Он родился не в палате

И не в каменном дому.

Он родился в бедной хате

И положен был в ясля....

распевали они. Христославщиками были ребята в возрасте 6-12 лет. В каждом доме, после прославления Христа, их одаривали конфеткой или кренделем. За утро у каждого набиралось по 20 - 30 конфет. По копейке дарили только родственники и крестные. Детишки были рады дарам. Ибо конфет они не видела почти в течение года, а тут - целая куча! Но праздник радовал их не только конфетами.

В эти дни было принято кататься по улицам на санях запряженных парой лошадей. С утра катались дети, потом их сменяли взрослые парни и девчата. Они были красиво наряжены и пели песни красивыми голосами. У дворов толпились мужчины и женщины и с улыбкой приветствовали праздничные поезда.

Было так же принято кататься и на Масленицу - всей семьей. Не ограничившись Добринкой, ехали в Егоровку, Линево, Красный Яр и другие поселения, где демонстрировали своим соседям сытых и упитанных лошадей, хорошую упряжь и молодецкую удаль в управлении повозкой, красивые шубы и нарядные платки седоков, заработанные честным крестьянским трудом.

Наступала весна, самая нетерпеливая пора для детворы. Во время Великого поста был день - “сорок мучеников”, “сороки” - названные так в честь сорока святых великомучеников. В этот день наши бабушки пекли из белого теста небольшие фигурки птиц с распростертыми крылышками - жаворонки. Заполучив “жаворонок” ребятишкам полагалось взобраться повыше - на поветь (крышу)сарая, и, держа на вытянутой ручонке, встречать весну. Иногда выходили на проталинку и подкидывали их кверху. При этом мы (- Л.М.) кричали: “Чувиль - чувиль жаворонки! ” и еще произносили какие-то обрядовые слова, которые, к сожалению, уже и не вспомнить. После этого действа “жаворонок” съедался. В скором времени прилетали хохлатые жаворонки, которые “приносили” весну.

В череде народных праздников – Рождество, Святки, Масленица и т. д. особое место для крестьян и их детей занимала Пасха или Христов день, связанный с верой в чудесное воскресение Иисуса Христа.

Празднику Пасхи предшествовал семинедельный пост. Последняя неделя называлась «страстной». На этой неделе - в четверг, производили уборку двора от накопившейся грязи за год и тщательно вымывали, а затем украшали свои избы. У этого дня было свое название - «чистый четверг», так как для всех было обязательным купание в бане или в доме. В этот день красили пасхальные яйца.

В пятницу хозяйки пекли пасхальные хлебы - куличи и делали твороженные пасхи. На Пасху хозяйки поутру несли их в храм – святить.

В субботу в церквях начинались торжественные богослужения в честь праздника, которые длились почти всю ночь. Звонили в колокола, и этот перезвон поддерживал радостное настроение в течение всей недели. Великий пост оканчивался и все разговлялись. Особенно этому радовалась детвора, которым разрешалось вкушать различные лакомства.

В первый день Пасхи люди приветствовали друг друга словами - «Христос воскресе!» – «Воистину воскресе!», «христосовались» (целовались) и одаривали пасхальными крашеными яйцами.

После праздничной литургии многие добринцы шли на кладбище – помянуть своих родственников. На могилке они кланялись ей, целовали крест и клали в «головах» (у креста) раскрашенное целое яйцо. В более поздние времена стали класть и сладости – печенье и конфеты.

По народному поверью считалось, что принесенное угощение облегчит участь покойного на том свете. Угощение обычно забирали убогие селяне или дети. Крестьяне полагали, что взявший яйцо (конфеты, печенье) с могилы за помин души попросит у Всевышнего даровать покойному Царствие небесное. Не знаю как сейчас, но в 60-х годах можно было наблюдать, как в первый пасхальный день по кладбищу шныряли ватаги мальчишек с сумками набитыми крашеными яйцами.

Как всякий великий праздник, Пасха была заполнена различными играми, развлечениями, хождением в гости. Обычно в этот день стояла по-летнему теплая, безветренная погода. Празднично одетый народ собирался группками на завалинках, скамейках, бревнах, где лузгал семечки, судачил или играл в карты. Здесь же взрослые распивали водку или бражку, а молодые парни играли в лапту, бабки, догонялки, водили хороводы и пели под гармошку. Гуляния для молодежи длились всю Светлую неделю.

Пасхальным развлечением оставалось катание яиц, которым развлекались детвора. На кон - в линию, попарно или по одному, игроки укладывали крашеные яйца своего «запаса». Затем по жребию устанавливалась очередность метания войлочного мячика. Тот, чей мячик касался яиц, забирал их себе. Промахнувшийся игрок уступал место другому. Состязание длилось до тех пор, пока на кону не оставалось яиц.

Устав от «катания» ребятня переключалась на иную забаву – «стукалку». Дети заранее запасались яйцами особой формы, чтобы ими было легко разбить другие, а свое оставалось целыми. У кого трескалась скорлупа яйца в руке, то ему приходилось отдавать его победителю.

В народе очень любили Пасху, так как с нее начиналась весна, надежды на будущий урожай, вера в светлые перемены.

У каждого поколения свои воспоминания о годах юности. Иванов Ф.Г. вот как описывает пору своего детства: - ”Медведица разливалась. Шум ледохода был слышен даже в селе. Особенно интересно было слушать его ночью, когда выйдешь на крыльцо. Чувствуешь как вместе с ледоходом у тебя что- то пробуждается в сердце. Утром бежим на берег и смотрим - как продвигаются льдины. В начале идут крупные: по 100 - 120 метров в длину, а затем мельче и мельче. На поворотах реки часто образуются заторы, вода поднимается в берегах быстрее, шум и треск усиливается. Посмотреть ледоход приходили и взрослые. Бывало старики (бурлаки -Л.М.) определяли из какой местности идет лед. Они не раз с Копен гоняли барки с хлебом и лесом в Азов. Вот скажут: - “Латрик пришел” или “Карамыш напирает”. Ледоход длится около недели. Затем река Медведица начинает выходить из берегов. Она затапливает огороды, лес, луга и березняки. Разлив продолжается целый месяц. Вода две недели прибывает и две недели спадает. В это время с юга летели через село большими стаями гуси, утки, дудаки, лебеди и другая птица. Очень часто для передышки косяки садились в березняках. Значительная часть птицы оставались в наших местах.

Ранней весной, вскоре после спада воды, когда на деревьях еще не распустились листья, мы – ребята, идем в лес, за Ломовку. Здесь все интересно. Коршуны, вороны, сороки вили себе гнезда и начинали откладывать яйца. Сороки строят свои гнезда в самой чаще леса на молодых деревья. Чаще всего на татарском клене, на высоте около трех метров. Вороны и коршуны - на дубах, на самой вершине, куда не так - то легко добраться. Мелкие птицы еще не прилетели и в лесу тишина.

Затем лес одевался листвой, а луга покрывались зеленым ковром. В это время можно было услышать птичий хор! Много было соловьев. 23 апреля, по старому стилю - на Егорьев день, в чаще раздавались первые соловьиные трели. Одновременно с ним начинала куковать кукушка, а кончали они петь точно на Петров день - 29 июня по старому стилю.

Во множестве водилось тогда пернатой дичи: климанцы, похожие на голубя, утки разных пород; гуси, белые и серые цапли; лысухи, лебеди, бакланы, совы, филины, дрозды, иванушки, синицы, коростели, перепела, бекасы, дупеля, вальдшнепы, куропатки, тетерева, стрепеты, глухари, дудаки, журавли, трясогузки, кулик, ремез...

Луга и лес манят ребят диким луком и щавелем. Наполнив зеленью сумки, они довольные возвращаются домой. Матери из этих трав пекли пироги, которые мы ели с большим аппетитом.

Ходили так же за дикой морковью, “борисками” и “косматками ” (местное название некоторых трав – Л.М.), а там глядишь, и дягиль подоспел, а вслед за ним и лопушистые купари, клубника. Ягод было много. Любили обрывать черемуху, которая поспевала вместе с рожью. Старики говорили: - “Если черемуха рясная, то и рожь будет наливная”.

Не оставались без внимания и многочисленные озера. Иногда зайдешь в лес и с большим трудом выбираешься из озерного лабиринта. Кроме мака в озерах доставали и рогозу, которую ели с удовольствие не только мы, но и взрослые. Приносили рогозу и на улицу, где собирались женщины и всех угощали.

Все свое свободное время ребятишки проводили на реке. Ловили рыбу - ершей, окуней, плотву... Ребята сидели по всему берегу. Пойманную рыбу нанизывали на кукан, а потому нам было видно у кого больше улов. Шло своего рода соревнование, и каждый не хотел отстать от других. Было очень досадно идти домой с пустыми руками.

Среди дня, в жаркое время, бегали купаться на речку. Именно бегали, выявляя кто же из нас сильнее и резвее. Шагом ходить не умели. Раздевались на бегу, что тоже придавало проворства и ловкости. Медведица с ее песчаными берегами, отмелями и глубокими ямами была исключительно удобна для ловли рыбы и для купания. Каждый выбирал, что ему больше понравиться больше. Кто посильнее - мерялись силами в плавании и нырянии, что требовало определенной тренировки. По окончании купания стараешься быстро одеться - надеть рубашку и штанишки, иначе попадешь в отстающие. Мокрые тела нерасторопных и медлительных ребят обсыпали пригоршнями песка, и им приходилось не раз лезть в воду, чтобы смыть его”.

Интересно, но нравы в мальчишеской среде с той поры не изменились. Мы (- Л.М.) также саженками мерили водную гладь, обсыпались песком...

“...Но вот на селе рабочий день кончился. Лошадей нужно вести на подножный корм - в березняки, так как луга были не скошены, а дома кормить не чем. Этого момента мы ждем с удовольствием и садимся верхом с большой радостью. Мчимся так, что дух захватывает. Только вот родители приказывают шибко не ездить и лошадей не гнать. Когда едем улицей, то не торопимся, но как только кончается село, начинаем пробовать - у кого лошадь бежит резвее. Победитель в гонке делает самодовольную улыбку, гордиться своим скакуном и подшучивает над отстающими. Конечно, в отстающие всегда попадали дети бедняков. Лошади - то у них были изнуренные и старые.

Накануне воскресного или иного праздничного дня, мы едем в ночное. Заранее обговариваем - в каком месте будем пасти лошадей. Под праздник работу в селе кончают рано, как только большой колокол на церкви зазвонит. В ночное мы выезжаем днем. Солнце еще высоко стоит над горизонтом. По прибытии на место путаем лошадей, а сами заводим игру - чехарду или “ Гром ”[122].

Место, которое отводилось под выпас лошадей, называли Березняком. Это был ровный дол - около 400 га. Во время весеннего таяния снега его заливало вешней водой. С юга и востока он окружен плоскогорьем, за которым расположены посевы зерновых и технических культур. У подножия плоскогорья обществом была вырыта канава с таким расчетом, чтобы лошади не смогли через нее перескочить. Мы были спокойны, зная, что наши лошади не зайдут на поле и не сделают потраву.

После игр, как только наступит ночь, мы начинаем готовиться ко сну на открытом воздухе, на зеленой отаве. Укладывались по 2-3 человека. Постель состояла из тех же дерюжек и зипунов. Но не сразу засыпали.

Часто спали вместе с взрослыми, так как в некоторых семьях детей не было. Приезжали парни, и даже женатые мужчины, от которых нам было интересно послушать всевозможные рассказы, анекдоты, сказки, каламбуры.

Утром просыпались все в разное время. Зная, что торопиться некуда. Проснувшись, шли друг за другом собирать своих лошадей. Подводили их к ночному стану и ждали сигнала церкви. Как только услышим звон большого колокола - возвращаемся домой. В село въезжаем не торопясь, в тот момент, когда люди возвращались с богослужения.

Так проводили мы время в праздничные дни. В будни родители загружали нас работой на огороде или в поле. Девочки нашего возраста использовали свободное время по-своему. Они были заняты домашней работой. На них возлагались обязанности нянек. С малых лет девочки из бедных семей отдавали в люди - присматривать за маленькими и грудными детьми. Платили им очень мало, и зачастую многие работали за харчи. Свободное время у них было только тогда, когда ребенок спал. В это время они играют у дворов в голыши (тряпичные куклы - Л.М.) или с мячиком. Иногда им удается сбегать на речку искупаться».

Федор Иванов в своем повествовании как-то обошел вниманием два обряда связанных с традиционными церковными праздниками - Егорьевым днем и Петровым. Один из них – Егорьев день, который имел большое значение в жизни крестьянина, так как в этот день проходил первый выгон скота на пастбище. На восходе дня, хозяин с домочадцами обходил свой двор с иконой святого Егория. Обряд воспринимался как «сдачу» скота пастуху, который брал на себя обязанности сбережения или преумножения поголовья скотины. В момент передачи хозяева одаривали его.

После обхода каждому животному скармливали ломти печеного хлеба густо посыпанного солью. По мнению крестьян, ритуальное кормление скота должно было придать ему силу и здоровье, хороший и здоровый приплод, привязывал животных к дому.

В момент выгона скота с базов, двор окропляли святою водою. Каждое животное слегка и ласково стегали освященной вербой, хранившейся с Вербного воскресения, осеняли крестом и благословляли молитвой. Ныне этот обряд повсеместно исчез, хотя в некоторых дворах, возможно, его еще могут проводить.

Второй праздник – Петров день, к которому крестьяне заканчивали все полевые работы. В ночь на Петров день многие из них почти не спали, так как ожидали ночного разгула молодежи. По моему (- Л.М.) мнению, обрядовые молодежные бесчинства, совершаемые в селе, дошли до нас с языческих времен. Обряд, корни которого следует искать в обрядах, совершавшихся в деревнях наших предков на их исторической родине – Тамбове или Пензе.

Поздно вечером сельские парни сбивались в ватагу (ватаги) и бродили по селу в поисках приключений: забирались во дворы и растаскивали сани, телеги по селу; вырывали уличные скамейки и заваливали двери домов, калиток или окон, завязывали их… Орали похабные и срамные песни и шумели, демонстрируя свою молодецкую удаль.

Опасаясь ущерба своему хозяйству, многие крестьяне не спали. Горе было тому, кто подвергся «мамаеву нашествию»: чтобы выбраться на двор им приходилось выставлять окно; чтобы откатить огромное комлевое бревно – звать соседа; пускаться на поиски своих саней и телег, плугов и борон, а найдя - тащить их полсела на свое подворье, под ухмылки сельчан.

Это действо молодежь еще совершала в 60-х гг. прошлого века и мне (-Л.М.) доводилось слышать о тяжеленной тракторной тележке подвернувшуюся под руку взрослым парням, которую они на руках укатили от места стоянки на километр; видеть вырванные скамейки, снятые или завязанные калитки и ворота…

Владельцы «порушенного» хозяйства грозили парням расправой и милицейской карой, но коллективного виновника, как всегда, не находили и вскоре о происшествии переставали судачить или они становились очередным преданием в молодежной среде о «геройстве» парней, подвигая подростков совершить подобное на следующий Петров день.

Засушливая погода летом была частой гостьей в селе. Действие суховеев сказывалось на урожае, и тогда крестьянский мир прибегал к некоторым способам вызывания дождя бытовавших в селе.

Самым распространенным из них является молебен, который проводили в храме - утром или вечером, после работы. Во время совершения обряда крестьяне обращались с молитвой к Богу, Божьей Матери или Илье Пророку моля их о ниспослании дождя: «Господи, дай дождь земле жаждущей, спаси».

Зачастую молебен совершали в поле. Крестьяне шли туда крестным ходом, по пути ход обходил с иконами наделы. Молебен совершали один раз, но если дождь не шел, то его повторяли в течение нескольких дней, пока не «разверзнуться хляби небесные»…

Было еще несколько способов вызывания дождя и самое любопытное свидетельство об этом относится к XVIII веку: «Недалеко от села Нижней Добринки находится озеро Каблы, имеющее в длину около полутора верст и в ширину - около 300 сажень. Озеро это кругом заросло талой. Здесь такая топь, что в лодке не проплывешь, а глубина так велика, что дна не доставали 6 сажеными шестами. В прежнее время существовало среди местного населения поверье, что засухи являются Божьим наказанием за похороны на общем кладбище опойцев (умерших от алкоголя) и самоубийц. Поэтому в годы засухи старались припомнить, кто из покойников мог вызвать немилость Божию, вырывали их из могилы, отвозили к озеру и опускали, вместе с гробом. В народе сложились об этом озере легенды, что в полночь опойцы собираются среди озера, поют плачевные песни и если в это время кому придется быть около озера, то они его защекочут». [123]

Желая вызвать дождь, в Нижней Добринке совершали ритуальное купание и обливание. Они считались самыми эффективными. В жаркие дни, обычно на Ивана Купалу, молодежь охотно обливала друг друга и случайных прохожих, а на реке могли столкнуть в воду зазевавшего человека в одежде.

Обряд обливания происходил обычно к полудню и через пару часов прекращался. Облить водой могли любого, а облитый не должен был обижаться. Исключение делалось старым людям или лицам высокого социального положения. Порой обливание перерастало в «поединок», в котором сходились две ватаги подростков соседних улиц. Вооружившись «боеприпасом» - запасом ведер с водой, они при помощи кружек, бутылок и т.д. со смехом и шутками поливали друг друга.

В обряде вызывания дождя участвовали и дети. По поверью, существовавшему в их среде, вызвать дождь можно было с помощью лягушки или… муравейника. Ритуал был следующим: ловили лягушку и мочились на нее… или на муравейник.

В детской среде были популярны попевочки о дожде, направленные на его «стимулирование»: «Дождик, дождик посильней, / разгони моих гусей, / мои гуси дома, / не боятся грома» и т.д.

Ф. Иванов: «С наступлением осени крестьяне заканчивали полевые работы, а детвора отправлялась в школу. Придя из школы, домой и, выучив кое-какие уроки, мы находили время поразвлечься на улице. Проверять наши знания было некому. Играли в “казанки”, “чижик ” и “чушку”...

Расскажу, как играли в чушку. Играющие чертят на земле круг диаметром в 40 сантиметров, немного углубляют его. Четверо ребят становятся с четырех сторон к кругу - на шаг от черты, с клюшками, для которых делают углубление - “ мазло ” - возле круга, а пятый гонит шар клюшкой. Задача состоит в том, что ему нужно забить шар в круг, а четверка старается помешают этому.

Как только водильщик подгонит клюшкой шар к кругу, кто - либо из четверки старается ударить в шар клюшкой и отбросить его от круга. Пока водильщик подгоняет шар к кругу, остальные держат клюшки в мазлах - против себя. Если водильщик займет мазло своей клюшкой, то становится его хозяином. Шар в круг загоняет тот, кто прозевал свое мазло.

А вот описание игры “Дубинка” (“Клюшки”). Собираются человек 8 -10 и делятся на два ряда и начинают гонять шар с половины улицы. Одна партия гонит шар с половины улицы к одному порядку, а другая к другому”.

С того времени дожило до дней нашего детства деление мальчишеской компании на две партии (команды). Два лидера - матки - набирают свою команду следующим образом: игроки произвольно разбиваются на пары и в секрете от других берут себе названия: кобыла – жеребец; яблоко - груша и т. п. Затем пара подходит к маткам с вопросом.

- Матка, матка, чей допрос? Кобыла или жеребец?

Матка называет - Жеребец. “Жеребец” попадает в команду того, кто в данный момент выбирал. Выбирают они по очереди. Это считается наиболее справедливым делением, но иногда игроки “мухлюют” - заранее сговорившись, матка набирает в свою команду ловких и удачливых.

После четырехлетнего обучения учиться дальше было еще сложнее. Родители были почти все поголовно безграмотными и не видели пользы в учении. Они говорили своим чадам: - “Вот мы неграмотные, а живем так же. Выучились читать писать и хватит! ”

Другие, кто хотел продолжить учебу, ехали в Камышин поступать в реальное училище. Там родители снимали им квартиру, платили за стол, покупали учебники... Остальные вступали во взрослую жизнь и начинали помогать родителям вести хозяйство. Полученные знания быстро забывались.

Нравы. О дореволюционных нравах односельчан лучше всего говорит следующая история. В 1908 году в Добринке появился некий отец Прокофий, по фамилии Пархоменко. В зимнее время, и иногда в сильные морозы, он ходил по улице в белом халате без подкладки, в нижнем белье, босой и без головного убора. В Воскресение и праздничные дни он бывал в церкви, где выстаивал всю утреннюю службу и обедню на голом полу. На груди у него всегда висел крест. Многие верующие приглашали его зайти в дом и считали за большое счастье, если он соглашался.

Послушать проповеди отца Прокофия собиралось много народу, и первыми среди них были женщины во главе с монахинями, которых в селе было немало. Чтобы не сидеть праздно, монашки начинали петь псалмы. Вместе с ними приятным тенором пел и отец Прокофий.

Черные волосы, крепкое телосложение, смущенный вид и необычное поведение возбуждало любопытство поселян. Прокофий слыл за святого и многие подходили под благословение. Пархоменко охотно подавали подаяние - медную или серебряную монетку, но кроме этого Прокофию продавал свои фотокарточки размером 10 на 15 сантиметров - по полтиннику за штуку. Фотографии шли нарасхват, особенно их раскупали женщины, уверовавшие в новоявленного «святого». Ставили их в переднем углу - на полочку, рядом с иконами.

Позже выяснилось, что малоросс Прокофий был уроженцем села Матышево Руднянской волости и имел там собственный двухэтажный дом. Такие люди в Добринку больше не захаживали.

Жизнь Прокофия Пархоменко повлияла на поведение добрян и многие из них стали ему подражать. Иванов описывает, что он встречал потом несколько человек ходивших зимой по снегу босиком. Даже его друг - Овчинников Иван, однажды заготовляя за Ломовкой жерди в лесу у Глубокого озера, разулся, и все расстояние до села - пять верст, прошагал босиком. Тренировками он закалил свое тело и зимой дрова всегда рубил босой.

Образы жизни П. Пархоменко и популярного в то время на Руси писателя Льва Толстого сплелись в народном сознании, породив миф о том, что Лев Николаевич посетил Н-Добринку и даже переночевал у кого-то в Кутке. Некоторые старожилы искренне уверяли меня (-Л.М.) в правдивости своего рассказа.

Говоря о винопитии добрян, то следует отметить, что в старину крестьяне пили мало. Это было обусловлено тем, что все деньги хранились у главы семейства - отца, который ими и распоряжался. Взрослые сыновья их не имели. Деньги копили на покупку необходимого в хозяйстве, подати, налоги и т.д. Несмотря на наличие питейного заведения в селе, пили мало. Женщины почти не пили.

Крестьян, злоупотребляющих винопитием, крестьянская мораль осуждала и стращала страстями ада и глубоким и топким озером Каблы. По народной легенде в нем хоронили опойцев (пьянчуг), которые в полночь распевают плачевные песни и заманивают путников.

Поведаю читателю еще одну байку о нравах добрян, в которой рассказчик был действующим лицом.

В Добринке очень любили парную русскую баньку. Из-за опасения пожаров их, обычно, ставили в огороде. Баня была для добринцев самым главным лекарством от всех болезней. Усталые, с дороги или после работы, почувствовав недомогание, мужики и бабы отправлялись туда. Пар и горячая вода смывала всю хворь и немощь. Со старины в обычае были совместные помывки мужиков и баб. Это и удивляло приезжих.

Рассказчик, поддавшись уговорам добринца, согласился заехать к нему в гости. Работали они водителями. Спешить было не куда - рейс был последний, и приглашение было принято. Приехали. В огороде уже весело курилась банька, а хозяйка, увидев гостей, стала накрывать на стол. Запыленные мужчины некоторое время еще не спеша осмотрели машины, покурили и вошли во двор. Приятель, на правах хозяина, предложил гостю идти париться в баньку, а сам вошел в дом захватить бельишко и полотенца.

Тот, войдя в предбанник, стал “ разбираться ” (- диал.) и вошел в баню. Там уже кто-то парился, и в клубах пара его было почти не видно. Набрав в шайку воды, он присел на низенькую лавку, и … вдруг с полки сошла обнаженная женщина. Не ожидая такого оборота, приятель выскочил в предбанник словно ошпаренный. Кое- как натянув трусы, он ринулся к речке, протекавшей за баней, и стал яростно тереть мазутные руки песком.

Вскоре на берегу показался хозяин и выяснив причину “побега” рассмеялся. “Да мы испокон века с бабами парились в баньке! ” На вторичное приглашение помыться в бане приятель наотрез отказался.

Следует отметить и следующую особенность добринцев - говор. Все, кто попадал в село, отмечали, что жители говорят несколько иначе, чем в других населенных пунктах. Связанно это с вторичным заселением края. В 1983 году Нижнюю Добринку посетила диалектологическая экспедиция Балашовского педагогического института. Студенты записывали названия предметов, явлений и т.д. Материалы экспедиции хранятся не только в Балашове, но и в Волгоградском педагогическом университете. Среди прочих бумаг фонда, хранится тетрадь с контрольной работой по диалектологии студентки Овчинниковой В.А. Написана она в 40-х годах прошлого века и содержит сведения о населенном пункте - Н.-Добринке, уроженкой которого и была Валентина Овчинникова.

Говор [124] в селе исследователи относят к среднерусскому. По их мнению, в нем совмещены черты северного и южного наречия. Среднерусские говоры легли в основу русского литературного языка: и ему присущи и южнорусские (аканье), так и северорусские особенности (г взрывной, т твердый в окончаниях глаголов 3-го лица, формы местоимений в родительном и винительном падеже - меня, тебя, себя.), так что добринцы говорят на правильном литературном языке. В силу это его ближайшие соседи - украинцы, иронически называют добрян кацапами. / Кацапами и москалями украинцы дразнили русских, а те в свою очередь звали их хохлами – из-за прически - оседельца – длинного клока волос (хохла) на бритой голове./

В говоре наблюдается стяжение в окончаниях глаголов и прилагательных: он убиват, сливат, угощат; он знат, отвечат; нехватат. Отмечается мягкое произношение долгих жж и шш (как в литературном языке: щука, вожжи, дожжик, ищу, пуще) Соответствует литературному произношение в, ф, ц, ч, но иногда слово кофта, хулиган могут произнести как ко х та, фулюган. На месте начального о во 2-м предударном слоге произносится и: игурцы, итойди, ибизьяна “ Итдыхнем и игурцы пайдем собирать”

В некоторых словах происходит диссимиляция к-т, 1-й звук произносится как х: “хто там? ” Есть и особое произношение некоторых слов с 2 полногласиями: молния - сверкнула молонья, корм - кором дали корове, полз - ребенок полоз по полу...

В образовании возвратных глаголов участвуют не только частица -ся (бывшая энклитическая форма винительного падежа возвратного местоимения), но и си (бывшая форма дательного падежа), которая активно употребляется после основ на согласный: родилася, но - родилси; демобилизовалси; не позорьси.

Слова грибы, кринка - в Добринке произносят как грыбы и крынка. В некоторых словах появляется добавочный а аржаной, альняной; а в других, типа пашаница, пашано вставной гласный.

Самобытные, яркие слова говора колоритно украшают речь добринца, особенно старшего поколения. Лексика в селе преимущественно севернорусская: изба - дом; щерба - уха; стригун, лоньшак, третьяк - жеребята по 1 и 2 году и конь трехлеток; бугай - нехолощенный бык; голосить - вопить; калякать - разговаривать; сиверко - холодная погода со снегом; хустка - платок; разбираться - раздеваться; затируха - мучная каша; шибко - сильно; корчага - горшок; квашня, квашонка - посуда для замеса теста; штурм - сильный ветер с песком или снегом; ковш, ухват - приспособление для вынимания горшка из печи; сковородник - приспособление для вынимания сковороды из печи; скирд, амет - вид укладки сена; муравли - муравьи; бирюк - волк одиночка; веселье - в значении свадьба; корчага - горшок; рели - качели; выть -сущ. - пай, паек; картошка, маркошка (картофель, морковь); назём - мелкий высушенный навоз; запон - фартук; подловка - чердак; вёдро - солнечная погода; зыбка - детская подвесная кроватка; хулудина - прут, прутик; балужа - баклуша, лужа; корова рогами пыряет, а собака брешет; кстится – крестится, божиться; скувырнуть – опрокинуть, уронить; темень, тёмка – темнота; увал – пологий берег, небольшой вал.

Южнорусское наречие так же наложило отпечаток на добринскую лексику и в ней, наряду с северорусскими, встречаются южнорусские слова: кочет - петух; хата - дом; люлька - зыбка; крынка - корчага; [125] “ Пришла домой, а его чертма “ - т.е. нет дома (чорт мае - черт ищет (укр.)).

От соседей немцев пришло слово штурм (Sturm - буря, непогода). “На дворе ноне штурмит”.

Современный диалект уже не такой, на котором говорили сто лет назад и традиционный добринский говор претерпел значительные изменения под действием средств массовой информации, высокого процента грамотных в селе и т.д., но для большинства местных жителей он представляет определенную ценность. Самобытный говор, на котором говорили наши отцы и деды, это история, передаваемая изустно от поколения к поколению, показатель богатства и многообразия русской речи.

Глава 13. На пороге великих потрясений

В сентябре 1901 года, староста села Жирное доложил волостному старшине, что его жители самочинно разделили 439 десятин земли, принадлежавшей княгине А. Гагариной. Это попахивало бунтом и старшине ничего не оставалось, как сообщить о происшествии по инстанции в уезд.

Губернатор Энгельгардт отреагировал на это высылкой крупного войскового карательного отряда в Камышинский уезд - для подавления крестьянских выступлений. [126] Часть из них, вместе с отрядом полиции, вошла в волость для усмирения крестьян. В Жирное прибыл вице-губернатор Высоцкий, а с ним и нижнедобринский волостной старшина Григорий Кирсанов. [127]

Да и как крестьянам в такой ситуации было не бунтовать? Бедняцкие хозяйства едва сводили концы с концами, а в неурожайные годы не могли в намеченные сроки выплачивать подати за землю и арендную плату. У таких крестьян, староста насильно отбирал землю без суда и следствия. Часть имущества продавали с торгов у стен сельского правления. Многие были вынуждены закладывать свою душевую землю, а самим наниматься в работники или пробовать устроиться на борельскую мельницу. Однако Борель не мог принять всех нуждающихся на производство и им ничего не оставалось, как уходить в промышленные города и пополнить ряды рабочих.

Священники объявили об открытии в Саровской пустыне мощей Преподобного отца Серафима. Произошло это 19 июля 1903 года. Открытие мощей в селе отметили торжественно - икону с образом саровского чудотворца пронесли по улицам крестным ходом. Во всех селах уезда состоялись церковные службы. “Серафим всю жизнь страдал и стал святым. Страдал и Иисус Христос! ” - говорил в проповедях добринский поп о. Александр (Быстряков).

Прихожане изустно передавали друг другу некоторые из пророчеств святого Серафима Саровского. Особо зловещим было одно из них: “До рождения Антихриста произойдет великая продолжительная война и страшная революция в России, превышающая всякое воображение человеческое, ибо кровопролитие будет ужаснейшее: бунты Разинский, Пугачевский, Французская революция - ничто в сравнении с тем, что будет с Россией. Произойдет гибель множества верных Отечеству людей, разграбление церковного имущества и монастырей; осквернение церквей Господних; уничтожение и разграбление добрых людей, реки крови русской прольются”.

Надо сказать, что на религиозных людей это произвело впечатление, и надежду давало то, что “Господь помилует Россию и приведет ее путем страданий к великой славе”. “Страдать, надо страдать” - учила церковь.

В 1889 году правительство ввело в действие “Положение о земских участковых начальниках”. В Камышинском уезде работой земских начальников руководил предводитель дворянства.

Нижняя Добринка располагалась в 3-м участке земского начальства и в руках его начальника была сосредоточена административная и судебная власть.

5 августа 1904 года в № 63 «Губернских ведомостей» было напечатано циркулярное предписание за № 2035, предписывающее начальникам полиций принять самые энергичные меры к взысканию казенных и земских недоимок, числящихся на городских недвижимых имуществах и частных землевладельцах.

Саратовский губернатор П. Столыпин, анализируя сведения представленные полицейскими управлениями в середине ноября, константирует, что остаток недоимок и оклада по означенным сборам за уплатами по губернии составляет еще значительный недобор. А между тем, срок поступления недоимок по закону должен завершиться 31 декабря.

Это обстоятельство вынуждает его вновь издать очередной циркуляр: - «… признавая взыскание сборов малоуспешным, предписываю полицмейстерам и исправникам усилить меры взыскания казенных и земских недоимок, не допуская остатка таковых к указанному сроку; при чем даю знать, что для наблюденья за успешностью взысканий будут служить доставляемые полицейскими управлениями двухнедельные ведомости, которые должны представляться непременно к указанным в предписании губернского правления 4 февраля с. г. за № 236 срокам».[128]

О усилении «мер взыскания» говорит следующий случай: каждую осень - для сбора налога, из Рудни ежегодно приезжал пристав с казаками и стражниками. И казацкая плеть часто гуляла по мужичьим спинам должников. Очередной его приезд в село в 1904 году совпал с получением губернаторского циркуляра и пристав «порадел» в своих стараниях. Недоимщиков он вызывал почему-то не в волостное правление, а на квартиру Василия Ивановича Абросимова (Калинка). Среди должников были Василий Иванович Хлюстов и Павел Иванович Краснов. Последние, видно, не могли заплатить недоимки и были подвергнуты жестокому избиению, отчего Краснов вскоре скончался, а Хлюстов остался на всю жизнь калекой.

От произвола земского начальства зависел и приговор (решение) сельского и волостного схода, который он мог отменить, а то и оштрафовать участников схода. В его власти был сельский староста и волостной старшина, которых он мог подвергнуть аресту за невыполнение распоряжений и указаний.

Положение дел в Добринке становилось критическим и более взрывоопасным.

Стала обостряться и международная обстановка. Япония, обеспокоенная проникновением России в Корею и Манчжурию, с лета 1903 года начала вести с ней переговоры. Несмотря на переговоры Япония, при поддержке Великобритании и США, стала готовиться к войне. 22 января 1904 года большой совет под председательством микадо - японского императора - решил разорвать дипломатические отношения с Россией и начать войну.

С началом боевых действий началась мобилизация в действующую армию. В нижнедобринской волости призвали мужиков резервистов и новобранцев из числа молодых мужчин. Некоторые попали служить во флот.

По свидетельству В. И. Червякова Алексей Овчинников (Сливин) был участником боя в Цусимском проливе и что “… дядя Леша много рассказывал о Цусимском бое и пребывания в японском плену”. К сожалению, Виктор Иванович не удосужился записать его воспоминания и сейчас трудно судить, где правда, а где вымысел. Российский госархив военно-морского флота на запрос ответил, что “ в алфавитах личного состава 2-й и 3-й Тихоокеанской эскадр ОВЧИННИКОВ Алексей, <...> не значится. Сведений о его пребывании в японском плену в картотеке военнопленных и в алфавитах, вернувшихся в Россию после освобождения из плена, не обнаружено”.

На нужды фронта у крестьян по росписи, за бесценок, забирали полушубки, валенки и варежки, выколачивали последние гроши.

Военные расходы тяжким бременем ложились на плечи народа, и в стране назревала революционная ситуация. Грозовая атмосфера 1904 года разрядилась 15 июля убийством министра внутренних дел Плеве. Началась “либеральная весна”, которая завершилась расстрелом мирной демонстрации 9 января 1905 года. “Кровавое воскресенье” вызвало возмущение народа и стало первым днем первой русской революции. Нижнюю Добринку начали тайно посещать революционеры-агитаторы. Например, из Рудни приезжал участковый врач - доктор Александр Федорович Лисин, который организовал и провел несколько митингов.(Совместно с волостным писарем Гусаковым)[129] Семена революции, попав на благодатную почву, стали потихоньку прорастать.

По стране начались массовые стачки. В февральской забастовке принимали участие камышинские железнодорожники, рабочие лесопильных заводов, мельницы Бореля и некоторых других предприятий. Борельские рабочие провели демонстрацию, на которой выставили не только экономические - установление 8 часового рабочего дня и увеличения зарплаты, но и политические требования.

Рабочие мельницы провели в селе несколько демонстраций, на которых зазвучали революционные песни: “Вставай, поднимайся, рабочий народ” и

Отречемся от старого мира,

Отряхнем его прах с наших ног.

Нам не надо златого кумира,