Ай-ай, какая оплошность Мономаха! – покачал головой Белдуз.

Пир, на который, по приглашению главного хана Ороссобы, собрались почти все половецкие ханы, был в самом разгаре, когда ковровый полог стремительно распахнулся, и в шатер вошел маленький коренастый степняк в серебряном наличнике.

Огромные богатыри-телохранители, не рискуя даже приостановить его, только склонили перед ним могучие шеи.

- Белдуз! Хан Белдуз пришел! – послышались одновременно приветливые, испуганные и мстительные голоса.

Вошедший, сняв наличник, почтительно поприветствовал сначала главного хана, затем – всех остальных. После этого он занял одно из самых почетных мест, и, с нескрываемым вызовом, огляделся вокруг.

Посреди шатра, в сложенном из степных камней очаге тлел священный огонь. Ороссоба, старый, высохший, как осенняя степь, сидя на самом высоком войлоке, уже долго не отрываясь, смотрел на него, и даже не слышал, как участники пира хвастаются друг перед другой захваченной этой зимой в русских землях добычей.

Все временно, все тленно в этом мире! – говорил его застывший, отсутствующий взгляд. - Превратятся в прах и шелк, и ковры, состарятся молодые рабы и рабыни, потеряют свой аромат самые изысканные благовония, а приятно отягощяющее ладонь золото и звонкое серебро перетечет неверными ручейками в реки иных времен и моря чужих судеб…

Ничто, казалось, уже не волновало в этом мире человека, по мановению одного пальца которого могла ожить и прийти в движение вся бескрайняя Степь.

Но разговор о появлении на пиру хана Белдуза, сразу дошел до слуха главного хана.

Он поднял глаза, следуя оживающим взглядом за синей струйкой дыма, которая уходила в отверстие посреди крыши, и уже властными и зоркими, опустил их на вошедшего хана.

- Почему сразу не приехал на мой зов?

- Не смог, хан. Прости, были дела поважней пира! Но на второй, как видишь, откликнулся сразу и даже загнал двух коней! Что случилось?

Ороссоба хотел погневаться, что Белдуз осмелился опоздать на его пир, тем более, что такое уже было и не раз. Но, решив, что видать, у того, и правда, были на то серьезные причины, мысленно махнул рукой на его ослушание.

- Да вот! Приехал сначала этот, - кивнул он на сидевшего среди половцев князя изгоя. - Говорит – Руссы на Степь хотят идти!

- Руссы? На нас? – даже забыв от удивления про обычай, запрещающий младшим переспрашивать старших, не поверил Белдуз.

- Да никогда они не пойдут на Степь! – раздались уверенные голоса.

- Чтобы они вышли из-за своих валов?

- Оставили города?

- Да речные переправы?..

- Тихо! – властно поднял руку главный хан и, показывая на купца, уже мягче продолжил: - А потом прискакал этот. И говорит, что Русь действительно готовится выступить в поход этой весной. Но вовсе не на Степь, а на богатый град Корсунь!

- Дозволь спросить, хан!

- Спрашивай!

- И что же вы решили делать?

- А мы еще не решили. Мы только решаем, что лучше сделать, – сцепил кончики пальцев, унизанные перстнями с драгоценными каменьями Ороссоба. - Предложить ли руссам богатый откуп или, пока еще есть время, уйти в самую глубь Степи, куда не дотянутся даже копыта их быстрых коней.

- Трусы! - злобно прошипел хан своему соседу. – Сначала разузнать, все, как следует надо, а уж потом решать?

- И что ты же предлагаешь? – усмехнулся тот, грызя баранью лопатку.

- Еще не знаю! - снова шепотом огрызнулся Белдуз и громко сказал: - Дозволь хан мне самому спросить этих руссов!

- Да они и так уже, вроде бы все сказали, но если хочешь – спрашивай! Но помни, это – мои гости!

Белдуз согласно кивнул и обратился к князю изгою:

- Скажи, князь! Ты своими ушами слыхал то, что твои уста принесли нам?

- Да, хан! Конечно! – клятвенно стукнул себя в грудь князь.

- И от кого ж-же?

- От самого Великого князя и Мономаха!

- Где? - продолжал допытываться Белдуз.

- На их съезде!

- Это что же, тебя, изгоя, пригласили на съезд князей?

- Н-нет, - уже менее уверенно ответил князь. – Но я сидел у самого входа в шатер, где он проходил, и слыхал все!

- Ай-ай, какая оплошность Мономаха! – покачал головой Белдуз. – И про Корсунь тоже слыхал?

- Чего не слыхал, того не слыхал, врать не буду.

- А говоришь, что слыхал всё! Люблю предателей, но ненавижу их! - снова шепнул соседу Белдуз и продолжая свой расспрос, обратился теперь к купцу: - А ты откуда про Корсунь знаешь? Тоже Великий князь рассказал?

- Нет, у меня есть знакомый ростовщик, - охотно принялся объяснять купец, - через которого Святополк дает под проценты займы киевским людям. Так вот у этого ростовщика, есть другой ростовщик, который ему очень много должен, и мой ростовщик очень обеспокоенный, как бы его ростовщик не разорил его, после съезда князей, выказал мне свои опасения…

- Все ясно! Можешь не продолжать! – остановил его жестом Белдуз и с полупоклоном повернул голову в сторону старого хана.

- Позволь попросить тебя кое о чем хан?

- Проси!

Белдуз поднялся со своего места и, пройдя к главному хану, прошептал:

- Вели этим… своим гостям удалиться! Что им делать тут, когда решается судьба всей Степи?

Ороссоба несколько мгновений подумал и, решив, что просьба Белдуза справедлива, объявил об окончании пира и приказал слугам проводить князя и изгоя в приготовленные для них шатры.

- Да проследи, чтобы наши дорогие гости ни в чем не имели нужды! – прикрикнул он им вдогонку.

- И жен своих, попроси уйти, – продолжил Белдуз и, перехватив недовольный взгляд старика, пояснил: - Уж очень они любят то, что привозит им этот купец!

Главный хан нахмурился, но выполнил и эту просьбу Белдуза, и, когда в шатре остались одни только ханы, тот спросил:

- Что они просят за свое предательство?

- Как всегда! - пожал плечами главный хан. - Князь помочь ему выгнать из города своего брата, чтобы сесть там на стол. А купец, известное дело что – золото!

- Ну, с князем мне все ясно, – презрительно махнул рукой Белдуз. - А вот купец для чего пожаловал? Зачем нам надо знать про то, что Русь пойдет на Корсунь?

Вошедший слуга молча подложил в огонь лепешки сухого верблюжьего навоза, смешанного для аромата с пригоршней высушенных прошлогодних трав. Ороссоба стал долго смотреть в очаг, на его синий дым и, наконец, задумчиво, словно бы нехотя возвращаясь в эту, по сути прожитую уже им жизнь, находясь как бы уже не тут и не совсем еще там, сказал:

- Выгод от его сообщения действительно много. Мы можем, например, известить византийского императора о планах руссов – Корсунь все же его город! А можем сами, пока они будут стоять под крепостными стенами Корсуня, напасть на оставшуюся без войска Русь!

- Коней откормить сначала надо! – послышались возражающие голоса ханов.

- Какой может быть набег, если они едва держатся на ногах?

- Вот если бы руссы отложили свой поход на месяц-другой…

- Или бы корсунцы смогли продержаться такое время…

- А?

Но главный хан снова смотрел на костер и внимал только своим мыслям. Иначе наверняка бы услышал эти последние слова и заметил, как вдруг вспыхнули глаза хорошо услышавшего их Белдуза…

Очнулся он только, когда тот вновь с почтением окликнул его:

- Ну, что ты еще хочешь? - устало спросил он.

- Прошу тебя, вели опять привести сюда русского князя! – уже не столько прося, сколько требуя, сказал Белдуз.

- Зачем?

- Надо! Я хочу задать ему один вопрос.

Главный хан бровью показал телохранителю на полог шатра, и не прошло минуты, как тот привел изгоя, который, судя по его бледному лицу, приготовился к самому худшему… Тем более, что к нему, поднявшись со своего места, подошел самый страшный из всех этих ханов – сам Белдуз.

Но тот вдруг не стал доставать нож, которым половцы режут скот, пытают пленных или добивают раненых, а, наоборот, с делано ласковой улыбкой спросил:

- Скажи, а гонцов к князьям уже отправили?

- Да!..

- Эх-х! Жаль… - огорчился Белдуз.

- Но не ко всем! – тут же добавил, заметивший это князь.

- Та-ак, - погасший было взгляд Белдуза, вновь оживился.

- Троих послали прямо с Долобского озера. А к остальным пошлют, может, завтра…

- Так-ак- та-ак! - поощряя его взглядом, заторопил Белдуз.

- А к тем, кто совсем рядом, и вовсе третьего дня!

- Хорошо! Молодец! – обрадовался хан, узнав всё, что желал. - Ступай обратно!

- Как! И это все? – удивился князь.

- А ты что еще хотел? В твоем шатре все то же, что здесь! Ведь приказано, чтобы ты ни в чем не нуждался! Или, может, ты хочешь вот это?

Белдуз взял со стола кусок сырого мяса, что половцы ели наряду с вареным, готовить которое научились у русских совсем в последнее время, и поднес его прямо к лицу изгоя.

Тот отшатнулся и выскочил из шатра.

- Ай, да Белдуз! – захохотали ханы.

- Вот насмешил!

- И выпроводил надоедливого гостя, и не обидел его при этом!

- Что ты задумал? – спросил старый хан, после того, как ханы отсмеялись. - Чего ты хочешь?

Белдуз посмотрел на него и упрямо наклонил голову:

- Я прошу дать мне три дня. И ничего не решать до этого!

- Три дня? – недоуменно пожал плечами старый хан.

- Это не так уж и много, учитывая, что у нас еще много времени, чтобы успеть собрать дань или уйти хоть за Дон!

Половцы зашептались, задумались…

Собирать дань для Руси – значит возвращать все награбленное, которым они только что хвастали друг перед другом. Уходить в глубь Степи – значит, оставить свои вежи и города. А это убытки. Такие убытки… А что, если, и правда, Белдуз что-то сможет узнать. И даже что-то придумать!

К тому же не так уж и много он просит – подождать всего каких-то три дня. Да хоть десять!

Главный хан, для которого и один лишний час был теперь самым бесценным подарком на этой земле, сначала нахмурился. Но потом и он согласился и вопросительно посмотрел на Белдуза:

- Допустим, мы согласимся. И… что же ты собираешься сделать за эти три дня?

- У меня есть свой человек во дворце великого князя. Я узнаю от него, куда послан последний гонец. А потом перехвачу его и добуду грамоту!

- Думаешь, это будет так просто сделать?

- А я пойду тихо, с малым отрядом.

- А если вас обнаружат?

- Тогда сделаю вид, что совершил набег. Гонец спокойно поедет по этому месту, а тут я со своими людьми, в засаде…

- Ложный набег? Засада? – неожиданно оживился Ороссоба. На несколько мгновений, он, словно вернулся в свою молодость, когда сам был горазд на подобные выдумки. - А что – русские хорошо знают, что мы сразу же уходим после набега. Ложный набег это даже лучше правдивой тишины, когда всех боишься, и всего опасаешься… Гонец наверняка потеряет осторожность и будет беспечным. И засада тоже неплохо. Ты хорошо это придумал, Белдуз. Ха-ха… Ложный набег… Засада… Ладно. Иди! Мы подождем тебя. Но помни – только три дня…

Главный хан взял шелковую веревочку и неторопливо завязал на ней три узелка. Показав ее всем, он жестом отпустил быстро надевшего свою серебряную личину Белдуза и, еще раз посмотрев на очаг, устало прикрыл глаза. Что для него каких-то три дня, когда перед ним вот-вот начнет расстилаться еще более огромная и бескрайняя, чем сама эта Степь – вечность…