Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Печать Логоса






 

— Доня, подлей, засвети канделю, — Домна Федоровна протянула мне темную бутылочку с лампадным маслом.

Я перекрестилась, встала на лавку, аккуратно, чтобы не задеть вазочку с вербными ветками, достала красный стаканчик лампады, влила масла, подтянула фитилек, произнесла одними губами «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь», зажгла огонек.

— И вербочку достань.

Я взяла вазу и осторожно спустилась.

Знахарка поставила вазу в центр стола, выхватила из пучка одну веточку, протянула мне:

— Вот. Твоя верба будет.

Я вопросительно посмотрела на нее.

— Сейчас водички в кружечку нальешь, веточку поставишь и будешь на нее каждое утро, перед тем как нам с тобой заниматься, наговаривать молитву обучательную:

 

[цитата]

Господи Боже и Создателю наш, образом Своим нас, людей, украсивший, избранных Твоих научивший Закону Твоему, так что внимающие ему дивятся, нам тайны премудрости открывший, Соломону и всем ищущим ее открой сердца, умы и уста рабов Твоих (имярек), чтобы уразуметь силу Закона Твоего и успешно познать преподаваемое полезное учение для славы Пресвятого Имени Твоего, для пользы и устроения Святой Твоей Церкви и разумения благой и совершенной воли Твоей. Избавь их от всяких козней вражеских, сохрани их в вере Христовой и чистоте во все время жизни их, да будут крепки разумом и исполнением заповедей Твоих и так наученные, прославят Пресвятое Имя Твое и будут наследниками Царствия Твоего, ибо Ты, Бог, крепок милостию и благ крепостию и Тебе подобает всякая слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

[конец цитаты]

 

— А почему именно на вербу наговаривать?

— Потом, потом, доня. Все в свое время.

Мы вышли из хаты. Весеннее солнце светило звонко и радостно, заметно припекая нос и щеки. Я подумала, что, пожалуй, успею до отъезда прилично загореть. Домна Федоровна привела меня на огород, где в теплицах уже вовсю наливались румянцем ранние помидорчики. Со всех сторон неслись запахи сирени, жасмина и еще какого-то бурного цветения, гремели голоса невидимых в густой садовой зелени птиц.

Мы остановились у небольшой грядки с тремя влажными лунками. В двух из них не было ничего, в одной едва заметно пробивался молодой росток.

— Нут-ко, доня, копай, — знахарка указала мне на одну из пустых лунок.

Я, как обычно, ничего не поняла, но спрашивать, зачем это, не стала. Присела и стала осторожно раскапывать руками мягкую землю. Вырыла приличную ямку, однако ничего там не было.

— Погоди, погоди, будет уже.

Домна Федоровна наклонилась и осторожно стала перебирать горку земли, образовавшуюся рядом с лункой. Ловко извлекла из нее черное, совсем крохотное семечко; неудивительно, что я не заметила его!

Следующую лунку ведунья уже раскапывала сама. На глубине примерно пяти сантиметров в земле обнаружился беловатый червячок, облепленный с одного конца остатками шелушки. Я поняла, что это тоже семечко, только уже проросшее. Третью лунку раскапывать не стали: росток и так виднелся над землей. Я поняла, что наставница намеренно показала мне три стадии развития семени; неясно мне только было, для чего она сделала это.

До конца дня знахарка ничего мне не объясняла и вообще не затрагивала ни тему обучения, ни то, что произошло утром. Однако урок с семенем не шел у меня из головы. Я занималась хозяйством, ходила гулять в степь, заглянула на пасеку к Алексею Петровичу, где мы вместе с ним окуривали ульи, вечером помогала Ирине проверять тетрадки (жена Федора работала в станичной школе). Но образ трех лунок витал где-то позади сознания и время от времени вставал перед глазами. К концу я стала что-то понимать, хотя это что-то никак не могло оформиться в готовую мысль.

Перед сном, когда все домашние хлопоты-заботы были закончены, мы с Домной Федоровной вновь уединились в келье-кабинете.

После совместного прочтения молитвы она спросила меня:

— Ну, Дарья, и что ты об этом думаешь?

— Что-то думаю, но пока выразить не могу, — я чувствовала себя как-то растерянно.

— Я тебе пособлю. Вот так же, как это семечко, так действует и Слово…

И тут что-то произошло. Какая-то яркая вспышка на долю мгновения расколола мой дух. Я поняла.

— Слово, оно как семя, да? Падает в душу и сначала там незаметно, сливается с тем, что в душе есть уже? Растворяется в остальных словах и мыслях? А потом прорастать начинает? И вырастает, и плоды дает? — мной владел необычайный восторг, словно я сделала чудесное открытие.

Лицо знахарки лучилось удовлетворением.

— Чуешь?

— Чую! Такой простой и вместе с тем такой глубокий образ! Если бы вы мне словами это сказали, я бы долго еще не поняла ничего! А тут, так наглядно, так ясно!

— Стой, стой доня, охолонись. То не просто образ, думаешь, я тебе для красивости семечко показала?

Меня словно окатили холодной водой. Восторг прошел, я мгновенно успокоилась, поняв, что за этим кроется еще какой-то важный смысл, который мне надо усвоить. Я вся превратилась в слух.

— Слово оно и есть семя. Только семя не явленное, что пощупать можно. Это семя души твоей, оно в тебе вызревает и наружу прорывается, словно из колоса хлебного выпадает. Самым первым семенем Слово и было. И сейчас все в Мире подобием первосемени — Слова пропитано. В человеке оно тоже все есть, и в душе, и на уровне физиологии-тела. Когда семя в теле созревает, тело его наружу выбрасывает. А когда семя мужское и женское соединяются, получается плод — ребенок. И это тоже не образ, как ты говоришь, простой и глубокий, а естественный процесс жизни человеческой. Потому как тело материально, так и дух, душа материальны, так же и слово твердо, из материи состоит.

— Я понимаю! — подхватила я. — Из особой материи, да?

— Не перебивай! — прикрикнула на меня знахарка. — Материя едина во всей вселенной, но до этого мы дойдем с тобой еще, а сейчас — слушай, с пятого на десятое не сигай!

Я виновато замолчала.

— Как мироздание делится на низ и верх, так и тело человеческое делится тоже на две части. Середка его проходит через сердце духовное, то есть через солнечное сплетение. Внизу — земля, вверху — небо. Земля рождает человека, небо рождает Слово животворящее. Органам низа соответствуют органы верха. Не буквально, конечно, а по подобию действия. Земля действует на уровне тела, небо — на уровне духа. Мочеполовой системе низа вверху соответствует система голосообразующих органов. Так же как благодаря бурной работе гормонов образуется в половых железах семя, так и вверху, благодаря дыханию, голосовым связкам, рту — образуется слово, рожденное от внутренней работы духа и души. Оттого у многих народов рот считается таким же священным отверстием, как и отверстия низа: извергающее — у мужчины и рождающее — у женщины. Вот почему во многих традициях женщина должна была по большей части молчать, разговаривать ей разрешалось только на женской половине дома или в специальных собраниях женщин. На востоке были места, где женщине пристойнее было обнажиться, чем публично улыбнуться, или, тем более, зевнуть. И это происходило от важности рта, уст, рождающих сокровенное Слово. А вовсе не оттого, что женщина рабыней была в плену у мужчины. Ты это знать должна.

Таким побытом*, слово наше как семя, в душу попадает, оплодотворяет ее и плод взращивает. И как семя человеческое несет ген родительский, так и Слово несет ген души говорящего. У каждого слова — свой характер, своя судьба. Это только кажется, что слова одинаковы, и не суть, кто говорит их. Одно и то же слово, рожденное от разных людей, может и добро нести, и вред. Ежели тебе муж твой любимый скажет: «Какая ты красивая, Даша!» — то одно действие будет, от которого ты расцветешь и еще краше станешь, а если то же самое уронит подруга-завистница, от того у тебя вполне расстройство может случиться. Прыщик выскочит либо еще какая неприятность. Слова, они как и люди: вроде у всех человеков все одинаково — две руки, две ноги да голова, а поди ж ты, какие разные! Форма слова и содержание его вещи суть не одинаковые. На том вся дипломатия построена: встречаются посланники двух враждующих стран, а со стороны кажется, что встретились лучшие друзья, которые к тому же еще и давно друг дружку не видели. Оттого дипломатия — это искусство словообмана: так сказать надобно, чтобы другой не заметил, что ты на самом деле думаешь. А самому угадать надо, что тот, другой на уме держит. Кто лучше наблюдать да лукавить умеет, тот и выигрывает.

 

[примечание]

* Таким побытом (разг.) — таким образом.

 

Потому за словами надо уметь читать и слышать, что человек на самом деле тебе говорит из души своей. То наука долгая. Всю жизнь учиться будешь, и все равно останется скрытое. Даже святые отцы, что духовным зрением прямо в душу проникали, и те обманывались на слова лестные. Один Господь знает, что за словом твоим стоит…

Знахарка замолчала, переводя дух. По ее лицу было заметно, как трудно дается ей передача знания. Мне тоже было нелегко: я ощущала себя полной сжатого воздуха автомобильной шиной, которую продолжают накачивать и накачивать…

Чтобы не лопнуть от количества информации, я решилась на вопрос:

— Тетя Домна, как же можно научиться читать за словами?

Наставница не рассердилась на меня, а напротив, как будто обрадовалась.

— Всегда смотри да слухай не что кажет человек, а как он кажет. В глаза гляди, в глазах много говорится всегда. Интонация голоса, как дышит. Что при этом делает, где руки держит. Наблюдай! Наблюдательность в себе разовьешь, и начнешь потихоньку слова истинные его слышать, что из глубин души рвутся и за покровом говоримого скрываются. А иногда слова истинные из глубины души наружу прорываются, когда совсем тесно им там становится. Знаешь ведь, как гуторют: слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Вот ты таких воробьев и подмечай, что помимо воли вылетают. Человек, может, и говорить не хотел, а думает про то всю дорогу, вот оно и сказывается. В этих словах — вся натура человеческая, помыслы его. У людей, на язык несдержанных, таких слов много проскакивает. Слова эти опасные, потому что они как зерно готовое: только и ждут, чтобы в почву упасть. Кто сердцем чист и душою добрый, от того человека слова хорошее действие произведут. А у кого сердце черное, тот — не представляешь себе, сколько зла в сердцах да умах сеет. Таких людей легко узнаешь: поговоришь с ними — и как будто нечистот нахлебался. Ладно, коли они твои враги открытые, а бывает ведь, что и слова-то они говорят пристойные, ласковые, а все одно, тяжесть от них на душе.

— Простите, Домна Федоровна! Так что же, кроме этих вырвавшихся, и нету больше истинных слов у людей? Что же они, все время врут, получается?

Домна Федоровна посмотрела на меня долго и пронзительно.

— Большая часть людей и большую часть времени. Брешут друг дружке, брешут детям своим, а самая беда, что сами себе брешут в мыслях своих. Редко встретишь человека честного, искреннего душой и независтливого.

— Независтливого? А зависть-то тут причем? Разве честный человек завидовать не может?

— Нет, доня, не может. Честный человек не завидует, а радуется, когда у другого все хорошо да ладно. Но никто ж тебе зависть свою не покажет! Сбрешет обязательно, и себе внутри сбрешет, что не завидует. Скроет под другими мыслями: мол, ну и подумаешь, ну и не надо мне то, что другому дадено. С зависти-то люди врать и научаются от младых ногтей. Да еще родители с детства чад своих врать учат. Детское ж сердце — чистый лист, все воспринимает и слышит. Родители врут — дите чует. И сам в себе думает: ага, ежели матери да отцу можно, значит, и я так буду.

— Ну… получается, и я себя обманываю… и вы?

— Никто, доня, не свят, кроме как Господь один. Он только неправды не говорит. И тебе, и мне врать свойственно. Но как мы с тобой по Спасу живем, нам врать себе да людям невыгодно, ибо Мир для нас — Спас воплощенный, и внутри мы Спаса носим, а Спасу и захочешь — не соврешь. Потому честность человеческая начинается с Бога всегда. А путь к Богу один — молитва. Молитвою сердце очищается и душа наполняется, открывается сама себе и миру. Такая душа не лжет. И слова потому у нее все истинные. Ты таких людей тоже встречала: вроде говорят они все просто, все то же самое, что и остальные люди. Ан нет: остальных ты не слышишь либо не веришь им, а вот ему — веришь даже когда он тебе сказки речет.

— Как мастер Андрей... — вслух вспомнила я.

— Да. Отчего, ты думаешь, народ на поклонение старцам святым ходил и ходит? Неужели старцы те что-то особое кому говорят, то, что люди и без того не знают? Да обычные вещи говорят: не завидуй, не лги, не делай зла. Все это ни для кого не ново. Только слово, старцем реченное — Слово истинное, живое, в сердце созревшее, Христа приявшее. Оно и прорастает в душе человеческой источником света.

— А как стать честной, чтобы ложь не говорить и не думать?

— Только Спасом, доня, только Спасом. Для того и учу тебя. Спасом жить станешь, и слова у тебя внутри созревать будут правильные, хорошие, светлые. И скрывать их тебе уже не надо будет: чего скрывать, ежели ничего дурного нет в них? Слово твое животворным станет, и люди к тебе потянутся. Но это — сразу тебе скажу — испытание великое. Как люди слушать тебя начнут, так искушена будешь в гордыню впасть. А потому мысль свою беспрестанно через молитву пропускать надо, ибо слова от мыслей рождаются, мысль — это тоже семя. В твоей власти, будет ли это семя греха или семя благодати. Мысль — энергия сильная, опасная. Господь говорил: в мыслях не грешите. Потому что мысль слово рождает, а слово — уже творение, уже действие на мир тварный, материальный. Мысль — энергия духа, а слово — энергия материи. Слово материально, оно плотно как тело твое, как земля. Потому слово — звук, а звук — это вибрация. Все во вселенной состоит из вибраций: и звезды, и ветер, и дух, и тело. Высокие, низкие, а все подобны друг дружке составом своим. И ты не мни, что слово звук пустой. Даже когда сама с собою гуторишь, когда не слышит никто, слово твое не просто так в воздух падает, оно в вечность уходит, там записывается в книге жизни твоей. По этой книге тебя Господь судить и будет. Вот и думай всегда, что речешь, чтобы в день Судный тебе за слова свои мучаться не пришлось.

— Может, поэтому у нас жизнь такая и есть несуразная, что слова бросаем во вселенную, а они там вибрируют и на жизнь влияют? — задумалась я.

— Еще как влияют! Просто незаметно это так-то явно. Слова — они ровно солнечный свет, в пространстве разлиты. Его и не пощупать, и не поймать, а все живое этим светом растет и питается. Опять же, силу солнечную ни с чем не сравнить, такая мощная она, и никак не применишь ее, когда она в таком растворенном состоянии существует. Но ежели ты поймаешь в зеркальцо его, да на щепку сухую направишь — загорится щепка. Пуще того, в стекло увеличительное пучком лучи собираешь и уже не то, что щепку — лес подпалить можно. Вот так же и со словом. Сердце чистое — что зеркальце, свет отражает и направляет в иные сердца. А кто сердцем чист до пустоты абсолютной, до прозрачности, тот Словом владеет, точно стекло увеличительное солнечными лучами. Слова, через такое сердце проходя, силу свою настоящую являют, во всей мощности Логоса воплощенного.

За окно упала ночь. Знахарка молчала уже довольно долго, но мне казалось, я все еще слышу ее слова. Сердце пронзала острая боль, словно кто-то направил в него пучок лучей, собранных через увеличительное стекло, о котором говорила Домна Федоровна. Я понимала, что так оно и есть и наставница использует какой-то особый прием, чтобы Знание запечатлелось в моем сердце навсегда, подобно тому, как отпечатался на плащанице Спас Нерукотворный.

Еще не встало солнце, как Домна Федоровна вывела меня во двор к колодцу, раздела, трижды облила холодной водой и всю, с ног до головы, обтерла длинным куском грубого холщового полотна. Затем мы вышли в сад, наставница завела меня под абрикос, поставила спиной вплотную к шершавому стволу и, обернув той же холстиной несколько раз вокруг живота, привязала к дереву.

— Дыши, — приказала она.

Я начала глубоко дышать животом, мысленно направляя вдох в солнечное сплетение. Вдох проходил через нос, а выдыхала я ртом, одновременно с глубоким животным стоном. Так вздохнула я не менее сотни раз, и только потом, вместе с наставницей, стон оформился в Слово.

— АМИНЬ, — стонала я.

— АМИНЬ, — вместе со мной выдыхала наставница.

Что-то начало происходит с окружающим миром. Он стал исчезать, растворяться (или это я растворялась в нем?). Впрочем, нет, границы своего тела я чувствовала очень хорошо, правда, было оно каким-то круглым и прозрачным, как стеклянная сфера. Внутри меня, о границы этой сферы, билось множество мыслей; они, как души нерожденных детей, стремились наружу, желая воплотиться в слова, и сила каждого из этих желаний была так велика, что, казалось, она, подобно атомной бомбе, может превратить в руины целый город. Мысли эти были разными, прекрасными и злыми, великими и ничтожными, спасительными и убийственными. Я никогда не подозревала, что знаю столь много, что прозреваю так глубоко, не знала, как небесно высоки и ужасающе низменны мои мысли. Страх обуял меня: если все эти мысли вырвутся наружу, прорвут, разобьют эту ненадежную сферу моего человеческого существа, то я могу погубить целый мир… Или спасти? Ответа я не знала, казалось, добра и зла во мне ровно пополам, и то, и другое одинаково хотело воплотиться, и, что самое, кошмарное — я чувствовала, что и доброе, и злое во мне равноценно и имеют одинаковое право быть воплощенными. Но что же сдерживало их, что не позволяло прорываться во внешний мир, что отводило беду разрушительного действия моих мыслей? Я посмотрела на себя как бы со стороны и увидела: крохотное пульсирующее красное отверстие, куда стремились все эти мысли, и отверстие это было запечатано силой, в миллиарды раз превосходящей силу всех моих мыслей, собранных воедино. Это слово и было Логосом, первозвуком, первотворением, через которое все начало быть. Слово было — «АМИНЬ», впрочем, звучало оно уже иным образом, оно отличалось от знакомого, по-домашнему теплого, пропахшему ладаном и просфорами церковного «Аминь» так же, как отличается икона от портрета, как свой дом от чужих жилищ, как Бог от человека… И тут я поняла: каждое слово, проходящее через Логос, напитывается силой Логоса, но только от меня зависит, какое слово я пропущу сквозь эту божественную печать, какое действие произведет оно в Мире. Чуть подумала я это, как нерожденные мысли мои замерли в ожидании и надежде. Я стояла перед сложнейшим в моей жизни выбором и поверить не могла, что раньше слова мои рождались бездумно, бессознательно, рождались и разлетались во вселенной, как тысячи джиннов, выпущенных из тысяч волшебных ламп… Мне стало страшно от этого осознания и я подумала, что уж лучше было бы родиться мне немой… Однако Слово должно было родиться, должен был пройти некий оформленный звук через печать Логоса, и пока не сделается это, я все так же буду стоять под этим абрикосом, ставшим для меня Древом Познания. Одинаково любя все свои мысли-слова, одинаково жалея их, словно своих детей, я не в силах была сделать выбор и решила все отдать на волю Его. Если Господь удостоил меня пройти через это, то он Сам знает, какое Слово сотворю я. И в тот же момент из глубин души моей вырвалось:

— ЛЮБЛЮ!

Стеклянные границы рухнули, души, получив воплощение, вырвались на Свет Божий, я вошла в Мир, а Мир вошел в меня и сознание мое погасло.

Очнулась я буквально через мгновение. Домна Федоровна уже успела развязать меня. Лицо ее сияло тихим радужным светом. Или нет — этот свет был разлит везде в пространстве, воздух был буквально заряжен им.

— Что происходит? — спросила я. — Почему здесь так… сильно?

— Это ты сотворила Словом своим, — ответила наставница.

— Это и есть та самая концентрация Слова, как в линзе?

— Она и есть.

— А что теперь будет с моими остальными словами? Они тоже так действовать будут?

— Так — не будут. Но ты сделала их стократ сильнее. Во что силу свою употребишь?

Она испытующее посмотрела на меня.

Я задумалась. Теперь, что бы я ни говорила, я будут говорить Слово. И ответственность за него будет лежать не только на мне, но и на той, что посвятила меня в Логос… Я с надеждой и трепетом взглянула на ведунью.

— Хорошо, что понимаешь, — произнесла она.

[цитата]

[3] Псалом 44

Отрыгну сердце мое слово благо, глаголю аз дела моя цареви: язык мой трость книжника скорописца. Красен добротою паче сынов человеческих, излияся благодать во устнах Твоих, сего ради благослови тя Бог во век. Препояши мечь Твой по бедре Твоей, Сильне. Красотою Твоею и добротою Твоею, и наляцы, и успевай, и царствуй истины ради и кротости, и правды, и наставит Тя дивно десница Твоя. Стрелы Твоя изощрены, сильне, людие под Тобою падут в сердцы враг царевых. Престол Твой, Боже, в век века: жезл правости, жезл Царствия Твоего. Возлюбил еси правду и возненавидел еси беззаконие, сего ради помаза Тя, Боже, Бог Твой елеем радости, паче причастник Твоих. Смирна и стакти и кассиа от риз Твоих, от тяжестей слоновых, из нихже возвеселиша Тя. Дщери царей в чести Твоей, предста Царица одесную Тебе, в ризах позлащенных одеяна преиспещрена. Слыши, Дщи, и виждь, и приклони ухо Твое, и забуди люди Твоя, и дом отца Твоего. И возжелает Царь доброты Твоея: зане Той есть Господь Твой и поклонишися Ему. И дщи Тирова с дары, лицу Твоему помолятся богатии людстии. Вся слава Дщере Царевы внутрь, рясны златыми одеяна и преиспещрена. Приведутся Царю девы в след Ея, искренния ея приведутся Тебе. Приведутся в веселии и радовании, введутся в храм Царев. Вместо отец твоих быша сынове твои: поставиши я князи по всей земли. Помяну имя Твое во всяком роде и роде. Сего ради людие исповедятся Тебе в век и во век века.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.