Вариации

«Адриан так жаждал громкой славы,

что книги о собственной жизни, написанные им самим,

он передал своим образованным вольноотпущенникам,

для того чтобы они издали их от своего имени…»

(№ 1618). (Элий Спартиан (?). Адриан 16, 1

[Властелины Рима 1992, с.14])

«Антиной был грек; бродя по дорогам воспоминаний этой древней, неясного происхождения семьи, я добрался до первых аркадских колонистов, поселившихся на берегах Пропонтиды. Но Азия добавила в эту кровь каплю меда, которая замутняет чистое вино и придает ему аромат. Я обнаруживал в нем суеверия учеников Аполлония и монархический фанатизм восточных подданных Великого Царя. Его отличала поразительная молчаливость; он следовал за мной как прирученное животное, как добрый дух. Мальчик был, как щенок, то игрив, то вял, то диковат, то доверчив. Этот великолепный пес, ждущий ласк и приказаний, привольно расположился в моей жизни. Я восхищался тем граничившим с надменностью безразличием, с каким он относился ко всему, что не входило в сферу его удовольствий или предметов его культа; оно заменяло ему и бескорыстие, и совестливость – все высокие добродетели. Я восторгался суровой нежностью, сумрачной преданностью, целиком поглощавшими это существо. И, однако, его покорность вовсе не была слепой; веки, столь часто опущенные, выражая согласие или погруженность в мечту, вдруг поднимались, и тогда самые внимательные в мире глаза смотрели мне прямо в лицо; я чувствовал, что меня оценивают и судят. Но оценивал он меня и судил, как верующий оценивает и судит своего бога: моя суровость, мои приступы подозрительности (ибо позднее они у меня случались) принимались терпеливо, с неизменной серьезностью. Единовластным господином и повелителем я был всего лишь раз в жизни и над одним-единственным существом»

(Маргерит Юрсенар. Из романа «Воспоминания Адриана».

Пер. с фр. М.Ваксмахера [Юрсенар 1984, с.120])

Из поэмы Фернандо Пессоа «Антиной»

«О руки, к Адриановым рукам

Тянувшиеся, - сколь сегодня стылы.

О волосы, привычные к венкам!

О взор, своей не ведающий силы!

О тело – то ли девы, то ли нет, -

Божественный посул земного счастья!

О губы, чей вишневый вешний цвет

Таил секрет любви и сладострастья!

…

Котенком он играл с мужским желаньем

И с отроческим – то их сочетая,

То чередуя, - и игра такая,

Где промедленье сходно с обладаньем,

Где загляденье слитно с упоеньем,

Неведенье чревато нападеньем,

Разнузданность лукава обузданьем,

Игра – игрой, волнение – волненьем, -

Часам давала волю, как мгновеньям,

И сочетала малость с мирозданьем.

Часы струились из сплетенных рук,

Лобзаньям срока не было – и пыткам:

Бил в пальцах вечный ключ то нег, то мук,

То чашей были губы, то напитком,

То был туманен, то был чуток взор,

То чудились призывы, то отпор,

То был листом распластанным, то свитком».

…

(пер. с англ. В.Л.Топорова [Пессоа 1989, с.127, 131])