Созданная историей идентичность и мыслеформа

Я естественным образом создал историю после того, как стал удерживать целый набор соглашавшихся с ней идентичностей. В то время, чтобы стать музыкантом и исполнителем, я должен был уйти в такой образ жизни с головой. Я окунулся полностью, реализовав при этом закупку записей, гитар, ходьбу по клубам и концертам, тусовки с другими музыкантами, работу с музыкальными группами, выступления, пьянки, употребление наркотиков, жизнь в качестве голодного артиста, создание демонстрационных записей и рассылку их фирмам звукозаписи и ещё много чего, что создавалось вследствие механизма идентичности музыканта. Я боготворил известных музыкантов, с которыми резонировал. С большим трудом я пытался походить на них, преследуя грезу об известности и много лет полагая, что чем большую известность я обрету, тем больше людей я смогу сделать счастливыми и поэтому сам тоже буду становиться все более и более счастливым.

И дентичность музыканта влияла на то, как я одевался, отращивал волосы, разговаривал (сленг музыканта), какие виды работ я получал, каких друзей я обретал и с какими людьми соприкасался там, где жил и т.д. В рамках идентичности музыканта существует много подкатегорий (фолк, поп-музыка, рок, блюз, джаз, тяжёлый металл, рэп, классическая музыка и т.д.), и каждая подкатегория обладает своим особым механизмом идентичности, отличающим вас от другого или показывающим, что вы имеете определенную категорию. Я участвовал в нескольких (рок, джаз, автор-исполнитель), и в каждой чувствовал себя другим.

Д анная идентичность также оказала влияние на восприятие себя в своей семье. Как мальчик, я был тем, кто, как я это чувствовал, спасал свою семью от распрей и скандалов, а как взрослый, я был тем, кто нуждался в финансовой экономии, так как часто еле-еле сводил концы с концами. К тому же, в пределах консервативной семьи я стал жутко одиноким и в течение некоторого времени чувствовал, что не схожусь с ближайшими родственниками. Я также чувствовал, что в мою работу как “артиста” входило умение выдвинуть границы и не впускать свою семью, а также бросать им вызов по поводу определенных принципов и идей. Я не любил их, и, делая это, я думал, что все артисты должны делать нечто подобное, ставя под сомнение статус-кво. По моим предположениям именно это и делали мои музыкальные герои, так почему же я не должен делать то же самое.

М ое настроение и личность тоже сильно определялись тем, насколько хорошо продвигалась моя карьера. Всякий раз, когда я участвовал в большом концерте или был близок к заключению договора о записи, я был счастлив. Если же доводилось принимать участие в паршивом мероприятии, получать письмо от фирмы звукозаписи с отклонением или проживать другого рода негативные последствия, я чувствовал себя несчастным и делал так, чтобы окружающие меня люди также страдали. Я был моей карьерой, и моя карьера была мной, а так как я не имел большого успеха, то во многих вещах большую часть времени оставался несчастным. К тому же, я всегда искал свой уникальный шанс и делал все возможное для того, чтобы встретить правильных/справедливых людей, оказаться на стороне правых, поболтать о том или ином человеке. Я никогда не знал, могло ли то, что я говорил, быть потенциальным решением, поэтому в большинстве случаев фальшивил. Я полагал, что быть честным с людьми – это трудно, так как чувствовал, что они могут посодействовать моей карьере. Поэтому я превратился в обольстительного лгуна.

П люс ко всему, в результате своего творчества я стал очень собственнической натурой. После того, как у меня появился огромнейший актив (или что-то вроде того, как я полагал), я был весьма неуверен, давать/показывать ли это “раньше срока” другим. Я берёг бы результаты своего творчества только для того, чтобы их услышали “правильные” люди (сотрудники рекламной аудитории фирмы звукозаписи). Я уверовал, что как музыкант я вёл конкуренцию с другими музыкантами за кусок пирога известности, которого на всех не хватало, поэтому должен был сохранять свою творческую продукцию для хорошо рассчитанных отдельных вспышек. Это приводило меня к невозможности обладать способностями и талантами других музыкантов, так как я постоянно сравнивал себя с другими, чтобы видеть, была ли их попытка “достижения успеха” лучше моей. К тому же, это лишало меня возможности обладать какой бы то ни было свободой со своей музыкой, ибо я всегда оглядывался назад, желая удостовериться, не осуждают ли меня, или не являюсь ли я излишне требовательным к себе из-за того, что никто не стучал в мою дверь в целях подписания договора. Совершенно никаких радостей, никаких забав.

Ч тобы иметь дело с собственным недостатком успеха, я использовал для ухода от реальности наркотики и секс. Два раза в своей жизни я был пограничным алкоголиком, использовал марихуану, ЛСД, галлюциногенные грибы и порнографию, чтобы сбежать от бедствий карьеры, которая была моей жизнью. Имелась полная связка вспомогательных средств (намеренный каламбур), чтобы помочь мне справиться с подавленностью и несчастным существованием, которое преследовало меня, и в котором я всё ещё оставался голодающим артистом.

М ногие из этих мыслеформ модифицировались в период, когда я постигал свою историю о том, кто я есть как человек, музыкант и член семьи. Но произошло это не раньше, чем я начал исследовать, что я создал для себя самого в результате истории и идентичности, которая с этой историей соглашалась.