Часть третья 3 страница. А теперь я потеряла еще и камни

А теперь я потеряла еще и камни. Мешочек был на земле, далеко за вепрем, и он был туго завязан. Я не могла даже надеяться на быстрый переход.

Кинжал с моего предплечья ни за что не пробьет толстую чешуйчатую шкуру зверя.

Я не могла не подумать: и в чем тут смысл? Нужно было отнять все, что у меня было? В этом и заключается жизнь? Ты теряешь все, что тебе дорого, и все, во что ты веришь, а потом тебя убивают?

Да, я жалела себя.

А‑ фигительно, как сказала бы Дэни, – а кто бы на моем месте себя не жалел?

Огненные миры? Водные миры? Утесы над обрывом? Какая долбаная космическая сила решала, куда направить меня в следующий раз? Были ли черно‑ синие осколки чего‑ то там настолько отвратительны зеркалам, что реальности, которые не могли выплюнуть их обратно в ад Невидимых, пытались просто уничтожить их – и, вот незадача, меня вместе с ними? И я каждый раз сама шагала в зубы опасности?

Или, как я начала думать в последнее время, мое разрушение началось задолго до этого? Спряталось в скрытых мечтах и забытых воспоминаниях?

Что у меня осталось?

Ничего.

Я припала к земле, с яростью глядя в глаза‑ бусинки через разделяющее нас расстояние, и могу поклясться, что на клыкастой морде вепря была злобная ухмылка.

Зверь фыркнул и стал рыть землю копытом.

За неимением лучшего варианта я тоже фыркнула и заскребла по земле.

Глаза‑ бусинки сузились. Вепрь поднял тяжелую голову и понюхал воздух.

Пытался учуять страх? Не повезло. Я совершенно не боялась. Я слишком разозлилась, чтобы бояться.

Да куда, мать их, все подевались, когда мне так нужна… – ох! Один раз я уже думала, что у меня не осталось выбора, хотя выбор все же был.

Пока кабан оценивал мой потенциал, я оскалилась на него, показав зубы, и запустила руку под плащ в задний карман.

И вытащила мобильный. С него текла вода. Сработает ли он? Я мысленно фыркнула. Я все еще рассчитывала, что вещи будут работать согласно привычным и понятным законам, хотя сжалась в седьмом альтернативном измерении за недолгое время. Ну разве не глупо?

Я открыла крышку телефона и положила его на землю.

Вепрь наклонил голову, готовясь напасть.

Я не осмелилась поднести телефон к уху. Пришлось нажимать кнопки, не поднимая его. Первый – Бэрронс, потом IYCGM, и наконец запретный IYD. Моя ситуация как раз подходила под его «если вы умираете».

Я ждала. Не знаю чего. Какого‑ нибудь чуда.

Думаю, я надеялась, что стоит мне нажать IYD, и он сотворит нечто вроде волшебного перемещения в книжный магазин. Или того, что Бэрронс внезапно материализуется, чтобы спасти меня.

Я ждала.

Ничего не произошло. Ничего абсолютно.

Я осталась одна.

Вот и выяснили.

Кабан угрожающе опустил морду к земле. Я с тоской посмотрела на мешочек в нескольких метрах за ним.

Продолжая рыть землю, он приподнял зад. Я понимала, что это означает. Кошки делают так перед прыжком.

Я тоже рыла землю и испустила крайне злобный рык. Я и чувствовала себя крайне злобной. И тоже приподняла зад.

Вепрь моргнул крошечными глазками и басовито хрюкнул.

Я хрюкнула в ответ и снова заскребла по земле.

Безвыходное положение.

Внезапно я словно взглянула на себя с высоты.

Вот до чего я докатилась: МакКайла Лейн‑ О'Коннор, наследница одной из самых сильных семей ши‑ видящих, ОС‑ детектор, Нуль, когда‑ то при‑ йа, теперь неподвластная магии Фейри, не говоря уже об очень интересной способности к регенерации, стою на четвереньках, грязная, мокрая, с оставшимся почти без батареек МакОреолом на голове и обгоревшими ботинками на ногах, лицом к смертельно опасному дикому кабану. А из оружия у меня только ярость, надежда, что завтра будет лучше, и желание выжить. И я виляю задом. Рою землю.

Во мне начал нарастать смех, я чихнула и попыталась сдержаться. Губы задергались. Глаза улыбались. Нос чесался, а живот болел от желания расхохотаться.

И я не удержалась. Просто всего было слишком много. Я села на пятки и рассмеялась.

Вепрь тяжело заерзал.

Я встала, уставилась на него и расхохоталась еще громче. Почему‑ то, если ты не на коленях, все кажется не таким уж страшным.

– На хрен пошел, – сказала я ему. – Иначе схлопочешь.

Кабан покосился на меня с опаской, и я поняла, что это не волшебное создание. Это просто дикий зверь. Я слышала множество историй о людях, которые в горах Северной Джорджии отпугивали зверей чистой бравадой и грубостью. Этого у меня было с избытком.

Я рассерженно шагнула вперед и погрозила кулаком.

– Пошел вон отсюда! Кыш. Уходи. Я не собираюсь сегодня умирать, придурок! ПОШЕЛ ОТСЮДА НЕМЕДЛЕННО! – Это был уже рев.

Вепрь повернулся и крадучись – насколько это может изобразить туша кабана в полтонны весом – подался прочь по луговине.

Я вытаращила глаза, но не потому, что он уходил.

Мой последний приказ все еще отдавался эхом в воздухе.

Я только что использовала Глас!

Понятия не имею, подействовали на него отсутствие страха и хвастливые угрозы или сила моих слов, – я хочу сказать, разве можно использовать Глас против того, кто не понимает английского? – но мне было все равно. Дело было в том, что я его использовала! И то, что у меня получилось, звучало чертовски убедительно!

Как я это сделала? Что я нашла в себе? Я попыталась вспомнить, что именно я чувствовала и думала, когда кричала на кабана.

Одиночество.

Я чувствовала, что осталась одна, целиком и полностью, и не было ничего, кроме меня и моей приближающейся смерти.

«Ключ к Гласу, – разъяснял мне Бэрронс, – находится в том месте вашего сознания, до которого не сможет добраться никто, кроме вас».

«В том, которое отвечает за дар ши‑ видящей?» – спросила тогда я.

«Нет, в другом месте. Оно есть у всех людей. Не только у ши‑ видящих. Мы рождаемся в одиночестве и умираем в одиночестве».

– Теперь понимаю, – сказала я.

Не важно, сколько людей меня окружало, не важно, скольких друзей и родных я любила, а они любили меня в ответ, – я была одинока в момент рождения и буду одинока в миг смерти. Никто не рождается с нами, и никто с нами не умирает. Это путешествие для одного.

Но не совсем. Потому что в этом месте сознания есть нечто. Я просто почувствовала его, хотя раньше мне это не удавалось. Возможно, в момент рождения и смерти мы чуть ближе к истине. Может, это единственное время, когда мы четко ощущаем, что есть нечто большее, чем мы, нечто, побеждающее энтропию, нечто, что существовало и будет существовать всегда. Вещь, которая никогда не изменится. Называйте ее как хотите. Я знала только, что это нечто Божественное. И не безразличное. И это не было одной из моих «зон комфорта». Это было правдой.

Я смотрела, как вепрь семенит по полю. Через несколько секунд он уже не будет мешать мне забирать мешочек с камнями, и я их верну. Не то чтобы я особо им доверяла. И все же это было лучше, чем ничего, а мне они нужны, чтобы отследить Книгу, когда я отсюда выберусь.

Я шагнула вперед, чтобы подобрать мобильный, а затем перейти к камням, и в этот миг ниоткуда внезапно выскочило огромное серое чудовище – вспышка рогов, клыков и когтей.

Я попятилась и споткнулась.

Чудовище врезалось в бок вепря, погрузило клыки в его горло, схватило его за шею и оторвало голову. Кровь забрызгала все между мной и мешочком с камнями.

Зверь с рычанием уселся над телом кабана и начал есть.

Я наблюдала, едва осмеливаясь дышать. Если это нечто выпрямится и встанет на задние ноги – а похоже на то, что оно это может, – его рост будет около трех метров. По обе стороны его головы виднелись два костяных гребня, на которых через равные промежутки располагались три пары острых загнутых рогов. Первая пара была над ушами, вторая на середине черепа, третья и последняя пара росла на затылке и загибалась к спине. Длинные пряди спутанных черных волос обрамляли его доисторическую морду с выступающим лбом, выпуклыми костями и смертоносными клыками. Руки и ноги были с небольшими перепонками и длинными когтями. Шкура тускло серая, гладкая, как кожа. Зверь был очень мускулистый и определенно мужского пола.

Я не видела и не слышала его приближения.

И не собиралась пытаться зарычать на него или использовать только что приобретенный Глас, который мог сработать, а мог и не сработать. Если мне очень повезет, я смогу тихонько ускользнуть и он меня не заметит. Блефовать перед вепрем – одно. Вепрь простое животное, может даже родственник земных кабанов. Но мне не нужен был тест на ДНК, чтобы понять – новый монстр не имел с Землей ничего общего.

Я начала медленно пятиться, почти не отрывая ног от земли. За телефоном и камнями придется вернуться позже.

Монстр поднял голову и посмотрел прямо на меня. Его морда была измазана кровью. Вот и пропала моя надежда ускользнуть незамеченной.

Я замерла совершенно неподвижно, одна нога застыла в воздухе. Кролики замирают, чтобы обмануть врага. Медведь мог бы на это купиться.

Но с монстром это не сработало. Он присел на корточки, выпрямил спину и рассматривал меня хищными узкими глазами, словно пытаясь определить, какой я буду на вкус. В его глазах светилась ярость, как у льва, загнавшего занозы во все четыре лапы сразу.

Я затаила дыхание. Ешь кабана, молча просила я. Я состою из жестких мускулов, я не такая сочная, как свиное брюхо.

Монстр сместился в сторону от вепря в моем направлении, полностью забыв о добыче. Черт, черт, черт.

Теперь его целью была я.

Без предупреждения или чего‑ то подобного он внезапно помчался ко мне на четырех ногах. Монстр был невероятно быстрым.

Я вынула кинжал из ножен и пригнулась, сердце заколотилось в груди.

– ОСТАНОВИСЬ НЕМЕДЛЕННО! – Глас вырвался из меня, заполнил воздух, заговорил на тысячи голосов. Он был грозным, ощутимым, до чертиков властным и подчиняющим. Я не могла поверить, что издала такой звук. Бэрронс бы мной гордился. – ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! ТЫ НЕ ПРИЧИНИШЬ МНЕ ВРЕДА!

Монстр продолжал приближаться, совершенно не впечатленный.

Я приготовилась к столкновению. Я ни за что не собиралась сдаваться без боя. Если монстр останется на четырех ногах, я сделаю ложный выпад, изогнусь и постараюсь добраться до его глаз кинжалом или тем, что осталось от моих ногтей. А может, до его гениталий. Я сделаю что угодно, чтобы выжить.

Не добежав до меня где‑ то с полметра, жуткое существо остановилось так резко, что вспахало когтями землю. Комки дерна взлетели в воздух, едва не попав мне в голову. Желтые глаза твари превратились в щелки. Монстр зарычал.

Он был так близко, что меня обдало жаром его дыхания, я ощутила запах свежей теплой крови. Я дико уставилась на него. У монстра были вертикальные зрачки, которые расширялись и сокращались в жутких и чуждых желтых глазах. Чудовище ощетинилось от ярости, его грудь поднималась и опадала от быстрого дыхания, оно непрерывно рычало.

Приблизившись ко мне, он помотал головой и щелкнул челюстями. Меня забрызгало слюной и кровью.

Я вздрогнула, но не посмела вытереться.

Внезапно чудовище начало двигаться с такой гладкой мускулистой грацией, что в какой‑ то странный момент я нашла его… прекрасным. Это существо было прирожденным убийцей. Для этой цели оно было идеальным. Мощным и простым животным. В его жизни было всего несколько целей. Оно было рождено и создано для убийства, победы, размножения и выживания. В тот странный миг я почти что ему завидовала.

Монстр начал обходить меня по кругу, когтистые лапы прокладывали борозды в торфе и грязи. Он вертел головой из стороны в сторону, в желтых глазах светилась жажда крови.

Я поворачивалась вместе с ним, не отводя глаз от его морды. Я смотрела в злобные глаза, словно могла удержать его на расстоянии, просто отказываясь бояться. Что это, какой‑ то ритуал перед убийством? С вепрем он так себя не вел.

Монстр остановился, вздернул рогатую голову, задрал чудовищную морду и… принюхался ко мне.

Какого черта он делает? Я затаила дыхание, надеясь, что пахну чем‑ то несъедобным. Клыки – Боже, у него были клыки длиной с мой палец!

Казалось, ему не понравилось то, что он унюхал. И запах, похоже, разозлил его еще больше. Он издал долгий низкий рык и совершенно неожиданно прыгнул!

Стиснув кинжал в кулаке, я не отступила. Нас определяют наши действия. Я либо выживу, либо умру, сражаясь.

Но сражаться мне не пришлось.

В последнюю секунду монстр завыл и изогнулся в воздухе.

Я увидела только размытое движение. В первый миг он летел прямо на меня, а в следующий уже мчался, разбрасывая когтями дерн, в сторону убитого кабана. Я смотрела, как он погружает клыки в плоть вепря и, яростно мотая головой, разрывает ему брюхо и начинает есть, круша кости и разгрызая хрящи.

Несколько секунд я не могла двигаться. Я так дрожала, что была не уверена, удержусь ли на ногах. И была слишком растеряна, чтобы связно мыслить.

Способность двигаться вернулась на крыльях адреналина.

Я метнулась вперед, подхватила с земли мобильник и помчалась прочь.

Некоторое время спустя я сидела на поляне с высокой травой и белесыми деревьями, прислонившись спиной к стволу, и пыталась оценить ситуацию. На то, чтобы перестать дрожать, у меня ушло полчаса. Я хотела сбежать как можно дальше от жуткого монстра, но мне нужно было забрать эти проклятые камни.

Этот день шел совершенно не так, как я планировала. И мне с трудом удавалось смириться с тем, где я и что со мной происходит.

Этот день я начала с четким планом: я вхожу в зеркало, точно зная, с рациональными ожиданиями (о Господи, это что, последнее доказательство искореженности моего мира?), собираюсь выйти из него в мою гостиную, в моем же мире, где я либо с помощью Бэрронса спасу моих родителей из злобных лап Гроссмейстера, либо погибну, пытаясь это сделать.

А теперь я в чужом мире, внутри зеркал, которыми – по словам Бэрронса – практически невозможно управлять и где можно потеряться навсегда, переживая нападение одного хищника за другим.

Я сбилась с пути. События развивались настолько непредсказуемо, словно я, как Алиса, свалилась в кроличью нору.

Смотреть на то, как Фейри вторгаются в Дублин, и пытаться отвоевать мой мир, – это одно. Совсем другое – прыгать по мирам при помощи зеркал и загадочных камней и сражаться на чужой земле. Дома я хотя бы знала, где взять необходимые вещи, и у меня были союзники, которые могли помочь. Здесь я ничего не соображала.

В моем мире события развивались без меня, а мне необходимо было стать их частью. Мне нужно выбраться отсюда! Нужно спасти родителей, расспросить Нану О'Рейли, забраться в Запретные Библиотеки, выяснить, куда делся В'лейн, узнать пророчество… Список был бесконечен.

Но я застряла в одном из миров в сети зеркал. Между мной и камнями, которые я не осмеливалась оставить, был жуткий монстр. Камни не только необходимы мне здесь (хотя пользоваться ими довольно рискованно), мне нужно вернуть их в мой родной мир, чтобы использовать там.

Если бы мне нужно было доказательство того, как сложно выбраться из зеркал – и выжить в них, – достаточно было подумать о Кристиане, который два месяца назад исчез и которого я нашла на краю гибели.

Как мне самой выжить в течение двух месяцев? Как мне прожить две недели?

Что случилось с моими родителями?

Я в сотый раз нажала на телефоне IYD, и в сотый раз ничего не произошло.

Я закрыла глаза и потерла лицо. Бэрронс отсюда выбрался.

Как? Почему он не сказал мне, что его затянуло в зеркала вместе с Кристианом? Зачем ему врать? Или, как он это называл, «умалчивать»?

Я открыла глаза и посмотрела на часы. Все еще 1: 14. А как же. Я сняла их и сунула в карман. Часы здесь совершенно бесполезны. Я ждала, пока монстр закончит поедать кабана, чтобы вернуться за камнями. И предполагала, что ему потребуется как минимум два часа, но солнце не сдвинулось по небу с того момента, как я здесь села, а значит, либо мое чувство времени совершенно сбилось, либо дни здесь длиннее, чем я привыкла.

Мне нужно было убить время, и я решила обдумать доступные варианты. Насколько я понимала, их у меня было три. Как только я верну камни, я могу: а) начать поиски МФП, рискнуть войти в один из них и надеяться, что он не приведет меня в нечто вроде той пустыни, где застрял Кристиан; б) воспользоваться камнями и надеяться, что я действительно очень далеко от тюрьмы Невидимых и что они отправят меня в Холл Всех Дней или другое место, где есть зеркала, которые можно выбирать; в) остаться на месте и надеяться на то, что, даже если IYD не сработал, Бэрронс сможет отследить меня по татуировке. И что монстр отправится в другое место, чтобы пугать и убивать. Иначе возможность остаться здесь выпадает из списка вариантов.

Бэрронс был явно знаком с мирами, соединенными сетью зеркал, судя по тому, как быстро он отсюда выбрался. А это, насколько я понимала, означало, что он бывал тут прежде, как минимум один раз до того, как попал в воронку вместе с Кристианом.

Из всех вариантов самым разумным было оставаться на месте и позволить Бэрронсу найти меня. Однажды я уже недооценила его способность спасти меня и не собиралась повторять ошибки.

У него ушло четыре дня на то, чтобы выбраться.

Я дам ему пять на то, чтобы найти меня. Но пять дней – это максимум, который я могла себе позволить, потому что я опасалась мыслей «Да, но что, если он именно сегодня придет за мной?» И тогда я буду вечно бояться уйти. Главным было принимать твердые решения и воплощать их в жизнь.

Приняв решение, я собралась с духом, встала и осторожно двинулась к краю поляны, чтобы посмотреть, можно ли забрать камни.

Монстр все еще ел. Он остановился, поднял голову и принюхался. Видел ли он меня за всеми этими деревьями?

Я упала на четвереньки и медленно попятилась. Увеличив расстояние между нами, я встала и бегом вернулась к своему дереву.

Почему он меня не убил? Почему он остановился? Я несъедобна?

Я знала, что иногда звери могут взбеситься и убивать просто ради убийства. Я никогда раньше не видела столько ярости в глазах животного. Одного из моих друзей укусила бешеная собака, и я посмотрела на нее, прежде чем ее усыпили. Она казалась скорее испуганной, чем злобной. В сером монстре не было ни грамма страха. В нем была только свирепость.

Еще два раза я подбиралась к краю поляны, чтобы проверить. Оба раза монстр жрал и не подавал никаких признаков того, что скоро закончит.

Я вернулась к своему дереву, под которым наблюдала за движением солнца по небу. День был теплым, и я сняла плащ, свитер и вязаную кофту. Из кофты я сделала узелок, чтобы прикрепить МакОреол к палке, как бродяги крепят свои вещи.

И проводила время, тревожась по очереди за маму и папу, пытаясь убедить себя в том, что Бэрронс их спас, волновалась из‑ за того, что не могу присмотреть за Дэни, которая осталась в аббатстве, а она может принять без меня какие‑ то необдуманные решения; за Кристиана, который исчез неизвестно куда, и хорошо бы, чтобы он нашел еду, потому что я так и не отдала ему один из своих батончиков. Я беспокоилась даже о В'лейне, который пропал и больше ни разу не появился.

Не было ни единой причины, чтобы начать волноваться за Бэрронса.

Я размышляла о жизни, пыталась найти в ней хоть какой‑ то смысл и удивлялась, как могла вырасти, считая, что мой мир – это разумное, безопасное и упорядоченное место.

Я уже собиралась подняться и в четвертый раз проверить камни, когда услышала хруст веток.

Моя голова повернулась на звук.

Монстр сжался на четвереньках не дальше десяти метров от меня.

Он смотрел на меня через высокую траву, низко опустив голову и сверкая желтыми глазами.

Он закончил с вепрем и теперь решил закусить мной?

Я схватила плащ и палку с узелком и рванула на дерево с такой скоростью, что теперь из‑ под моих ног полетели комья дерна. С сердцем, колотящимся где‑ то в горле, я взлетала с ветки на ветку.

Высоту я ненавижу примерно так же, как замкнутое пространство, но на полпути к верхушке я заставила себя остановиться и посмотреть вниз. Может ли это чудовище влезть на дерево? По его комплекции было похоже, что нет, потому что, по моим прикидкам, в нем было не меньше ста двадцати килограммов мускулов, плюс все эти когти, но кто знает, что возможно в этом мире? Особенно при той странной текучей грации, с которой оно двигалось.

Монстр на четырех лапах подошел к дереву и начал скрести траву, на которой я недавно сидела.

Я смотрела, как он нашел мой свитер. Подцепив ткань когтями, монстр поднес свитер к морде.

Я ахнула. Свитер был не единственной моей вещью, которую он нашел. К задней паре рогов кожаным ремешком был привязан мой покрытый рунами мешочек.

Монстр забрал мои камни!

Когда он наконец отошел – обвязав мой свитер вокруг ноги, – я спустилась с дерева. И после долгого спора с собой я пожала плечами и двинулась следом за ним.

Меня очень разозлил такой поворот событий.

Почему эта проклятая тварь забрала мои камни и как – с его‑ то жуткими когтями – монстр умудрился привязать мешочек к рогам? Разве чертова наука вязать узлы доступна доисторическим тварям? И на кой черт ему сдался мой свитер?

Монстр понял, что я иду за ним, остановился, обернулся и посмотрел на меня.

Все мои инстинкты вопили, что надо поджать хвост и бежать, но происходило нечто странное. Монстр просто трясся от ярости, но не сделал ни шагу в моем направлении.

– Это мои камни, и они мне нужны, – попыталась я.

Жуткие желтые глаза сощурились, не моргая.

Я показала на его рога.

– Мешочек. Он мой. Отдай.

Ничего. Ни проблеска понимания, ни чего‑ либо отдаленно похожего на разум в его глазах.

Я показала на свою голову и жестами объяснила, что надо отвязать мешочек и отбросить его в сторону. Чтобы донести до него свою мысль, показала, как отвязываю свитер с ноги. Повторила несколько раз, с вариациями на ту же тему. Никакого результата. Все мои попытки возымели примерно такой же эффект, как и вопросы, обращенные к Бэрронсу.

Наконец, просто от безысходности, я заплясала на месте, чтобы посмотреть, смогу ли добиться хоть какой‑ то реакции.

Монстр поднялся на задние конечности и завыл, показав внушительное количество зубов, потом снова упал на четвереньки и начал прыгать на меня, снова и снова, но каждый раз отскакивал, словно собака, которую дергают за поводок.

Я застыла на месте.

Все это выглядело так, будто он хочет напасть на меня, но по какой‑ то причине не может.

Монстр тоже замер, рыча и внимательно наблюдая за мной сквозь щелки глаз.

Миг спустя он отвернулся и заскользил прочь – воплощенное безумие и гладкие мускулы.

Вздохнув, я последовала за ним. Мне нужно было вернуть камни.

Чудовище остановилось, обернулось и зарычало на меня. Оно совершенно ясно дало мне понять, что ему не нравится моя компания. Плохо. Когда оно снова начало двигаться, я выждала несколько секунд и стала следовать за ним, сохраняя чуть большую дистанцию. Я надеялась, что у него есть логово, где он оставит камни, а когда снова пойдет на охоту, можно будет их стащить.

Я шла за монстром несколько часов, сначала по лугам, потом по лесу вдоль широкой и бурной реки, где наконец потеряла его между деревьями.

День в этом мире заканчивался ошеломляюще резко.

Весь день солнце медленно ползло по небу, но примерно в пять часов – так я предположила по углу, под которым оно находилось к планете, – сияющий шар начал опускаться быстрее, чем шарик на Таймс‑ сквер опускают на Новый год. Если бы я не косилась на солнце, пытаясь определить, сколько у меня осталось времени, чтобы найти место, где можно остаться на ночь, я бы не поверила своим глазам.

В мгновение ока день сменился глубокой темной ночью. Температура упала на несколько градусов, и я порадовалась, что у меня все еще есть плащ.

Я ненавидела темноту. Всегда ненавидела и всегда буду ненавидеть.

Я пододвинула к себе МакОреол, в спешке уронила, снова подняла, надела на голову и начала включать лампочки. Поскольку скобки отвалились, пришлось поменять некоторые лампочки местами, и я пожалела, что не взяла Бэрронсов вариант моего изобретения, на котором скобок не было. Я никогда ему не говорила, но его вариант Ореола был более эффективным, легким и ярким. В свою защиту могу только сказать, что легче модернизировать устройство, чем сесть и придумать нечто новое. Я сделала нечто из ничего. А он просто улучшил мое «нечто».

Не знаю, услышала я или просто почувствовала его присутствие, но внезапно я поняла, что за моей спиной кто‑ то есть, и не далее чем в трех метрах справа.

Я обернулась и поймала его в круг резкого белого света ламп, прикрепленных к передней части моего шлема.

Он взвизгнул и закрыл лапой глаза.

На миг я даже засомневалась, что это «мой» монстр. Он почернел, как хамелеон, сменивший темно‑ серый цвет на угольно‑ черный, а глаза теперь были красными. Я бы приняла его за кого‑ то другого, может дальнего родственника того чудовища, за которым шла, если бы не мешочек с камнями, привязанный к его черным рогам.

Увидев свет, он зарычал. Длинные клыки блеснули черным.

Я задрожала. Теперь он казался еще более страшным, чем раньше.

Я выключила передние лампочки, и он опустил конечность.

Что теперь? Почему он вернулся? Ему явно не нравилось, что я за ним иду, но, когда я потеряла его след, он вернулся за мной. Ничто в его поведении не имело смысла. Может, со временем он устанет от мешочка, болтающегося на рогах и стучащего его по затылку при каждом шаге, и решит его выбросить? Почему у него до сих пор мой свитер? Как мне пережить эту ночь? Убьет ли он меня во сне? Если я, конечно, сумею достаточно расслабиться, чтобы уснуть.

Если монстр не собирается меня убивать, то, может, попробует что‑ то другое? Какие чудовища выходят в этом мире по ночам? Чего мне нужно бояться? Где я смогу заснуть? На дереве?

Я хотела есть. Я устала, и у меня закончились идеи.

Монстр зарычал и вышел из тени, прошагал меньше чем в метре от меня и направился к реке.

Вздрогнув от того, что он чуть о меня не потерся, я застыла и могла только наблюдать, как качаются на его рогах мои камни.

Смогу ли я через день или два отчаяться, устать и изголодаться до такой степени, что попытаюсь схватить это существо за голову и отобрать камни? Если пройдет достаточно времени, а он все еще не попытается убить меня, я могу действительно рискнуть и решиться на такое.

Монстр остановился на илистом берегу реки и обернулся в мою сторону. Посмотрел на берег, потом снова на меня. И повторил это движение несколько раз.

Пусть он меня не понимал, но я его поняла. Он почему‑ то хотел, чтобы я вышла на берег.

Я взвесила варианты. На это ушла секунда. Если я не пойду, что он со мной сделает? И куда еще я могу отправиться? Я зашагала вниз по течению реки. Как только я вышла на берег, монстр прыгнул ко мне и, клацая челюстями, погнал на его середину.

А потом я с изумлением наблюдала, как он мочится, обходя меня по кругу.

Когда монстр закончил, он скользнул в ночь и растворился в темноте.

Я стояла в центре круга мочи, которая все еще исходила паром, и до меня медленно доходило понимание происходящего.

Он пометил землю вокруг меня, чтобы его запах отпугнул существ, которые могли представлять для меня угрозу, и мне хотелось надеяться, что большинство угроз этого мира окажется поменьше.

Я устала от дневных событий, вымоталась от страха и постоянного напряжения, поэтому села, вытащила один из оставшихся батончиков, сделала из плаща подушку, потом вытянулась на берегу и положила рядом МакОреол, не выключая его.

Я медленно жевала, стараясь растянуть свою жалкую трапезу, и прислушивалась к мягкому реву бурной реки.

Похоже, я все‑ таки нашла убежище на ночь.

Я особо не надеялась, что сон придет. Я потеряла все. Застряла в зеркалах. Мои камни пропали. Жуткий монстр подбирал мои вещи и мочой рисовал круги вокруг меня, а я понятия не имела, что делать дальше. Однако мое тело решило иначе: оно решило сегодня закончить с волнениями, и я отключилась даже раньше, чем дожевала батончик.

Очнулась я в темноте. Мой пульс бешено бился. Я была не в состоянии определить, что же меня разбудило. Я уставилась поверх темных верхушек деревьев на две яркие полные луны, которые взошли в темном небе, и попыталась сложить вместе осколки сна.

Во сне я шла по коридорам дворца с бесконечным количеством комнат. В отличие от моих снов о ледяных местах, здесь было тепло. Мне нравился дворец, его бесконечные террасы, которые выходили на сады с чудесными животными.

Я почувствовала, как он притягивает меня. Был ли он где‑ то в этой реальности? Был ли это тот Белый Дворец, который Король Невидимых построил для своей фаворитки?

Откуда‑ то издалека волки приветствовали воем восход двух лун.

Я перекатилась на бок, натянула на голову плащ и попыталась снова заснуть. Чтобы выжить завтра в этом месте, понадобится вся моя энергия.

Кто‑ то неподалеку взвыл в ответ на дальний вой волков.

Я рывком поднялась на своей земляной постели, схватила кинжал и вскочила на ноги.