Урбанизация в третьем тысячелетии: мегаполисы 5 страница

В соответствии с первым направлением каждое биологическое исследование, каждый медицинский опыт, указывающие на связь человеческого здоровья с окружающей средой, становятся быстро переводимыми в гигиенический совет или обязательное предписание (например, крестовый поход против курения в США, в той самой стране, где полуавтоматическое оружие можно купить по почте), что все более и более превращает общество в символически оздоровленную окружающую среду при полной поддержке этого процесса средствами массовой информации. Действительно, телекомментаторы обрели в войне за здоровье бесконечный источник общественного внимания, тем более что результаты исследований периодически опровергаются и заменяются новыми особыми инструкциями. Целая индустрия " здорового образа жизни" напрямую связана с этой войной: от гигиеничной еды до модной спортивной одежды и не имеющих почти никакого значения витаминов. Это извращенное использование медицинских исследований особенно умиляет, когда ему противопоставляется безразличие компаний, страхующих здоровье, и основной части бизнеса к первичной заботе о здоровье и безопасности труда⁵³. Возрастающая доля населения развитых стран и классы профессионалов повсюду в мире тратят значительное время, много денег и психологической энергии на протяжении всей своей жизни, стремясь hjtth в ногу с модой на здоровье такими способами и с такими результатами, что лишь немного отличны от способов и результатов шаманских обрядов. Например, в то время как недавние исследования показывают, что вес в значительной степени связан с генетически запрограммированным метаболизмом и что он колеблется в диапазоне порядка 10-15% от средней величины, соответствующей данному возрасту и росту, независимо от индивидуальных усилий⁵⁴, диета является навязчивой идеей общества, идеей настоящей или манипулируемой. Верно, что персональная эстетика и отношение к телу также связаны с культурой индивидуализма и нарциссизма, но гигиенические воззрения наших обществ придают им существенно инструментальный характер (действительно, часто они связаны с тем, что люди не желают принимать в расчет объективные обстоятельства, когда дело касается женского тела). Они направлены на отсрочку смерти и старения и борьбу с ними в каждую минуту жизни с помощью медицинской науки, индустрии здоровья и работы средств массовой информации.

Однако настоящим наступлением на смерть является добросовестная и всеобъемлющая борьба за то, чтобы отодвинуть границы неизбежного так далеко, как это возможно с точки зрения гуманности. Шервин Б. Нуланд, хирург и историк медицины, пишет в своей потрясающей душу книге " Как мы умираем":

" Каждый медик должен признать, что он иногда убеждал пациентов пройти диагностические или терапевтические меры на той стадии болезни, когда эти меры настолько потеряли свой смысл, что Загадку лучше было бы оставить нерешенной. Если бы доктор был способен заглянуть глубоко внутрь себя, то слишком часто он мог бы признать, что его решения и советы мотивированы его неспособностью отступаться от Загадки и признавать свое поражение, пока есть хоть один шанс решить ее. Даже если он добр и внимателен к пациенту, которого лечит, врач позволяет себе отложить в сторону всю свою доброту, ибо искушение Загадки столь сильно, а неудача с ее решением делает его таким слабым" ⁵⁵.

Этот медицинский импульс отторжения смерти не имеет никакого отношения к капитализму. На деле многие страховые компании скорее одобрили бы эвтаназию и пожелали бы отправлять пациентов домой настолько быстро, насколько это возможно, - циничная точка зрения, с которой каждый день сражаются доктора. Без этого неутолимого желания отвергать неизбежное могли бы быть забыты ценные уроки, а наша коллективная способность выживать и преодолевать страдания была бы ослаблена. Однако то, что несут обществу подобные усилия в совокупности с менее благородными инициативами по использованию безнадежных пациентов в качестве экспериментального материала, равнозначно отрицанию смерти до последнего мгновения жизни. Временная и пространственная замкнутость смерти, ее отгороженность настолько сильны, что подавляющее большинство смертей (80% в США и растущая доля во всех странах - см. рис. 7.3 для Японии, общества с сильной семейной культурой) происходит в больницах, очень часто в специальных реанимационных отделениях, когда тела извлечены из своей социальной и эмоциональной среды. Несмотря на некоторые ограниченные движения в защиту гуманных хосписов для безнадежных пациентов и на еще более ограниченную тенденцию отвозить умирающего домой, последний эпизод нашей жизни делают все более и более стерильным - а наши близкие не имеют мужества возражать - в нем слишком много беспорядка, слишком много грязи, слишком много боли, слишком много нечеловечного, фактически слишком много деградации. Жизнь прерывается на пороге последней возможной улыбки, и смерть становится видимой только на короткий церемониальный момент, после того как специализированные имиджмейкеры представят свою утешающую мизансцену. И потом, оплакивание выходит из моды в наших обществах, что является и реакцией на традиционное общественное лицемерие, и приземленной философией выживания. Однако психоаналитики и антропологи показали социальные функции и индивидуальную пользу оплакивания, как его ритуалов, так и его чувств⁵⁶. Но потеря оплакивания есть та цена, которую мы должны заплатить за доступ к вечности при жизни через отрицание смерти.

Источник: Kuroda Koichiri. Medicalization of Death: Changes in Site of Death in Japan after World War Two. Hyogo: Kobe College, Department oflntercultural Studies, 1990 (неопубликованный документ исследования).

Рис. 7.3. Отношение смертности в больницах ко всей смертности, 1947-1987 гг.

Господствующая тенденция в наших обществах как выражение наших технологических амбиций и в согласии с нашим прославлением эфемерного состоит в том, чтобы изъять смерть из жизни или сделать ее ничего не значащей посредством ее многократного представления в средствах массовой информации, представления всегда в виде смерти другого, так что нашу собственную мы встречаем с удивлением, как что-то нежданное. Отделяя смерть от жизни и создавая технологическую систему для того, чтобы продлить это убеждение достаточно долго, мы конструируем вечность во время нашей жизни. Таким образом, вечными мы становимся всегда, за исключением того краткого момента, когда свет принимает нас в свои объятия.

⁴⁸ Nuland (1994: xvii, 242).

⁴⁹ Morin (1970).

⁵⁰ Thomas (1988, 1985).

⁵¹ Цитируется Томасом, Thomas (1988: 17).

⁵²Aries(1977, 1983).

⁵³ Navarre (1994).

⁵⁴ Kolata (1995).

⁵⁵ Nuland (1994: 249).

⁵⁶ Thomas (1975).

7.8 Мгновенные войны

Смерть, война и время - суть извечные исторические союзники. Одной из наиболее впечатляющих характеристик возникающей технологической парадигмы является то, что их связь существенным образом изменена, по крайней мере для решающих боевых действий господствующих держав. Действительно, появление ядерной технологии и возможность планетарного холокоста парадоксальным образом погасили крупномасштабные, глобальные боевые действия между основными державами, заменив собой условия, характеризовавшие первую половину XX в. как самый разрушительный, смертоносный период в истории⁵⁷. Тем не менее геополитические интересы и социальные противостояния продолжают разогревать международную, межэтническую и идеологическую вражду вплоть до стадии нацеливания на физическое уничтожение⁵⁸: мы должны признать, что корни войны лежат в человеческой природе, по крайней мере, это нам известно по историческому опыту⁵⁹. Однако в последние два десятилетия демократические, технологически развитые общества в Северной Америке, Западной Европе, Японии и Океании стали отвергать войну и оказывать необычайное сопротивление призывам правительств к своим гражданам идти на крайние жертвы. Алжирская война для Франции, вьетнамская война для Соединенных Штатов, афганская война для России⁶⁰ были поворотными пунктами с точки зрения способности государств предавать свои общества разрушению по причинам не столь уж непреодолимых обстоятельств. Так как ведение боевых действий и убедительная угроза прибегнуть к ним все еще составляют сердцевину власти государства, то после окончания войны во Вьетнаме стратеги были заняты поиском способов того, как можно продолжать вести войны. Только при этом условии экономическая, технологическая и демографическая сила может быть превращена в господство над другими государствами - это самая старая игра человечества. В развитых демократических странах быстро пришли к трем выводам относительно условий, необходимых для того, чтобы сделать войну более или менее приемлемой для общества⁶¹.

1. Она не должна затрагивать простых граждан, т. е. должна вестись профессиональной армией, к принудительному набору нужно прибегать только в случае действительно чрезвычайных обстоятельств, а они предполагаются маловероятными.

2. Она должна быть короткой, даже мгновенной, чтобы результаты не заставляли себя ждать, истощая человеческие и экономические ресурсы и поднимая вопрос об оправданности военной акции.

3. Она должна быть чистой, хирургической, с разумной величиной разрушений (даже у противника) и скрытой от взгляда общества настолько, насколько это возможно, что приводит к тесной связи обработки информации, создания образов и ведения войны.

Впечатляющие прорывы в области военной технологии, произошедшие за последние два десятилетия, дают средства воплотить в жизнь эту социовоенную стратегию. Хорошо обученные, хорошо экипированные, посвящающие все свое время службе, профессиональные вооруженные силы не требуют массового вовлечения населения в военные дела. Оно лишь должно наблюдать и приветствовать из своих гостиных особенно возбуждающее шоу, отмеченное глубокими патриотическими чувствами⁶². Профессиональное управление подачей новостей в средствах массовой информации может принести в дома людей в прямом эфире войну с ограниченным, стерильным восприятием убийства и страдания - тема, досконально разработанная Бодрияром⁶³. Но важнее всего то, что технология связи и электронного оружия позволяет наносить противнику опустошительные удары за чрезвычайно короткое время. Война в Заливе была генеральной репетицией нового типа войны, и ее 100-часовая развязка, когда союзники расправились с большой и хорошо вооруженной иракской армией, стала демонстрацией решительности новых военных держав, когда ставкой является важный вопрос (в данном случае -снабжение Запада нефтью)⁶⁴. Естественно, к этому анализу и самой войне в Заливе требуется сделать несколько пространных оговорок. США и их союзники послали в зону боевых действий полмиллиона солдат на несколько месяцев для того, чтобы организовать наземную атаку. Многие эксперты подозревают, что на деле это было связано с внутренней политикой в Министерстве обороны, еще не готовом уступить военно-воздушным силам и признать, что войны могут быть выиграны, если их вести с воздуха или с моря. Именно это обстоятельство и имело место, так как наземные силы практически не встретили сильного сопротивления иракцев после потерь, понесенных ими от ударов авиации. Союзники не стали продолжать свое наступление до Багдада, но это решение было принято не из-за серьезных военных препятствий, а по политическому расчету сохранить Ирак в качестве военной силы в регионе для уравновешивания сил Ирана и Сирии. Отсутствие поддержки со стороны какой-либо крупной державы (России или Китая) сделало иракцев особенно уязвимыми, так что другие значительные войны не будут столь же легкими для коалиции держав Запада. Державам, находящимся на одном уровне технологического развития, было бы гораздо труднее получить друг от друга сатисфакцию. Однако при условии взаимного неприменения ядерного оружия основными военными державами их потенциальные войны и войны между их странами-сателлитами, скорее всего, будут зависеть от быстрых обменов ударами, определяющих истинное состояние технологического дисбаланса между воюющими сторонами. Массированное уничтожение или быстрая демонстрация возможности осуществить его за минимальное время, по-видимому, являются общепринятой стратегией ведения войн современного типа в информационную эпоху.

Однако этой стратегии могут следовать только державы, доминирующие в технологии, и она резко контрастирует с многочисленными, бесконечными внутренними и международными вооруженными конфликтами, заполонившими мир после 1945 г.⁶⁵. Эта темпоральная разница в ведении войн есть одно из самых ярких проявлений разницы в темпоральностях, характеризующей нашу сегментированную глобальную систему. Это и есть та тема, которую я собираюсь развернуть ниже.

Источник: Кауе et al. (1995).

Рис. 7.4. Смертность в результате войн, в % к численности населения Земли, по десятилетиям (1720-2000)

В доминирующих обществах, как известно по историческому опыту, эта новая эпоха военного искусства оказывает значительное влияние на время и на понятие времени. Чрезвычайно насыщенные моменты принятия военных решений будут возникать как мгновения, определяющие форму долгих периодов мира или сдержанного напряжения. К примеру, согласно количественному историческому исследованию вооруженных конфликтов, проведенному для канадского Министерства обороны, продолжительность конфликтов в первой половине 1980-х годов сократилась в среднем более чем наполовину по сравнению с 1970-ми годами и более чем на две трети - с 1960-ми годами⁶⁶. Рисунок 7.4, опирающийся на тот же источник, демонстрирует сокращение за последние годы масштабов смертности в результате войн, особенно если их сравнивать с численностью мирового населения. Тем не менее тот же рисунок показывает, до какой степени война исторически - и особенно в первой половине XX в. - была способом жизни. Другие источники отмечают, что количество смертей, приходящихся на душу населения в войнах в Западной Европе, Северной Америке, Японии и Латинской Америке, было значительно меньше в 1945-1989 гг., чем в 1815-1913 гг.⁶⁷. В условиях новой темпоральности боевых действий, порожденной сошедшимися вместе технологией и давлением со стороны гражданских обществ в развитых странах, кажется весьма вероятным, что война отойдет на второй план в этих господствующих обществах, для того чтобы время от времени вспыхивать, неожиданно напоминая о человеческой природе.

В нескольких странах это исчезновение войны из жизненного цикла большинства людей уже повлияло решительным образом на культуру и поведение. В индустриальных демократических странах, если исключить меньшинство населения во Франции, Португалии и США, поколения, рожденные после второй мировой войны, - первые в истории (за исключением счастливых шведов и швейцарцев), кто в своей жизни не прошел через войну. Это фундаментальный разрыв в человеческом опыте, существенным образом влияющий, например, на мускулинность и культуру мужественности. Вплоть до этих поколений предполагалось, что в жизни всех мужчин наступит момент, когда они будут посланы убивать или быть убитыми, жить среди смерти и разрушения, испытать широкомасштабную дегуманизацию и тем не менее гордиться ею, в противном случае они потеряют уважение своего общества, а часто и своих семей. Невозможно понять необычайное терпение женщин в традиционной, патриархальной семье безотносительно к этому моменту истины. Этой жестокой судьбе мужчины матери, жены и дочери платили дань своего уважения, что служило повторяющейся темой в литературе всех стран⁶⁸. Каждый, как и я сам, кто принадлежит к этому первому поколению, в жизни которого не было войны, знает, каким значительным был опыт войны для наших отцов, как наполнены были наше детство и жизнь семьи потерями и воспоминаниями тех лет, иногда даже месяцев, наложивших неизгладимый отпечаток на личность мужчин и формировавших через это личности членов их семей на протяжении всей жизни. Это ускорение времени посредством сосуществования со смертью, которое испытывало поколение за поколением на протяжении большей части истории, сегодня в некоторых обществах закончилось⁶⁹. И это обстоятельство действительно вводит нас в новую эру нашего опыта.

Однако мы должны твердо напомнить себе, что мгновенные, хирургические, закрытые, технологичные войны являются привилегией технологически господствующих наций. Повсюду в мире тянутся год за годом полузабытые жестокие войны, ведущиеся часто примитивными средствами, хотя глобальное распространение высокотехнологичного оружия захватывает и этот рынок. Только за период с 1988 по 1992 г. ООН насчитала в мире 82 вооруженных конфликта, из которых 79 были внутренними⁷⁰. Индейские партизаны в Гватемале, бесконечная революционная борьба в Колумбии и Перу, восстание христиан в Южном Судане, освободительная борьба курдского народа, мусульманское восстание на Минданао, смесь наркоторговли и национальной борьбы в Мьянме и Таиланде, племенные/идеологические войны в Анголе, противостояние полевых командиров в Сомали или Либерии, этнические гражданские войны в Руанде или Бурунди, сопротивление в Западной Сахаре марокканским властям, гражданская война в Алжире, гражданская война в Афганистане, гражданская война в Шри-Ланке, гражданская война в Боснии, длящиеся десятилетиями арабо-израильские борьба и войны, войны на Кавказе и многие другие вооруженные противостояния и войны, длящиеся годы и десятилетия, ясно показывают, что вялотекущие, истощающие войны все еще тянутся и будут продолжаться быть в обозримом будущем, являясь отвратительным знаком нашей способности разрушать⁷¹. Именно асимметрия стран в их отношении к власти, богатству и технологии определяет различие в темпоральностях, особенно в сроках боевых действий. Кроме того, одно и то же государство может переходить от вялотекущих войн к мгновенным войнам в зависимости от своих взаимоотношений с мировой системой и интересами доминирующих держав. Иран и Ирак семь лет вели жестокую войну, заботливо подпитываемую западными странами, поддерживавшими обоих участников бойни (США и Франция - помогая Ираку; Израиль - Ирану; Испания - продавая химическое оружие и тем и другим), с тем чтобы взаимное уничтожение подорвало бы способность каждого из них подвергать опасности поставку нефти. Когда Ирак с хорошо экипированной, закаленной в бою армией решил упрочить свое лидерство в регионе (на деле рассчитывая на снисходительность западных держав), он столкнулся с технологией мгновенной войны при демонстрации силы, задуманной как предупреждение мировому беспорядку будущего. В другом случае затяжная, бесчеловечная война в Боснии, позор Европейского Союза, была преобразована за несколько дней, и в Дейтоне (Огайо) в августе 1995 г. был навязан мирный процесс, как только страны НАТО разрешили свои противоречия и переключили технологический режим на несколько дней избирательных, разрушительных ударов, которые нанесли урон боеспособности боснийских сербов. Когда конфликт попадает в высокоприоритетные планы мировых держав, его темп становится другим.

Конечно, даже для доминирующих обществ конец войны не означает конец насилия и насильственной конфронтации с политическими аппаратами различного рода. Трансформация войны вводит новые формы насильственного конфликта, главной из которых является терроризм. Потенциальный ядерный, химический и бактериологический терроризм, в дополнение к захвату заложников и беспорядочным убийствам, когда фокусом действия являются средства массовой информации, вероятно, станет формой боевых действий в развитых обществах. Однако даже эти насильственные акты, способные задеть психику любого, переживаются как отдельные моменты в череде событий мирной обыденности. Это находится в разительном контрасте со всепроника-емостью порожденного государством насилия на большей части планеты⁷².

Мгновенные войны и их темпоральности, порожденные технологией, суть атрибут информациональных обществ, но также наряду с другими измерениями новой темпоральности они характеризуют формы господства в новой системе, вплоть до исключения стран и событий, которые не являются центральными для возникающей, доминантной логики.

⁵⁷ Van Creveld (1989); Tilly (1995).

⁵⁸ Некоторую полезную информацию, правда, с сомнительной концептуализацией, можно найти в материалах подкомитета боеготовности Комитета по военной службе Палаты представителей Конгресса США (1990). См также Gurr (1993); Harff (1986).

⁵⁹ Я должен признаться, что мое понимание войны и социального контекста боевых действий навеяно книгой, являющейся, вероятно, самым древним военным трактатом по стратегии: " Об искусстве войны" (505-496 гг. до н. э.) китайца Суй Цзы. Если читатель подозревает, что я увлекаюсь экзотикой, то приглашаю его прочесть эту книгу при условии, что он будет достаточно терпелив, чтобы вычленить логику, лежащую в основе анализа, из исторического контекста. Прочтите вот этот отрывок из текста:

" Искусство войны жизненно важно для государства. Это вопрос жизни и смерти, дорога либо к безопасности, либо к краху. Поэтому оно является предметом исследования, которым ни в коем случае нельзя пренебрегать. Затем, искусство войны управляется пятью постоянными факторами, каковые следует принимать во внимание в своих размышлениях всякому, кто стремится определить условия, которые он получит на поле. Эти факторы суть следующие: 1) Моральный Закон, 2) Небо, 3) Земля, 4) Военачальник, 5) Метод и Дисциплина. Моральный Закон служит причиной полного согласия людей со своим правителем, так что они будут следовать за ним, не заботясь о своих жизнях. Небо обозначает ночь и день, холод и тепло, сроки и времена года. Земля заключает в себе расстояния большие и малые, опасность и безопасность, открытое пространство и узкие проходы, шансы выжить и умереть. Военачальник символизирует добродетели мудрости, искренности, щедрости, отваги и строгости. Под Методом и Дисциплиной должны подразумеваться выстраивание армии в соответствии с присущими ей подразделениями, градация рангов у офицеров, поддержание дорог, по которым запасы могут попасть в армию, и контроль за военными расходами" (выделено мною. - М. К.).

⁶⁰ Общественное мнение в России, так же как и в Японии и Германии, является, вероятно, самым пацифистским в мире, так как в XX в. русский народ пострадал от войны больше, чем любой другой народ в мире. По очевидным причинам этот пацифизм не мог выражать себя в открытой форме до конца 1980-х годов, но широко распространенное недовольство войной в Афганистане было важным фактором среди причин, приведших к горбачевской перестройке. Кроме того, хотя кажется, что война в Чечне в 1994 г. опровергает наше утверждение, на деле она спровоцировала возрастающее недовольство ельцинской политикой большой части населения и ускорила раскол между президентом России и многими демократами, поддерживавшими его в прошлом. На основании моего личного знания России и некоторых обзорных данных я выдвинул бы предположительно оптимистическую гипотезу, что военное лобби в России будет встречать в будущем столь же серьезную общественную оппозицию ведения войны, как и в странах Запада, порождая сдвиг в сторону роста значимости технологического аспекта боевых действий.

⁶¹ См. в докладе Комиссии Министерства обороны США пересмотр американской военной стратегии, инициированный фактически в конце 1970-х годов (Dele, Wohlsletter (1988). См. мои работы по влиянию технологии на военную стратегию в Castells, Skinner (1988)).

⁶² Многие европейские страны в середине 1990-х годов все еще не имели полностью профессиональных вооруженных сил. Однако хотя ограниченный по времени призыв (в целом менее года) все еще практиковался, настоящие военные операции были в руках ядра профессиональных солдат, обладающих адекватной технологической подготовкой и готовых сражаться. Действительно, при условии существования широко распространенного нежелания рисковать жизнью ради своей страны чем больше армия опирается на призыв, тем меньше вероятность участия этих войск в сражении. Общая тенденция ясно направлена в сторону чисто символической военной службы большинства населения развитых демократических стран.

⁶³ BaudrilIard (1991).

⁶⁴ Например, см. Моггоссо (1991).

⁶⁵ Tilly (1995); Carver (1980); Holsti (1991).

⁶⁶ Кауе et al. (1985).

⁶⁷ Тилли (Tilly (1995)) цитирует работу Derriennic (1990).

⁶⁸ Эта тема была разработана французской феминистской писательницей Анн Леклерк. Хотя я узнал эту идею из наших с ней разговоров, она также присутствует в нескольких ее эссе, в частности см. Leclerc (1975).

⁶⁹ В процессе своего исследования культуры послевоенной японской молодежи Иной Сайун обнаружил, что " невоенное" поколение резко отличалось от своих отцов тем, что рассматривало жизнь отдельно от смерти. Он пишет: " Мы можем в широком смысле назвать поколение военного времени принимающим смерть, а невоенное поколение - отвергающим смерть" (Syun 1975). Более широкий анализ данного вопроса можно найти в работе Фрейда (Freud (1947)).

⁷⁰ Economist (1993).

⁷¹ Tillema(1991).

⁷² Tilly (1995).

7.9 Виртуальное время

Культура реальной виртуальности, ассоциированной с электронно-интегрированными мультимедийными системами, как утверждалось в главе 5, вносит двоякий вклад в преобразование времени в нашем обществе: в виде одновременности и вневременности.

С одной стороны, моментальное распространение информации по всему земному шару, прямые репортажи с места происшествий обеспечивают беспрецедентную темпоральную мгновенность социальным и культурным событиям⁷³. Возможность минута за минутой следить в реальном времени за распадом Советского Союза в августе 1991 г. с синхронным переводом российских политических дебатов ввела новую эру коммуникации, когда можно быть непосредственным свидетелем того, как создается история, при условии, что контролерам информации это кажется достаточно интересным. Кроме того, опосредованные компьютерами коммуникации делают возможным диалог в реальном времени, объединяя людей по интересам в интерактивной многосторонней телеконференции (" чате"). Временную задержку с ответом можно легко преодолеть, так как новые коммуникационные технологии обеспечивают чувство мгновенности, которая побеждает временные барьеры так же, как и телефон, но только с гораздо большей гибкостью, когда стороны могут сделать паузу на несколько секунд или минут для того, чтобы достать новую информацию, расширить царство коммуникаций, не испытывая давления, присущего плохо приспособленному к длительному молчанию телефону.

С другой стороны, смешение времен в СМИ, происходящее внутри одного и того же канала связи и по выбору зрителя/участника взаимодействия, создает временной коллаж, в котором не только смешиваются жанры, но и их временная развертка превращается в плоский синхронный горизонт без начала, без конца и без какой-либо последовательности. Вневременность мультимедийного гипертекста есть определяющая черта нашей культуры, формирующая ум и память детей, получающих образование в новом культурном контексте. История сначала организуется в соответствии с доступностью визуального материала, а затем подчиняется компьютеризованной возможности выбирать в окнах мгновения, которые нужно склеить или разделить, в соответствии со специфическими потребностями. Школьное обучение, развлечения с помощью СМИ, специальные репортажи новостей или реклама организуют темпоральность так, как это им удобно, поэтому достижения культуры, извлеченные из всего человеческого опыта, лишены временной последовательности. Если энциклопедии упорядочили человеческое знание по алфавиту, то электронные СМИ обеспечивают доступ к информации, выражению и восприятию ее в соответствии с побуждениями потребителя или с решениями производителя. Если поступать подобным образом, то вся упорядоченность значительных событий теряет свой внутренний хронологический ритм и временная последовательность этих событий устанавливается в зависимости от социального контекста их использования. Таким образом, эта культура есть одновременно и культура вечного, и культура эфемерного. Вечного - потому, что она охватывает всю последовательность культурных выражений. Эфемерного - потому, что всякая организация, всякое специфическое упорядочение зависят от контекста и цели, ради достижения которой данный культурный конструкт требуется. Мы находимся не в культуре цикличности, а во вселенной недифференцированной темпоральности культурных выражений.

Я обсуждал взаимоотношения между идеологией конца истории, материальными условиями, созданными в логике пространства потоков, и возникновением постмодернистской архитектуры, где все культурные коды могут быть смешаны без последовательности или упорядочения, ибо мы находимся в мире ограниченных культурных выражений. Вечное/эфемерное время также соответствует этому особому культурному состоянию, поскольку выходит за рамки любой частной последовательности. Дэвид Харви, придерживаясь схожей аргументации, блестяще показал взаимодействие между постмодернистской культурой, будь то архитектура, кино, изобразительное искусство или философия, и тем, что он называет " постмодернистским состоянием", порожденным пространственно-временным сжатием. Хотя я думаю, что он возлагает на логику капитализма более высокую ответственность за текущий процесс культурной трансформации, чем она того заслуживает, его анализ раскрывает социальные источники внезапной сходящейся эволюции культурных выражений в направлении отрицания смысла и утверждения иронии в качестве высшей ценности⁷⁴. Время сжимается и совершенно отвергается в культуре, как примитивная копия быстрого оборота в производстве, потреблении, идеологии и политике, на котором основано наше общество. Скорость обеспечивается исключительно благодаря новым коммуникационным технологиям.