На рубеже веков 3 страница

В Петербурге никогда не ощущалось недостатка в юродивых. На рубеже веков они пользовались особым почитанием. Не только живые, но и давно погребенные. Их захоронения считались чудодейственными. Они становились местами всеобщего паломничества. На Стеклянном заводе была могила Матрены Босоножки, на Митрофаниевском кладбище – захоронение странника Александра Крайнева, на Смоленском кладбище – могила юродивой Анны, про которую говорили, что была она из древнего княжеского рода, воспитывалась чуть ли не в Смольном монастыре и говорила по-французски. В молодости Анна влюбилась в молодого гвардейского офицера, но тот женился на другой. Анна покинула Петербург, а через несколько лет вернулась в виде юродивой.

Жила на окраине Петербурга в собственном доме некая гадалка Марфуша, известная петербургской полиции под именем «Киевская ведьма». Однажды к ней в старой офицерской шинели инкогнито явился Николай II. «Садись, не смущайся, хоть лавка не трон, зато на ней безопасней и спокойней, – сказала удивленному Николаю провидица. – Ты хочешь знать, сколько тебе осталось жить, так слушай». И стала говорить царю то, о чем мог знать только он один и никто больше. Николай выбежал вон, вызвал начальника полиции и велел выяснить личность гадалки. Но когда полицейские прибыли к лачуге Марфуши, то нашли ее мертвой. Будто бы она приняла яд, едва ее покинул император.

Что поведала «Киевская ведьма» изумленному императору, нам неизвестно. Но вот что говорил Иоанн Кронштадтский о видении, явившемся ему в 1902 году: «Я взглянул и вижу: дворец, а кругом бегают разной породы животные и разной величины звери, звери, гады, драконы шипят, ревут и лезут во дворец, и уже полезли на трон помазанника Божия Николая II. Вдруг трон пошатнулся, и пала корона, покатилась. Звери ревели, бились, давили помазанника. Разорвали и растоптали, как бесы в аду, и все исчезло. Затем явился Николай и сказал мне со слезами: „Помолись обо мне, отец Иван, и скажи всем православным христианам, что я умер как мученик. Могилы моей не ищите – ее трудно найти“».

Настоятель Андреевского собора в Кронштадте отец Иоанн, более известный как Иоанн Кронштадтский, приобретя славу «народного святого», за время своего служения стал поистине духовным пастырем, на проповеди которого в Кронштадт съезжался буквально весь Петербург. О нем рассказывали легенды. Говорили, что первоначально, будучи слушателем Духовной академии, он собирался стать миссионером и обращать язычников в христианство. Но однажды он будто бы увидел пророческий сон: он священником входит в собор незнакомого храма. Сон врезался в память, а когда Иоанн впервые посетил Андреевский собор, то сразу узнал в нем храм, увиденный во сне. Тогда-то и понял Иван Сергеев, что это «Божий промысел зовет его к пастырской деятельности». Еще утверждали в народе, что ради «службы Богу и страждущему человечеству он уговорил супругу остаться девственниками», и остался на всю жизнь верным этой клятве.

Однажды во время службы в Андреевском соборе отец Иоанн молился особенно истово. Он обладал такой энергетической силой, что это передалось огромной толпе, собравшейся в храме. Все бросились на колени, повторяя за пастырем слова молитвы. В тот же день стало известно, что на Николая II готовилось покушение. Оно должно было произойти во время освящения отреставрированного Никольского собора, на котором должен был присутствовать царь. Церемонию освящения внезапно отложили. Полиции стало известно о готовившемся покушении. Но народ был уверен, что государя спасла исключительно молитва отца Иоанна.

Он и свою кончину, согласно легендам, сумел предсказать с необыкновенной точностью. Будто бы еще при закладке кронштадтского Морского собора отец Иоанн сказал: «А когда стены нового собора подведут под кровлю, то меня не станет». Иоанн Кронштадтский умер в 1908 году. Похоронили его в Петербурге, в нижнем храме Иоанновского монастыря, что на Карповке. После революции, во время изъятия из храмов церковных ценностей могилу Иоанна Кронштадтского осквернили и, в чем были абсолютно уверены все верующие, «гроб вынули, вывезли за город и сожгли». Но, как оказалось впоследствии, один из большевистских начальников по секрету сообщил родственникам Иоанна, что гроб не тронули. Эта «благая весть» мгновенно распространилась по городу, и верующие стали приходить к «известному им глухо заделанному окошку, прикладывались как к иконе и молились». Говорят, некоторые были свидетелями того, как во время особенно истовых молитв на цементе заделанного окна вдруг начинал проступать отчетливый лик отца Иоанна. В 1990 году Иоанн Кронштадтский был канонизирован.

Но вернемся к началу XX века. Радость по поводу долгожданного рождения наследника очень скоро сменилась тревогой за его жизнь. Мальчик оказался неизлечимо больным гемофилией – наследственной болезнью, передающейся по женской линии. Некоторое время страшный диагноз удавалось скрывать от народа. Реакция оказалась неожиданной. По стране поползли слухи, что царевич – «умственно отсталый, эпилептик, жертва анархистской бомбы» и Бог знает, что еще. В отчаянье Александра Федоровна бросается из одной крайности в другую. Во дворце появляются толпы самых разных врачевателей и целителей, в итоге оказывавшихся или обыкновенными юродивыми, или шарлатанами. Ничто не помогало. Малейший ушиб или неосторожное движение вызывал болезненное внутреннее кровотечение, приносившее ребенку неимоверные страдания.

В это время до императрицы дошли слухи о некоем странствующем сибирском крестьянине Григории Распутине, слава «целителя и прорицателя» которого опережала его прибытие в очередной город. В 1907 году его представили императорской чете. Тут же ему удалось «чудом» привести в чувство угасавшего на глазах отчаявшихся родителей мальчика. С этого времени Распутин приобрел такое доверие Николая и его супруги, что это непосредственным образом повлияло не только на частную жизнь царской семьи, но и на судьбу всего государства.

В Петербурге Распутин был представлен Иоанну Кронштадтскому, который, как рассказывают очевидцы, сказал при встрече: «В тебе есть искра истинной веры. Я почувствовал твое присутствие. Но смотри, чтобы твое имя не отразилось на твоем будущем». Напомним, что настоящая фамилия Григория Ефимовича – Новых. Псевдоним он взял, покидая свою родную сибирскую деревню и отправляясь в первое путешествие по России.

Так оно и оказалось. Распутин восстановил против себя общественность Петербурга не только своим безраздельным влиянием на императорскую семью и бесцеремонным вмешательством в государственную политику России, но и своими дикими оргиями, в которые были вольно или невольно вовлечены многие дамы высшего света. Одной из таких дам молва считала фрейлину императрицы Анну Вырубову. Слухи превратили ее в исчадие ада, в монстра разврата и порока. Ей приписывали интимную связь одновременно с царем и Распутиным. Говорили о ее пагубном влиянии на царскую семью. Позже, во время следствия по делу преступлений царизма, организованном Временным правительством, по настоянию самой Вырубовой была проведена медицинская экспертиза. Ко всеобщему удивлению, бывшая фрейлина оказалась девственницей. Впрочем, наше небольшое отступление не имеет никакого отношения к многочисленным женщинам высшего света, посещавшим квартиру Распутина с вполне определенной и недвусмысленной целью. С более откровенным и безобразным распутством Петербург не встречался. Говорили, что любовницей Распутина была даже императрица Александра Федоровна. Полицейские чины были всерьез обеспокоены стремительно складывавшимся фаллическим культом «святого старца», как называли Распутина в Александровском дворце Царского Села, где в то время проживала императорская семья.

К слову сказать, со смертью Распутина этот культ еще более усилился. Известно, что женщин Григорий Ефимович исцелял от похоти давно проверенным хлыстовским способом: он предоставлял им возможность «досыта нагрешиться». Ходили слухи, что великосветский красавец Феликс Юсупов, страдая «склонностью к мужчинам», неоднократно обращался в попытке излечиться от этой «болезни» к своему давнему приятелю Григорию. Последнее свидание Юсупова с «целителем» состоялась как раз в вечер убийства Распутина. Что произошло в Юсуповском дворце на Мойке на самом деле, до сих пор остается загадкой. Ведь о тех давних событиях нам в основном известно только из поздних записок самого Феликса. Между тем рассказы о том, что Распутин умер оттого, что был отравлен, оказались легендой. При вскрытии трупа старца никаких следов цианистого калия обнаружено не было.

Вот с этого момента в фольклоре появляются легендарные свидетельства зарождения фаллического культа «святого старца». По одной из легенд, один из домашних слуг Юсупова видел, как «Распутин был изнасилован Юсуповым, потом кастрирован и уже потом убит». Далее легенда развивается по жанру фантастического детектива. Слуга, будучи тайным поклонником Распутина, «подобрал отрезанный член». Затем этот «раритет» оказался за границей, и ныне в «особом ковчеге» хранится в Париже. И даже «одна журналистка, надеявшаяся превратить эту русскую историю в американский бестселлер», видела «мумию длиной в фут».

Не будем иронизировать по поводу экзотического парижского экспоната. В селе Покровском Тюменской области есть музей Распутина. Среди его экспонатов находится «плетеный черный стул», подаренный в составе мебельного гарнитура Распутиным своей односельчанке Евдокии Печеркиной на свадьбу. Стул, как рассказывают свидетели, обладает мистической силой, притягивающей буквально всех посетителей музея мужского пола. Каждый из них «норовит на него присесть». Говорят, это «дает представителям сильного пола недюжинную мужскую силу».

Не станем смеяться и над этим. Напомним, что есть легенда о намерении Александры Федоровны после смерти Распутина «устроить нечто вроде мемориальной квартиры» в доме 64 по Гороховой улице, где жил и «излечивал от похоти» суеверных представительниц высшего света неутомимый старец.

В этой обстановке Россия неумолимо приближалась к 1914 году. Николай II, с давних пор склонный к суеверию, мучился странными предчувствиями: что бы он ни делал, все кончалось неудачей. Видать, не зря он родился в день великомученика Глеба. А еще святой чудотворец Серафим Саровский предсказывал, что «в правление царя в начале XX века империю ждут страшные испытания: нужда, война и восстания».

Предсказывал всяческие несчастья с началом войны и Распутин, кстати, похоже, совершенно искренне считавший объявление войны началом русской катастрофы. «С этой войной придет конец России и императору», – не раз говорил он. Каждый раз такое пророчество Распутин связывал с угрозой его собственной жизни. «Пока я жив, – будто бы говорил он царице, – с вами всеми и с династией ничего не случится. Не будет меня – не станет и вас».

Похоже, Распутин предчувствовал свою смерть, хотя и не очень доверял собственным предположениям. Зимой 1904/05 года в Петербург приехал английский предсказатель Хейро. Распутин пожелал с ним встретиться. И услышал от него то, что и сам знал: сначала «влияние и огромная власть над людьми, а затем ужасный финал. „Я вижу насильственную смерть в стенах дворца. Вам будут угрожать яд, нож и пуля. После этого воды Невы сомкнутся над вами“», – будто бы сказал британский ведун. Все исполнилось с поразительной точностью. Распутин был убит в Юсуповском дворце в ночь на 17 августа 1916 года.

Стало известно последнее письмо Распутина, в котором теперь уже угроза собственной жизни старца ставилась на первое место, а затем уже возможное исполнение этой угрозы связывалось с судьбами династии и России. Приводим отрывок из этого письма по книге Б. С. Романова «Русские волхвы, вестники и провидцы: Мистика истории и история мистики»: «Если я буду убит обыкновенными убийцами и моими собратьями крестьянами, ты царь России, тебе не надо будет бояться за своих детей… Но если меня уничтожат дворяне, аристократы, если они прольют мою кровь, то руки их будут запачканы моей кровью двадцать пять лет… и никто из твоих детей не проживет и двух лет… А если и проживет, то увидит позор и срам Русской земли, пришествие антихриста, мор, нищету, порушенные храмы Божии, святыни оплеванные, где каждый станет мертвецом. Русский царь, ты убит будешь русским народом, а сам народ проклят будет и станет орудием дьявола, убивая друг друга и множа смерть по миру. Три раза по двадцать пять лет будут разбойники черные, слуги антихристовы, истреблять народ русский и веру православную».

Но даже убийство Распутина, воспринятое столичной общественностью с радостным облегчением, молва рассматривала сквозь призму длящейся войны и надвигающейся непонятной и потому пугающей развязки. Многие повторяли сказанные будто бы Распутиным слова: «Если я умру, то и царь вскоре лишится своей короны». Вспоминали однажды оброненное им пророчество: «Я вижу много замученных людей, людские толпы, груды тел! Среди них много великих князей и сотни графов! Нева стала совершенно красной от крови!»

В городе говорили, что война ведется неудачно оттого, что при дворе завелась измена. Молва считала немецким шпионом и Григория Распутина. Говорили, что Вильгельму II служит и сама императрица, что она сносится с германским императором «по прямому проводу» и выдает ему государственные тайны. На фронте «солдаты считали дурной приметой получать из рук царицы георгиевский крестик – убьет немецкая пуля».

Можно ли винить солдат в прифронтовых окопах или в переполненных госпиталях, если в Зимнем дворце рассказывали, как один генерал встретил в коридоре дворца плачущего царевича. «Кто тебя обидел, малыш?» – участливо спросил старый вояка. И цесаревич, плача, ответил: «Когда русских бьют, папа плачет. Когда немцев бьют, мама плачет. А когда мне плакать?»

Шпионы мерещились всюду. Шпионами слыли владельцы гостиницы «Астория», по национальности немцы. Шпионами считались все сотрудники немецкого посольства, здание которого находилось напротив «Астории». Утверждали, что между посольством и гостиницей под Исаакиевской площадью прорыт подземный ход. Когда началась война, разъяренные лавочники начали крушить все немецкое, что попадалось под руку. Били стекла витрин. Громили булочные. На коней на крыше ненавистного германского посольства был накинут аркан. Сотни патриотических рук ухватились за веревку, и кони рухнули на землю. Чрево одного из них, согласно легенде, разверзлось, и изумленная толпа увидела радиопередатчик.

С тех пор эта замечательная конная группа считается навсегда утраченной. Правда, бытует легенда о том, что немецкие кони до сих пор покоятся на дне то ли Невы, то ли Мойки. И ждут своего часа. Будто бы целы и невредимы.

Блистательный Санкт-Петербург безвозвратно исчезал. В этих условиях не казались такими уж невероятными планы переноса столицы. Правда, впервые об этом заговорили давно. Еще при Александре I, во время его путешествия по России возник план административной реформы, по которой страна делилась на 12 наместничеств с представительными органами, а столица переносилась в Киев. Еще раз к этой мысли вернулись в «эпоху великих реформ Александра II». Киев как «мать городов русских» и тогда оставался наиболее предпочтительным городом для новой столицы. По мнению Николая II, из Киева можно было бы «решительнее выступать в поддержку славян на Балканах». Но в подсознании было и другое. Не облегчит ли участь царевича Алексея «более мягкий по сравнению с петербургским» приднепровский климат. Перенос столицы якобы предполагалось приурочить к празднованию 300-летия дома Романовых.

С началом войны антигерманские настроения и ура-патриотические лозунги в России, и особенно в столице, оказались настолько сильными, что Николай II объявил указ о переименовании Петербурга в Петроград. Он надеялся, что этим успокоит общественное мнение. И действительно, народ искренне приветствовал этот политический акт. Но вот, по недавно опубликованным за границей воспоминаниям ирландского потомка Михаила Илларионовича Кутузова – Михаила Павловича Голенищева-Кутузова-Толстого, через несколько дней после переименования Николай II спросил князя M. Н. Волконского: «Скажите, князь, что вы думаете о моем недавнем решении?» И услышал в ответ: «Вашему величеству виднее, но боюсь, что вы, возможно, затворили то самое окно в Европу, что ваш предок некогда открыл».

Да, «то самое окно» затворялось со скоростью, которую предположить не мог никто. Видимо, вступление России в войну было непоправимой ошибкой. Ровно 666 лет тому назад, а это, не забудем, «число зверя из бездны», князь Александр Невский выбрал унизительный для России мир с татарской Ордой и спас страну от гибели. Вернулся он из Орды в 1251 году с ярлыком на великое княжение.

Неужели в 1914 году он, император могущественной России, ошибся и, отказавшись от мира с Германией, через три года навлечет на Россию новую орду? Мысли обо всем этом не давали Николаю II покоя. Особенно во время одиноких прогулок по царскосельскому парку. Кто он? Первый человек в государстве или обыкновенный исполнитель чужой воли, неважно, откуда она исходила – сверху или снизу? Во время одной из прогулок он заметил охранников, которые с утра дежурили за кустами и куртинами. Иногда их не было видно, но всегда можно было услышать осипшие голоса, докладывавшие: «Седьмой номер прошел». Чаще всего он не обращал на них никакого внимания. Но однажды возмутился, «почему именно он проходит у них под кличкой „Седьмой“?». Сменил начальника охраны. После этого стал «Первым».

Все шло к неизбежному концу. Вот как в изложении А. Н. Толстого на фронте рассказывали об отречении государя. «Докладывают государю императору по прямому проводу, что, мол, так и так, народ в Петербурге бунтуется, солдаты против народа идти не хотят, а хотят они разбегаться по домам. Созвал он всех генералов, надел ордена, ленты, вышел к ним и говорит: „В Петербурге народ бунтуется, солдаты против народа идти не хотят, а хотят они разбегаться по домам. Что мне делать? Говорите ваше заключение“. И что же ты думаешь, смотрит он на генералов, а генералы, друг ты мой, заключение не говорят, а все в сторону отвернулись. Один только из них не отвернулся, – пьяненький старичок-генерал. „Ваше величество, говорит, – прикажите, и я сейчас грудью за вас лягу“. Покачал государь головой и горько усмехнулся. „Изо всех, – говорит, – моих подданных, верных слуг один мне верен остался, да и тот каждый день с утра пьяный. Видно, царству моему пришел конец. Дайте мне лист гербовой бумаги, подпишу отречение от престола“. Подписал и заплакал горькими слезами».

Последний русский император Николай II отрекся от престола 2(15) марта 1917 года. Если верить фольклору, вплоть до самого отречения в народе упорно распространялись слухи, что династия Романовых, начавшаяся Михаилом, Михаилом и закончится. И действительно, Николай II отрекся в пользу своего брата Михаила. Юридически Михаил в течение суток был законным русским царем, пока и он не отрекся в пользу Учредительного собрания. Только тогда в обществе заговорили о наследнике престола царевиче Алексее. Но события стали уже неуправляемы. 8 (21) марта по требованию Петроградского совета бывший русский император был арестован.

С этого момента над гражданином Романовым, как его с нескрываемым злорадством стали называть в России, распростер свои крылья ангел смерти. Многим приходили на память наиболее значительные знамения. Однажды, находясь в Аничковом дворце, он увидел, как «из стен появилась белая женская фигура и, дабы предупредить готовый сорваться крик ужаса, коснулась государевых уст холодной ладонью». Начали поговаривать, что «по дворцу бродит неприкаянная душа совращенной и брошенной им смолянки». Он и не пытался опровергать эти нелепые сплетни. Он хорошо знал, кем была эта «Белая дама Аничкова дворца», которая уже встречалась и с его прадедом императором Николаем I, и с дедом – Александром II. На этот раз дама прошептала, что Николаю «суждено стать последним российским императором», и, оторвав ладонь от его уст, растворилась в воздухе.

Первоначально Николай II содержался под стражей в Царском Селе, но затем был переведен в Тобольск, а после октябрьского переворота – в Екатеринбург, где в ночь на 17 июля 1918 года вместе со всей семьей и людьми, находившимися при нем, был расстрелян.

Это еще раз подтвердило каббалистические расчеты нумерологов о «роковом числе» Николая II – «17». Впервые о нем заговорили после крушения императорского поезда 17 октября 1888 года. Затем вспомнили после подписания Николаем II Манифеста 17 октября 1905 года, и, наконец, не переставали повторять это мистическое сочетание цифр весь 1917 год, включивший в себя отречение от престола и две революции – Февральскую и Октябрьскую.

Но и на этом не заканчиваются невероятные совпадения в истории династии Романовых. Как мы знаем, первый Романов – Михаил – был призван на царство из Ипатьевского монастыря, где он в то время находился, а последний Романов – Николай II – был расстрелян в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге, где содержался под стражей. Ипатьевский дом был снесен по распоряжению первого секретаря Свердловского, как назывался в то время Екатеринбург, обкома КПСС Б. Н. Ельцина, и тот же Ельцин, став к тому времени Президентом России, проводил в последний путь останки царя 17 июля 1998 года. А когда эти останки в аэропорту Санкт-Петербурга встречал губернатор В. Яковлев, то некоторые историки вспомнили, что восемьдесят лет назад в Екатеринбург арестованную царскую семью сопровождал комиссар ВЦИК некий В. Яковлев.

Слухам о расстреле царской семьи верить не хотелось. Появились самые невероятные, а иногда просто фантастические легенды о ее спасении. Некоторые еще в 1920 году будто бы видели императора то на лондонских улицах, то на римских. Одни говорили, что русский император тайно скрывается в Ватикане. Другие утверждали, что увидеть его невозможно, потому что он вывезен на корабле, а корабль «беспрерывно курсирует в водах Белого моря и никогда нигде не причаливает». Многие уверены, что в «глубочайших подвалах» одного европейского банка находятся несметные богатства последнего российского императора и ждут прибытия «любого члена царского дома, который сможет с уверенностью подтвердить свою личность». Есть ли во всем этом хоть доля правды, судить не нам. Мы рассказываем легенды, а фольклор, как известно, никогда не претендует на истину в последней инстанции. Тем более, что даже захороненные в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга останки Николая II далеко не всеми признаются за подлинные.

Совсем недавно в Александровском дворце Царского Села, в кабинете Николая II, установили некогда утраченный балдахин. С тех пор музейные работники утверждают, что при определенном освещении на черных драпировках можно увидеть отчетливые буквы «Н» и «А» – Николай и Александра.

Под дулами пушек «Авроры»

В марте 1917 года взбунтовавшейся России вдруг показалось, что надо поставить наконец последнюю точку в позорной многовековой истории царизма. Лютая ненависть к монархии обрушилась на останки царского фаворита Григория Распутина. Уже давно обезвреженного. Уже похороненного. В Царском Селе вскрыли его могилу. В открытом гробу «под свист и улюлюканье толпы» забальзамированный труп этого дьявола во плоти провезли через весь город и сожгли возле Поклонной горы в огромном костре. Как зачарованная, смотрела многотысячная толпа на взметнувшиеся языки пламени. Вдруг, как рассказывает предание, очевидно под воздействием огня, труп зашевелился, Распутин сел в гробу, махнул рукой толпе и исчез в пламени костра. Место это у подножия Поклонной горы с тех пор считается в народе нечистым.

Той же весной 1917 года, когда стало окончательно ясно, что самодержавие уничтожено и возврата к прошлому не будет, революционеры всех мастей начали планомерно истреблять секретные архивы охранных отделений, демонстрируя, как им казалось, всему миру классовую ненависть к символам государственного сыска и полицейской расправы. Так, на Литейном проспекте было разгромлено и сожжено здание Окружного суда, в Коломне той же участи подвергся старинный Литовский замок, служивший следственной тюрьмой. Между тем ходили упорные слухи, что такое демонстративное проявление классовой непримиримости вовсе не случайно и связано с тем, что значительная часть революционеров числилась секретными сотрудниками царской охранки, за что они регулярно получали свои сребреники, исправно расписываясь в платежных ведомостях. Платежные документы могли стать опасным орудием как в руках конкурирующих партий, так й в случае возможного возврата к прошлому, что тоже, вероятно, не исключалось.

Февральская революция была с восторгом принята петербургской общественностью. Многие восприняли ее как «чудесное освобождение», поскольку календарно она удивительным образом совпала с ветхозаветным еврейским праздником Пурим, или «чудесное спасение», как трактовался он в Библии. Искали и находили знаковую символику не только в далеком прошлом, но и в дне настоящем. В Петрограде рассказывали байку о том, что даже слепым от природы людям революция обещала новую жизнь. Незрячие мужчины, как утверждали они сами, смогли наконец «объединиться со слепыми дамами». До того они обитали в разных городских приютах, их намеренно отделяли друг от друга, «дабы не плодить увечных».

Революцию приветствовало и духовенство, по инерции воспринимая новую власть как продолжение старой. Рассказывали, как в одном из храмов во время божественной службы диакон привычно произнес «Господи! Силою твоею возвеселится царь!» Затем спохватился, вспомнил, что царь отрекся от престола, на мгновение смутился, но тут же поправился: «Господи! Силою твоею возвеселится Временное правительство!» Говорят, летом 1917 года эта легендарная история была очень популярна в среде петроградского духовенства.

Этому восторженному оптимизму первых месяцев революции не смог противостоять мрачный пессимизм петербургских мистиков, обрушивших на Петроград волну зловещих предсказаний и слухов. Одним из самых мрачных мистиков той поры считался Сергей Александрович Нилус, который, по утверждению многих, был охвачен «дьяволоманией, и ему все мерещился сатана и его слуги». Даже в фабричной марке фабрики «Треугольник» – два скрещенных красных треугольника, помещенные на внутреннюю сторону резиновых галош – Нилус видел признак того, что дьявол уже явился на землю и местом своего пребывания избрал Петроград.

В то время обыватели были обеспокоены тем, что на наружных дверях многих домов появились «загадочные кресты в сочетании с другими непонятными знаками». Уже известный нам мистик Сар-Даноил дал этим знакам мистическое толкование. Заговорили о неминуемой гибели всех, чьи квартиры были помечены этими знаками. При ближайшем расследовании оказалось, что так китайцы, которых было в то время много в Петрограде, помечают свои квартиры. В их иероглифах «десять» имеет вид удлиненного креста, а «единица» напоминает восклицательный знак. Но паника была посеяна. Заговорили о конце света. Революция постепенно переходила в свое новое качество. Приближался красный октябрь.

Тревожные признаки приближения кровавого бунта встречались на каждом шагу. Настораживали, а точнее сказать пугали, необъяснимые мистические пересечения судеб людей, оказавших наибольшее влияние на ход петербургского периода русской истории XX века. Судите сами. Дмитрий Каракозов, один из участников беспрецедентной охоты на императора Александра II, учился математике у никому не известного в то время учителя Ильи Николаевича Ульянова. За несколько дней до выстрела Каракозова в Летнем саду у Ильи Николаевича родился сын Александр. Через 21 год смертного приговора Александру Ульянову добился прокурор Неклюдов, который также учился у Ильи Николаевича. На этом ирония судьбы не закончилась. Отец Александра Федоровича Керенского, оказывается, был директором гимназии, где учился Володя Ульянов – будущий Ленин. Есть от чего задуматься.

Вспоминали и более ранние предсказания. Толковали и перетолковывали стихи Мишеля Нострадамуса: «Рабы станут петь песни, гимны и требовать, /Чтобы выпустить из тюрем заключенных туда Принцами и Господами./В будущем безголовыми идиотами/Их будут считать в божественных проповедях». Вспоминали пророчество греческого монаха преподобного Нила, жившего на Афоне во времена Ивана Грозного. Отец Нил указывал на «роковое значение 1917 года, на смущение, которое произойдет тогда». А в октябре по городу разнеслись слухи, что Керенский навсегда покинул Петроград, или попросту удрал из обреченного города.

Позже, уже при советской власти появилась официальная легенда о том, как председатель Временного правительства Александр Федорович Керенский, в которого так верила петроградская интеллигенция, в ночь перед штурмом Зимнего бежал из Петрограда, переодевшись в женское платье. На самом деле, как впоследствии напишет об этом сам Керенский, он «решил прорваться через все большевистские заставы и лично встретить подходившие, как казалось, войска». И далее: «Вся привычная внешность моих ежедневных выездов была соблюдена до мелочей. Сел я, как всегда, на свое место – на правой стороне заднего сиденья в своем полувоенном костюме, к которому так привыкло население и войска». Тем не менее легенда оказалась живучей. Скорее всего, причиной ее возникновения стали два обстоятельства, в народном сознании слившиеся в одно. Во-первых, в охране Зимнего дворца был женский батальон и, во-вторых, из Гатчины Керенский действительно вынужден был бежать, переодевшись в матросскую форму.

Подобная логика фольклору не была свойственна, и он объяснял все гораздо проще и доходчивее. Когда солдаты и матросы ворвались в Зимний дворец, они бросились на поиски Председателя Временного правительства. В то время в некоторых залах и коридорах Зимнего дворца размещался военный госпиталь. В одном из помещений солдаты наткнулись на раненых со сплошь забинтованными головами. Почувствовав в этом что-то подозрительное, они стали остервенело срывать бинты с ничего не понимавших беспомощных больных. Тогда кто-то догадался, кого ищут солдаты, и закричал: «Да он еще вчера переоделся медсестрой и сбежал». Так вроде бы и родилась легенда.