Глава 13. Сатанизм явный и скрытый 4 страница

…Язычество - это национальная разновидность общей для всех арийцев ведической религии. То есть у всех языческих религий имеется общий корень, общая религиозная основа - Ведизм, единая для всех разновидностей язычества (в том числе и Индуизма, и Зороастризма).

Ведизм - великая религия и объем её знаний не сопоставим с иудохристианством, умещающимся в одной книге. Ведизм представляет собой объем знаний, записанный на тысяче томов, прочесть и изучить которые простым людям нелегко. Поэтому создавались и упрощенные и национально ориентированные под конкретный народ описания Ведизма. Имеются разные формы язычества: и упрощенные по отношению к Ведизму, и развитые, и в определенной степени, отклоненные и искаженные от общего ведического корня…

Русское язычество - это русская национальная разновидность Ведизма. Соответственно русская ведическая культура - это русская национальная разновидность общей ведической культуры… Русское язычество описывает реальные мировые силы, которые имеются в космосе.

От понятия «Веды» происходят слова: «ведать», «поведать», «сведения», «проповедь», «заповедь», «исповедь», «ведьма», «ведун», «праведник».

В язычестве есть определенное место вере, так как не все человек может проверить, но эта вера не слепая и не абсолютная. Она базируется и на разуме, и на сердце.⁴⁷⁶

Язычество - это знания о мире, данные в образной и символической форме. Эта форма помогает простым людям понять сложные вещи с помощью житейских аналогий.

Например, когда говорится, что Бог Сварог женился на Богине Ладе, и та нарожала ему детей, то это в действительности означает, что происходит некий другой, более сложный процесс. Но этот другой процесс в принципе аналогичен тому, что происходит между мужчиной и женщиной. И образная аналогия позволяет суть этого процесса легко понять.

Кто такие русские Боги и кто такие русские люди? Христианский бог «сделал» себе человека-раба: мужчину из земли (Бытие, 2: 7), женщину из мужского ребра (Бытие, 2: 22). В отличие от христианства древние русские не являются ни «изделиями» своих Богов, ни тем более рабами Богов, ни великими грешниками перед Богами.

Славяне - это потомки своих Богов. Русские Боги - это наши предки. Поэтому характер взаимоотношения древних русских и их Богов был принципиально другим, нежели в христианстве. В отличие от христианства русские не унижались перед своими Богами. Никогда не стояли перед ними на коленях, никогда по-рабски не гнули спину, никогда не целовали руки жрецам. Они, понимая все превосходство своих Богов, в то же время чувствовали естественное с ними родство… Основное чувство по отношению к Богам у христиан - это страх, у древних римлян - уважение, у славян - любовь. Славяне не скулили и не вымаливали у Богов прощение за несуществующие грехи, подаяние или спасение. Если славяне чувствовали свою вину, то они искупали её не только молитвами, а конкретными делами. Славяне жили своей волей, но и стремились согласовывать свою волю с волей своих Богов.

Во время молитвы славяне сохраняли гордость и мужественность. Молитвы славян - это в основном хвала и славословие Богам, обычно носящее характер гимна. Славяне славили своих Богов, отсюда и идет понятие «славяне». Перед молитвой полагалось омовение чистой водой, желательно всего тела или как минимум лица и рук.

Русское (как и греческое, и римское, и любое другое) язычество в отличие от христианства воспитывало гордых, смелых, жизнерадостных, сильных духом, независимых личностей, людей чести и достоинства, не терпящих издевательств над собой и умеющих за себя постоять. Каждый русский мужчина, вне зависимости от призвания, в первую очередь должен был по духу быть воином, способным в случае необходимости защитить самого себя, свою жену и детей, своих близких, свой народ, свою Родину... Иудаизм воспитывает в людях психотип рабовладельца, христианство воспитывает психотип раба, а язычество воспитывает психотип свободного человека, господина самого себя».⁴⁷⁷

Один из классиков Традиционализма Юлиус Эвола подчеркивал – «Совершенный безумец тот, кто отождествляет язычество с материализмом и развратом, и кто, напротив, считает все созданное экзотерической, анти-арийской религией, возникшей во времена нашего упадка, чистейшим и исключительным синтезом всего духовного, синтезом, которым исчерпывается вся культурная история Запада.

…Живого и имманентного духа, деятельного духа как нечеловеческой мудрости и могущества, как славы королей и победителей не знала семитская скверна - его знало наше язычество, наша традиция несла его в великом передвижении народов с Севера на Юг, с Запада на Восток: и тот, кто сегодня восстает против европейского недуга и европейской религии, является не отрицающим, а утверждающим, единственным, кто знает - что означает утверждение».⁴⁷⁸

Позиция Юлиуса Эволы о соотношении между «языческой» и иудо-христианской Сакральностью сводится к следующим основным тезисам.

Падение «языческого» Рима было падением величайшего традиционного солнечного оплота, и в силах, приведших к этой катастрофе, нетрудно узнать все то, что открыло путь последующим заблуждениям и последующему вырождению, вплоть до ситуации, сложившейся в современной Европе. Мрачная, варварская волна семитов, враждебная как себе самой, так и всему миру, с её непримиримой ненавистью к любой иерархии, с прославлением всего слабого, неблагородного, лишенного традиции, с её злобой ко всему тому, что является силой, достаточностью, мудростью и аристократией, была истинным ядом для Великого Рима, а также гальванизирующей субстанцией для всех южно-азиатских элементов разложения, уже ранее проникших в структуру романского мира; и эта волна явилась главной причиной упадка Запада.

Семитизация греко-романского, а впоследствии и всего нордического мира, произошедшая по большей части за счет распространения христианства, в действительности была восстанием низших слоев той расы, благодаря покорению которой арийско-языческие народы создали свою блистательную культуру. Дух Израиля, предопределяющий коллективное чувство «вины» и стремление к «искуплению», явно проявившийся во время упадка аристократической традиции древних патриархов, вызвал к жизни самые низшие силы эгейско-пеласгийского теллуризма, ранее подавленные ахейскими племенами; он вывел на арену борьбы касту шудра, так называемую «темную» касту (кришна) и демоническую касту асурья, над которыми в Индии, как форма над хаосом возвышается иерархия трех высших каст дваждырожденных - двиджа - вплоть до типа брахманов и королей, почитающихся там «великими богами в человеческом облике». Этот самый дух объединил силы, представленные в мифах в образе северных ринтурси или орд Гогов и Магогов, которым Александр Великий преградил путь символической Железной Стеной. Эти силы, духовно воплотившиеся в раннем христианстве, уничтожили Дух. Если, с одной стороны, в своей смягченной форме, они воссоздали в лице католической церкви лунную духовность, т.е. духовность, архетипом и центром которой являлся более не «Герой», не сакральный король и не солнечная инициация, а святой, смиренно склоненный перед Богом, и идеалом которой являлась более не воинственно-сакральная иерархия и «слава», а братское общежитие и любовь к ближнему (caritas), - то, с другой стороны, в Реформации и в гуманизме мы видим уже откровенно анархическую, разрушительную, анти-традиционную и анти-духовную природу этих сил.

И в политических революциях, и в «либерализме», и в коллективизации действуют те же силы, ведущие человечество от катастрофы к катастрофе. Во всех формах современного общества - в науке, в праве, в миражах технического прогресса и во всемогуществе машин - как это ни парадоксально - открыто проявляется именно этот дух, торжествует именно эта нивелирующая воля, воля к количеству и ненависть к иерархии, к качеству, к различию. И все крепче становятся коллективные, безличные оковы, порожденные полным отсутствием самодостаточности у мятежного рода рабов. Когда семитско-христианский мистицизм столкнулся с тем орфически-дионисийским пафосом, который для дорическо-нордической Греции уже означал извращение древних олимпийских культов, и с народным мистицизмом Изиды, пришедшим в Грецию после падения солнечной египетской традиции, то в этом смешении мессианизма и хилиазма с верованиями имперского плебса и образовался элемент «пассионарности» и оргазма - вместо возвышенного спокойствия Цезаря, ⁴⁷⁹ вместо ровного величия героев Гомера, вместо очищенной духовности и автаркийного идеала языческого «философа» и посвященного - тот элемент, который является корнем любого современного извращения, в романтическом и иррациональном смысле.

Круг замыкается, и то, что в древнем мифе - вначале иранском, а позже ставшим еврейским - представлено символом «Страшного Суда», стремительно приближается. Наступает время отделения «избранных» от тех, кто погибнет в конце «мира», т.е. в конце нашего мира, в конце нашей культуры.

Мы призываем к решительному безусловному, интегральному возврату к нордическо-языческой традиции. Мы должны покончить со всякими компромиссами, со всякой слабостью и со всякой снисходительностью по отношению к тому, что, произрастая из семитско-христианских корней, заразило нашу кровь и наш разум. Без возврата к этой традиции не существует никакого освобождения, никакого истинного восстановления; без возврата к этой традиции невозможно обращение к истинным ценностям духа, могущества, иерархии и Империи. Эта истина вне сомнений. Анти-Европа, анти-иудейство, анти-христианство - таковы наши лозунги.

Наша реставрация останется пустым словом, если она не будет прежде всего «солнечной» реставрацией, реставрацией языческой духовности. Было бы очевидным противоречием призывать к защите нордической или римской традиции и, в то же время, не помнить о тех силах, которые в большей степени, нежели все остальные, способствовали их падению; было бы очевидным противоречием присягать идеалу Империи и не замечать того, что все семитско-христианское мировоззрение, если сорвать с него маску, означает для Империи полное отрицание всякой духовной предпосылки. Помимо всех случайных целей, помимо всех эмпирических интересов, помимо всех пристрастий и всех личных или партийных привязанностей - кто из числа тех, кто на германской и римской земле уже готов к возвышению, достаточно мужествен, чтобы нести дальше факел нордическо-языческой традиции? Мы призываем, потому что мы должны призывать, сами мы ни надеемся, ни сомневаемся. То, что есть, не может быть опровергнуто тем, чего нет.

Ценности, которые мы защищаем, есть. Тот факт, что находятся люди и складываются обстоятельства, благодаря которым станет возможным на определенный период в случайности временных и преходящих вещей придать этим ценностям форму и содержание, нас касается намного меньше, нежели тех, для которых истина исчерпывается только сферой случайного.

Реформация способствовала последовательному отделению от христианско-языческого зерна, ещё сохранившегося в католических странах, собственно христианского аспекта (в его умеренной форм е идеала простого общежития) и привела к созданию нового типа общества: к демократическому государству, к анти-империи, к самоуправлению масс, к нивелированию отдельных людей в анархической солидарности, с призрачными правителями - слугами слуг, которые как простые «представители» зависимы от масс и ответственны перед массами - вместо того, чтобы массы были ответственны перед ними, вместо того, чтобы как высшие вожди являться принципами абсолютного авторитета.

Естественно, этим исчерпывалось ещё далеко не все. Скрытыми «подземными» путями секуляризированное восстановление экклезии снова призывало семитов, и именно в протестантских странах капитализм и плутократия развились в особенно явной форме, и именно в протестантских странах за кулисами демократической «свободы снова появился всемогущий «еврей», господин сил и людей в оскверненном не имеющими отечества финансами мире.

И одновременно с этим дала знать о себе последняя катастрофа, начало чистого коллективизма, соответствующего пролетарскому мифу «третьего интернационала» и «профетической» миссии Советов.

Хотя языческое мировоззрение и не исчерпывалось натурализмом, - как утверждает сегодня некоторые либо некомпетентные, либо сознательно извращающие истинный смысл вещей люди, - хотя ему и было известно об идеале мужественного преодоления и абсолютного освобождения, тем не менее, в согласии с ним мир был живым телом, пронизанным таинственными, божественными и демоническими силами, полным смыслов и символов: «чувственным выражением невидимого», по словам Олимпиадора. Человек жил тогда в органичной бытийной связи с силами мира и Сверхмира, так что он мог бы по праву сказать о себе, в согласии с герметическим выражением, что он есть «все во всем, составленный из всех сил»: именно эта идея пронизывает арийско-аристократическое учение об «Атмане». И именно на основе этого мировоззрения развивалась совершенная, законченная, сакральная традиционная наука.

Христианство нарушило этот синтез, создало трагическую пропасть. С одной стороны, дух «потустороннего», ирреального, субъективного – первый корень европейской абстрактности. С другой стороны, идея природы - материи, замкнутой в себе поверхности, загадочного феномена - сделало возможным профаническую науку. И как полученное посредством мудрости внутреннее прямое интегральное знание заменилось внешним, интеллектуальным, дискурсивно-научным и профаническим, так и место органичной, бытийной связи людей с сокровенными силами природы, которая была основой традиционного ритуала, могущества жертвы и самой магии, заняли поверхностные, опосредованные, насильственные отношения машин и техники. Таким образом, сама семитская революция содержала в себе зародыш механизации жизни.

В машине мы видим безличную, нивелирующую силу науки, которая и породила её. Как деньги являются сегодня механизированной и безличной стороной зависимости, как современная культура обладает универсалистским, глухим ко всему знанием - так и в мире машин мы видим безличную, неорганичную силу, покоящуюся на автоматизме и выполняющую одни и те же действия абсолютно независимо от того, кто ей управляет. Полная имморальность такой силы, которая принадлежит всем и никому, которая является ценностью, которая не имеет оправдания и которая может сделать человека могущественным вне зависимости от его реального превосходства, очевидна. Из этого также следует, что такое положение вещей возможно лишь потому, что при таком порядке не может быть и тени истинного и свободного действия: ни одно следствие в мире техники и машин не может быть непосредственно зависимым от «Я» как от причины. Между ними существует, как условие действия, целая детерминированная система законов, которая может быть описана, но не может быть понята, и которая не выходит за рамки индивидуума, за рамки чисто индивидуального могущества. Да, в своем знании феноменов, в своем окружении бесчисленными дьявольскими машинами индивидуум сегодня ещё более убог и бессилен, чем когда-либо, более обусловлен и ограничен, нежели сам способен обусловливать и ограничивать. При этом он вынужден желать ограничиваться минимумом и постепенно подавить ощущение самого себя, неугасимый огонь индивидуального бытия в усталости, в капитуляции перед роком, в разложении.

Даже если ему и удастся с помощью открытых его наукой «законов», которые в наших глазах являются простыми статистически-математическими абстракциями, создать или разрушить мир - все равно его реальное отношение к различным событиям при этом, строго говор я, не изменится: огонь так же будет жечь его, органические трансформации будут так же помрачать его сознание, время, страсть и смерть так же будут устанавливать над ним свои законы - в общем, он останется тем же существом, что и раньше, погруженным в ту же случайность, что и раньше, т.е. он будет так же занимать место в иерархии существ, которое соответствует человеку вместе со всем тем, что является чисто человеческим.

Преодоление этого уровня, интеграция самого себя, осуществление деяния освобождения не под, а над природным детерминизмом, не среди феноменов, а среди причин феноменов, прямо, с легкостью и правом того, кто обладает превосходством - таков путь к истинном у могуществу, который тождественен пути к самой Мудрости: потому что там, где «знать» означает «быть», там уверенность означает могущество.

Но такая задача, в первую очередь, требует преодоления дуализма, восстановления языческого понимания природы - того живого, символического, мудрого понимания, которое было знакомо всем великим культурам древности.

Когда призрачный современный человек снова станет реальным, и когда он восстановит контакты и симпатии с тайными силами природы, тогда ритуал, символ и сама магия перестанут быть простыми «фантазиями», как называют их сегодня те, кто, ничего о них не зная, считают их простыми предрассудками, преодоленными наукой, тогда человек узнает то могущество, которое является оправданностью, санкцией достоинства, естественным атрибутом интегрированной жизни, её органичной, индивидуальной, неотъемлемой частью.

Повторим ещё раз то, что мы сказали вначале: Европа создала мир, который во всем является неизлечимой, абсолютной антитезой традиционному миру. Никаких компромиссов не существует, примирение невозможно. Оба мира стоят друг против друга, разделенные бездн ой, всякий мост через которую есть чистая иллюзия. И семитизированная цивилизация мчится в головокружительном темпе к своему логическому завершению - и даже не желая быть пророками, мы вынуждены заметить, что это завершение не заставит себя долго ждать. Те, кто предвидят это завершение и ощущают весь заключающийся в нем абсурд и трагизм, должны набраться мужества и сказать нет всему.

Все - это сегодняшний мир. Эти замечания по поводу науки и машин показывают достаточно ясно, как далеко может зайти отречение, и как оно, одновременно с этим, необходимо и неизбежно. Отречение, которое, однако, не является прыжком в пустоту. Эти замечания показывают также, что возможна иная система ценностей, иных путей и иного знания, совершенная и тотальная, что возможен иной человек и иной мир. И они, действительно, могут быть вызваны к жизни, когда новая волна начнет подниматься из бездн беспокойств а и бессмысленности Запада.

Античность возвышала индивидуума до бога, стремилась освободить его от страстей, отождествить его с трансцендентным, с небесным воздухом, как в размышлении, так и в действии. Ей была известна традиция нечеловечеких героев и людей божественной крови. Семитский мир не только обезбожил «творение», но и окончательно принизил бога до человеческого уровня. Оживив демонизм пеласгийского инфернализма, он заменил чистые олимпийские регионы, головокружительные в своем сверкающем совершенстве, на террористические перспективы своего Апокалипсиса, своего ада, своей предопределенности и своей обреченности. Бог не был более аристократическим Богом римлян, Богом патрициев, к которому взывали стоя, в сиянии огней, с поднятым челом, и который находился во главе победоносных легионов. Он не был более Донаром-Тором, победителем Тима и Химира, «Сильнейшим из Сильных», «Незнающим Сопротивления», Господином, «неведающим страха», грозное оружие которого - молот Мьелмир есть символ молнии, (как и ваджра Шивы), осветившей божественных королей ариев. Он не был более Одином-Вотаном, Приносящим Победу, Орлом, покровителем героев, в смерти на поле битвы празднующих высший жертвенный культ и преображающихся в фалангу бессмертных. Нет, Он стал, как говорил Ружье, прибежищем для убогих и обреченных, искупитель ной жертвой, утешителем подавленных, которому молятся в слезах экстаза, в полном забвении своего собственного особого бытия. И поэтому дух материализовался, напряжение ослабло. Люди знали теперь только страсть, чувство, усилие. И не только смысл трансцендентной, олимпийской духовности, но и смысл мужественного, нордическо-римского достоинства был постепенно утерян, и в общем обнищании на место эпического, дорического мира вступил судорожный мир трагедии, жалости, серьезности – «человеческий» мир. «Гуманизм»: очень многие славословят его - этот мерзостный, поднимающийся от земли туман, мешающий взглянуть на небо - как высшую «ценность» Запада. Он действительно проник во все формы, он - это корень нового и старого романтизма, корень всякого сентиментализма, всякой современной жажды деятельности, всякой мечтательности.⁴⁸⁰

Известный русский религиозный (православный) философ И. А. Ильин писал о «языческой» духовности: «Языческие народы совсем не были богоотверженным, духовно-мертвенным и обреченным на гибель множеством, но имели свою меру откровения, свою вдохновленную мудрость, свою живую религиозность и добродетель. Недаром Иустин Мученик уже во втором веке говорил о том «семени Слова», которое «врожденно всему человеческому роду», так что все, жившие сообразно этому Слову, были христианами до Христа. Недаром Климент Александрийский воспроизводил в своем «Педагоге» мысли стоика Музония Руфа, св. Амвросий компилировал Посидония и Цицерона, Тертуллиан причислял Сенеку почти к христианам (saepe noster), Лактанций прославлял его, признавая его слова «почти божественными», а блаженный Иероним прямо занес его «in catalogum Sanctorum». Недаром древняя Церковь помещала иногда в притворах своих храмов изображения Сократа, Платона и Аристотеля. Великие религиозные созерцатели дохристианской эпохи – как бы готовили путь для Откровения Христа: редко – в сфере догмата, нередко – в сфере религиозного опыта и акта».⁴⁸¹

Возьмём русское «язычество», столь же древнее, как и сам русский народ, который, согласно «Книге Велеса» - Священному Писанию славян, существует уже более 22 тысяч лет. «Книга Велеса» открывает перед нами духовную Вселенную древних русов. Каноническое издание этой книги вышло в переводе и с пояснениями А. И. Асова.⁴⁸²

Эта книга была вырезана на буковых дощечках новгородскими жрецами в IX веке нашей эры. «Книга Велеса» описывает историю славян и многих иных народов Евразии от времени Прародителей (XX тысячелетие до н.э.), вплоть до IX века нашей эры. Она вобрала в себя опыт многих тысячелетий духовных исканий, борьбы, побед и поражений многих народов, населявших Евразию.

«Книга Велеса» - единственное сохранившееся до наших дней священное писание Европы. От священных книг древних греков и римлян: «Рапсодической Теогонии» Орфея, от сочинений Мусея, от «Сивиллиной книги» осталось немногое. Античные мифы и священную историю мы знаем не по первоисточникам (священным книгам), а по переложениям древних авторов. Сохранился скандинавский эпос, собранный в XIII веке, песни скальдов: «Старшая Эдда» и «Младшая Эдда». От священных книг друидов остались лишь поздние ирландские сказания и «Книга Фериллт», на основании которой Дуглас Монро издал книги по друидической магии: «21 урок Мерлина» и «Утерянные книги Мерлина», вышедшие на русском языке в издательстве «София».

В этом ряду «Книга Велеса» занимает особое место, так как это жреческая книга, следовательно, её текст – древнейшая традиция Европы. И не только Европы. (Подчеркнем ещё раз, что своё повествование она ведет с XX тысячелетия до н.э.).

Рассказы о Прародине «Книги Велеса» родственны с рассказами из древнеиндийских Вед и древнеиранской авестийской литературы. Сказания «Книги Велеса» о Прародителях сходны и с библейскими легендами о патриархах. Эта книга даёт возможность изучить основы древнеславянской ведической эры и ощутить дух древнеславянской культуры.

А. И. Асов вполне обоснованно выражает уверенность, что «явление «Книги Велеса» говорит о начале эпохи Русского Возрождения».⁴⁸³

Что касается древней славянской духовности, то здесь безусловный интерес представляют так же «Славяно-Арийские Веды», излагающие древнюю веру славянских и арийских народов (эти книги выпускает издательство «АРКОР»). В этом же ряду находятся такие книги, как «Родолюбие», «Книга Родосвета», «Пить из реки жизни», посвященные возрождению древнего славянского «язычества».

Так, например, в «Родолюбии» по поводу возрождения славянского «язычества» говорится следующее: «Мы – русские! У нас древняя и славная история, чарующе прекрасная и богатая Земля, мудрая и сильная религия – Святая Вера великих Предков наших, древних русов-ариев. Наша Вера основана не на бесплотных фантазиях и пустых домыслах, а на непосредственном Ведании-Знании, хранимом сакральной Ведической Традицией, идущей от Самого Рода Вседержителя, Предка Предков наших, и подтверждаемым непосредственным личным опытом наследующих Ему… И негоже нам, русским не только по факту рождения, но и по Духу, не радеть о Родных Святынях. Забыть Источник свой – это то же, что заблудиться в чаще, без пути и надежды на возвращение. Утрачивая Родную Веру свою, не теряем ли мы в безумии себя?..».⁴⁸⁴

Согласно «Книге Велеса» и другим источникам (часть из них указана выше), ведическая вера поддерживала уважаемые всеми священные обычаи предков, которые с помощью жрецов с детства прививались людям и составляли психогенетические особенности русов. (В настоящее время славянское «язычество» широко представлено в Интернете, где образовалась разветвлённая «Языческая Славянская Информационная сеть», посредством которой «Союз Славянских Общин Славянской Родной Веры» распространяет «Славянское Родноверие» (Славянскую Родную Веру) - современный вариант славянского «язычества»).

Глубокий, обстоятельный анализ русской ведической сакральной Традиции дан в весьма содержательной статье Алексея Алексеевича Понукалина.⁴⁸⁵ С нашей точки зрения, это одна из наиболее заслуживающих внимания современных публикаций на данную тему. Суть позиции А. А. Понукалина по рассматриваемому нами вопросу сводится к следующему.

Сущность древнерусской веры – абсолютное убеждение, что жизнь любого человека есть служение Высшим Идеалам. Русский человек, согласно русским Ведам, несет в себе космический дух своего первопредка - Небесного Ория. Русские, как и все арии, считали себя потомками Богочеловека со звезды Орион, то есть ориями, орийцами (отсюда – арии, арийцы) и тем самым были убеждены в своем космическом происхождении. Богочеловек Орий считался основателем всех арийских, в том числе – и русских родов.

В соответствии с древнерусскими верованиями, Миром управляет «Закон причинности и нравственной кары» (закон Кармы), и душа должна пройти путем Ория, то есть – реализовать свою Богочеловеческую сущность. Центральная идея русского космизма – единство макро- и микрокосмоса (Макрокосма и Микрокосма) – отражена в мифологемах и запечатлена во множестве древних изображений.

Таким образом, в русской культуре исходным моментом является мифология космического происхождения человека, но не сотворения его единосущностным Богом. Наши далекие пращуры знали, что их прародители не возникли из ничего, не созданы из косной космической материи, но произошли от Богочеловеческой Высшей Сущности. Как потомки Высшей Сущности люди вечны и самодостаточны.

Миф о происхождении этноса имеет основополагающее значение для развития его культуры, консолидации в сообщество, национальной идентификации и единства. Там, где бытует легенда о высшем (божественном) происхождении первопредков, народ един и действует как целостный социальный организм, демонстрируя здоровые социоиммунологические реакции на поражающие общество воздействия. Более того, у таких народов культивируется уважение к старшим и старейшинам, к своим предкам, поскольку, чем старше предок, тем он ближе к высшему (божественному) началу и не может, следовательно, быть примитивнее потомка.

У тех же, кто знает о своем животном происхождении (в соответствии с «научной» теорией Дарвина), отсутствует почитание старших и предков. Поскольку, чем они древнее, тем ближе к животному, от которого произошли, тем примитивнее, тем дальше от собственно человеческой сущности и не могут бить образцами для подражания в прогрессивно развивающемся обществе.

В результате, этнос отрывается от своих корней, «зависает» в текущем времени, не имея оснований для консолидации, игнорируя то, что позволило ему выстоять в межэтнической борьбе.

Поэтому миф о космическом происхождении выполняет социопсихологические функции, оказывая влияние на философию смысла, целей и образа жизни народа. Этот миф служит стержнем всей пракультуры и как фактор психологической поддержки становится источником социального настроя на перспективу самореализации этноса, достижения успехов в его исторических свершениях. По своему содержанию миф о происхождении фактически уже предписывает, как формировать духовный мир человека в соответствии с высшими законами мира, как жить сообща в гармонии с миром, к чему стремиться в этом мире.

Поскольку русы являются потоками первопредка Бога-человека, но не его творением, то стало быть, они все равны. Отсюда происходит основная русская социальная идея - равноправие, определившая национальные особенности русского народа, его психологию, исключавшую существование касты избранных. Обрядами руководили старшие по возрасту как носители знания и хранители традиции.

В соответствии с легендой ещё в арктический период на вершине горы Меру был выстроен первый Священный Храм русов, где находилась Священная Книга русов, которая лежала на чудесном святилище в виде ярко сияющего необыкновенного камня. Священная Книга вместе с чудесным вечно сияющим Священным Камнем находилась в специальном помещении Храма. В нем же хранились древние реликвии первопредка Ория. Столицу, город Арк, построил у подножья горы Меру царь Туле, а Храм воздвиг жрец Индра. Изменения климата заставили наших пращуров мигрировать с нашей прародины Арктиды (Арктогеи). Со временем Арктида (Арктогея) исчезла в пучине океана.

Таким образом, храмовая культура и категория святости существовала задолго до христианства и была традиционной для русского этноса, но в нашем представлении они приписаны христианству, хотя и являются более древними, связанными с прославлением «прави», то есть законов Сварога.