Ревизская сказка 2 страница

В XIV, XV и XVI столетиях долина реки еще была сплошь покрыта непроходимыми лесами и густыми зарослями кустарников. В низинах, затопляемыми весной полыми водами, вставала непролазная чаща камышей, тальника и луговых трав. Места эти были еще пустынны и безлюдны, но слава о медведицких охотничьих угодьях достигла Руси. В приграничных районах с Диким Полем знали, что Медведица богата своими рыбными запасами, а прибрежные их леса и окрестные степи полны напуганной дичи. Здесь водились: дикие лошади – тарпаны; сайгаки, обыкновенные и черно-бурые лисы; волки, зайцы, а в лесах - медведи, кабаны, бобры, зубры, олени и лоси.

Было так же много и пернатой дичи: стрепетов, дроф, журавлей, диких утки, гусей и лебедей. Старожилы припоминали, что в конце XIX начале ХХ века стаи перелетных птиц заполняли все пространство весеннего разлива Медведицы и “ над селом стоял такой шум и гам, что кружилась голова”.

Обилие дичи подтверждают и сохранившиеся исторические документы Шацкого архива. По писцовым книгам 1622-23 годов на реке Медведице и ее притоках указаны бортные ухожаи (пасеки), бобровые гоны, звериные и рыбные ловли, которые на денежном оброке держали промышленники и дворцовые крестьяне города Шацка и соседних, самых близких с ним сел.

В записях говорится, что: «Села Конобеева крестьяне, Артемко да Максимко Агафонов дети Збродовы, да села Алеменева крестьяне (перечислено несколько) платят с реки Медведицы с рыбной ловли и с бобровых гонов с устья речек Бурлука вверх по Медведице по речку Князевку с речкой Терсою денежнаго оброку 21 алтын». [10]

«Бортник Гришка Васильев сын Давыдов да Федька Семенов сын, прозвище Блинок и другие ходят в бортный ухожай на реке Медведице и платят четыре рубля двадцать восемь алтын и две деньги».

До середины семнадцатого столетия Медведица для русских людей все еще оставалась пустынным и необжитым местом, кроме нижнего течения, где селились медведицкие казаки.

К углу, образуемого реками Медведицей и Добринкой, прилегала глухая ровная, прорезанная дорогами и усеянная сторожевыми курганами Красноярская степь, которая простиралась к верховьям Иловли и Карамыша до приволжских гор.

Постепенно край становится убежищем для крестьян, бежавших от помещиков и бояр из центральных областей России, а заселение носило характер вольной колонизации. В бассейне реки Медведицы и ее притоков стали возникать поселения беглых раскольников, крестьян, бежавших от царской кабалы, которые селились вблизи городков медведицких (донских) казаков...

В числе прочих, был и поселок будущей Нижней Добринки. Многие добринцы, интересующиеся историей, пытались узнать дату основания села, но письменные источники не сохранились (или их не было), а воспоминания старожилов имеют временные погрешности.

Самое раннее предание об основании села относит эту дату к временам царствования Алексея Михайловича Романова (Тишайшего). В его правление укрепилась центральная власть и окончательно оформилось крепостное право. Если опираться на это сообщение, то, следовательно, Добринка могла быть основана в период с 1629 по 1676 год. По рассказам старожилов первопоселенцы (возможно, это была крещеная мордва?) жили в лесу на заболоченном участке, а основным их промыслом была охота и рыболовство, так как в первой четверти XVIII века хлебопашество в крае почти не существовало. Степи еще были под властью ногайской орды и, в случае их появления, добрянам приходилось уходить вглубь пойменного леса. Русские крестьяне, осевшие в деревушке, стали распахивать целину, ибо землицы было вволю. В свободное от полевых работ время промышляли рыболовством, так как рыбные угодья были особенно обильными. Голавль, жерех, сазан, рыбец, лещ, щука, сомы нагуливали вес в чистой и прозрачной воде.

Старые рыболовы рассказывали о том, что до революции 1917 года на снасти изредка ловилась красная рыба - стерлядь, что молодым поколением воспринималось очередной рыбацкой байкой. Позднее это сообщение нашло подтверждение в работе В.В. Богачева «Очерки географии Всевеликого Войска Донского». В его труде список рыбы более широк: «Из так называемой красной рыбы у нас водятся осетр, шип (разновидность осетра), севрюга, белуга < …>. Все эти рыбы входят в Дон и в малых количествах в Донец, Медведицу, Хопер, Чир, даже Маныч, но летом возвращаются в море.

Постоянно живет в реках из красной рыбы только стерлядь, держась на песчаном дне, в местах быстрого течения».[11]

Во всем обозримом прошлом после разлива в лесу оставались многочисленные озера, которые изобиловали рыбой (в основном карась, линь, окунь и щука). Между Медведицей и Поповкой (старицы р. Добринки) был широкий плес, где во время нереста из реки поднималось большое количество сазана, за которым и охотились рыболовы. Коренной добрянин отправляясь на ловлю рыбы на вопрос всегда ответит, что он отправляется “ на рыбу”, а не рыбалку. Медведицкая рыба считалась лучше волжской.

Для ловли население использовало разнообразные рыболовецкие снасти - сети, бредни, самоловки и морды - плетенные из ивняка, вентеря, остроги, а также лодки-однодревки, выдолбленные из цельного ствола дерева. Ствол обычно был до метра в поперечнике. Такие лодки- долбленки еще можно было встретить на реке в середине 60-х годов ХХ столетия. Плавание на утлой лодке требовало большого умения, ибо от неосторожного движения она переворачивалась, и неудачливый гребец оказывался в воде. У донских казаков подобное суденышко назывались каюк.

Второе предание говорит, что село основано в царствование Петра Великого. К тому времени все земли по Хопру, Вороне, Медведице, Терсе, Елани и впадающим в них речкам, которые крестьяне пахали там, кто где хотел, по именному указу Петра - I были пожалованы боярину Льву Кирилловичу Нарышкину (брату царицы). Произошло это событие в 1691 году.

Получили он их вместе с живущими на ней крестьянами. Он-то и предложил вольным хлебопашцам: или выселятся на новое место, или платить по 3 копейки “с дыма”. Основная часть крестьян согласилась и в последствие, из-за недоимок связанных с неурожайными годами, попала в крепостную зависимость.

Если принять во внимание утверждение некоторых старожилов о тамбовских мужиках, якобы основавших село, то крепостными добряне, возможно, стали вначале XVIII века. Им было запрещено самовольно менять хозяина и уходить со своих земельных наделов. Однако сведений о том, что добринские крестьяне принадлежали Нарышкину, нет. Скорее всего, они были казенными крестьянами[12], т.е. принадлежали казне и ей платили подати.

В пользу этого свидетельства говорит изустное предание о том, что часть добринцев по Петровскому указу работала на строительстве волго-донского канала в районе нынешнего Петрова Вала (1701-1706 гг.), а другая содержала в исправности дороги и мосты через реки: Медведицу и Добринку – на солевозном тракте.

Это не противоречит официальной версии, которая считает, что «селение [ Н-Добринка ] основано в первой половине XVIII века переселенцами из Пензенской губернии” (А.Н. Минх)[13]. Однако некоторые старожилы, в том числе и мой дед – Петр Иванович Луночкин, утверждали, что деревня существовала еще до прихода пензенцев, и в ней проживали “тонбовцы” – тамбовские мужики. Правоту добринских старожилов подтвердил и А. Н. Минх - в первом томе своего «Историко-географического словаря» он упомянул и о крестьянах Тамбовской губернии, которые были в числе первооснователей Добринки. Так что правы были добринские старожилы.

Третье предание говорит о том, что село основано в 1740 году теми же пензенцами, которые в составе 30 семей поселились на этом месте. Переселение было связано с колонизацией края и, в том числе, с разработкой эльтонской соли.

Возможно, вторая партия пензенцев прибывает в село 1747 году или на следующий год. В конце февраля 1747 года Сенат издал указ о наборе работных людей для постройки городка у озера Эльтон и амбаров на берегу против Дмитриевска (совр. г. Камышина). Тем же указом разрешалось брать людей из Симбирского и Пензенского уездов для обслуживания нужд солевозно-казенного тракта.

Можно назвать и еще одну дату основания села, озвученную добринским краеведом Федором Ивановым - 1770 год. Но она ошибочна и ничем не подтверждается. Возможно это ошибка машинистки, допущенная при наборе текста машинописи.

Однако оставим последующему поколению краеведов попытку установления боле точной даты основания села. Скажем только, что пензенцы для селитьбы выбрали место в той части села, которая ныне зовется “Гореловка” - на безымянной речке. А так, как они были выходцами Ломовского уезда Пензенской губернии, то в память о своей исторической родине левый медведицкий приток назвали Ломовкой[14]. В границах поселения был основан еще Цибирев хутор, но где он находился доподлинно неизвестно. Хутор упоминается в документах последней четверти XIX века. Кстати, один из ручейков впадающий в Ломовку так же именуется – Цибирев. Цибиревы уличное прозвище одной из ветви рода Цибизовых (Цыбизовых).

Дома ставились и по высокому берегу Медведицы, которая текла рядом с селом, начиная с восточной стороны от Цибизовых (Трушиных) и Ашниных (Митрошиных).

В середине XVIII столетия Медведица протекала от села Жирное по руслу теперешнего озера Жирное, которое подходило к западной границе с. Линево Озеро и устремлялось дальше на юг - к границе нижнедобринского поля вдоль восточной горы березняков. Река доходила до озера Свиная баклуша и далее до Кочетковки. Далее она текла до деревни Добринка, где до сего времени еще осталась низменность - Трушино озеро и поворачивала на юг, мимо Лобановки, домов Чуркиных и вдоль горы Набережной, по которой проходил порядок жилых домов до конца села.

Медведица была рекой своенравной и много раз меняла свое русло. В описываемое время река отступила от села, и теперь она протекает - перпендикулярно центру села, в метрах трехстах.

Среди пензенских крестьян встречались и “инородцы” - крещеные татары: Башка, Мурза, Басалай (Бусалай), Кир сан, Кара су (черная вода) и др. Поженившись на русских бабах, они стали родоначальниками новых “русских” родов в селе: Башкиных, Мурзиновых (Мурзовых), Бусалаевых, Кирсановых, Карасёвых, Ашниных... Выходцы с Мещеры (Рязань) дали начало роду по фамилии Мещеряковы, Цибизовых (Цибиревых), с Суздаля стали Суздалиными (Суздальцевыми).

Удобное месторасположение поселения, вольные земли влекло к нему народ. Население деревеньки пополнялось за счет новопришлых: разорившихся крестьян и посадских людей.

В конце XVIII столетия, а точнее в 1770-х годах, хутора, деревни и села, стоявшие по рекам Иловля, Медведица и Хопер еще продолжали быть лучшими притонами для бродяг и разбойников. Много разбойничьих становищ и притонов было и в Камышинском уезде. Не была исключением и Добринка.

В ней, по преданию, также оседали лихие люди, среди которых встречались и конокрады. Одни, перезимовав, уходили к казакам или подавались в разбойные шайки, промышлявшие севернее Добринки, на правой стороне Медведицы - у горы Жирной и в окрестностях Красного Яра, Рудни и Верхней Добринки (у Синей горы), а оставшиеся продолжали заниматься конокрадством.

О хитрости и сметке добринских конокрадов ходили легенды. Рассказывали, что украденной лошади они натягивали на ноги валенки и темной ночью уводили за 25 верст от села - на Синюю Гору, в разбойничий стан. Утром ограбленные крестьяне, вооружившись дрекольем, пускались было по лошадиному следу, но он вскоре обрывался за околицей.

С тех пор и повелось шутливое приветствие добрян при встрече: “А, добринские конокрады! …” А коней в селе очень любили, и не было случая прямого издевательства над лошадьми.

Архивные дела того времени упоминают о том, что сообщником разбойников в с. Добринка в 1780-х годах, был табунщик малоросс Губченко, ставший затем сам разбойником. [15]

С постройкой православной церкви в 60-х годах XVIII столетия и образованием церковного прихода поселение (деревня) стало именоваться селом.

7 ноября 1780 года [16] Екатерина II подписала Указ, который предписывал генерал-поручику Якоби в конце 1780 года, или начале следующего, переименовать город Дмитриевск в Камышин, а Саратовское наместничество составить из девяти уездов: “Саратовского, Хвалынского, Волгского, Кузнецкого и Аткарского, Петровского, Сердобского, Балашовского и Камышинского <...> “. В 1799 году наместничество было отделено от Астраханской губернии и преобразовано в самостоятельную губернию – Саратовскую. Были образованы уезды, и село административно вошло в состав Камышинского уезда.

Географическое положение. В дореволюционных статистических изданиях приведены данные о Саратовской губернии, которая была расположена между 48°27' и 53°20' северной широты и между 52°32 и 48°22' восточной долготы. Протяжение с севера на юг по прямой линии 700 верст, с востока на запад — 400 верст. На севере граничит с Пензенской и Симбирской губерниями, на востоке — с Самарской, от которой отделена р. Волгой, на юге — с губернией Астраханской и Областью Войска Донского, на западе — с губерниями Воронежской и Тамбовской.

Губерния к началу ХХ века была разделена на 10 уездов. Камышинский уезд занимал 1136615 кв. верст [17].

Во второй половине XIX века Нижняя Добринка становится центром волости.

В своей работе историк А. Н. Минх [18] напишет, что “Н-Добринка - русское волостное село Камышинского уезда первого стана Н.- Добринской волости, под 50 (градусов) северной широты и 14 (градусов) 24 м. восточной долготы от Пулкова. <...> С трех сторон окружают его реки: Ломовка с севера, с запада Медведица и с юго-запада Добринка».

Село делилось на части - концы: Куток и Гореловку. Происхождение их следующее: маленькую, как бы отдельную от села часть назвали - Кутом, Кутком. Другую часть, наиболее страдавшую от пожаров, стали именовать Гореловкой.

Соответственно, жителей этих концов называли гореловскими и кутковскими.

Центральная часть, с административными зданиями и церковью, была незримой границей для концов, которые противостояли друг другу: в играх, забавах, кулачных боях и драках соперников из-за девушек и не только… Соперничество сохранилось до сегодняшнего дня и только в молодежной среде.

Центральная часть осталась сосредоточием властных структур: сельского совета (сельская администрация), правления колхоза; и социальных учреждений: больницы, школы, детского сада, Дома культуры, стадиона, церкви, торговых учреждений, почтового отделения и т. д. Эту часть села стали именовать Центром, но произошло это, видимо, позднее. Центр является не только поставщиком благ и услуг, но и информационным центром для всех сельских новостей, так как там встречались жители всех концов села.

Глава 2. Соседи

До губернского города Саратова было 140 верст, а до Камышина 110 верст. В 12 верстах лежала слобода Рудня.

По сведениям С. Щеглова, Нижняя Добринка находилась от других волостных правлений Камышинского уезда на расстоянии: Антиповки - 125 верст, Ахмата - 79, Банного - 65, Бурлука - 38, Гусельки - 57, Золотого - 75, Розенберга (Иловлинской) - 77, Каменки - 50, Котово - 60, Красного Яра - 17, Лопуховки - 30, Лемешкина - 25, Линева Озера - 10, Норки - 62, Олешны - 30, Соломатино - 100, Усть-Золихи (Сосновский) - 55, Тарасово - 35, Топовки - 43, Верхней Кулинки - 107 верст, Верхний Добринки - 25.

Во второй половине XVIII века в радиусе 60 - 70 км от Добринки стали появляться села, хутора и слободки: Золотое, Ваулино, Кубасово, Перещепное, Грязнуха, Тетеревятка, Веревкин и Верхняя Добринка. Последнюю, возможно, основали выходцы с Добринки и других сел и деревень, которые в поисках свободных земель ушли вверх по реке Добринке и основали новую Добринку с приставкой Верхняя. Прежнюю, стали именовать Нижней.

В поволжских степях они были как островки в море. Население этих поселений занималось земледелием, скотоводством и гужевым извозом.

Нижнюю Добринку, в те времена, пересекал оживленный гужевой тракт. Зимой и летом по нему шли обозы с купеческим товаром и солью из Дмитриевска (Камышина) и свободы Николаевки в центральные российские губернии. Соль обычно везли украинские крестьяне (чумаки). Несколько чумаков поселилось в Добринке. Занятие одного из них стало фамилией - Чумаченко.

Тракт был шириной в сорок сажень (восемьдесят семь метров). Грозные царские указы запрещали уменьшать или распахивать тракты. У села Н-Добринка, было построено два моста: безымянный на Медведице (где ныне стоит борельская мельница) и Прошкин мост на речке Добринка. Их всегда содержали в исправности. Остатки дубовых свай Прошкина моста были видны еще в середине ХХ века. Более чем сто пятьдесят лет эта дорога считалась бойким и в тоже время далеко не безопасным местом.

Стоит сказать несколько слов о ближайших соседях добринских крестьян – немецких колонистах и «хохлах» – украинцах-переселенцах

22 июля 1763 года Екатерина II своим манифестом часть свободных земель в Саратовской губернии отвела немцам, переселившимся из Германии. Они основали в округе свои колонии: Диттель (Алешники), Ней-Денгоф (Новинка), Ней-Мессер (Пограничное), Франк (Медведицкое), Крацк (Подчинное) и другие. Самой ближайшей колонией к Добринке был Гуссенбах Линево-Озерской волости. Колонии от властей получали порядковые номера, которую они не воспринимали и называли свою колонию по имени старосты - форштегера. Авторитет первых форштегеров был высок, так как они выбирались и назначались еще в Германии и следовали вместе со всеми до новых мест проживания.

Из Данцига в Ораниенбаум 4 мая 1766 года на корабле “Кляйне Андреас” прибыла группа из 219 колонистов во главе с форшгетером Якобом Гуссенбахом, портным, лютеранского закона из Франкфурта-на-Майне. На следующий год большая часть этого отряда основала “колонию форшгетера Гуссенбаха” или просто Гуссенбах. И только в 1768 году она получила русское название - Линево Озеро. Немцы-колонисты в 1782 году были переведены на положение государственных крестьян и стали платить подати и выполнять все земские повинности.

Другими соседями добрян были малороссы (украинцы), их еще кликали хохлами. В наш край они переселились в XVIII веке из Харьковской, Полтавской, Екатеринбургской и Воронежской губерний и основали поселки: Меловой (Меловатку), Красный Яр, деревню Егоровку.

Во многом этому способствовал указ 1747 года, по которому «велено было к вывозу и поставке с Елтонского озера в Дмитриевские (Камышинские) и Саратовские магазейны казенной соли призвать и приохотить охочих из малороссийских разных городов и полков». Основным занятием украинских переселенцев на первом этапе было обслуживание солевозной дороги – чумачество, скотоводство и земледелие.

Позднее, с падением значения эльтонской соли, осталось хлебопашество и разведение скота.

Глава 3. Крепостная зависимость

Кто именно владел селом во второй половине XVIII века нам пока неизвестно, но с 1796 года Нижняя Добринка становится вотчиной министра юстиции, генерал-прокурора П.Х. Обольянинова. Личностью он был известной, и история сохранила для нас его живописный портрет и послужной список.

Петр Хрисанфович Обольянинов родился в 1752 году в обедневшей дворянской семье. До шестнадцатилетнего возраста проживал с родителями, не получая сколько-нибудь систематического образования, выучившись только читать и писать. В 1768 году он был записан кадетом в армию и в том же году начал воинскую службу.

На гербе Обольянинова помещен девиз: «Твердостью и усердием», которому он следовал всю свою жизнь.

Не обладая прочными знаниями, Петр, тем не менее, резко выделялся среди сослуживцев " усердным исполнением своих обязанностей и беспрекословным подчинением".

Дослужившись до премьер-майора (воинский чин 8-го класса), Петр Хрисанфович в 1780 году вышел в отставку. Некоторое время после этого нигде не служил и проживал в деревне. Только в 1783 году его назначают губернским стряпчим в Псковском наместничестве. Спустя несколько лет он попадает на более высокую должность - советником в палату гражданского суда, а в 1792 году переводится в казенную палату с чином надворного советника.

Гражданская служба не вполне удовлетворяла честолюбивые планы П. X. Обольянинова, и он стал усиленно хлопотать о переводе в армию. В 1793 году удача сопутствовала ему.

Обольянинов получает чин подполковника и попадает в гатчинские войска великого князя Павла Петровича. Дисциплинированный и энергичный офицер приглянулся наследнику престола, и уже через три года он получил чин генерал-майора. В 1796 году П. X. Обольянинов назначается генерал-провиантмейстером и получает один за другим ордена Св. Анны и Св. Александра Невского. В следующем году император Павел I награждает его богатым поместьем в Камышинском уезде Саратовской губернии с 2 тысячами душ (в генеральской вотчине была и Нижняя Добринка), а в 1798 году присваивает ему воинский чин генерал-лейтенанта, а в 1799 году - еще и звание сенатора.

2 февраля 1800 года П. X. Обольянинов назначается Генерал-прокурором с оставлением в должности генерал-провиантмейстера. На высшей прокурорской должности он оставался чуть более года. За это время успел получить в награду большой крест ордена Св. Иоанна Иерусалимского, орден Св. Андрея Первозванного, большой дом в Петербурге, табакерку с бриллиантами и на 120 тысяч рублей различных фарфоровых и серебряных сервизов.

Ему был присвоен воинский чин генерала от инфантерии.

По мнению современников, с приходом П. X. Обольянинова в прокуратуру " дела пошли хуже прежнего; произвол водворился окончательно и над людьми, и в деловых решениях. Генерал-прокурор слепо исполнял все полненные повеления и никогда не возражал". Отсутствие у П. X. Обольянинова образования сказывалось во всем: писал с ошибками, коверкал многие названия и слова, с сослуживцами был груб и часто ругал их, не стесняясь в выражениях. Однако сотрудников подбирал себе умных и толковых, которые и тянули основные дела.

П. X. Обольянинов пользовался полным доверием Павла I. Своей близостью к монарху он вызывал трепет у самых высоких сановников. Почти все доклады императору шли только через генeрал-прокурора, который, по выражению Д. Б. Мертваго, служившего вместе с ним, " уподобился великому визирю". Строгий и требовательный, он все же не страдал излишней подозрительностью. Именно этим и воспользовались участники заговора против Павла I, избрав дом Генерал-прокурора местом своего сбора.

11 марта 1801 года, в ночь убийства Павла I, П. X. Обольянинов был арестован, а 16 марта отправлен в отставку. В течение последующих 17 лет проживал в своем доме в Москве, не занимая ни государственных, ни общественных должностей. Затем московские дворяне избрали его своим предводителем. Впоследствии он еще два года удостаивался этой чести, а в 1828 году, когда его хотели избрать на четвертый срок, - категорически отказался. После 14 декабря 1825 года П. X. Обольянинов проявил известное мужество, на которое тогда не все могли решиться: он смело ходатайствовал о смягчении участи декабриста Е. П. Оболенского, приговоренного вначале к смертной казни, замененной затем каторжными работами.

Обольянинов был женат на Анне Александровне (урожденной Ермолаевой). Последние годы своей жизни Петр Xрисанфович провел в селе Толожне Новоторжского уезда Тверской губернии. Скончался он 22 сентября 1841 года на девяностом году от рождения и был погребен в местной приходской церкви.

По духовному завещанию бывшего помещика его имения перешли племяннику – полковнику Михаилу Михайловичу Обольянинову.

В архиве Волгоградской области сохранились так называемые «ревизские сказки», составлявшихся с целью подушного налогового обложения крестьян. В них включались лица мужского и женского пола. Всего в России было десять ревизий: в 1719, 1743, 1762, 1782, 1795, 1811, 1815, 1833, 1850 и 1859 годах.

Самая ранняя нижнедобринская ревизия датирована 1811 годом и составлена во времена владения селом Обольяниновым. Озаглавлен документ так:

РЕВИЗСКАЯ СКАЗКА

1811 года июля... дня Саратовской губернии Камышинского уезда вотчины Его Высокопревосходительства господина генерала от инфатерии и разных орденов кавалера Петра Хрисанфовича Обольянинова села Нижней Добринки о состоящих в оном мужска пола крестьян. [19]

Что представляет собою ревизская сказка? Это сообщение о составе жителей того или иного двора, как правило, связанных родственными отношениями. Форма сказки неоднократно менялась, но состав сведений оставался достаточно стабильным: имя, отчество и фамилия владельца двора, его лета, так же и по последней ревизии; затем - имя и отчество членов семьи с указанием возраста (для мужчин еще и возраст по последней ревизии), отношение к главе семьи (сын, зять, сноха, сестра, племянник и т.п.), причины выбытия из тягла (умер, отселен, в рекрутах и т. п.). Главный недостаток ревизских сказок (и исповедных росписей) - отсутствие имен женатых сынов и отданных в рекруты (снохи записывались по имени и отчеству, дети по имени).

В VI переписи 1811 г. упоминаются крестьяне по фамилии: Аристов, Башкин, Богданов, Бочков (Бачков), Бусалаев, Быков, Дарандаев, Зюзин, Журавлев, Иванцов, Карнаухов, Каршнов, Квакин, Кирилов, Кожевников, Луночкин, Малашкин, Максин, Машин, Мурзин, Немытов, Петров, Суздалин, Стручков, Трусов, Червяков... Всего 785 душ “ мужска пола”.

Крестьяне, под присмотром Николая Васильевича Есипова[20]- управляющего нижнедобринским имением, трудились в хозяйстве помещика - отбывали барщину. Барщина - это даровой принудительный труд, была типично русской формой отработочной земельной ренты. Согласно Указу 1797 г. о трехдневной барщине крестьянская семья обязана была отработать на своей лошади в имении помещика три дня в неделю. Своими сохами они пахали господскую пашню, серпами и косами жали хлеб, обмолачивали его цепами, строили амбары, хозяйские постройки и крыли их соломой, в лугах и займищах пасли барский скот, отправляли барину в столицу обозы со съестным.

Сверх того, один день в неделю должна была отработать жена, дочь или мать крепостного. Таким образом, крестьяне отрабатывали землю, выделенную им помещиком. Наиболее состоятельные из крестьян могли позволить себе покупку земли или арендовать ее у других землевладельцев. В 1821 году, таким образом, была куплена земля у майора, г-на Бистрома[21].

Оставшуюся часть недели крестьянин и его семья трудились на своем земельном наделе.

При этом помещичьим крестьянам приходилось платить прибавочный оброк и подати. Согласно подушной переписи все мужское население добринских крестьян платило подушный оклад в 74 копейки. Основной налог - подушная подать, была введена Петром-I в 1724 году.

Некоторые из них, не выдержав налогового бремени, бежали. Так, в 1809 году ударился в бега Попов Андрей сын Иванов 23 лет от роду, бросив на произвол судьбы свою семью: отца и двух братьев - Семена и Петра. Дело о побеге передали в Камышинский уездный суд, ибо сбежавший подлежал принудительному возврату помещику Обольянинову.

В России крепостных крестьян, в те времена, помещик имел право продать, подарить или проиграть в карты… В Добринке случаев купли - продажи не зафиксировано, а вот случаи переселения крестьян внутри вотчины были. Так Фома Рогожин вместе с женой и группой других крестьян летом 1821 года были назначены на переселение в деревню Аннинку.[22] Добринские помещики не допускали развал и крушение крестьянских семей и особо не покушались на свободу крепостных крестьян. Отбыл барщину в хозяйстве помещика, уплатил оброк - и ладно.

Благонадежным крестьянам, тем, кто собирался отправиться на заработки или на промысел, помещик приказывал через своих бурмистров-старост выдавать «пачпорта». Даже тем, кто приходил к нему жаловаться на притеснения управляющих. Но горе было тому, кто являлся к помещику без паспорта. За это упущение в 1821 году были наказаны Захар Гнедков и Петр Червяков[23].

В 1807 году Обольянинов наложил на крестьян прибавочный оброк в сумме 10 000 рублей. Крестьяне, сетуя на свою бедность, просили снизить его до 4000. В своем письме на имя бурмистра Павла Степанова Обольянинов требует с него востребовать с крестьян оброк, объясняя ему, что причиной их «убогости и маломочности» хозяйств есть нерадивость и лень. Однако помещик согласился уменьшить оброка на 2000 рублей, а оставшиеся 8000 прибавочных оброчных рублей были наложены на крестьянское общество. При этом он пригрозил, что может отдать свои земли в аренду, за которую ему предлагают деньги вдвое больше оброчных. Случись такое, то крестьянам бы пришлось платить вдвойне и им волей-неволей пришлось смириться с таким положением.[24]

Добринские мужики исстари пахали землицу своих наделов сохами и сеяли под борону. Осенью вспахивали зябь - под пшеницу и яровые хлеба. Поля не удобряли, ибо навоз шел на топливо. Когда земля истощалась и урожайность падала, то пашню забрасывали и распахивали новые залежи.

В начале XIX века крестьяне в агротехнике начинают применять трехпольную систему земледелия: пар, рожь, пшеница. Урожаи возросли, и крестьяне стали продавать излишки хлеба в руднянской слободе.

В начале 40-х годов губернские власти ”по государственной воле” стали внедрять разведение картофеля. Новую культуру – «земляные яблоки» добринские крестьяне приняли спокойно, с пониманием, но в трех крупных уездах Саратовской губернии разразился “картофельный бунт”. Крестьяне ряда “казенных селений” Сердобского, Петровского и Кузнецкого уездов оказали сопротивление властям и отказались сажать «чертовы яблоки».