Января, 1992. Я обманываю себя, пытаясь вернуться к прежней жизни, и никто об этом не знает

Дорогой друг,

Я обманываю себя, пытаясь вернуться к прежней жизни, и никто об этом не знает. Сложно просто сидеть в своей комнате и читать, как раньше. Сложно даже говорить с братом по телефону. Его команда заняла третье место по всей стране. И никто не сказал ему, что мы пропустили прямую трансляцию матча из-за меня.

Я пошёл в библиотеку и взял книгу, потому что всё это начинало меня пугать. В любой момент перед глазами всё кружилось, а звуки становились глухими и тяжёлыми. Я не мог оформить мысли в слова. В этой книге написано, что, когда люди принимают ЛСД, потом они уже не могут от него отказаться. Что от этого количество нейротрансмитеров в мозгу увеличивается. Что этот наркотик вызывает двенадцатичасовую шизофрению, и, если нейротрансмитеров слишком много, от этого невозможно избавиться.

В библиотеке я часто задышал. Мне стало плохо, потому что я вспомнил детей-шизофреников в больнице, которых я видел в детстве. И то, что накануне я заметил, что все носят свою новую одежду, которую получили на Рождество, и поэтому решил надеть в школу свой новый пиджак от Патрика и меня дразнили целых девять часов, тоже не способствовало улучшению настроения. Это был такой плохой день. Я впервые прогулял урок и пошёл встретиться с Патриком и Сэм.

– Классно выглядишь, Чарли, – сказал Патрик, улыбаясь.

– Я возьму сигарету? – спросил я. Я не мог заставить себя сказать «стрельну сигаретку». Только не в первый раз. Просто не мог.

– Конечно, – сказал Патрик.

Сэм остановила его.

– Что случилось, Чарли?

Я рассказал им, что случилось, и Патрик начал расспрашивать меня, была ли моя поездка плохой.

– Нет. Нет. Это не из-за этого.

Мне становилось грустно.

Сэм положила руку мне на плечо и сказала, что знает, через что я прохожу. Она сказала, что мне не стоит волноваться из-за этого. Однажды попробовав кислоту, ты запоминаешь, как выглядят вещи под кайфом. Вот и всё. Как дорога превращается в волны. И как твоё лицо становится пластиковым, а глаза разного размера. Это всего лишь воображение.

Тогда она дала мне сигарету.

Когда я закурил её, то не закашлялся. Наоборот, я почувствовал себя спокойнее. Я знаю, что это вредит здоровью, но в тот момент это казалось правильным.

– Теперь сосредоточься на дыме, – сказала Сэм.

И я сосредоточился на дыме.

– Всё нормально, да?

– Ага, – кажется, сказал я.

– Теперь посмотри на цемент спортплощадки. Он движется?

– Ага.

– Ладно… теперь сосредоточься на клочке бумаги, который лежит на земле.

И я сосредоточился на клочке бумаги, который лежал на земле.

– Теперь цемент движется?

– Нет, не движется.

Сэм стала убеждать меня, что всё будет хорошо, и посоветовала перестать впредь баловаться кислотой, а потом заговорила о том, что она называет «трансом». Транс происходит, если ты не сосредотачиваешься на чём-то определённом, и тогда тебя поглощает картинка, а перед глазами всё плывёт. Она сказала, что обычно это используют как метафору, но для людей, которым стоит завязать с наркотиками, это буквальное выражение.

Тогда я засмеялся. Я испытал такое облегчение. И Сэм с Патриком улыбнулись. Я был рад, что они тоже улыбались; я не выносил их озабоченного вида.

С тех пор перед моими глазами перестало всё плыть. Я не стал прогуливать следующий урок. Думаю, что теперь я не чувствую себя большим обманщиком из-за того, что прокручивал в голове свою жизнь. Билл сказал, что моё сочинение по книге «Над пропастью во ржи» (которое я напечатал на своей новой печатной машинке!) – лучшее из всех, что я когда-либо писал. Он сказал, что я быстро развиваюсь, и в качестве поощрения дал мне другую книгу – «На дороге» Джека Керуака.

Теперь я выкуриваю по десять сигарет в день.

С любовью, Чарли.