Иди и буди!

Прошло четыре дня.

Благодаря стараниям Василия Ивановича и ставшей уже необходимой для него помощи Насти, Никодим прошел всю Малую Азию, побывал в Афинах и Риме. Чудом избежав пыток и казни в Мамертинской тюрьме, он как философ (прежний был казнен за то, что пытался заранее узнать через слугу вопрос, который задаст ему Тиберий) оказался на Капри, где видел самого императора и беседовал с ним. Оставалась самая сложная и ответственная часть его путешествия – по древней Палестине, где только-только проходил до него Христос, и еще сделать небольшой эпилог.

Владимир Всеволодович тоже не терял времени даром. Ему удалось договориться со знакомыми нумизматами, которые пообещали принести в клуб все заказанные Василием Ивановичем монеты.

Молитвенное правило все эти дни совершалось неопустительно. Но то ли спешка по утрам, то ли усталость вечерами были тому виной – с каждым разом читалось оно все труднее и труднее.

Первый благостный порыв миновал, и теперь все чаще приходило раздражение, и одолевали мысли: зачем только время терять зря? Ведь за эти сорок минут можно написать как минимум две страницы!

Василий Иванович стал читать быстрее, так, что умещался в двадцать и даже в пятнадцать минут. Он уже не вникал в смысл прочитанного и от этого еще больше раздражался. Появилось желание вообще прекратить читать правило до окончания работы над повестью и нового разговора со старцем. Но каждый раз вечером или утром что-то мешало ему это сделать…

А потом наступила пятница – день открытого урока в школе.

В классе, что называется, яблоку негде было упасть.

Заместитель министра со свитой заняли места вдоль стен. Василий Иванович провел, как обычно, первую часть урока, и когда до его окончания оставалось пятнадцать минут, сказал, обращаясь к ученикам:

- Прошлый раз, читая вам рассказ об императоре Максимине Фракийце, я упустил главное. Сейчас мы восполним этот пробел…

- Сейчас будет самое интересное! – послышался громкий шепот директора заместителю министра.

- Да-да, я наслышан! – благожелательно кивнул тот.

Василий Иванович собрался с мыслями: того, о чем он собирался рассказывать, не было на бумаге, и начал:

- Перед тем, как отправиться к своему императору-дяде, как вы сами понимаете, на верную гибель, юноша должен был принять крещение. Тщетно христианский пресвитер пытался отговорить его от задуманного или хотя бы креститься перед отъездом.

- Представь, что будет с твоей душой, если с тобой что-нибудь случится в этой исполненной опасностями дороге? - втолковывал он.

- Да что теперь может случиться со мной? Я ведь отправляюсь к самому императору – моему дяде! – беспечно ответил юноша и умчался, как вы сами понимаете, на верную гибель.

После этого, из уважения к продолжавшей, по инерции, благосклонно улыбаться комиссии - насторожился пока только один только заместитель министра - Василий Иванович в нескольких словах повторил содержание рассказа. Затем уже для всех сказал, что, чудом оставшись в живых, племянник на этот раз уже ни на минуту не откладывал с принятием крещения. А потом - вместо всех земных благ: богатства, почестей, славы, выбрал небесные, приняв мученический венец за исповедание веры.

Рассказ был закончен. Василий Иванович взглянул на часы и достал из портфеля листки с прологом.

- А теперь, позвольте, я начну читать вам свою небольшую повесть под названием «Время Оно».

- Повесть – это уже не рассказы! Растем! – послышался довольный шепот директора, и краем глаза Василий Иванович заметил, что тот говорил это, наклоняясь ко все больше хмурившемуся заместителю министра.

Читая пролог, он смотрел на учеников, на их горящие глаза и только чувствовал, что вдоль стен растет недоумение и становится все напряженней.

Когда он дошел до того места, где Апамей разговаривал с учеником Христа, раздался звонок.

Василий Иванович с сожалением развел руками и принялся складывать листки в стопку.

- Еще! Еще!!! – словно очнувшись, принялись просить ученики.

- Достаточно! – властно останавливая их, поднял руку заместитель министра. - Перемена – не время для чтения. Тем более ТАКОГО!

Не удостоив на прощание Василия Ивановича даже кивка, он с недоступно поднятой головой вышел из класса. За ним, оглядываясь на Василия Ивановича и укоризненно качая головами, – члены его свиты. Те самые, что совсем недавно так хвалили его. Последним вышел директор.

Вскоре после начала следующего урока он ворвался в учительскую, где в одиночестве собирался домой Василий Иванович, и простонал:

- Василий Иванович! Вы что себе позволяете? Это же восстание Болотникова! Вольница Стеньки Разина! Пугачевский бунт!

Чувствовалось, что директор школы замещал сейчас учителя истории. То есть, Василия Ивановича.

Он посмотрел на него и повысил голос:

- Этой повести, чтобы на пушечный выстрел не было рядом с нашей школой! Приказ замминистра. Сам министр будет у нас через неделю. Отменить его приезд, увы, невозможно. Придумайте за это время что-нибудь просто историческое, без Бога, в Которого я, кстати, тоже верю, но только не афиширую это нигде! – оглянувшись на закрытую дверь, понизил он голос. – У меня Бог в душе!

- А когда душа в пятки уходит, как это было сегодня, Он у вас что – в пятке? – с насмешкой посмотрел на директора Василий Иванович.

- Ну что вы, право? Сейчас не время для дискуссий! – не зная, что и возразить на это, пробормотал директор и умоляюще посмотрел на своего учителя: - Договорились?

Василий Иванович только молча отрицательно покачал головой и, оставляя директора в полной растерянности, вышел из учительской комнаты.

Василий Иванович остановился, как вкопанный…

В ночь с субботы на воскресенье Василий Иванович поставил последнюю точку в эпилоге. Повесть была закончена. Настя, почти не выходившая из его комнаты с пятницы, пошатываясь, отправилась к себе – спать.

До утра оставалась пара часов, и Василий Иванович, загодя уложив папку с повестью и монеты в портфель, забылся коротким тревожным сном. Он так устал за это последнее время, что не услышал звонок будильника и чуть было впервые не проспал в клуб.

На его счастье, Настя от волнения за предстоявшую сдачу заказа так и не смогла уснуть. Она разбудила его. Заставила позавтракать и проводила, взяв слово, что он обязательно позвонит ей, как только все будет закончено.

Василий Иванович сел, по своему обыкновению, на первый автобус и, увидев старушку, вспомнил наказ старца обязательно ходить хотя бы на раннюю литургию. Снова он не смог противиться старцу и вместе со старушкой пошел в храм.

Служба тянулась бесконечно долго. Хотя – он то и дело посматривал на часы – продолжалась всего полтора часа. Беспокоясь о том, что его могут не дождаться люди, с которыми договорился друг, он с трудом дождался, когда люди станут подходить к кресту. Поцеловал его и бросился бежать на автобус. На вокзале его ждало еще одно разочарование. Ближайшая электричка уходила только через сорок минут. Тогда Василий Иванович взял такси – но все равно приехал в клуб к одиннадцати часам.

- Ты что?! – грозно встретил его у входа донельзя возмущенный Владимир Всеволодович. – Все дело решил испортить?

- Почему? – принялся слабо защищаться Василий Иванович. – Повесть в портфеле. Сейчас выкуплю монеты и можно сдавать заказ.

- Какие монеты?! – оборвал его друг. – Пока тебя не было, наш конкурент успел перехватить половину из тех, что тебе принесли. Хорошо, я вовремя сообразил, что к чему, и успел на свои деньги взять шесть монет. Но денарии Тита с Домицианом и Эдесса ушли безвозвратно!

- Это кому тут нужна Эдесса? – неожиданно послышался рядом вкрадчивый голос.

Друзья оглянулись и увидели стоявшего за ними Викентия.

- Нам! – в один голос вскричали они. – А у вас есть?

- Имеется, причем в такой сохранности, как вам нужна. И связана с историей христианства. Только, увы – дома! Если желаете, привезу в следующее воскресенье.

- Да нам она сегодня нужна… – поглядев на часы, вздохнул Василий Иванович. – Причем, только до двенадцати!

- Можно и сегодня! – согласился Викентий. – Я ведь тут неподалеку живу. Если оплатите такси туда и обратно, то как раз успею. Тем более что на двенадцать часов у меня тут тоже одно важное дело…

Василий Иванович тут же протянул Викентию деньги на такси, собрался расплатиться и с другом, но тот остановил его:

- После, после!

И протянул толстый научный журнал.

- Со статьей?! – обрадовался Василий Иванович.

– Ну не без нее же!

- Вот спасибо!

- И это тоже потом! – отмахнулся Владимир Всеволодович. - Ты лучше скажи, сколько монет нам еще нужно?

- Пятьдесят пять уже есть. Значит, четыре, не считая Эдессы… - быстро подсчитал Василий Иванович.

Владимир Всеволодович озадаченно покачал головой и махнул рукой:

- Все равно другого выхода у нас нет. Пошли скорее искать четыре монеты!

Времени оставалось все меньше…

…В помещении клуба было только и разговоров, что о трагедии с Ашотом Телемаковичем.

- Не хотел тебя огорчать, ты и так после приступа. Но все равно ведь узнаешь, - вздохнул Владимир Всеволодович и глухо сказал: – Словом – Ашота Телемаковича больше нет.

- Как это нет? Он что, решил после того, как потерял все монеты, расстаться с клубом? – не желая верить в самое страшное, ухватился за спасительную мысль Василий Иванович и услышал:

- Если бы это было так! Он умер…

Василий Иванович остановился, как вкопанный. Ноги сразу стали как ватные. В ушах зазвенело. Сердце снова предательски ворохнулось в груди. Владимир Всеволодович крепко поддержал его за плечо и сказал:

- Об этом мы поговорим и оплачем Ашота Телемаковича потом. А сейчас возьми себя в руки. Для нас жизнь продолжается. И сейчас мы должны бороться, если не хотим, чтобы с нами произошло то же самое.

- Да с тобой-то они что сделают? – успокаивающе взглянул на друга Василий Иванович и услышал в ответ:

- А ты что – думаешь, я останусь стоять в стороне? Времени-то совсем почти не осталось! Давай-ка мы с тобой вот как сделаем: разделимся, и один пойдет направо, другой налево. Я буду искать монеты Тита с Домицианом. А ты попробуй найти что-нибудь еще подходящее для твоей повести. Ты же ведь лучше знаешь, что тебе нужно!

Согласившись с этим разумным предложением, Василий Иванович пошел по рядам и – это было почти чудо! – почти сразу нашел отличную тетрадрахму Вавилона и великолепный кистофор[13] Эфеса.

Не успел он подивиться такому чуду, как к нему подошел Владимир Всеволодович и показал большую медную монету императора Тита. Она была очень красива, в зеленой патине:

- Вот, уже 56!

- Где ты достал ее? – ахнул Василий Иванович.

- Да я и сам глазам своим не поверил! – принялся радостно объяснять Владимир Всеволодович. - Тем более, что с этим Титом положение-то было очень серьезное. Я не хотел тебя пугать – но оно было как перед страшным извержением Везувия, которое произошло в его правление. Дело в том, что наш конкурент перехватил прекрасный его денарий с очень редким оборотом – Родосским Колоссом.

- Хоть и был этот Колосс на серебряных ногах, но все равно рухнул! – вкладывая монеты в альбом, благодарно взглянул на друга Василий Иванович. - Никакой денарий не может сравниться с хорошим ассом! Тем более таким… Римляне не случайно любили медные монеты. Это варвары, ослепленные блеском серебра, предпочитали денарии, о чем, если что, можно будет упомянуть при сдаче заказа. Кстати, могу и я тебя порадовать: у нас уже не 56, а 58 монет.

- Тогда что – давай опять разойдемся и быстренько найдем единственную недостающую монету?

- Давай! – в уверенности, что так оно и будет, охотно согласился Василий Иванович.

Но не тут-то было! На этом их везение и закончилось. Как ни старались друзья, ни у кого из пришедших в клуб больше не было такой монеты, которая могла бы подойти для коллекции Соколова.

Времени оставалось все меньше. 30 минут до сдачи заказа, 15, 10… Да и Викентий что-то опаздывал…

Спешащий, огорченный Василий Иванович не сразу и заметил, как его знаками подзывает к себе старичок-искусствовед.

- Третий раз проходите мимо меня и не видите! – сказал он. - Про Ашота Телемаковича уже знаете? Вот беда, так беда… Царство ему Небесное!

И протянул, судя по виду, тонкую дореволюционную книжку с цветной обложкой. - А это вам!

- Что это? – не понял Василий Иванович, лихорадочно соображавшего, как теперь быть со сдачей заказа, когда не хватает одной… даже пока двух монет?!

У него не было сейчас даже одной свободной секунды. Нужно было срочно искать, спрашивать, смотреть – вдруг в последний момент у кого-нибудь отыщется нужное… А старичок-искусствовед, не замечая этого, продолжал:

- Это – книга о воздушных мытарствах. Помните, вы просили? Удалось-таки все же вернуть. Поэтому и к вам просьба особо ее не задерживать. Мне нужно показать ее и другим. Как можно большему количеству других людей. Да и вы тоже говорите о ней людям. Нам-то, живым, хорошо, еще дается время на покаяние. А вот Ашот Телемакович, которого я не успел уговорить ее взять на время – а ведь сколько раз предлагал! – уже идет по этим мытарствам…

- Да-да, конечно! – рассеянно кивнул Василий Иванович, положил книгу в портфель…

И тут увидел бегущего к нему Владимира Всеволодовича.

- Пятьдесят девять! – издали кричал тот.

Еще одна медная монета императора Домициана легла в альбом.

- Пойдем теперь к выходу. Эти уже там! – сказал Владимир Всеволодович.

- А Викентий?

- Пока еще нет. Но будем надеяться, что не опоздает! В крайнем случае, попросим их подождать немного…