Элиаде М. (1907-1986)

Одним из первых применил методы феноменологии к исследованию религии Рудольф Отто (1917-1937) - не­мецкий протестантский религовед, теолог, автор знаменитой работы «Святое» (1917). За основу религии он взял переживание «священного». Встреча человека со свя­тым, по Р. Отто, вызывает особые чувства: 1) страх, трепет, ужас; 2) восхищение, бла­гоговение, восторг. Но наиболее развернутую концепцию дал Мирча Элиаде. Мирча Элиаде - румынский философ, который после иммиграции жил в основном в США и преподавал в Чикагском университете.

1. ФЕНОМЕНОЛОГИЯ СВЯЩЕННОГО

«Религиозный опыт в целом, неотчетливый со структурной точки зрения, проистекает из усилия, которое делает человек, чтобы включаться в онтологичное, сакральное, пре­образуя свои фундаментальные физиологические акты в ритуалы» (Элиаде М. Избранные произведения. Очерки сравнительного религиоведения.- М.: Ладомир, 1999. С.46).

«Ментальный универсум древнего человека не выводится логически из явно выраженных представлений каких-либо индивидов; он сохраняется в мифах, символах, обычаях, в которых, несмотря на всевозможные процессы деградации, остается явственно различимым их первичный смысл. В них мы имеем дело со своего рода «жи­выми ископаемыми», и порой од­ного такого «ископаемого» оказывается достаточно для восстановления всего организма» (Элиаде М. Избранные произведения. Очерки сравнительного религиоведения.- М.: Ладомир, 1999. С.25)

2. САКРАЛЬНОЕ

«Сакральное качественно отлично от профанного, но при этом оно может как угодно и где угодно манифестировать себя в профанном мире – в силу своей способности преоб­ражать лю­бой объект в парадокс через посредство иерофании (в том числе, что объект перестает быть са­мим собой, при сохранении своего облика)» (Элиаде М. Избранные произведения. Очерки сравнительного религиоведения.- М.: Ладомир, 1999. С.42)

Иерофания- проявление священного в жизни человеческого общества и человека. Яв­ляется од­ним из центральных понятий.

Особенно важны для легитимации космогонические мифы. Они задают исходный пат­терны мышления и поведения. Элиаде подчеркивает: «… космогония представляет из себя образцовую модель для любой ситуации, ведущей к творческую акту: все, что че­ловек делает, повторяет в каком-то смысле «деяние» как таковое, архетипический жест Бога-Творца: Сотворение Мира» (Элиаде М. Аспекты мифа. М., Инвест – ППП. 1995. С.41)

«Космогония есть модель для подражания в любой области: не только потому, что для всех творческих ситуаций и для любого творчества – но также и потому, что Космос – это божественное творение; он освящен в самой своей структуре. В расширительном смысле все, что есть совершенного, наполненного, гармоничного, плодоносного, одним словом: все, что есть «космизированного», все, что похоже на Космос, - все священно. Делать что-либо, тво­рить, конструировать, созидать, организовывать, придать форму, воплотить, сформировать – все это значит осуществить что-нибудь в реальности, при­дать жизнь чему-то, и в конечном итоге сделать это нечто подобным самому гармоническому организму – Космосу» (Элиаде М. Аспекты мифа. М., Инвест – ППП. 1995. С.42)

«…окружающий нас мир, цивилизованный (окультуренный) человеком, обладает дей­ствительной ценностью лишь благодаря внеземному прототипу, который послужил ему моделью. Человек строит по архетипу. Небесные модели имеют не только город или его храм, но они есть у любой местности, с орошающими ее реками, полями, дающими пропитание, и т.д., где живет человек» (Элиаде М. Космос и история. М., 1987. С.37)

3. ЦЕНТР

Понятие «центр» имеет давнюю историю в человеческой культуре. Это связано с ис­ходным пониманием деления культуры на «сакральное» и «профанное». Всякое пространство «ойкумены» – места жизнедеятельности людей всегда имеет священный прототип. К примеру, по верованиям древних месопотамцев

ПРОСТРАНСТВО МИФА: «НЕБО» – «ЗЕМЛЯ»

«яснее раскрыть структуру этой архаической онтологии нам поможет классификация ряда элементов, выявленных в различных культурах:

1) элементы, реальность которых есть функция повторения, имитации небесного (са­крального) архетипа;

2) элементы: города, храмы, дома – чья реальность является составной частью символики над-земного Центра, который уподобляет их себе и преображает в «центры мира»;

3) и наконец, значимые мирские действия и ритуалы, в которых воплощен смысл, им придаваемый, лишь потому, что они преднамеренно повторяют действия, совер­шенные от основания богами, героями или предками» (Элиаде М. Космос и история. М., 1987. С.33)

Пространство в мифе иерархично, оно видится как образование основными образую­щими ко­торого являются «Небо» и «Мир». «Мир» воспроизводит «Небо». Особе зна­чение имели опре­деленные «центры» – храм, гора, город. К примеру, вавилонский зиккурат воплощает космос:

«Архитектоническую символику «центра» можно сформулировать следующим образом:

а) священная гора, где встречаются Небо с Землей, расположена в центре Мира;

б) любой храм или дворец – и, следовательно, любой священный город или царская ре­зиденция – есть «священная гора», а тем самым и некий центр;

в) будучи Осью Мира (Axis Mundi), священный город или храм рассматривается как точка соприкосновения Неба, Земли и Ада» (Элиаде М. Космос и истрия. М., 1987. С.38-39)

«Небо – архетип универсального порядка. Бог Неба гарантирует как продолжение и не­изменность космических ритмов, так и стабильность человеческого общества» (Элиаде М. Избранные произведения. Очерки сравнительного религиоведения.- М.: Ладомир, 1999. С.70).

М.Элиаде подчеркивает, что люди не всегда помнять о «Небе» и «Верховном существе». Они обращаются к такому типу мышления в условиях «пограничных ситуа­ций» – смерти, к примеру. Остальное время они погружены в «Повседневность» «зем­ной» жизни.

«Верховные небесные боги могли трансформироваться в философские концепты лишь потому, что сама небесная иерофания могла быть трансформирована в Откровение, т.е. потому, что созерцание Неба по своей природе давало человеку возможность осознать не только случайность себя самого и трансцендентность божества, но также и сакральную ценность знания, духовной «силы»» (Элиаде М. Избранные произведения. Очерки сравнительного религиоведения.- М.: Ладомир, 1999. С.67).

4. ВРЕМЯ МИФА: ВРЕМЯ «ОНО».

Время «Оно»

Прежде всего важно, что первое явление вещи всегда значимо, оно сильнее. Время пер­вого – это всегда время сильное. Время же последующее не так значимо. Динамика движений во вре­мени идет по двум векторам. Это утверждение о том, что первое всегда лучше последующего, второе – это то, что периодически происходит возрождение этого первоначального времени, посредством циклического повторения. Возвращение к истокам всегда рассматривается как «очищение». В этом отношении эту идею подхватывает психоаализ, что правильно подчерки­вает М. Элиаде, указывая на то, что эта практика была широко распространенной в древних обществах, в частности, в Ин­дии и Китае. В иудео-христианской мифологии время приобретает иную динамику. В ней время уже необратимо и линейно. Рай переносится не в начало, а в ко­нец мира.

М. Элидае проводит аналогии с нацизмом и марксизмом, который также утверждает те же идеи милленаризма и эсхатологизма, ибо они провозглашают конец старого мира и наступление Эры благоденствия и справедливости.

«Основная проблема моего исследования сводится к тому, в каком виде человек архаи­ческого общества воспринимал себя и свое место в космосе. Главное отличие человека архаичного и традиционного общества от человека современного, на которого сильный отпечаток наложил иудео-христианский комплекс, заключается в том, что первый ощущает себя неразрывно связанным с космосом и космическими ритмами, тогда как сущность второго заключается в его связи с историей» (Элиаде М. Космос и история. М., 1987. С.29)

2. ТЕОЛОГИЯ СТИХИЙ

Небо

«Даже и без изучения мифологических доктрин очевидно, что Небо само по себе есть воплощение трансцендентности, мощи и святости. Простое созерцание небесного свода уже дает первобытному разуму религиозный опыт. Это вовсе не подразумевает поклонение небу как части природы. Для первобытного разума природа никогда не яв­ляется «просто природой». Выражение «созерцание небесного свода» приобретает смысловую нагрузку лишь тогда, когда оно применяется к первобытному человеку, восприимчивому к каждодневным чудесам до не­вообразимости. Такое созерцание можно приравнять к откровению» (там же, с.50)

«Люди вспоминают о Небе и Верховном божестве, лишь когда им непосредственно уг­рожает опасность с Неба; остальное время их набожность уходит в повседневные ну­жды, а религиоз­ные действа и поклонение направлены на те силы, которые этими нуж­дами владеют. Но совер­шенно очевидно, что все это никоим образом не умаляет авто­номию, величие и первенство верховных небесных существ. В худшем случае это пока­зывает, что «первобытный» человек так же, как и цивилизованный, быстро забывает о них, когда они ему не нужны; что тяготы жизни заставляют его больше обращать вни­мание на Землю, чем на Небо; что он вспоминает, как важно Небо, только тогда, когда оттуда ему угрожает смерть» (там же, с.60)

«Изначальное исключительное право небесных богов быть не только Творцами и Все­могу­щими, но и всеведущими, абсолютно мудрыми объясняет факт их трансформации в некоторых религиях в абстрактные божественные фигуры, персонифицированные концепты, используе­мые в целях объяснения универсума или выражения его абсолютной реальности» (там же, с.66)

«Верховные небесные боги могли трансформироваться в философские концепты лишь потому, что сама небесная иерофания могла трансформирована в метафизическое От­кровение, т.е. по­тому, что созерцание Неба по своей природе давало человеку возможность осознать не только случайность себя самого и трансцендентность божества, но также и сакральную ценность зна­ния, духовной «силы». Что, как не со­зерцание чистого голубого неба днем или звездных про­странств ночью, дает возможность полнее ощутить божественное происхождение и священную суть знания, всемогущество того, кто видит и понимает, того, кто «знает» все потому, что он везде, видит все, все создает и управляет всем?» (там же, с.67)

Земля

Сюжет сочетания Неба и Земли – почти основной лейтмотив всех мифологий. Основным моти­вом было отождествление Земли с женским началом и детородной спо­собностью. Это связано не только с сексуальными аналогиями, но и с тем, что исходно земледелием занимались жен­щины- это их изобретение.

Вода

Солнце

Луна

«Это постоянное возвращение к своему началу и этот всегда возобновляющийся цикл делает луну для древнего человека тем небесным телом, которое более всех остальных связано с рит­мами жизни. Таким образом, неудивительно, что она в его глазах управляет всеми областями природы, подпадающими под закон возобновляющихся циклов: водами, дождем, растительной жизнью, плодовитостью» (там же, с.154)

2Время, управляемое и измеряемое фазами луны, можно назвать «живым» временем. Оно свя­зано с реальностью жизни и природы, дождями и приливами, временем сева, менструальном циклом» (там же, с.155)

«спираль – это и лунная иерофания, выражающая цикл света и тьмы, - и амулет, при помощи которого человек может усваивать силы Луны»

Камни

«Твердость, грубость и постоянство вещества были сами по себе иерофаниями в рели­гиозном сознании первобытного человека. И не было ничего более однозначного и са­мостоятельного в полноте своей силы, ничего более благородного или внушающего больший ужас, чем величественная скала или резко выступающая глыба гранита. Сверх всего камень есть. Он все­гда остается самим собою и существует сам по себе; и что еще важнее, он ударяет. Даже еще не взяв его, человек видит в нем препятствие – если не для своего тела то, по крайней мере, для своего взгляда – и оценивает его твердость, его грубость, его мощь. Камень показывает ему не­что, превосходящее надежность ро­довых возможностей человека: абсолютный способ существования. Его сила, его не­подвижность, его размер и его странные очертания – ничто из этого не является человечным; они показывают присутствие его величия, его твердости, его форме и его цвете человек встречает реальность и силу, принадлежащие какому-то иному миру, не­жели тот профанный мир, частью которого является он сам» (там же, с.209)

Камни бывают разные: погребальные камни; камни, которые оплодотворяют; метеориты, имеющие «небесное» происхождение;

Дерево

«Ни одно дерево или растение никогда не бывает священным просто как дерево или растение; они такими становятся, потому что означают эту трансцендентную реальность. Освящаясь, от­дельная, «профанная» порода растений изменяет свою при­роду; в диалектике священного часть (дерево, растение) имеет смысл целого (Космос, Жизнь), профанное становитсмя иерофанией» (там же, с.301)

Дерево проявляется по-разному: как образ Космоса; как символ Жизни и плодородия; как Центр мира и опора Вселенной; как символ «возрождения».

Священные места

3. СОВРЕМЕННОСТЬ МИФА

«Противопоставленные как логосу, так позднее, и истории, mythos в конце концов стал обозначать «то, чего не существует в действительности»» (Элиаде М. Ас­пекты мифа. М., Инвест- ППП, 1995. С.11).

Как правильно подчеркивал М. Элиаде: «Миф оказался превзойденным лишь после от­крытия Истории, точнее после пробуждения исторического сознания в иудеохристиан­стве и расцвете этого сознания у Гегеля и его последователей, только после радикаль­ной ассимиляции того но­вого способа бытия в меру человеческого существования. Но вряд ли можно говорить об унич­тожении мифологического мышления» (Элиаде М. Ас­пекты мифа. М., Инвест- ППП, 1995. С.117)

ЛИТЕРАТУРА:

1. Давыдов Ю.Н. Макс Шелер как социолог науки \\ Концепции науки в буржуазной философии и социологии. Вторая половина XIX – XX вв. М., 1973.

2. М.Sheler Die Wissenshaft und die Gesellshaft. Bern, 1960.