Средневековое общество

Лавров правильно подчеркивает основную «дилемму» развитого средневековья – это борьба между двумя силами – церковной властью и светской властью, что, естест­венно, наложило свой отпечаток на ментальность общества этого периода. Светская власть в борьбе с церковью брала на вооружение идеал «римского цезаризма»: «Глав­ным соперником католицизма, как политического организма, была.. традиция римского цеза­ризма. Это была в значительной мере традиция идейная, а потому она сохранялась исключи­тельно в интеллигенции и в груп­пах, следовавших модным течениям этой ин­теллигенции» (Лавров П.Л. Задачи понимания истории. М., 1895. С.217). Он далее под­черкивает, что «.. для некоторой доли средневековой интеллигенции, эта традиция рим­ского цезаризма обращалась в традицию античной критики философской, научной и нравственной в борьбе этой кри­тики против зарождающейся мистики и против догматического авторитета. В этой своей роли ан­тичная традиция существенно подрывала – как переживание иной эпохи – средневековую куль­туру» (Лавров П.Л. Задачи понимания истории. М., 1895. С.217). Здесь он рассматривает в этом отношении становление университетов, которые собственно и сформировали средневековый тип интеллигенции. Интеллигенция сфор­мировалась из «бродячих» вагантов-студентов, ко­то­рые потом и организовались в эти университеты. Именно в их недрах сформирова­лась схоластика – как метод рацио­нального обоснования христианских догматов, обоснования их критической мыслью. Так считает Лавров. Конечно, эта схема еще «интуитивна», но в целом правильно под­черкивает исходные причины возникновения университетов.

Далее, Лавров подчеркивает, что опасность средневекового общества составляло не это. Ос­новным центром «подрыва» оказался средневековый город, здесь он дает типологию городов, чем предвосхищает известную типологию городов М. Вебера: «Средневековый город был со­циальным организмом, в значительной мере отличав­шимся от города древневосточного и от города античных республик и тираний. Это не был лишь более или менее удобный рынок среди пустынь, куда шли изредка караваны, устанавливая сначала торговые, а потом культурные связи между вполне обособлен­ными и надолго еще прямо-враждебными культурами или циви­лизациями. Это не был и механически-созданный центр власти* фараонов того или иного нома, или царей, возникавший или заброшенный вследствие того, что та или другая династия или на­циональность была поставлена случайностью военного успеха во главе более или менее об­ширной страны. Это не был и органический центр власти господствующего класса земледель­цев и торговцев, центр, которому добровольно или невольно подчинялись сельские жители бо­лее или менее обширной территории, и самое существование и функционирование которого предполагало обширное население невольников около сравнительно небольшого числа граждан, единственных представителей и политиче­ской власти и всех отраслей цивилизации.

Средневековый город был, прежде всего, в феодальном мире одним из элементов эво­люции, стремившихся - подобно всем другим подобным элементам, стоявшим рядом с ним- отвоевать себе собственными силами возможно большую независимость, возможно большие юридиче­ские права. Это была коммуна, связанная внутри договором, и установившая другими договорами свои отношения, с одной стороны, к графу, к епископу, к императору, с другой, к другим городским коммунам и сельским маркам» (Лавров П.Л. Задачи понимания истории. М., 1895. С.231-232)

«Рядом с непрерывными, но безнадежными восстаниями крестьянства, неорганизован­ного и не имевшего возможности организоваться для его «жакерии» и «крестьянских войн», феодальному господству землевладельцев грозил более опасный враг в средневековых городах, где скопились частные богатства в руках светских людей, вы­рабатывался государственный кредит * и происходили финансовые комбинации, не только не имевшие ничего общего с основными тенденциями церковной культуры средних веков, но непосредственно подготовлявшие культуру светскую и меркантили­стский взгляд на деньги, взгляд, находившийся в прямом противоречии с традицион­ным отношением к этому вопросу католического аскетизма, отрицавшего, как грех, проценты при денежном займе» (Лавров П.Л. Задачи понимания истории. М., 1895. С.233-234)

Об университетах:

«Они были лабораториями, где вырабатывались сами собой умственные силы, подрывавшие все идейные начала средневековой культуры, точно так же как здесь вы­рабатывались силы политические, прямо враждебные феодальному строю, и потому самому благоприятные для централизующей политической власти; наконец – силы экономические, подготовливающие будущую государственную буржуазию нового вре­мени» (Лавров П.Л. Задачи понимания истории. М., 1895. С.235)