Глава 9. Пейзер умер более пятнадцати лет назад

Духовный дом зовет

Пейзер умер более пятнадцати лет назад. За эти годы я ухаживал более чем за ста сорока умирающими: пациентами. Из них почти сорок умерли при мне. Первые годы после смерти Пей-зера я проявлял чрезмерное рвение. Иногда я говорил, когда следовало помолчать. Я спорил с членами семьи умирающего насчет его болезни или же говорил с пациентами о смерти, прежде чем они были к этому готовы. Нередко мои попытки духовного спасения оказывались неловкими и неуклюжими, но я упорно их продолжал. Как известно, опыт — лучший учитель, даже если он порой бывает горьким.

Один из моих самых ранних опытов с умирающими состоялся спустя несколько месяцев после смерти Пейзера. Это был необычный случай. Я помогал отцу в бакалейной лавке, когда вошла наша постоянная покупательница. На ее лице была печаль.

— В чем дело, Хильда? — спросил я.

— Моя мама умирает, — ответила она.

Я знал мать Хильды, ей было уже за девяносто.

В последние годы она теряла физические силы и умственные способности и, несомненно, умирала от старости. По словам Хильды, теперь у ее матери появились «галлюцинации», во время которых она видела своих сестер, скончавшихся пять лет назад.

— Это ужасно! - жаловалась Хильда. — Иногда она целый день сидит и разговаривает с ними.

— Может, для вашей мамы это вовсе не так ужасно, - возразил я и рассказал ей свою историю и о своем опыте ухода за умирающими. В то время у меня было всего несколько пациентов. Я знал, что смертное ложе всегда окружают страдания. Это тягостно особенно для членов семьи. Часто это боль, истощение и другие ужасы, которые трудно вынести даже самым любящим близким.

— Но если удается абстрагироваться от физических аспектов приближения смерти, вроде перемены простынь и уборки за больными, — сказал я, — то у вас есть шанс приобрести ценный опыт.

— Что вы имеете в виду? — спросила Хильда.

Я объяснил, что каждая смерть имеет свои особенности, но все они служат единой цели духовного перемещения. Под конец жизни стариков начинает подводить память. Они лучше помнят события двадцатипятилетней давности, чем то, что они съели на завтрак. Потом приходят галлюцинации. Иногда они бывают ужасными, но нельзя забывать, что это еще не видения духовного мира, а побочные продукты деятельности умирающего мозга.

— Когда начинаются подлинные видения, это сразу становится ясным, — сказал я Хильде. Она выглядела озадаченной, и я объяснил, что в истинных видениях перед умирающим появляются его близкие, которые уже покинули этот мир. Присутствие их не пугает, а, напротив, успокаивает.

— Очевидно, тогда и наступает перемещение. Хильда все еще не понимала.

— В этот момент современная медицина уступает место мистической, — продолжал я. — Возможно, ваша мать заглядывает в духовный мир и в самом деле разговаривает с сестрами.

Наш разговор успокоил Хильду. Она сказала, что все другие считают, будто ее мать сходит с ума. Теперь она иначе смотрит на ее поведение и понимает, что оно нормально.

— Это поможет мне видеть вещи в новом свете, — поблагодарила меня Хильда.

Очевидно, мы беседовали слишком громко, потому что когда я поднял взгляд, несколько покупателей смотрели на меня. Отец стоял за кассовым аппаратом, его лицо покраснело от смущения. Когда мы остались одни, он покачал головой.

— Иногда ты вгоняешь в краску всех, кроме самого себя.

С тех пор как Пейзер помог мне понять смысл моей жизни, меня более сотни раз вызывали оказывать духовную поддержку умирающим. Я давал им успокоение перед самым трудным путешествием в их земной жизни. Я посещал этих людей дома, в больницах и домах для престарелых. Они рассказывали мне свои истории, а я им — мою. Благодаря этой работе, я обрел понимание ценности жизни.

Уход за умирающими помогает оценить по достоинству собственные проблемы. Если вы заботитесь о человеке, у которого опухоль мозга, то ваши неприятности, как бы они вам ни досаждали, покажутся вам незначительными.

Я готов поручиться, что приобрел новый мистический опыт. Находясь с людьми во время их перемещения в духовный мир, я принимал определенное участие в этом перемещении. Я созерцал те же видения, что и умирающие, и даже был свидетелем важных эпизодов в их жизни.

Каким образом это может происходить?

Во многих отношениях это связано с тем, что я сам побывал на пороге смерти и знал, куда перемещались умирающие. Мне известно, что означает пребывание в теле, издающем последний вздох и прекращающем дышать. Более того, я знаю, что значит находиться в теле, вновь совершающем первый вздох. Благодаря присмертным опытам, я научился устанавливать предельно близкие контакты с людьми, в особенности с умирающими.

Я делал это с помощью цвета, дыхания и аромата.

Цвет и дыхание всегда играют важную роль в физическом общении. Дыхание — ключ к духовному пониманию. Цвета являются волнами света — мельчайшими частицами, из которых состоим мы все.

Я осознал, что во время присмертного опыта в каждом человеке видел определенную комбинацию цветов. Например, глядя на мою жену и Томми, когда они пытались привести меня в чувство, я различал в них оттенки, отсутствующие у медиков «скорой помощи». Основные цвета были теми же, но каждый имел свои оттенки. Во время обозрения жизни я видел собственные цвета, глядя на свои руки. И снова основные цвета были такими же, как у других людей, но они различались оттенками.

Тогда я понял, что мы все — Существа Света, так как состоим из его элементов. Цвета, излучаемые нами, — наша личная аура.

Осознав это, я развил технику, помогающую увеличивать мои способности духовного восприятия.

Есть определенные методы, которым может следовать каждый, развивая свои экстрасенсорные дарования. Некоторые люди сразу обретают глубокую духовную восприимчивость. К другим эти способности приходят через определенный период времени. Но общей чертой является связь с умирающим человеком.

«Когда моя мать умирала, я прикасалась к ней так, как никогда не прикасалась за всю нашу совместную жизнь, — писала мне одна женщина, посещавшая мои уроки и использовавшая приемы, которые я вскоре опишу. — Я смогла спокойно смотреть в лицо ее смерти, так как она делала то же самое. Под конец я ощущала присутствие духов, пришедших за ней. Она их видела. Я знала, в какой момент мать покинула свое тело, так как почувствовала это и услышала, как она прощается со мной. До тех пор я думала, что душа неощутима, если только она вообще существует. Но теперь я знаю, что душа есть, так как видела ее. Мой страх перед смертью исчез, когда умерла мать. Его сменило понимание, что мы знаем о происходящем после смерти значительно меньше, чем думали».

После многих проб и ошибок я смог развить технику духовной связи с умирающими пациентами.

Прежде всего, я часами говорю с ними об их жизни, вовлекая их в устные жизненные обозрения. Если это молодой человек, то я беседую с ним о спорте или другой деятельности, которой он занимался. Молодые особенно страдают от отсутствия физической активности.

С пожилыми пациентами я обсуждаю более широкий круг тем, так как они пережили многие этапы изменений в общественной жизни и технического прогресса, я обычно спрашиваю их, как отличается то или иное явление современности от того, что оно собой представляло много лет назад.

Во время разговора я внимательно прислушиваюсь к тону голоса пациента. Голос человека так же индивидуален, как его внешность. По-моему, он выражает его духовную сущность. Подстраиваясь под тон голоса собеседника, я могу поставить себя на его место. Делая это, я как бы избавляюсь в уме от всех присутствующих в комнате, кроме меня и пациента. Мое «я» отодвигается в сторону, позволяя мне раствориться в моем собеседнике.

После этого мое внимание переносится на дыхание больного. Я медленно подстраиваюсь под его ритм и начинаю дышать одновременно с ним. Потом я меняю соотношение — делаю вдох, когда пациент делает выдох, и наоборот. При этом я представляю себе цифру восемь между мной и больным, по которой движется воздух, вдыхаемый и выдыхаемый нами. Одновременно я кладу два пальца на запястье пациента и щупаю его пульс, стараясь подстроить к нему мой. Удивительно, до какой степени мы можем контролировать наше сердцебиение. Почти все люди, которых я знаю, могут ускорить или замедлить пульс, просто подумав об этом. Конечно, это требует некоторой сосредоточенности, но она соответствует моим намерениям.

Подстроившись под дыхание и сердцебиение больного, я фокусирую внимание на пазухах моей головы - точнее, на заполнении каждой из них воздухом. На каждой стороне лица по четыре пазухи. Я представляю их себе вытянутыми по горизонтали и расположенными от лба до уровня рта.

Чтобы поскорее сосредоточиться, я воображаю каждую из пазух определенного цвета. Сначала я концентрирую внимание на точке между глазами и наполняю ее ярким белым сиянием. Потом я проделываю то же самое с восемью пазухами головы.

Я наполняю светом одновременно две пазухи по обеим сторонам лица. После этого я делаю глубокий вдох, очищающий их от белого цвета. Далее я повторяю процесс наполнения, но теперь «окрашиваю» каждую из пазух по-своему. Для этого я использую красный, оранжевый, желтый, голубой, зеленый и фиолетовый цвета, а также их оттенки. Делая вдохи и выдохи, я наполняю каждую пазуху одним из вариантов указанных цветов, а потом вновь очищаю ее.

Конечно, я ни минуты не думаю, что воздух, входящий в пазухи, имеет цвет. Просто мысль о цветах позволяет координировать определенные элементы моего мозга, чтобы духовно общаться с умирающим. Не знаю, каким образом это происходит, но в результате моя духовная сторона дает о себе знать.

Иногда, если я работаю с пациентом, находящимся в полном сознании, мы делаем совместные усилия, чтобы дышать в унисон. Подобная дыхательная техника — мой вдох точно совпадает с выдохом пациента и наоборот — создает между нами эффект прилива и отлива. При таком ритме пациент становится частью меня, а я — частью его.

Полностью расслабившись, я начинаю читать мысли больного. Бывали случаи, когда больные читали мои мысли.

Вам может показаться, что большинство умирающих должны противиться таким странным действиям, как работа с цветом и синхронизация дыхания. Но в моем опыте сопротивление встречалось крайне редко.

Процесс умирания не только страшен для больных — он также скучен и неудобен. Люди в такой ситуации зачастую пребывают в здравом уме, но слишком больны или расстроены, чтобы пытаться как-то отвлечься от скуки. Они или лежат, уставившись на стены, или жалуются на плохую пищу. Члены семьи помогают далеко не всегда. Когда они приходят к умирающим, то редко говорят о чем-нибудь значительном. И семья, и больной не могут смириться с фактом, поэтому тема смерти обычно не затрагивается. Обычно они говорят о чем-то не интересном, например, о том, как сожалеет тетя Джейн о болезни родственника.

Большинство пациентов нуждается в более значительном общении с кем-нибудь еще. Хотя их жизнь подходит к концу, им все еще необходимо как-то упражнять свое духовное начало. Поэтому даже те, кто считает дыхательные процедуры «новомодной чушью», охотно их проделывают.

Подобная техника помогает проникнуть в мир мистицизма. Много раз я видел то, что видят умирающие, и слышал ту же небесную музыку, что и они. Эта музыка подобна эху, которое раздается в глубоком ущелье среди вздымающихся вверх каменных стен.

Несколько раз я даже отправлялся вместе с ними в путешествие в иной мир.

Однажды я сидел у постели Элберта, который находился куда ближе к смерти, чем он себе представлял. Уже две недели мы проделывали цветовые и дыхательные упражнения и очень подружились. Я приходил к нему в комнату и координировал наше дыхание, используя ароматы, чтобы обострить все чувства.

Один раз, когда я вошел, Элберт напряженно смотрел в пространство. Он приложил палец к губам, чтобы я соблюдал тишину, и подманил меня к себе. Я услышал очень тихую и в то же время мощную музыку.

— Это началось прошлой ночью, — сообщил Элберт. — Не знаю, откуда исходит музыка, но она очень красивая.

Он закрыл глаза, продолжая наслаждаться звуками. Я огляделся вокруг. Нигде не было радио, а телевизор был выключен. «Возможно, музыка доносится из другой комнаты», — подумал я, выглянув в коридор и прислушавшись. Но там раздавались только шаги и голоса людей. Я медленно пошел по коридору, останавливаясь у каждой двери, но музыки нигде не было слышно.

— Не могли бы вы пройти со мной на минуту? — попросил я медсестру.

Я провел ее в палату Элберта и сказал ей, чтобы она не шевелилась.

— Слышите?

Сестра прислушалась и покачала головой.

— Что слышу? — переспросила она. Элберт усмехнулся.

— Это музыка для вас и для меня, - сказал он. -Ее можем слышать только мы двое.

Я молча сидел, слушая музыку. Посмотрев на Элберта, я увидел, что его лицо безмятежно, как у спящего ребенка. Мне все стало ясно. Музыка доносится из духовного мира. Скоро оттуда придут за Элбертом.

Прошло еще два дня. Музыка продолжала звучать. Вечером второго дня Элберт угас так мирно, как мне еще никогда не доводилось видеть. Он в последний раз открыл глаза, подозвал меня жестом и шепнул:

— Я ухожу вместе с музыкой. Через пять минут его не стало.

Сцены у смертного одра, к сожалению, редко бывали настолько мирными. Обычно вокруг умирающих царит суета. Медсестры входят и выходят, родственники плачут и умоляют о медицинской и небесной помощи, а врачи делают, что могут, стараясь избавить пациента от боли.

Тем не менее среди этого хаоса сохраняется возможность духовного контакта, это разделение с умирающим его последних минут, благодаря проникновению в его мысли, которое идет на благо всем присутствующим.

Живых утешает знание того, что близкий им человек попадет в доброжелательную обстановку. Ведь всегда испытываешь страх перед миром, находящимся за пределами пяти чувств.

Для умирающего утешение иметь рядом близкого человека, который не уверяет его, что все будет о'кей.

Я несколько раз видел, как люди из духовного мира приходили приветствовать умирающих. Чаще всего они выглядели, как светлые силуэты, движущиеся по комнате. Иногда я видел лишь неопределенные очертания.

Как-то я ухаживал за больной, чей муж был ученым и не терпел разговоров о спиритизме. Она попросила меня побеседовать с ней, так как нуждалась в сочувствующем слушателе.

— Когда моя мать умерла, — сказала мне эта женщина, — она пришла ко мне в духовном обличье сообщить, что всегда будет со мной. Я заговорила об этом с мужем, но он не стал меня слушать.

— Это случилось снова? — спросил я.

— Да! — воскликнула женщина. — Мать вновь приходила ко мне.

Я видел, что женщина рада происшедшему. Она мучилась от боли, а появление матери означало, что боль скоро прекратится.

Через два дня я опять пришел навестить ее. Она умирала, и мне оставалось только ждать конца вместе с ее мужем.

Внезапно женщина открыла глаза и задышала чаще. В ногах ее кровати появилось желтое сияние. Его видели и ее муж, и я. Мы наблюдали, как оно приближалось к женщине и медленно исчезло. В этот момент женщина скончалась.

В другой раз я ухаживал за мужчиной, помогал его жене справляться с трудностями заботы об умирающем.

Когда наступил смертный час, мы сидели у его кровати. Умирающему, которого звали Хенри, было за семьдесят, а его жена Илайза, возможно, была лет на десять старше. Было трогательно наблюдать, как они проводят вместе последние часы. Они были женаты не менее сорока лет, а теперь смерть должна была их разлучить.

Мы почти не разговаривали. Илайза смачивала мужу губы водой и шептала ему слова утешения — это были единственные звуки, раздававшиеся в комнате. Мы не говорили ни об ангелах, ни о Существах Света, ни о чем подобном.

Внезапно Хенри открыл глаза.

— Мама идет, — произнес он.

Илайза и я огляделись вокруг. Мы ощутили энергию, похожую на волны жара, которые исходят летом от асфальтированного шоссе. Сначала она была невидимой, но постепенно приобретала неопределенные очертания.

— Я догадываюсь, о чем он говорил, — сказала Илайза. — Должно быть, это его мать.

Смутные очертания виднелись некоторое время, а потом растаяли в воздухе. Хотя я неоднократно видел духов в подобном облике, у меня не находилось слов, чтобы адекватно описать мои ощущения.

То же самое произошло с моей матерью Марджи, которая умерла в 1984 году от волчанки и болезни Рено, нарушающей кровообращение.

Когда ее состояние ухудшилось, ей сделали болезненную и ненужную операцию на легких. Через несколько дней я навестил мать в больнице, и она рассказала мне о посещении духа.

«Это случилось», — подумал я. Держа мать за руку, я вспоминал историю Мэрион. Она была младшей сестрой матери. В пятнадцать лет Мэрион погибла под колесами автобуса. Они с матерью были очень близки.

Теперь, спустя столько лет, мать рассказывала мне о появлении Мэрион в ее палате. Она вернулась, чтобы помочь матери умереть.

«Никто не может это сделать лучше, чем Мэрион», — думал я.

Это был прекрасный момент—луч света во мраке, где пребывало семейство Бринкли. До сих пор мы обдумывали все возможные и невозможные способы продления жизни матери. Мы обсуждали применение более сильных лекарств и даже новой операции, так как не могли примириться с ее смертью.

С появлением Мэрион все изменилось. Мы начали готовиться к кончине мамы и говорили врачам, что больше не требуются никакие вмешательства. Ведь за ней пришла Мэрион!

Сидя у постели мамы, мы думали о том, чему она нас учила. Она была хорошей и строгой матерью, без колебаний наказывавшей меня, когда я этого заслуживал. Я был непослушным ребенком, вечно попадал в неприятности и чаще дрался с другими детьми, чем дружил с ними. Но я хоть и был задирой, никогда не пытался перечить матери. В семье она была учителем, а я — одним из ее учеников. Она твердо учила меня жизни, нравилось мне это или нет.

Сидя у смертного одра матери, мы — трое ее детей — вспоминали истории о нашем детстве, заставлявшие нас смеяться. Мы вместе обозревали наши жизни и собирали воспоминания воедино.

После свидания с Мэрион мать преподала мне последний урок. Она умерла мирно и достойно.

Пребывание у смертного ложа и встречи там с духами были самыми мистическими моментами в моей жизни, сопровождавшимися умиротворением и радостью, сознанием, что я помогаю людям в самое тяжкое время, ощущением присутствия духовной системы, которая забирает вас в иной мир.

Я горжусь, что могу испытывать подобные ощущения, используя приемы, которые я выработал, ухаживая за умирающими. Я шлифовал их годами, но это стало возможным потому, что я дважды был фактически мертв и знаю, что такое терять жизнь и вновь ее обретать.

Любой человек, выполняющий подобную работу, может участвовать в этих мистических опытах. Этому есть немало доказательств. На конференции, проведенной Американской парапсихологической ассоциацией, шестьсот сорок врачей и медсестер рассказывали о мистических событиях, происшедших у смертного одра. Одна из медсестер рассказала о сорокалетнем пациенте, за которым она ухаживала много лет. В день его смерти сестра и врачи молились у его кровати. Событие, о котором сообщила медсестра, служит убедительным доказательством существования паранормальных явлений.

- Больной находился в полном сознании, не под действием наркотиков, у него не было жара. Будучи религиозным человеком, он верил в потустороннюю жизнь. Мы ожидали его смерти, и он, очевидно, тоже, так как просил нас помолиться за него. В комнате, где лежал больной, была лестница, ведущая на второй этаж. Внезапно он воскликнул: «Смотрите, ангелы спускаются по ступенькам! Стакан упал и разбился!» Все в комнате посмотрели на лестницу, где на ступеньке стоял стакан, и увидели, что он без всякой причины разбился на мелкие кусочки. Он не упал, а словно взорвался. Конечно, мы не увидели ангелов. На лице больного появилось выражение счастья и покоя, и в следующую минуту он скончался. Но даже после смерти его лицо сохраняло мирное и безмятежное выражение.

Не знаю, дышали ли синхронно со своими пациентами эти люди и сосредотачивают ли они внимание на цветах, заполняющих их головные пазухи.

Я верю, что описанный случай доказывает существование некой субстанции в духовном мире, могущей по крайней мере разбить стакан. Если подобное могло случиться с людьми, даже не помышляющими о таких вещах, вообразите, что происходит с теми, кто их ожидает.

Я описал свои приемы тем, кто ухаживает за умирающими, и видел, как они достигали таких же результатов. Научившись преодолевать страх присутствия при умирании, они обрели возможность

раскрыть высшие аспекты их сущности, о которых не имели понятия. Помогая умирающим обозревать свою жизнь и вовлекаясь благодаря описанной мною технике в процесс умирания на физическом уровне, эти люди могут сделать паранормальные явления естественной частью их жизни и лучше понять тайну, заключенную внутри каждого из нас.