Установка» Л.С. Термена

Наверное, я бы долго ничего не знал об этой телевизионной «установке», если бы не случилась досадная накладка в моей работе тележурналиста. Как автор сценария я приехал на съемки сюжета, посвященного 80-летию маршала С.М. Буденного, а киногруппа запаздывала. Пришлось выкручиваться, вести светские разговоры.

На вопрос о том, когда маршал впервые познакомился с телевидением, он, к моему удивлению, ответил, что было это где-то в середине 20-х годов. Я пытался поправить своего собеседника: вы, наверное, хотите сказать в середине 30-х. Но Семен Михайлович настаивал на своем и подробно объяснил, когда и при каких обстоятельствах он впервые увидел телевизионное изображение.

Предназначалось это устройство, рассказывал маршал, для пограничных войск и было в то время строжайше засекречено. Прежде чем отправить его на границу, решено было на какой-то срок установить устройство в кабинете тогдашнего наркома обороны К.Е. Ворошилова. Передатчик поставили во дворе здания, а телевизор в приемной. Экран этого устройства, утверждал Буденный, был больше, чем в нынешних аппаратах (разговор происходил в апреле 1963 года), а вот четкость и яркость изображения были значительно хуже.

Когда инженеры отладили всю систему, нарком пригласил к себе Буденного и у них началась своеобразная игра. Техник-оператор наводил передающую камеру на одного из посетителей, проходившего по двору наркомата, а они пытались угадать, кого показывают на экране. Прятать передатчик не было нужды, ведь о телевидении тогда никто ничего не знал, и поэтому невольные участники этой передачи даже не подозревали о назначении стоявшего перед ними устройства. «Мы так возбудились, – вспоминал маршал, — что на первых порах не узнавали даже хорошо знакомых людей. Но так было только в первые минуты, а потом мы почти безошибочно стали узнавать, кого показывает оператор». Устройство это простояло у Ворошилова несколько месяцев, так что Буденный видел его в работе несколько раз.

Вскоре после этого разговора мне довелось познакомиться и с автором этого изобретения, Л.С. Терменом. Его научные интересы оказались настолько многогранными, он так много сделал в своей жизни, что его работы в области телевидения кажутся незначительным эпизодом, который отнюдь не дает представления о масштабе и значении личности этого талантливого инженера, изобретателя и музыканта. Поэтому стоит хотя бы вкратце познакомиться с его биографией.

Когда-то во Франции жила большая и родовитая дворянская семья Терменов, но четыре века назад они (как и многие гугеноты) стали жертвой страшной Варфоломеевской ночи. Оставшиеся в живых приняли решение навсегда покинуть свою страну. Предки Льва Сергеевича поселились в Германии, но в XVIII веке переехали в Россию и здесь уже осели окончательно, обрусели. Теперь становится понятным, откуда взялась эта непривычная для нашего слуха фамилия — Термен.

Учился Лев Сергеевич, как и многие другие его сверстники, чья юность совпала с Первой мировой войной и двумя революциями, долго, около десяти лет, с большими перерывами, часто меняя место учебы. После окончания гимназии он поступил сразу в три высших учебных заведения — в Петербургский университет на физический и астрономический факультеты одновременно и во 2-ю Петербургскую консерваторию по классу виолончели. Именно в эти годы судьба сводит студента Термена с приват-доцентом А.Ф. Иоффе, будущим академиком и главой знаменитой ленинградской школы физиков. Его стараниями Лев Сергеевич после двух лет учебы в университете и окончания ускоренного выпуска Николаевского военно-инженерного училища был принят в Высшую офицерскую электротехническую школу (в нее принимали лишь студентов старших курсов). И в Ленинградский физико-технический институт Лев Сергеевич попал тоже по приглашению Абрама Федоровича, стал заведующим лабораторией электрических колебаний физтеха и в течение шести лет (самых, пожалуй, плодотворных в его жизни) трудился под непосредственным руководством Иоффе.

По его же настоянию Лев Сергеевич снова записывается в студенты — только что открывшегося физико-механического факультета Политехнического института. В это время Термену почти 30 лет, он уже имеет дипломы военного радиоинженера и профессионального музыканта с консерваторским образованием, работает на руководящих постах (начальником радиостанции, радиоклассов для командного состава и др.). Тем не менее, он садится за одну парту с вчерашними школьниками – ему нужны фундаментальные знания.

Так уж получилось, что из множества работ Термена широкому кругу специалистов известны только две: электромузыкальный инструмент «терменвокс» и «радиосторож». Нашему современнику довольно трудно понять причины стольких разговоров вокруг этих изобретений: рядом с привычными для нас достижениями науки и техники они не производят особенного впечатления.

Но в том-то и дело, что эти работы Льва Сергеевича нельзя рассматривать вне связи со временем, они неотделимы от той эпохи, в которой были созданы. Не случайно «терменвоксом» и «радиосторожем» заинтересовался В.И. Ленин, так как увидел в них еще одну возможность для пропаганды идеи электрификации страны. Термен, вспоминая об этом, писал, что Ленин после прослушивания небольшого концерта, исполненного на «терменвоксе», сказал: «Вот я говорил, что электричество может творить чудеса! Я рад, что именно у нас появился такой электрический инструмент» и выразил пожелание, чтобы возможно шире пропагандировали идею электрификации в искусстве» (Термен Л.С. Из истории энергетики, электричества и связи. Выпуск 2. М., 1967, с. 24).

Не меньший интерес вызвал и «радиосторож». Здесь я снова сошлюсь на С.М. Буденного, который был в числе тех, кто вместе с В.И. Лениным присутствовал в марте 1922 года на показе «терменвокса» и «радиосторожа».

— Когда изобретатель стал уверять собравшихся, — вспоминал маршал, — что если какой-нибудь человек приблизится к металлической вазе (ее специально поставили в комнате для демонстрации опыта) и попытается сдвинуть ее с места, то «радиосторож» тут же подаст сигнал. Должен признаться, что я не поверил в возможность такого «чуда». И тут же попытался доказать, что сумею обмануть «радиосторожа»: завернулся в бурку, нахлобучил папаху и стал подкрадываться к вазе. Естественно, как только я дотронулся до нее, — раздался трезвон. Понятно, надо мной тогда смеялись.

Работы Термена пользовались успехом и за рубежом, особенно «терменвокс». Иностранные газеты и журналы широко освещали длительные гастроли Льва Сергеевича по Европе и Америке, его концерты вызывали настоящую сенсацию. О выступлениях Термена в Берлинской филармонии (1927 г.), в парижской «Гранд опера» (1928 г.), в лондонском «Альберт-холле» (1928 г.), в крупнейших концертных залах Америки (1929 г.) восторженно отзывались Б. Шоу и Ч. Чаплин, А. Эйнштейн и Р. Роллан, М. Равель и Г. Гауптман. В те годы на Западе еще не существовало электромузыкальных инструментов.

Пребывание Льва Сергеевича за рубежом по разным причинам задержалось на долгие годы. Почти десять лет он жил и работал в США. В Нью-Йорке изобретатель организовал даже собственную фирму «Телеточкорпорейшен». Здесь он продолжает разрабатывать новые модификации своего музыкального инструмента, создает ряд родственных устройств: «терпситон», в котором звук рождался не в результате движения рук в электрическом поле, как в «терменвоксе», а под воздействием движения человеческого тела в танце. Здесь же изобретает и первое в мире устройство цветомузыки. С этими новыми работами Льва Сергеевича знакомятся люди самых разных специальностей и интересов: полковник Д. Эйзенхауэр (впоследствии генерал и президент США), С.М. Эйзенштейн, приехавший в это время в командировку в Голливуд, композитор и дирижер Л. Стоковский и многие другие. В концертах, с которыми продолжает выступать Термен, принимают участие крупнейшие музыканты Америки.

Но начинается Вторая мировая война, и Лев Сергеевич бросает свою фирму в Нью-Йорке, возвращается в СССР. Как ни трудно складывалась его жизнь в эти годы, он продолжает заниматься изобретательством. Вместе с А.Н. Туполевым и С.П. Королевым работает над созданием различных конструкций автопилота, радиомаяков, которые можно было бы сбрасывать на территорию противника для наведения авиации на военные цели. В последние годы жизни (умер Лев Сергеевич в1993 году в возрасте 95 лет) он трудился в одной из лабораторий Московского университета.

А теперь обратимся непосредственно к работам Л.С. Термена в области дальновидения. Шесть лет (1921-1927 гг.) он работал над созданием своей «установки для передачи изображения на расстояние», параллельно занимаясь другими работами, и за эти шесть лет успел разработать не один ее вариант, изготовить несколько телевизионных систем с различным числом строк. Так, «устройство», о котором я узнал со слов маршала С.М. Буденного, было уже четвертым вариантом и являлось самой последней моделью его системы.

В начале 20-х годов эта тема значилась в плане лаборатории электрических колебаний физико-технического института, поэтому над созданием телевизионной системы вместе с изобретателем трудилась целая группа сотрудников этой лаборатории, в частности Е.П. Бутырина и В.Ф. Литвинов. Вначале они занимались изучением созданных до них проектов телевизионных систем. Сохранился список отечественной и зарубежной литературы, состоявший уже на том, начальном, этапе почти из 250 (!) наименований. В 1921 году Лев Сергеевич выступил с докладом, который включал в себя обзор литературы и анализ состояния дел в дальновидении, на семинаре в физтехе. Еще через год он сделал сообщение на эту же тему в Петроградском отделении Российского общества радиоинженеров. В это же примерно время был составлен план создания собственной конструкции «установки», определилась очередность работ, расширились штаты лаборатории электрических колебаний. В 1923-1924 годах, несмотря на то, что Термену приходилось все время отвлекаться на другие изобретения, ему и его помощникам удалось разработать и испытать отдельные узлы будущего устройства. Так, сотрудник лаборатории А.Н. Бойко изготовил специальный селеновый фотоэлемент с очень большой однородностью поверхности, что было чрезвычайно важно для повышения качества изображения. Вместе с В.И. Коваленковым Термен подал в 1924 году авторскую заявку на спиральный метод фокусировки изображения. Трудно представить себе, сколько бы еще продолжалась работа над «установкой», если бы академик А.Ф. Иоффе не предложил Льву Сергеевичу взять эту тему в качестве дипломной работы. Таким образом, с середины 1925 года это изобретение, помимо того, что оно продолжало оставаться в плане лаборатории, стало еще и личной работой студента-дипломника Термена.

Далее начинается штурм, бессонные ночи… Льву Сергеевичу приходится отказываться от многих выступлений, от намеченных поездок с «терменвоксом» по стране. За полгода ему удалось отладить и испытать три варианта своей телевизионной системы. Если над отдельными узлами автор работал в содружестве с другими сотрудниками лаборатории, то на этом завершающем этапе окончательной сборки системы он трудился один.

Первоначальный вариант (конец 1925 г.) был рассчитан на 16-строчное разложение изображения. Опыты показали, что с помощью этого устройства можно было увидеть на экране лицо человека, говорящего по телефону. Если человек стоял в профиль к передающему аппарату, удавалось разглядеть даже мимику его лица. Однако узнать человека на экране при таком качестве изображения было невозможно.

Тогда Термен предложил второй вариант, в котором использовал чересстрочную развертку, что позволило получить на экране изображение с разложением в 32 строки. И, наконец, весной 1926 года был разработан третий вариант — он-то и был положен в основу дипломной работы. В нем изобретатель установил в передатчике и приемнике по два зеркальных колеса. Это устройство было рассчитано на чересстрочную развертку на 32 и 64 строки, при этом изображение принималось не прямо на приемник, а проецировалось на специальный экран квадратной формы размерами 150 на 150 см.

Во время первых опытных просмотров, которые состоялись весной 1926 года, Термену удалось получить изображение такого качества, что экспериментаторы, глядя на экран, могли узнать человека, стоящего перед телевизионной камерой, если он не делал резких движений и не выходил из кадра. Восторгам первых зрителей и «актеров» (это были сотрудники лаборатории электрических колебаний) не было предела. И все-таки по совету А.Ф. Иоффе решено было не искушать судьбу и во время первой публичной демонстрации «установки» ограничиться лишь показом руки человека, точнее, его ладони.

И вот наступил этот день — 7 июня 1926 года. Эта дата до сих пор никогда не упоминалась в работах по истории создания телевизионной техники. А между тем, это было событие принципиального значения. Не случайно на защиту дипломной работы Льва Сергеевича собралось почти 200 человек (студенты и преподаватели политехнического и сотрудники физико-технического институтов). Такой интерес к защите объяснялся многими причинами: привлекала личность самого дипломника (к этому времени Лев Сергеевич был уже автором многих известных в стране изобретений), но главной притягательной силой было, конечно, обещание продемонстрировать «установку» в действии.

В лаборатории, где находилось передающее устройство, по команде Термена один из сотрудников подносил к камере свою руку, и на экране, стоящем в зале, появлялось изображение ладони... По нынешним понятиям — не бог весть какая победа, а тогда, летом 1926-го, она вызвала бурю энтузиазма. После демонстрации опыта присутствовавшие на защите долго аплодировали дипломнику, его научному руководителю и большой группе сотрудников лаборатории электрических колебаний, которые в той или иной степени принимали участие в создании «установки».

Дипломная работа, о которой шла речь, сохранилась до наших дней. Ее подлинник Лев Сергеевич передал в Центральный музей связи им. А.С.Попова, а фотокопию — в московский Политехнический музей. Нашлись и фотографии «установки», ее основных узлов. В журнале «Радиолюбитель» № 1 за 1927 год (давно ставшем библиографической редкостью) довольно подробно описана конструкция и принцип действия системы Термена, приведены рисунки, схемы и чертежи.

Все это дает возможность сравнить работу нашего соотечественника с проектами иностранных изобретателей, разобраться в степени ее самостоятельности и оригинальности. Трудились они примерно в одно время (1921-1927 гг.), но избранные ими пути принципиально отличались друг от друга. Так, если Дж. Бэрд, Ч. Дженкинс и Г. Краувинкель использовали для разложения изображения диски П. Нипкова, то Лев Сергеевич применил для этой цели зеркальную развертку. Экраны телевизоров западных изобретателей не превышали по размерам спичечный коробок, в то время как в «установке» он был 150 на 150 см, то есть в две тысячи раз больше.

Эти факты говорят о том, что наш соотечественник действовал независимо от Дж. Бэрда, Ч. Дженкинса и Г. Краувинкеля, и хотя они начали вести свои эксперименты, возможно, несколько раньше, это отнюдь не означает вторичность работ группы Термена. Он шел в этом инженерном поиске собственной дорогой. Прибавьте сюда обстановку, условия, в которых приходилось работать изобретателю в нашей стране, и станет понятным, почему так восторженно приветствовались в газетах и журналах эти скромные (с точки зрения современной науки) опыты Льва Сергеевича в области телевидения.

«Открытие Л.С. Термена — писал А.Ф. Иоффе, — огромно и всеевропейского размаха... Лучшим доказательством практической удачи сконструированного прибора является демонстрационный опыт Л.С. Термена, показанный им в физической лаборатории нашего института. Мы видели на экране движение человеческой руки, проходившей в те же моменты времени за стеной в соседней комнате» (Огонек, 1926, № 47).

Даже осторожный в своих оценках Б.Л. Розинг признавал, что «в области электрической телескопии, основанной на механических процессах, благодаря экспериментальному таланту инженера Термена русская электротехника одержала частичную победу почти одновременно с иностранными экспериментаторами Бэрдом, Дженкинсом и др.» (Известия, 1926, 29 декабря).

Но на этом история «установки» не кончается. В течение осени и зимы того же 1926 года продолжаются работы по совершенствованию аппаратуры. Помимо Термена в ней принимали участие научный сотрудник Политехнического института А.П. Константинов, студенты физико-математического факультета ЛГУ Лазарев и Архангельский, сотрудники лаборатории электрических колебаний А. Бойко и П. Стрелков и другие, имена которых установить не удалось.

16 декабря 1926 года состоялась еще одна публичная демонстрация «установки», на этот раз в Москве на V Всесоюзном съезде физиков (в одной из аудиторий Московского университета). Почти сразу же после этого Лев Сергеевич был вызван в Совет Труда и Обороны, где ему предложили создать телевизионную систему специально для военных целей.

Вот этот четвертый вариант «установки» был самым важным этапом работы Термена в области телевидения. Но, к сожалению, мы очень мало знаем об этом устройстве и его судьбе. Здесь нет ничего удивительного. Во-первых, с тех пор прошло немало времени, а во-вторых, работа предназначалась для пограничных войск, поэтому вполне естественно, что вся документация была строго засекречена. По крайней мере у Льва Сергеевича, человека аккуратного и бережливого, от этого варианта «установки» не осталось никаких следов. Многое остается неясным и в самой его биографии (он был нашим секретным агентом в США). Все это не могло не наложить своего отпечатка на отношение к работам Термена. Не случайно в течение почти 30 лет имя изобретателя ни разу не упоминалось в нашей печати. Я пробовал расспрашивать самого Льва Сергеевича, но он был непреклонен, считая, что было бы неэтично давать какие-то объяснения, когда невозможно подкрепить свой рассказ документами.

А между тем, даже то немногое, что нам известно о четвертом варианте «установки», свидетельствует, что эта работа могла бы сыграть немалую роль в истории становления отечественного телевизионного вещания, если бы на ее судьбу не наслоилось множество различных моментов, не имевших никакого отношения к самому изобретению.

Итак, что же нам известно об этой работе?

Прежде всего она была выполнена в необычайно короткие сроки. Уже в июне 1927 года (то есть через шесть месяцев после получения задания) Лев Сергеевич был командирован на международную музыкальную выставку во Франкфурте-на-Майне и в дальнейшем многие годы находился за рубежом. Впрочем, считать, что четвертый вариант «установки» был сделан за полгода, было бы тоже неверно. Ведь предыдущие пять лет подготовили группу Термена к этой работе.

Если в начале цель авторов заключалась лишь в том, чтобы получить на экране хоть какое-нибудь изображение, доказать в принципе, что можно демонстрировать движущееся изображение на расстояние, то в Совете Труда и Обороны к «установке» предъявили жесткие требования: она должна была работать на открытом воздухе, при обычном дневном освещении. Резко повысились требования и к качеству изображения. В задании специально оговаривалось, что устройство должно быть рассчитано на 100-строчное разложение изображения — это было единственное, что мне удалось узнать у Льва Сергеевича.

Осуществление всех этих условий позволило группе Термена значительно обогнать свое время. Так, если в телевизионных устройствах, созданных в Англии, Германии и США в начале 30-х годов, изображение раскладывалось всего лишь на 30-50 строк, то в четвертом варианте «установки» Политехнического института число строк было в два-три раза больше.

Кроме того, группе Термена удалось первыми в мире (еще в 1927 году) создать ПТС (передвижную телевизионную станцию), первыми сконструировать передатчик, способный следить за объектом передачи. (Ведь во дворе наркомата обороны посетители К.Е. Ворошилова находились в поле зрения телевизионной камеры в течение всего времени, пока они пересекали двор, — примерно 30 метров.)

Хочется верить, что этот вариант «установки» не потерян окончательно для истории науки и техники, что со временем будут найдены и чертежи этого проекта, а может быть, отыщется и сама «установка». Ведь при всей секретности работы должны же где-то храниться заключения экспертов, акты испытаний, записи в бухгалтерских книгах и т. д. Надеюсь, со временем мы еще сможем увидеть ее воочию в одном из музеев.

***

А теперь зададимся вопросом: существуют ли связи между устройствами дальновидения, созданными советскими изобретателями, и аналогичными работами, выполненными ранее, можно ли вести речь о преемственности поколений?

Сложность этого вопроса заключается в том, что большинство создателей проектов почти не ссылались на своих предшественников. Впрочем, это всегда трудно: провести черту, которая бы отделяла явное заимствование от повторного открытия, тем более — от косвенного влияния предыдущих работ, когда они, трансформируясь во многих зарубежных проектах, затем снова возвращались в нашу страну.

И все-таки такая связь существовала. Примером тому могут служить работы по передаче движущегося изображения на расстояние по радиоканалам. Эта идея была впервые выдвинута в проектах М. Вольфке (1898 г.) и А.А. Полумордвинова (1903 г.), затем разрабатывалась в проектах В.И. Коваленкова (1919 г.), С.И. Кокурина (во втором варианте его устройства — датируется примерно 1923-1924 гг.), В.А. Гурова (1923-1924 гг.), А.А. Чернышева (1925 г.), Л.С. Термена (1921-1927 гг.).

Корни такой связи идут, конечно, от А.С. Попова. Доказательством прямого влияния работ предшествующего поколения может служить и дипломная работа Л.С. Термена (1926 г.), в которой описывался один из вариантов его «установки для передачи изображения на расстояние», а в библиографическом разделе имелась прямая ссылка на проекты М. Вольфке и А.А. Полумордвинова.

Сложнее проследить связь двух поколений (а тем более доказать ее) по линии использования в устройствах дальновидения механического принципа разложения изображения с помощью дисков. Впервые, как известно, этот принцип был предложен П.И. Бахметьевым (1880 г.), затем применялся в проектах М. Вольфке (1898 г.), А.А. Полумордвинова (1899 г.), О.А. Адамяна (1907 г.). В 1920-е годы он, за редким исключением, встречался почти во всех малострочных электромеханических устройствах. И все-таки мы не можем уверенно утверждать, что все это являлось прямым результатом влияния именно наших соотечественников. Сами авторы данных проектов часто говорили о том, что диски с отверстиями, расположенными по спирали, они заимствовали у П. Нипкова, как-то упуская из виду (возможно, и не зная), что этот принцип был предложен нашими соотечественниками еще до изобретателя из Германии (и вскоре после него) в несколько видоизмененном виде.

И второй чрезвычайно важный вопрос: как выглядели проекты малострочных электромеханических устройств дальновидения, созданные советскими изобретателями в 20-е годы, в сравнении с аналогичными работами их зарубежных коллег?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, придется хотя бы вкратце рассказать об инженерных поисках, которые велись в эти годы изобретателями других стран. Среди этих проектов, думается, прежде всего следует назвать: «телегор» Д. Михайи (1918 г., Германия) и «устройство» Ч. Дженкинса (1923 г., США). Эти работы были не только выполнены раньше аналогичных других, но, что значительно важнее, являлись единственными в эти годы на Западе работающими системами дальновидения. Правда, оба изобретателя даже не пытались демонстрировать полноценное изображение. Так, с помощью «телегора» можно было передавать всего лишь силуэты предметов (изображение больше напоминало размытые пятна, чем четкие очертания объектов передачи). Устройство же Ч. Дженкинса практически могло демонстрировать лишь статичные картинки, так как диск Нипкова вращался в его передающей станции со скоростью 5 кадров в секунду, а такая скорость, как известно, недостаточна для слитного показа движущегося изображения.

Несколькими годами позже за рубежом создаются первые малострочные электромеханические устройства, в которых диски Нипкова вращались уже со скоростью, позволяющей зрителям воспринимать динамику движения на экране (12, 5-17 кадров в секунду). Первая такая система появилась в 1926 году в Англии. Она была спроектирована и доведена до опытных испытаний известной лондонской радиотехнической фирмой-лабораторией Дж. Бэрда. Ее параметры были уже вполне рабочими: за один оборот диск давал полную развертку кадра на 30 строк, а за одну секунду диск делал 12, 5 оборота.

В 1927 году американская фирма «Белл телефон» построила малострочную электромеханическую систему (50 строк, 17 кадров в секунду) и провела с ее помощью первую опытную передачу из Нью-Йорка в Вашингтон. И, наконец, в 1929 году на международной радиовыставке в Берлине немецкий изобретатель Г. Краувинкель продемонстрировал устройство дальновидения, которое, как и первые две системы, работало на принципе механической развертки изображения (30 строк, 12, 5 кадра в секунду). Правда, все эти устройства были рассчитаны только для индивидуального пользования, так как размеры экранов в этих системах были меньше спичечного коробка.

Все приведенные в этой главе примеры дают основание утверждать, что с 1917 по 1929 год советские изобретатели в области радиотехники не отставали от всемирного научно-технического прогресса. Более того, по каким-то позициям они шли даже впереди своих зарубежных коллег. Но в начале 30-х годов ряд лабораторий Европы и США переходит от демонстрации отдельных (крайне редких) опытных передач изображения на расстояние к организации регулярного телевизионного вещания с помощью малострочных электромеханических устройств.

Так, в самом конце 1929 года уже упоминавшаяся английская лаборатория Дж. Бэрда создает еще один вариант своей малострочной механической системы. Принципиально новым в ней была замена аппаратов, способных принимать только немое изображение, радиокомбайнами — устройством, в котором приемный аппарат и радиоприемник помещались в одной коробке. Это усовершенствование позволило английской фирме организовать в начале 1930 года первые в мире звуковые передачи с помощью малострочных электромеханических систем дальновидения. Рядом с лондонской телестудией, расположенной в Бруклин-парке, находились две маломощные радиостанции: по каналам одной передавалось только изображение, по другой — человеческая речь.

Компания Бэрда вела телевизионное вещание два раза в неделю по три часа, позже была введена и дневная передача. Передачи этой студии представляли собой простейшие звуковые фильмы и прямые выступления политических деятелей, ученых, актеров. Впрочем, качество изображения, по нынешним временам, было неважным, но все-таки разглядеть что-то можно было. Там, где зритель не мог разобрать картинку, ему на помощь приходил звук. (Эти передачи прекратились лишь после того, как Би-би-си открыла в 1936 году свое телевизионное вещание по электронной системе.)

Почти в то же время начинает регулярное вещание и немецкое малострочное дальновидение. В распоряжении его специалистов имелась телевизионная студия под Берлином (Кенигвустергаузен) и маломощная радиостанция в самом городе (Бицлебен). Передачи из Берлина также велись два раза в неделю по часу. Демонстрировались лишь немые документальные и художественные фильмы, специально снятые для телевидения или смонтированные из фильмотечных материалов кинематографа.

Чуть позже подобные малострочные электромеханические телестудии начинают работать в ряде крупнейших городов США, в Италии (Ватикан), во Франции (Тулуза). Этот телебум не обошел и нашу страну. И тут приходится признать, что в этом вопросе мы несколько отстали от экономически развитых государств мира. Пока речь шла о научных поисках, об экспериментальных работах, советские изобретатели могли соревноваться (и довольно успешно) с зарубежными коллегами, но мы оказались не готовы к качественному скачку — организации регулярного телевизионного вещания, что объяснялось многими объективными причинами: уровнем развития нашей радиотехнической промышленности, отсутствием необходимых средств, нехваткой научных и инженерных кадров и т. д.