Декабря. Возвращаясь домой лондонским поездом после утомительного уик-энда в своем избирательном округе, я развернул «Дейли мейл» и сразу же наткнулся на большую

Возвращаясь домой лондонским поездом после утомительного уик-энда в своем избирательном округе, я развернул «Дейли мейл» и сразу же наткнулся на большую статью с яростными нападками на… Дж. Хэкера, то есть на меня.

Украдкой огляделся вокруг. Обычно в вагоне первого класса полно людей, читающих «Таймс», «Телеграф» или «Файнэншл таймс». Сегодня же, казалось, все читали исключительно «Дейли мейл».

«ПОРА ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ДЖИМА ХЭКЕРА

Джон Пилгрим, специальный корреспондент

В свое время достопочтенный Джим Хэкер, член парламента, торжественно заверил избирателей, что выполнит обещание правительства: сократит непроизводительные административные расходы и положит конец назойливому вмешательству чиновников в деловую жизнь страны. Однако знаете ли вы, что в действительности бюрократический аппарат Уайтхолла разбухает подобно чудовищу Франкенштейна?!

По имеющимся данным, как минимум четыре министерства контролируют поставки армейского обмундирования.

Министерство обороны следит за выполнением заказов армии. Министерство торговли и промышленности заботится о том, чтобы поставки велись в соответствии с установленными нормами. Министерство занятости осуществляет контроль за использованием трудовых ресурсов, а за всем этим бдит шайка Джима Хэкера.

Наиболее ярким примером раздутых штатов Уайтхолла является прежде всего сам Джим Хэкер. Так не пора ли нам избавиться от него и для начала сэкономить хоть одну ставку?!»

Не успел я войти в свой кабинет, как Бернард протянул мне газету и поинтересовался, читал ли я эту статью. Ответил: да, читал. Тогда он сообщил, что Фрэнк тоже ее читал и очень хотел бы переговорить со мной. Я молча кивнул. Фрэнк с порога спросил, читал ли я эту статью. Ответил: да, читал.

Фрэнк почему-то принялся читать ее вслух. Зачем? Я же ясно сказал, что читал. Чтение вслух, по-видимому, улучшает ему настроение. Мне же наоборот.

– Интересно, сколько экземпляров ежедневно поступает в продажу? Два миллиона, три? … – спросил я у Бернарда.

– Ну что вы, господин министр! – ответил он таким тоном, будто мои предположения – неслыханное преувеличение.

– Так сколько же?

– Э-э… четыре миллиона, – выдавил он, – так что… э-э… ее прочитали всего двенадцать миллионов человек. Двенадцать или пятнадцать, не больше. К тому же многие из подписчиков «Дейли мейл» вряд ли умеют читать.

А между тем поведение Фрэнка становится просто невыносимым. Он все время нас перебивает: «Вот послушайте!» – и с выражением зачитывает какую-нибудь оскорбительную фразу. Например: «Знаете ли вы, что в Управлении налоговых сборов занято больше людей, чем во всем королевском военном флоте?» Я удивился, но Бернард подтвердил, что так оно и есть.

– «Может быть, – не унимался Фрэнк, – правительство считает налогообложение лучшим видом обороны?»

Бернард захихикал, однако, взглянув на меня, тут же попытался изобразить приступ кашля.

Затем Фрэнк счел необходимым довести до моего сведения – будто это не было ясно и без его слов, – что статья в «Дейли мейл» может нанести нам непоправимый политический ущерб и что в связи с этим вопрос о сокращении государственного аппарата должен стать приоритетным для МАДа. Он абсолютно прав, но как это осуществить?

– Знаете что? Они вас уже приручили! – сердито произнес он. Я не снизошел до ответа. Кроме того, мне, как назло, ничего не приходило в голову.

(«Приручить» на языке чиновника означает заставить нового министра смотреть глазами государственного служащего. Когда же «прирученный министр» начинает автоматически, бездумно подходить ко всему с точки зрения Уайтхолла, его зачисляют в категорию «натурализованных министров». – Ред.)

В кабинет стремительно вошел сэр Хамфри.

– Вы читали это? – прямо с порога спросил он, потрясая газетой.

Терпение мое лопнуло.

– Да, да, да!!! Я читал эту паршивую газету! Мы все, черт побери, ее читали! Я ясно выразился?

– Более чем, господин министр, – холодно произнес сэр Хамфри после неловкой паузы.

Взяв себя в руки, я сказал:

– Хамфри, мы должны сократить управленческий аппарат. У нас просто нет иного выхода. Сколько, к примеру, человек в нашем министерстве?

– В нашем министерстве? – переспросил он. – Э-э… сравнительно немного…

– «Немного» – это сколько? Две тысячи? … Три? – В душе я надеялся, что цифра окажется гораздо меньше.

– Полагаю, около двадцати трех тысяч, господин министр.

Невероятно! Двадцать три тысячи человек! В одном только министерстве административных дел! Двадцать три тысячи чиновников для контроля над другими чиновниками?

– Необходимо срочно провести АСЭФО (анализ структуры и эффективности функционирования организации. – Ред.) и определить, без кого мы можем обойтись! – решительно заявил я.

– Последний АСЭФО проводился не далее, как в прошлом году, – вежливо возразил сэр Хамфри. – В соответствии с содержащимися в нем рекомендациями нам следует набрать еще пятьсот человек… Впрочем, господин министр, если подумать, то мы вполне могли бы обойтись без вашего КНК.

(Контрольно-наблюдательный комитет – оригинальное нововведение Хэкера. По его замыслу, предполагалось, что рядовые граждане будут сообщать в КНК о конкретных случаях бюрократической волокиты, растрат и т.п., фактах, с которыми им лично пришлось столкнуться. КНК просуществовал около четырех месяцев. – Ред.)

Ничего другого я и не ожидал. Насколько мне известно, Хамфри спит и видит, как бы избавиться от КНК. Но этого я не допущу. Во-первых, КНК по душе избирателям. А во-вторых, это пока мое единственное нововведение на министерском посту.

– Благодаря КНК рядовой гражданин получил наконец практическую возможность подсказать нам, как уменьшить разбазаривание государственных средств.

– Общественность не имеет ни малейшего понятия о разбазаривании общественных средств, – высокомерно заметил сэр Хамфри. – Разбираемся в этом только мы.

Я ухмыльнулся.

– Вы готовы подтвердить это в письменном виде?

– Вы прекрасно понимаете, что я совсем не это имел в виду, – раздраженно сказал он. – Ваш КНК нужен только кляузникам…

– И тем не менее его мы трогать не будем.

Мы обменялись ледяными взглядами. После напряженной паузы сэр Хамфри сказал:

– Честно говоря, иных путей к сокращению штатов я пока не вижу.

– Это же абсурд! Неужели вы всерьез хотите убедить меня, что нам так-таки некого сократить?

Он пожал плечами.

– Почему же? Думаю, мы вполне могли бы пожертвовать одной-двумя официантками.

Я снова взорвался: попросил его не острить. Нужны не рассуждения, а цифры, конкретные ответы на конкретные вопросы.

В частности:

1. Сколько человек в штате МАДа?

2. Чем все они заняты?

3. Сколько у нас зданий?

4. Кто и что находится в этих зданиях?

Изложив все это, я еще раз потребовал немедленного и самого тщательного АСЭФО. Сначала наведем порядок в собственном доме. Потом займемся остальным Уайтхоллом. Детальное изучение вопроса, не сомневаюсь, поможет нам определить, где и как можно урезать расходы, сократить персонал и упразднить бюрократические процедуры.

Пока я говорил, сэр Хамфри нетерпеливо топтался на месте.

– Государственная служба, господин министр, – назидательно произнес он, как только я остановился, чтобы перевести дух, – существует прежде всего и в основном для претворения в жизнь законопроектов парламента. Чем больше парламент издает законов, регламентирующих жизнедеятельность общества, тем больше должна расти государственная служба.

– Ха! – презрительно воскликнул Фрэнк. Сэр Хамфри высокомерно взглянул на него.

– Надо понимать, господин Визел со мной не согласен?

– Ха! – повторил Фрэнк.

Его «ха» мне тоже действовало на нервы.

– Вот что, Фрэнк, – возмутился я, – либо смейтесь по-настоящему, либо не смейтесь вообще!

– Господин министр, – обратился ко мне Хамфри, – мне абсолютно ясно ваше требование, так что, если не возражаете, я пойду отдам необходимые распоряжения.

– Пускает пыль в глаза, – пробурчал Фрэнк, как только за сэром Хамфри закрылась дверь.

А затем доверительно сообщил мне довольно любопытную новость. Оказывается, некий ревизор сумел добиться сокращения бюджетных расходов на сумму 32 миллиона фунтов. И это только в своем северо-западном регионе, а государственная служба намеренно скрывает от всех, включая министра, то есть меня, любую информацию об этом ценном почине. Я спросил почему.

– Они же не хотят сокращений! – гневно тряхнул головой Фрэнк. – Просить сэра Хамфри сократить аппарат – это все равно, что просить алкоголика взорвать винокурню.

Я спросил Бернарда, известно ли ему об этом. Он сказал «нет», но если дело обстоит именно так, то он вполне разделяет чувства моего политического советника. Я попросил их обоих выяснить фактическую сторону вопроса. Бернард обещал «прощупать» свои источники, а Фрэнк – провести негласное расследование.

(Буквально на следующий день Бернард Вули встретился с сэром Хамфри Эплби. Верный своим привычкам, сэр Хамфри детально изложил всю беседу в отчете, который мы обнаружили в архиве МАДа. – Ред.)

«Вули пришел ко мне в 17.15, чтобы обсудить вопрос о 32 миллионах фунтов, которые удалось сэкономить ревизору северо-западного региона. Я выразил по этому поводу свое искреннее возмущение.

Вули был не менее возмущен тем, что мы ничего об этом не знаем.

Иногда этот молодой человек проявляет поразительную наивность. Меня это несколько беспокоит. Я, естественно, был в курсе всей этой истории и возмущаюсь только тем, что она выплыла наружу. Ведь теперь казначейство может урезать наши расходы на следующий год.

Я подумал, что смогу лучше понять Бернарда, если наш разговор будет носить менее официальный характер. (Вероятно, для этого сэр Хамфри вышел из-за стола и, заметив, что уже 17.30, предложил ему рюмочку «шерри». – Ред.) Я присел рядом с ним и поинтересовался, почему у него такой встревоженный вид. Из ответа явствовало: он искренне ратует за то, чтобы МАД экономил государственные деньги.

Ужасно! Бернард, безусловно, еще очень и очень далек от понимания основ нашей работы.

У государственной службы должен быть свой собственный критерий успеха. Успех БЛ, например, измеряется ее прибылями. («Бритиш лейланд» – так называлась автомобильная компания, в которую в 80-е годы правительство перекачало миллиарды фунтов стерлингов из карманов британских налогоплательщиков с целью добиться полной занятости в Вест-Мидлендсе. Так что правильней было бы говорить, что провал БЛ оценивается размерами ее потерь. – Ред.) Но поскольку государственная служба не получает (а значит, и не теряет) прибылей, то – ergo! – наш успех оценивается размерами наших штатов и нашего бюджета. Согласно этой формуле, крупное министерство всегда оказывается более эффективным, чем мелкое. Остается только поражаться тому, что Вули, имея за плечами колледж госслужбы и определенный опыт практической работы, так и не уяснил себе простейшей истины: на этом принципе зиждется вся наша система.

Никто ведь не просил этого ревизора экономить 32 миллиона. А если все за это возьмутся? Представляете себе, что будет, если все начнут безответственно экономить государственные деньги?!

Однако Вули упрямо стоял на своем и даже позволил себе еще один нелепый аргумент: за экономию, дескать, выступает господин министр. Я счел себя обязанным довести до его сознания некоторые аксиомы нашего дела:

1. Министры приходят и уходят. В среднем ни один министр не задерживается на своем посту более одиннадцати месяцев. (В течение десяти лет президенту компании «Бритиш стил» сэру Монти Финнистоу пришлось иметь дело по меньшей мере с девятнадцатью министрами промышленности. – Ред.)

2. Наш первейший долг – помогать министру выколачивать из казначейства деньги на нужды министерства, не обращая внимания на его панические настроения.

3. Вместе с тем не следует мешать министрам ударяться в панику по любому поводу. Политики любят паниковать: им, как воздух, нужна видимость активности, заменяющая конкретные дела.

4. Утверждение о том, что мы должны выполнять все распоряжения министра, поскольку его, видите ли, избрали «демократическим путем», по сути, выеденного яйца не стоит. Члены парламента избираются не народом – их назначает партийное отделение избирательного округа, то есть тридцать пять мужчин в засаленных плащах или тридцать пять женщин в до безобразия нелепых шляпках. Дальнейший процесс «отбора» кандидатов не менее абсурден: из трехсот примерно депутатов (минимальное количество, необходимое для получения большинства в парламенте и права на формирование правительства) сто слишком стары и/или глупы, чтобы им можно было доверить министерство, а еще сто – слишком молоды и неопытны. Таким образом, остается сто кандидатов на сто государственных постов. Вот и весь «демократический выбор»!

5. Поскольку у министров, как правило, отсутствует необходимая профессиональная подготовка, наш гражданский долг – как можно чаще «подводить» их к принятию правильных решений.

В заключение я проинструктировал Вули, как ему следует объяснить министру факт экономии 32 миллионов. Я предложил ему на выбор несколько вариантов. Например, он может сказать, что:

а) в северо-западном регионе была изменена система финансовой отчетности; или

б) были изменены географические границы региона, в силу чего финансовые показатели этого года несопоставимы с данными прошлых лет; или

в) сумма экономии была всего лишь компенсацией за непредвиденные расходы в предыдущие два года (по 16 миллионов), то есть фактически имело место простое погашение задолженности; или

г) экономия была достигнута только на бумаге, так что ее всю необходимо списать в будущем году; или

д) в регионе с опозданием вводится в строй крупный промышленный объект, поэтому в следующем году бюджет региона будет значительно превышен; или

е) в самом начале отчетного периода в целях экономии было заморожено несколько крупных проектов, на которые были выделены солидные бюджетные средства, но в использовании этих средств отпала необходимость.

По-моему, Вули все понял, хотя пробелы в его профессиональной подготовке не перестают меня беспокоить. Пожалуй, имеет смысл уделять ему побольше внимания, так как, несмотря ни на что, из него может выйти толк.

В конце беседы он доверительно сообщил мне о негласном расследовании, которое проводит политический советник Хэкера. Естественно, я выделил в распоряжение Фрэнка служебную машину».

(Предоставление служебной машины чересчур любознательному «чужаку» – это одна из стандартных уловок Уайтхолла: для установления надзора за его действиями через шофера, которому как минимум приходится отчитываться за сожженный бензин.

Для Уайтхолла шоферы не только обслуживающий персонал, но и ценный источник информации. Их пассажиры, как правило, не задумываются над тем, что водитель тоже имеет уши, кроме того, они – особенно министры – нередко оставляют на сиденье секретные бумаги и иную важную документацию.

Информация в Уайтхолле ценится на вес золота, и шоферы охотно ею обмениваются и торгуют. – Ред.)

(В одном из досье архива МАДа мы обнаружили несколько записок, которыми в тот период обменялись сэр Хамфри Эплби и сэр Фредерик Стюарт. – Ред.)

Дорогой Хампи!

Меня беспокоит упорное стремление вашего министра к бессмысленной экономии.

Дорогой Джамбо!

Эта кампания, убежден, закончится так же, как и все остальные: три дня газетной трескотни, три недели министерской суеты, затем очередной ближневосточный кризис – и все вернется на круги своя.

Дорогой Хампи!

Надеюсь, ты прав, но зачем рисковать? Предлагаю повторить операцию «Власяница»: «показать личный пример», «нельзя требовать от других того, чего не делаешь сам» и т.п.

Дорогой Джамбо!

Отличная мысль! Надо попробовать. Самопожертвование это, как всегда, выход. Спасибо.

P.S. Увидимся на обеде у лорда-мэра.