Глава четвертая. Гетеборг, Швеция — июнь 1958 года

Гетеборг, Швеция — июнь 1958 года

После игры с русскими и до встречи с нашим следующим соперником, командой Уэльса, жизнь сборной шла по привычной колее: тренировки, кратковременный отдых, теоретические занятия, лечение получивших травмы игроков, а для меня ежедневные процедуры с паровыми компрессами (хотя состояние колена и позволяло мне выходить на поле, все же полностью залечить его не удалось). И разумеется, интервью. Победа над русскими вызвала к нам интерес спортивного мира, нас осаждали журналисты, жаждавшие узнать побольше о молодой команде и особенно о самом ее молодом игроке.

Пепе все еще оставался травмированным, но, если бы даже он был в форме, я сомневаюсь, что его поставили бы на игру с валлийцами. Большинство сходилось на том, что глупо вносить изменения в такой хорошо сыгранный ансамбль. Я точно знаю, что эти замечания не произвели на Феолу никакого впечатления. Тренер заменил Ваву, который получил травму в игре с русскими, в строй вернулся Маццола, травмированный в матче с англичанами. В остальном же состав команды остался без изменения.

Тут я должен сказать несколько добрых слов о тех, кто из-за травмы или по какой-нибудь другой причине был вынужден оставаться на скамейке запасных. Мауро, к примеру, был дублером Беллини и считался классным игроком, причем многие утверждали, что он сильнее нашего капитана. Тем не менее он безропотно подчинился воле тренера. То же самое можно сказать о нашем втором вратаре Кастильо, а также о Джалме Сантосе, дублере де Сорди. Я ни разу не почувствовал в них зависти, ревности или раздражения из-за того, что кого-то лишили возможности показать, на что он способен. Что верно, то верно. О себе могу добавить одно: мы все рвались к победе, и я не думаю, что, будучи в хорошей спортивной форме, смог бы спокойно сидеть на скамейке запасных и при этом не испытывать злости по отношению к тому, кто занял мое место на поле.

Настал день встречи с командой Уэльса в четвертьфинале. Нас считали фаворитами. Никто не допускал и мысли, что валлийцы доставят нам много хлопот. Боюсь, дифирамбы, которые расточали нам газеты и другие средства массовой информации, плохо подействовали на нас. Уверенность — это хорошо, без нее нельзя. Но самоуверенность может обернуться неприятностями. Мы ехали на стадион убежденные, что нет оснований для волнений и что игра будет лишь легкой разминкой перед полуфиналом.

Наверное, из-за этой самонадеянности, а может, потому, что команду валлийцев, несмотря на газетные статьи, мы явно недооценили, нам пришлось выдержать самую трудную игру за весь чемпионат. Вратарь валлийцев Джек Келси, хотя и не столь великолепный, как Яшин, неизменно оказывался на пути мяча: ловил его или переводил через перекладину, причем каждый раз со сверхъестественным спокойствием. Мы стали волноваться и упустили немало возможностей для взятия ворот — мяч попадал в боковые стойки или пролетал над перекладиной. Первый тайм закончился с ничейным результатом 0: 0.

Нашу озабоченность легко понять. Тут, конечно, вспомнилось, что до сих пор в этом чемпионате никому не удавалось пройти нашу защиту — великолепное созвездие мастеров — Нилтона Сантоса, Беллини, де Сорди, Орландо. Правда, мало кто верил в удачливость валлийцев, но у нас уже была одна ничья — с Англией, вторая ничья перечеркнула бы все наши шансы на выход в финал. Нам нужна была только победа!

Тренер Феола дал нам новые установки на игру. Мы слушали его внимательно, хотя не уловили ничего такого, что реально помогло бы нам переиграть защитные линии валлийцев и взять ворота Джека Келси. Глава нашей делегации доктор Паулу Мачаду дю Карвалью сказал, что во втором тайме несомненно в игре произойдет перелом, он в этом абсолютно уверен. Такую же уверенность высказали Пауло Амарал, наш второй тренер, и все остальные члены технической комиссии, вплоть до массажистов. Единственное, чего они нам не сказали, как пробиться сквозь железобетонный заслон Уэльса!

Мы вышли на поле полные решимости. Но у валлийцев во время перерыва наверняка была такая же «накачка». Их защита играла с не меньшим упорством. Второй тайм получился копией первого. Казалось, время бежит так же стремительно, как и футболисты, даже быстрее, а нам никак не удавалось выйти вперед. Ведь чем ожесточеннее мы атаковали, тем хуже у нас получалось. Шансы забить гол не использовали ни я, ни Маццола, ни Диди, ни Гарринча, ни Загало. Как тут было не впасть в отчаяние! Мы чувствовали: истекают минуты, от которых зависит судьба нашего участия в чемпионате.

И все-таки настал долгожданный момент. Пас в штрафной площадке получил Диди и со свойственной ему потрясающей точностью выложил мне мяч на ход. Я стоял в нескольких футах от ворот. Прежде чем ударить, я увидел чью-то занесенную над мячом ногу. Тогда я лишь слегка коснулся мяча и, как только нога соперника опустилась на землю, откатил мяч на себя. Он подпрыгнул, и я резко ударил. Келси сделал бросок, однако мяч, задев ногу защитника, рикошетом, мимо вратаря, влетел в сетку ворот.

Помню, я бежал, подпрыгивая, и, как безумный, кричал: «Го-о-л!» Мне необходимо было сбросить с себя этот чудовищный гнет, дать выход переполнявшим меня эмоциям, чему-то еще. Я плакал, как ребенок, что-то бессвязно лепетал, а товарищи по команде хлопали меня по спине — от восторга они чуть не задушили меня. Это был мой самый незабываемый гол и, как потом выяснилось, самый нужный. Он позволил нашей сборной продолжить выступление в матчах на первенство мира по футболу.

Чем труднее одержанная победа, тем большую радость она доставляет. Однако, вернувшись после матча в гостиницу, мы прочли в газетах и услышали по радио, что наш выигрыш — чистое везение, наши нападающие играли слабо, только защита спасла нас от поражения. Мне же следовало бы стыдиться забитого гола: его фактически нам подарила команда валлийцев. Мы дико хохотали, и это явилось для нас хорошей разрядкой, потому что до некоторой степени так оно и было. А в общем-то, мы достойно отработали эти девяносто минут почти немыслимого напряжения и в итоге победили! Я сомневаюсь, что в тот момент кто-нибудь из нас задумывался о том, как переживают наши соперники свой проигрыш. У них действительно прекрасная защита и великолепный вратарь. И все же победили мы, а не они. Таков уж футбол, и ничего тут не поделаешь.

В гостинице мы узнали, что французы свой матч тоже выиграли и поэтому через несколько дней станут нашими соперниками в полуфинале.

До игры с русской сборной только бразильские репортеры и комментаторы знали, кто я такой. В беседе со мной их интересовало больше всего, заживает ли мое колено и собираюсь ли я выйти на поле. После игры с русскими и особенно после победы над командой Уэльса все изменилось. У меня стали брать интервью так же часто, как и у более опытных моих товарищей. Признаться, от такого внимания я немного смущался — ведь мне было всего лишь семнадцать лет. Но должен сказать, что мне это нравилось. Я знал, в Бразилии, в Бауру, мои родные и друзья очень внимательно следят за событиями на чемпионате. Приятно было сознавать, что они читают и слушают обо мне. И как хорошо, что им не пришлось краснеть за меня — по крайней мере пока.

Шведские девушки с такими светлыми волосами, какие я видел только у кукол в магазинах, подходили ко мне, чтобы поговорить, попросить автограф, а иногда и потрогать мои руки и лицо. Некоторые при этом не скрывали своего удивления. Им казался странным цвет моей кожи. По этому поводу товарищи по команде подтрунивали: «Скажи им, Пеле, такой цвет никакой дождь не смоет!» Или: «Не бойтесь, девушка, он не линяет». Или «Даже в ванне его не отмыть».

Одна девушка мне запомнилась больше других. Звали ее

Лена. Нам обоим было по семнадцать лет — романтический возраст! Она приходила ко мне в гостиницу, и мы, взявшись за руки, счастливые, испытывая трепетное волнение, шли гулять. Когда мы улетали, она плакала, и я казался самому себе взрослым, потому что такая красивая девушка плакала из-за того, что я ее покидал. Семнадцать лет — чудесный возраст, к сожалению, он быстро проходит.

Между тем в ходе тренировок и ежедневных бесед, которые проводил с нами тренер Феола, мы всерьез задумывались о французской сборной. Мы были наслышаны о Фонтане, Копа, Пьянтони и Венсане — опытных игроках ее линии нападения. Каждый из них представлял огромную опасность для любой команды. Достаточно сказать, что нападающие французов забили больше голов, чем игроки любой другой команды. Феола обращал наше внимание на то, что хотя шансы французской сборной расценивались невысоко, она выигрывала один матч за другим, причем с крупным счетом. Французы не сомневались в своих силах, так что для нас это был крепкий орешек. Тем не менее Феола доказывал нам, что мы возьмем над ними верх — мы дошли до полуфинала и не дадим себя победить ни французам, ни любой другой команде!

Игра была назначена в Стокгольме, на стадионе «Солна». Мы неторопливо выбежали на поле. Я был абсолютно спокоен. Окинув взглядом остальных наших игроков, я почувствовал, что они вышли на игру с таким же настроением. Оттянутый назад Вава должен был поддерживать выдвинутых вперед защитников. Это меня обрадовало: у меня намного лучше получается именно с Вавой, а не с Маццолой, хотя это нисколько не умаляет достоинств последнего. Просто каждому футболисту свойственно устанавливать тесный контакт с играющим рядом для лучшего взаимопонимания на поле, что обычно является залогом результативной игры команды в целом.

В самом начале игры мяч от Диди попадает к Гарринче, а потом ко мне. Получив от меня пас, Вава забивает гол. Это было неожиданно для французской команды. Я подумал тогда, что гол, пропущенный на второй минуте, деморализует французов. Однако произошло обратное. На девятой минуте Фонтэн нащупал брешь в нашей защите, искусно провел мяч по открывшемуся коридору и, когда Жильмар вышел наперехват, вкатил мяч мимо него в сетку ворот.

Пропущенный гол внес замешательство в наши ряды. Мы уверовали, что защита бразильской сборной непробиваема, и вдруг соперник без особого труда доказал обратное.

Пока французы поздравляли Фонтэна, я вбежал в ворота, схватил лежавший мяч и примчался с ним в центр поля.

«Пошли вперед! — кричал я. — Начнем сначала! Не будем терять времени!»

Игроки нашей команды с удивлением смотрели на меня, новичка и самого юного футболиста сборной. Для них мое поведение было чем-то из ряда вон выходящим. Но сам я действовал совершенно бессознательно, машинально. Просто я хотел, чтобы мои товарищи сбросили оцепенение и снова пошли на штурм ворот соперника. Я помнил, что время в футболе не останавливается даже из-за такой мелочи, как забитый гол. Часы как ни в чем не бывало продолжают отсчитывать секунды и минуты.

Минут десять игра у нас не получалась. Передачи попадали к противнику, удары шли мимо ворот, наш дриблинг трудно было назвать профессиональным. Своими финтами мы обманывали только самих себя, а не соперников. Игра абсолютно не клеилась! Дважды у меня был шанс вывести команду вперед, и дважды я ухитрялся не попасть по воротам. Мимо бил Вава, не получался удар и у Гарринчи. Французы, увидев нашу растерянность, обрушили на ворота Жильмара шквал атак.

Когда Гарринча все же забил мяч в ворота соперников и мы закричали от радости, рефери не засчитал гола, показав, что Гарринча якобы бил из положения вне игры! Это был абсурд. Зрители на трибунах выражали свое недовольство, но ни один судья не отменяет своего решения, правильное оно или ошибочное. Я почувствовал приступ холодной ярости, которую, как мне казалось, я уже научился в себе подавлять. Но прежде чем я, как и другие мои товарищи по команде, устремился к судье, чтобы по крайней мере выразить ему свое несогласие, раздался голос Беллини:

«А ну-ка, успокойтесь! Никаких жалоб! Главное — не дать этому типу повода выгнать кого-либо с поля!» Удаление игрока с поля давало сопернику огромное преимущество. Мы подавили свой гнев, но никогда не смогли забыть эту несправедливость. Я и раньше слышал, что европейские судьи не симпатизируют бразильцам — то ли из-за цвета кожи, то ли из-за их мастерства. Это враждебное отношение глубоко уязвляло самолюбие команды в прошлых играх на первенство мира. Незасчитанный гол Гарринчи, казалось, подтверждал сложившееся мнение. Мы так и кипели гневом, но, стиснув зубы, старались излить этот гнев на мяч, из-за чего игра у нас совсем разладилась.

Словно в компенсацию за незасчитанный гол, нам удался великолепный прорыв. Центр полузащиты французов Боб Жонкэ получил травму и покинул поле. Диди воспользовался ослаблением центра и рванулся вперед. Я бежал слева от него, Гарринча справа, а Вава чуть позади. Все рассчитывали, что Диди отпасует мяч кому-либо из нас, поскольку он обладал фантастической точностью в передаче мяча в любом направлении, но Диди обманул всех, решив сам пройти защитников именно в тот момент, когда французы в ожидании передачи бросились прикрывать Гарринчу, Ваву и меня. Вратаря французов Аббеса такая развязка также застала врасплох, и этой нерешительностью Диди воспользовался незамедлительно. Мгновенно последовали финт и удар. Аббес, выгнув тело, пытался броситься за мячом, но он, наверное, сам понял, что неправильно выбрал место.

Го-о-л!

От радости мы чуть не задушили Диди. Теперь уже французы не желают терять времени и требуют возобновления игры. Однако первая половина матча заканчивается со счетом 2: 1 в нашу пользу.

Во втором тайме мы наконец обрели уверенность и спокойствие. При нашей надежно играющей защите преимущество в один гол представлялось вполне достаточным, но это вовсе не значило, что нам не хотелось забить еще. И тут Вава послал мяч в штрафную площадку, Аббес выбежал наперехват, но, видимо, чуть замешкался. Я успел протолкнуть мяч в ворота, прежде чем вратарь успел дотянуться до него. 3: 1. Это был мой второй гол в играх чемпионата.

Французы прилагали максимум усилий, чтобы вернуть упущенную инициативу, но… безрезультатно. Они проигрывали и, кажется, начали это осознавать. Четвертый гол был копией предыдущего. Вава навесил мяч, Аббес бросился наперехват, и я снова оказался рядом. Чуть-чуть опередив вратаря, я направил мяч мимо него в ворота. 4: 1. После такого счета не страшно было даже проиграть.

И тогда один из французских игроков, разозленный нависшим поражением, изо всей силы ударил бутсой по моему залеченному колену. Я упал. Катаясь на траве от боли, я смотрел на ударившего меня игрока с откровенной ненавистью. При счете 4: 1 в нашу пользу, когда до финального свистка оставалось несколько минут, я с удовольствием ответил бы ему тем же, даже если бы меня удалили с поля — команда довела бы матч до победы и без меня. Я боялся только, что израненное колено подведет в драке. К месту столкновения сбежались все наши игроки, призывая проклятия на голову ударившего меня футболиста. Однако судья, четко зафиксировавший положение Гарринчи «вне игры», теперь ухитрился не увидеть, что я был сбит с ног!

«Ребята! Мы же их обыграли, — раздался голос нашего капитана. — Но впереди финал. И тут лучше обойтись без травм!»

Мы решили действовать по-другому. Встреча практически была выиграна, и не было смысла рисковать финальным матчем: из-за столкновения или драки на поле ведущие игроки могли оказаться на скамейке для запасных или в больнице. Поэтому вместо того, чтобы атаковать, мы стали просто перекатывать мяч от одного к другому. Французскую команду наша тактика раздражала, ведь таким образом мы сводили на нет все их попытки завладеть мячом. Но мы не оставили им никаких шансов. Я убежден, что по точности передач бразильская сборная образца 1958 года была на порядок выше других команд, а Диди был просто недосягаем на общем фоне. Публике импонировала такая игра, наши спокойные передачи с целью выиграть время вызывали аплодисменты на трибунах.

Но если соперники в спешке ошибались, мы не упускали возможности выйти вперед. Мяч неожиданно попал ко мне, путь к воротам был открыт. Защитник, который так откровенно снес меня, выбежал вперед, готовясь вступить со мной в единоборство. Я навесил мяч у него над головой (в Бразилии такой прием мы называем «шляпным»). Пытаясь сохранить равновесие, защитник поскользнулся, мяч опустился у него за спиной, не успел он коснуться земли, как я ударил по нему ногой. Я не уверен, что даже вратарь увидел, как мяч влетел в сетку. Этот гол доставил мне радость гораздо большую, чем два предыдущих. Вот вам, получайте!

Полностью «сделав» игру, мы снова применили тактику раскатывания мяча. При этом игроки воздерживались от рискованной блокировки соперников, а также от неосторожного и даже прицельного удара по воротам. Все старания французской команды отыграться были тщетны — им никак не удавалось отобрать у нас мяч. И все-таки перед самым финальным свистком Пьянтони сумел завладеть мячом и пробить по воротам мимо нашего Жильмара. Но этот гол мы восприняли без особого огорчения.

Матч закончился со счетом 5: 2.

В тот вечер в гостинице нашему счастью не было предела. До цели всего один шаг! И тогда будет покончено с позором и обидами, которые стали уделом Бразилии на прежних чемпионатах мира, когда национальная сборная терпела поражения. Все поздравляли меня с тремя забитыми голами. И хотя после травмы, нанесенной мне французским игроком, колено разламывалось от боли, счастливее меня в тот вечер не было человека и быть не могло. Интересно, знает ли об этом Лена там, в Гетеборге. Я почему-то был уверен, что да. Наверное, повсюду болельщики следят за событиями на чемпионате мира. Меня обуревали странные мысли.

Впереди финальная игра

Станут ли нашей следующей жертвой шведы — хозяева чемпионата?

Ну что ж, покажем, на что способны бедные гости!

Это будет легкая добыча!

Но когда я ложился спать, то пообещал самому себе избавиться от самоуверенности в финальной игре. Мы ведь так были уверены, что и Уэльс будет для нас «легкой добычей». А что получилось? Барьер этот взяли с большим трудом. Ну и, конечно, ни один бразилец никогда не забудет, что в 1950 году Бразилия хоть и пробилась впервые в финал, но на ее пути встала уругвайская сборная, которую тогда тоже называли «легкой добычей»…