Главная страница Случайная страница Разделы сайта АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Прекрасная возможность разбогатеть для способных людей
Буквально за одну неделю удвоил свой доход мистер Глен Ранситер из Мораториума Возлюбленных Собратьев в Швейцарии. У вас тоже есть шанс получить бесплатный набор образцов нашей обуви из настоящей искусственной кожи и подробную инструкцию, как лучше ее распродать в кругу друзей, родных и сослуживцев. Несмотря на то, что мистер Ранситер заморожен в саркофаге и сильно ограничен в своих возможностях, он уже заработал четыреста…
Эл остановился и задумчиво поскреб ногтем зуб. Да, реклама действительно выпадает. Все касается старения и распада, а она – нет. – Интересно, – проговорил он вслух, – что будет, если мы ответим. Здесь есть почтовый адрес: Де-Мойн, штат Йова. – Получим бесплатный набор образцов, – сказала Пат Конли. – И подробную информацию, как… – Я думаю, – перебил ее Эл, – мы вступим в контакт с Гленом Ранситером. Все сидящие за столом, в том числе и Вальтер Уэйлс, изумленно на него уставились. – Я вполне серьезно. Держи, – Эл передал коробок Типпи Джексон. – Напиши им, срочно. – Что написать? – пробормотала она. – Просто заполни их талон. – Повернувшись к Эди Дорн, Эл спросил: – Ты уверена, что коробок у тебя с той недели? Может, ты все-таки нашла его сегодня? – В среду я бросила в сумочку несколько спичечных коробков. Сегодня, когда прикуривала, я обратила внимание на рекламу. Но он совершенно точно лежал в моей сумке еще до полета на Луну. – С этой рекламой? – спросил Джон Илд. – Понятия не имею, я только сегодня заметила, что на спичках есть реклама. – Что скажешь, Эл? – заговорил Дон Дэнни. – Шутка Ранситера? Не мог же он напечатать это перед смертью? Или все придумал Холлис? Зная, что убьет Ранситера и что к тому времени, как коробок попадет к нам, убитый будет в мораториуме Цюриха. – Про Цюрих он знать не мог, – вступил в разговор Тито Апостос. – Мы могли отвезти его и в Нью-Йорк. – В Цюрихе – Элла, – заметил Дон Дэнни. Сэмми Мундо застыл перед телевизором, разглядывая монету Эла. Бледный, неразвитый лоб перечеркнула морщина удивления. – Что случилось, Сэм? – Эл нервничал, не отпускало предчувствие, что произойдет что-нибудь еще. – Разве на пятидесятицентовиках не Уолт Дисней? – пробормотал Сэмми. – Дисней или Фидель Кастро, если чеканка старая. А там что? – Еще одна вышедшая из употребления монета, – сказала Пат, глядя, как Сэмми бежит к Элу. – Нет, – сказал Эл, рассматривая монету, – прошлого года, с датой. Ее примут где угодно. И телевизор примет. – Тогда в чем дело? – робко поинтересовалась Эди Дорн. – В том, что сказал Сэмми, – ответил Эл. – Там не тот профиль. – Он встал, подошел к Эди и вложил монету в ее влажную ладонь. – Ну-ка, на кого похож? – Я… я не знаю. – Прекрасно знаешь. – Ну ладно, знаю! – Эди резко пихнула монету назад, с отвращением от нее избавляясь. – Это Ранситер, – объявил Эл сидящим за столом инерциалам. Спустя некоторое время раздался едва слышный голос Типпи Джексон: – Внеси в свой список. Эл опустился в кресло, машинально пододвинув к себе листок бумаги. – Действуют два процесса, – сказала Пат. – Один – старение и износ. Это очевидно, и все со мной согласятся. – А второй? – поднял голову Эл. – Здесь я не вполне уверена, – ответила Пат, – но второй имеет отношение к Ранситеру. Думаю, нам стоит осмотреть остальные монеты. И бумажные деньги тоже. Сидящие за столом полезли в бумажники, сумочки и карманы. – У меня пятикредитная банкнота, – сказал Джон Илд, – с прекрасной гравюрой мистера Ранситера. А остальные деньги, – он еще раз пересмотрел содержимое бумажника, – остальные в порядке. Хотите взглянуть на пятикредитную купюру, мистер Хаммонд? – У меня две таких же, – ответил Эл. – У кого еще? – Он обвел взглядом присутствующих. Поднялось шесть рук. – Итак, восемь из нас имеют то, что мы можем с некоторой натяжкой назвать деньгами Ранситера. Не исключено, что к концу дня такими станут все наши деньги. Ну, пусть через два дня. Как бы то ни было, ими можно пользоваться. Их примут машины и всевозможные аппараты, кроме того, ими можно отдавать долги. – Боюсь, что нет, – пробормотал Дон Дэнни. – С чего ты взял, что это, – он постучал по лежащей на столе купюре, – то, что ты называешь деньгами Ранситера, примут хоть в одном банке? Это же не ценная бумага, правительство ее не выпускало. Это – игрушечные деньги, ненастоящие. – Ладно, – Эл кивнул. – Может, и не настоящие, может, и не примут. Вопрос не в этом. – Вопрос в том, – подхватила Пат Конли, – что нам надо определить, в чем суть второго процесса, заключающегося в различных проявлениях личности Ранситера. – Да в этом и суть! – резко бросил Дон Дэнни. – В его проявлениях. Некоторые монеты устаревают, а на некоторых появляется профиль или портрет Ранситера. Знаете, что я думаю? Эти процессы идут в противоположных направлениях. Один, можно сказать, уходящий, исчезающий. Это процесс первый. Второй – приходящий, становящийся. Но приходит то, чего никогда не было. – Исполнение желаний, – едва слышно произнесла Эди Дорн. – Что? – переспросил Эл. – Может, Ранситер мечтал об этом, – пояснила Эди. – Чтобы его портрет печатали на ценных бумагах. На всех купюрах и даже на монетах. Это же величественно! – А на спичечных этикетках? – поинтересовался Тито Апостос. – Нет, на спичечных этикетках совсем не величественно, – согласилась Эди Дорн, – Реклама пошла уже на спичечных коробках, – сказал Дон Денни. – Наверняка задействованы телевидение, газеты, журналы и почта. Все это так или иначе проходит через наш отдел рекламы. Ранситер никогда не придавал этому особого значения. Думаю, и на спичечные коробки он плевать хотел. Если бы таким образом проявлялась его душа, то скорее мы увидели бы его на экране телевизора, чем на монетах или спичках. – Может, он уже давно на экране? – Действительно, – живо откликнулась Пат Конли, – Ни у кого из нас не было времени посмотреть телевизор. – Сэмми, – крикнул Эл, протягивая монету, – включи телевизор. – Даже не знаю, хочу ли я смотреть, – прошептала Эди, когда юноша опустил монету и отступил в сторону, крутя ручку настройки. Дверь распахнулась. На пороге стоял Джо Чип, и Эл увидел его лицо. – Выключи телевизор! – Эл вскочил и направился к Джо. Все замерли. – Что случилось, Джо? – Чип молчал, и Эл повторил: – Джо, скажи, что произошло? – Я нанял корабль, чтобы долететь сюда, – хрипло произнес Джо. – Ты и Венди? – За корабль надо рассчитаться. Он на крыше. У меня не хватает денег. – Вы сумеете выписать чек? – обратился Эл к Вальтеру У. Уэйлсу. – В этих пределах я имею право распоряжаться фондами, – сказал адвокат, поднимаясь, – Я займусь кораблем, – взяв портфель, он вышел из комнаты. Джо по-прежнему стоял на пороге. Элу показалось, что со времени последней встречи он постарел на добрую сотню лет. – В моем кабинете… – Джо заморгал и отвернулся. – Не знаю, стоит ли… стоит ли на это смотреть. Когда я ее нашел, со мной был этот тип из мораториума. Он сказал, что ничего нельзя сделать. Прошло слишком много лет. – Джо повернулся и побрел к лифту. – По дороге сюда меня накачали транквилизаторами. Включили в счет. Должен сказать, чувствую я себя лучше. В некотором смысле я вообще ничего не чувствую. Подошел лифт. Джо и Эл вошли внутрь, и до самого третьего этажа, где располагался кабинет Джо, никто не проронил ни слова. – Не советую тебе смотреть, – пробормотал Джо, отпирая дверь. – А впрочем, как хочешь. Если я смог это перенести, то и ты выдержишь. – Боже милосердный, – прошептал через некоторое время Эл. – Когда это произошло? – По-видимому, все началось еще до того, как она добралась до моей комнаты. Мы, то есть директор мораториума и я, нашли в коридоре обрывки одежды. Следы вели к моей двери. Но в вестибюле с ней все еще было в порядке. Или почти в порядке. Во всяком случае никто ничего не заметил. А в таких солидных гостиницах за входом смотрят хорошо. И то, что она смогла добраться до моей комнаты… – Говорит о том, что по крайней мере передвигаться она могла. – Я думаю о всех оставшихся, – сказал Джо. – А именно? Что думаешь? – То же самое произойдет и с нами. – Каким образом? – Во всем виноват взрыв. И мы помрем точно так же, один за другим. Все до единого. Пока от каждого не останется пучок волос и десять фунтов высохшей кожи с костями, которые пошвыряют в пластиковый мешок. – Хорошо, – сказал Эл. – Значит, действует некая сила, вызывающая ускоренный распад. Все началось с момента взрыва на Луне. Это мы уже знали. Теперь нам известно, что действует и контрсила, влияющая противоположным образом. Связанная каким-то образом с Ранситером. На наших деньгах появляются его портреты. На спичечном коробке… – Я слышал его по видеофону, – сказал Джо. – В гостинице. – По… Не может быть! – Не на экране, без видео. Только голос. – Что он сказал? – Ничего конкретного. Эл уставился на Джо. – А он мог тебя слышать? – Нет. Я пытался докричаться. Но связь была односторонней. Слышать мог только я. – Поэтому я и не мог дозвониться. – Наверное, – Джо кивнул. – Мы пытались включить телевизор, когда ты вошел. Представляешь, в газетах до сих пор ни слова о его смерти. Чушь какая-то. Элу совсем не нравилось, как выглядел Джо Чип. Старый, маленький, высохший. Неужели так оно начинается, подумал Эл. Мы обязаны установить контакт с Ранситером, причем двухсторонний. Он пытается выйти на связь, но… – Если мы хотим остаться в живых, мы должны установить контакт с Ранситером. – По телевизору? Пустое, – сказал Джо. – Получится, как с видеофоном. Если только он не расскажет, как с ним общаться. Не исключено, что он знает и сумеет рассказать. Может, он понимает, что происходит. – По крайней мере, он понял, что произошло с ним. А мы этого не знаем. – В некотором смысле Ранситер жив, догадался Эл, хотя в мораториуме его не смогли пробудить. Очевидно, с таким видным клиентом повозились на совесть. – А Фогельзанг слышал его по видеофону? – Пытался. Но разобрал только помехи, идущие очень издалека. И я их слышал. Так звучит абсолютная пустота. Странный звук, Эл. – Не нравится мне это, – пробормотал Эл. – Знаешь, было бы лучше, если бы Фогельзанг тоже его услышал. По крайней мере мы бы точно знали, что все именно так, что это не твоя галлюцинация. – И, подумал он, не наша. Как в случае со спичечным коробком. Хотя многое никак не объяснялось галлюцинациями. Например, машины, выбрасывающие устаревшие монеты. Обыкновенные машины, реагирующие на физические раздражители. Никакой психологии. Приборы не способны фантазировать. – Я отлучусь на некоторое время, – сказал Эл. – Назови какой-нибудь город или городишко, не имеющий к нам отношения, где никто из нас никогда не бывал и бывать не собирался. – Балтимор, – предложил Джо. – Отлично, значит, я лечу в Балтимор. Я хочу посмотреть, примут ли в выбранном наугад магазине деньги Ранситера. – Купи мне нормальных сигарет, – сказал Джо. – Обязательно. Заодно проверим, не подвержены ли процессу выбранные наугад в Балтиморе сигареты. И другие продукты. Я проведу контрольные закупки. Хочешь полететь со мной? Или поднимешься и расскажешь им про Венди? – Я полечу с тобой. – Может, им и не стоит про нее рассказывать? – Думаю, придется. Тем более, что это может повториться. Это может произойти до нашего возвращения. Может быть, это происходит уже сейчас. – Тогда давай поторопимся с Балтимором. – Эл быстро вышел из кабинета, Джо Чип последовал за ним.
|