Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава cxXXIIi. Погоня, день первый
В ту же ночь на вторую вахту старый капитан - как стало у негопривычкой - шагнул вперед с порога каюты, где он стоял, и направился ксвоему поворотному отверстию на шканцах, как вдруг он в волнении вытянул шеюи жадно вдохнул морской воздух, точно умный корабельный пес, учуявшийприближение варварских островов. Где-то поблизости должен быть кит! Скороуже вся вахта уловила тот своеобразный запах, что издает подчас на большиерасстояния живой кашалот; и никто из команды не удивился, когда Ахав, изучивпоказания компаса и флюгера, а затем, определив по возможности точнонаправление, откуда шел запах, торопливо приказал немного изменить курссудна и взять рифы. К рассвету эта прозорливая политика принесла плоды: прямо по носу перед" Пекодом" открылась длинная и узкая продольная полоса совершенно гладкой, будто масляной, воды с мелкой рябью по краям, как бывает в том месте, гдебыстрый, глубокий поток вливается в море. - Дозорных на мачты! Всех наверх! На баке Дэггу загромыхал по палубе тремя вымбовками, и те, кто спал вкубрике, разбуженные точно громовыми раскатами судного дня, выскакивали напалубу прямо с одеждой в руках. - Что вы там видите? - крикнул Ахав, задирая голову к небу. - Ничего, сэр, ничего! - раздалось сверху в ответ. - Поставить брамсели и лисели! вверху и вниз и по обе стороны! Были поставлены все паруса; тогда Ахав освободил конец, предназначенныйдля того, чтобы поднимать его на грот-мачту; и через несколько мгновений ужеего подтягивали кверху, как вдруг, проделав едва только две трети своегообычного пути ввысь, он поглядел в просвет между грот-марселем и брамселем иподнял пронзительный, громкий крик, подобный клику чаек в вышине: - Фонтан! Фонтан! И горб, точно снежная гора! Это Моби Дик! Взбудораженные этим возгласом, в тот же миг подхваченным тремядозорными, люди на палубе заметались и стали карабкаться по вантам, чтобысобственными глазами увидеть наконец прославленного кита, за которым они такдолго гонялись по свету. Тем временем Ахав уже достиг своего всегдашнегопоста и повис в нескольких футах над тремя дозорными, из которых Тэштигостоял прямо позади него на салинге брамстеньги, так что голова индейца почтикасалась подошв Ахава. С такой высоты им теперь отчетливо виден был кит, который плыл в нескольких милях впереди корабля, то и дело вздымая на волневысокий сверкающий горб и пуская к небесам свой безмолвный фонтан. Исуеверным матросам чудилось, будто это тот же самый призрачный фонтан, какойони видели еще когда-то давно на залитых лунным светом просторах Индийскогои Атлантического океанов. - Неужели же никто из вас не заметил его? - окликнул Ахав висевших наснастях людей. - Я увидел его, сэр, почти в ту же секунду, что и капитан Ахав, и яподал голос, - сказал Тэштиго. - Нет, не в ту же секунду; не в ту же - нет, дублон мой, судьба храниладублон для меня. Никто из вас, только я один сумел первым заметить БелогоКита. Вон фонтан! вон! вон! вон опять! опять! - протяжно и размеренно кричалон в лад с размеренными взлетами китовой струи. - Он сейчас уйдет под воду! Лисели на гитовы! Брамсели убрать! Приготовить к спуску три вельбота. МистерСтарбек, помни: ты остаешься на борту и ведешь корабль. Эй, на руле! круче кветру, один румб к ветру! Так держать, так держать! Сейчас покажет хвост! Нет, нет, это только черная вода! Лодки готовы? Приготовиться, всемприготовиться! Спускайте меня, мистер Старбек; спускайте, спускайте, быстро, быстрее! - и он метеором пронесся по воздуху вниз, на палубу. - Он держит курс прямо по ветру, сэр! - воскликнул Стабб. - Убегает отнас; но только он нас еще заметить не мог. - Ни слова, человече! На брасах стоять! Руль на борт! Привести влевентик! Брасы с наветра выбирать! Так, отлично! Вельботы, вельботы! Скоро все вельботы, кроме Старбекова, были спущены; паруса в нихпоставлены, гребки ударили по воде - и лодки, журча, понеслись по волнам.Атаку вел Ахав. Бледным, мертвенным блеском зажглись впалые глаза Федаллы, вжуткой гримасе кривились его губы. Точно бесшумные раковины-кораблики, неслись по морю легкие лодки; номедленно сокращалось расстояние между ними и их врагом. Чем ближе ониподходили, тем глаже становилась поверхность океана; будто ковер расстилалсяпо волнам; казалось, это недвижный полуденный луг лежал перед ними. И вотзатаивший дыхание охотник настолько приблизился к своей, по-видимому, ничегоне подозревающей жертве, что был уже отчетливо виден огромный ослепительныйгорб, скользящий по волнам, будто сам по себе, в неопадающем крутящемсякольце из клубов тончайшей зеленоватой пены. А сквозь нее можно былоразглядеть глубокие, переплетенные борозды огромного крутого чела. Далеко намягкий турецкий ковер океана падала от широкого белоснежного лба сверкающаябелая тень и бежала впереди, сопровождаемая легким мелодичным журчанием; асзади синие воды, переливаясь, тянулись бегучей бороздой ровного следа; между тем как с боков у зверя все время всплывали и приплясывали искрящиесяпузырьки. Их то и дело разбивали легкие лапки бессчетных веселых птиц, чтоносились взад и вперед, задевая на лету прозрачную воду; и подобнофлагштоку, вздымающемуся над раскрашенным корпусом большого фрегата, избелой спины кита торчало длинное, но расщепленное древко сломанной остроги; несколько легконогих птиц, стаи которых нависли над рыбой трепещущимбалдахином, время от времени опускались на этот шест и раскачивались на нем, распушив длинные хвосты, точно веселые вымпелы. С радостной легкостью - с ленивой мощью покоя в молниеносном движении -скользил по волнам кит. То был не белый бык Юпитер, уплывающий с похищеннойЕвропой, что вцепилась в его изящные рога; бык, скосивший на красавицу своитомные, нежные глаза и стремящийся с плавной, журчащей скоростью прямо кбрачным покоям Крита, нет, и сам Зевс в своем несравненном верховномвладычестве не превосходил величавостью божественного Белого Кита. По обе стороны от своих мягких боков в рассеченной волне, чторасходилась от него широкими крыльями, - по обе стороны от своих сверкающихбоков он расточал колдовские соблазны. И удивительно ли, что были средиохотников такие, что, очарованные и завлеченные этим обманным покоем, отваживались ринуться на него в бой и обнаруживали, что под покровом тишиныздесь таятся смертельные вихри. Но по зеркальной глади тихих вод ты сноваплывешь, о кит! к тем, кто впервые видит тебя, скольких бы ни успел уже тыдо этого заманить и погубить этими же коварными ухищрениями. Так, по безмятежному спокойствию тропического моря, среди волн, что нерешались от восторга разразиться рукоплесканиями, плыл Моби Дик, еще скрываяот глаз мира самое жуткое свое оружие - свирепую свернутую нижнюю челюсть.Но вот передняя часть его туши стала медленно подниматься из воды; намгновение его огромное мраморное тело изогнулось над волнами крутой аркой, точно знаменитый естественный мост в Виргинии; грозно взмахнув в воздухезнаменем хвоста, могучий бог явился во всей своей величавости, и тут же, уйдя под воду, скрылся от взоров. Белые морские птицы долго еще парили ввоздухе и летали, чертя крылом по воде, в страстном ожидании трепеща надпенной воронкой, которая образовалась там, где он исчез. Три вельбота, оставив весла и отложив гребки, с полощущимисяполотнищами парусов, тихо покачивались на волнах, поджидая, пока Моби Дикпоявится снова. - Час, - сказал Ахав, который стоял как вкопанный у себя в лодке, устремив рассеянный взор по ветру, туда, где тянулись туманные голубыепросторы и широкие манящие дали. Но уже мгновение спустя глаза его сновавращались в глазницах; он с прежним нетерпением оглядывал водяной горизонт.Ветер стал свежеть, на море расходилась зыбь. - Птицы! птицы! - крикнул Тэштиго. Точно цапли во время перелета, белые птицы одна за другой потянулисьтеперь прямо к лодке Ахава и в нескольких ярдах от нее начали кружить икружить над водою, издавая радостные нетерпеливые крики. Они видели лучше, чем человек; Ахав еще ничего не замечал в морском просторе. Но вот, всепристальнее и пристальнее всматриваясь в зеленую пучину, он разглядел вглубине живое белое пятно, размерами не более песца, всплывающее судивительной быстротой и вырастающее прямо на глазах; потом оно как-топовернулось, и в нем стали видны два длинных кривых ряда белых блестящихзубов, подымающихся из непомерной глубины. То была разинутая пасть искрученная челюсть Моби Дика, между тем как его огромная затененная туша ещесливалась с синевой моря. Сверкающая пасть зияла под днищем вельбота, точноразверстые врата мраморной гробницы; и Ахав, резко взмахнув рулевым веслом, вывернул свою лодку подальше от этого жуткого явления. Затем он окликнулФедаллу, дал знак меняться местами, пройдя на нос, выхватил гарпун Перта иприказал своей команде взяться за весла, чтобы по первому же сигналутабанить прочь. Загодя повернувшись вокруг своей оси, вельбот стоял теперь носом кголове кита, который еще только должен был с минуты на минуту появиться наповерхности. Но, словно разгадав этот маневр, Моби Дик с той злобнойпроницательностью, какую приписывали ему люди, извернулся в мгновение ока ивынырнул вперед морщинистой головой, проскользнув вдоль самого борта лодки. Как она вся задрожала, затрепетала, сотрясаясь каждой планкой, каждымребром, когда кит, перевернувшись на спину, словно разящая акула, лениво икак бы смакуя, втянул в свою разинутую пасть нос лодки, так что его длиннаяскрученная нижняя челюсть поднялась высоко в воздух и одним из зубовзацепилась за уключину. Голубоватая перламутровая белизна ее внутреннейпрокладки сверкала в шести дюймах над головою Ахава. И вот Белый Кит тряхнуллегкой дощатой лодчонкой, словно жестокая кошка своей пленницей - мышью.Федалла стоял неподвижно, скрестив руки и глядя прямо перед собою, нотигрово-желтые гребцы, спотыкаясь и теснясь, со всех ног бросились на корму. И тут, когда гибкие борта вельбота заходили ходуном, и кит такдьявольски забавлялся с обреченным суденышком; поразить же его острогой сноса лодки было совершенно невозможно, потому что тело его, погруженное вводу, находилось под лодкой, а нос ее был, можно сказать, уже внутри кита; идве другие лодки невольно остановились, бессильные перед лицом неминуемойтрагедии; - вот тогда-то неистовый Ахав, разъяренный дразнящей близостьюсвоего врага, оказавшись живым, но беспомощным, в той самой пасти, которуюон так ненавидел; приведенный в совершенное бешенство, Ахав голыми рукамиухватился за длинную кость у себя над головой, изо всех сил пытаясь разжатьжелезные тиски. Но тщетно напрягал безумец свои силы - китовая челюстьвыскользнула у него из рук; хрупкие борта поддались и с треском проломились, когда обе челюсти, точно два огромных ножа, разрезали вельбот пополам иснова прочно сомкнулись в воде ровно посредине между двумя плавучимиобломками. А волны понесли их в разные стороны, захлестывая расщепленныедоски, и матросы, сбившиеся в кучу на кормовом обломке, судорожно цеплялисьза борта и за весла. В то мгновение, которое предшествовало гибели вельбота, Ахав, первымразгадавший намерение кита, при виде того, как зверь вдруг поднял голову, ослабив на какую-то долю секунды давление своих челюстей, - Ахав сделалпоследнюю попытку толчком высвободить лодку из китовой пасти. Но вельботтолько проскользнул еще глубже и осел на один бок, руки Ахава оторвало откитовой челюсти, и самого его резким толчком выкинуло из вельбота, и он упалплашмя в море, лицом в воду. С плеском отпрянув от своей жертвы, Моби Дик остановился неподалеку, отвесно выставив из воды свою продолговатую белую голову и покачиваясь наволнах; при этом все его веретенообразное туловище медленно вращалось вокругсвоей оси; и когда огромный морщинистый лоб подымался из воды - футов надвадцать с лишним, - разыгравшиеся волны, ослепительно сверкая, разбивалисьоб него, в ярости подбрасывая еще выше к небесам клочья трепещущей пены. Такво время шторма усмиренные не до конца валы Английского канала отступают отподножия Эддистона, чтобы тут же победно перебросить через его вершину своипенные гребни. Но скоро Моби Дик уже снова лег на воду и стал быстро кружить возлежмущихся на обломке гребцов, мстительными ударами хвоста вспенивая воронкиводы и словно готовясь к новому, еще более ужасному нападению. Казалось, зрелище разбитого в щепы вельбота приводило его в ярость, как в книгеМаккавеев сок винограда и шелковицы приводил в бешенство слонов Антиоха.Между тем Ахав, наполовину захлебнувшийся в пене, взбитой китовым наглымхвостом, хотя и не мог плыть из-за своей костяной ноги, все же держался наводе в центре этой воронки; и беспомощная его голова виднелась среди волн, точно хрупкий пузырек, который того и гляди лопнет от любого случайноготолчка. Федалла с обломка вельбота смотрел на него неподвижно и равнодушно.Команда погибшей лодки не могла оказать ему помощи, они и сами не чаялиспасения. Ибо столь ужасен был вид Белого Кита и столь головокружительны всесужавшиеся планетарные кольца, которые он описывал, что казалось, будто онвот-вот боком обрушится на них. И хотя остальные вельботы невредимые плавалипоблизости, они не осмеливались войти в этот гибельный круг и нанести китуудар, опасаясь, как бы этим они только не ускорили неизбежную гибельпотерпевших крушение - Ахава и всех остальных; да и самим им тогда уж непришлось бы рассчитывать на спасение. И потому, до предела напрягая зрение, они оставались у наружного края ужасного водоворота, центром которого былатеперь голова старого капитана. Но все происходившее было замечено с мачт " Пекода", и, обрасопив реи, судно двинулось к месту драмы; теперь оно подошло уже настолько близко, чтоАхав окликнул его прямо из воды: - Держать на... - и в это мгновение большая волна от Моби Дика накатилана него и покрыла его с головой. Но снова вырвавшись из-под нее наповерхность и подлетая кверху на новом гребне, Ахав все же крикнул: - Держать на кита! Гони его прочь! " Пекод" развернулся острым носом и, разорвав заколдованный круг, оттеснил Белого Кита от его жертвы. Кит угрюмо поплыл прочь, и лодкипоспешили на помощь товарищам. Полуослепшего, оглушенного, с белой солью, осевшей в глубоких морщинах, Ахава втащили в лодку Стабба; и тут длительное напряжение всех егофизических сил наконец дало трещину, и он пал бессильной жертвой своейсобственной телесной немощи, на какое-то время оказавшись простертымбесформенной грудой на дне вельбота, точно затоптанный стадами слонов.Отдаленные, таинственные стоны вырывались у него из груди, будто какие-тосмутные голоса со дна ущелья. Но сама глубина обморока послужила причиной его краткости. За одномгновение великие сердца подчас переживают в острой муке всю ту сумму мелкихстраданий, какие у слабого человека бывают милосердно растянуты на целуюжизнь. И потому эти сердца, хоть каждый раз их боль бывает мимолетна, скапливают в себе за жизнь целые века скорби, составленные из непереносимыхмгновений; ибо у благородных душ даже не имеющая измерений точка их центраобширнее, чем круги более низменных натур. - Гарпун, - проговорил Ахав, приподнимаясь на локте. - Гарпун цел? - Да, сэр, ведь его не метали; вот он, - ответил Стабб. - Положите его подле меня. Люди все? - Один, два, три, четыре, пять; у вас было пять весел, сэр, и здесьналицо пять человек. - Хорошо. Ну-ка, помоги мне встать, друг. Вот так. Ага! я вижу его! Вон! вон! он по-прежнему уходит под ветер; как прыгает его фонтан! Рукипрочь от меня! Вечные соки снова бурлят в костях старого Ахава! Поставитьпарус! Весла! На руле! Обычно, когда один вельбот бывает разбит, его команда, подобраннаядругим вельботом, помогает команде этого второго вельбота, которыйпродолжает погоню, как говорится, " на двойных веслах". Так было и на этотраз. Но удвоенная скорость лодки не отвечала возросшей скорости кита - онуходил точно на утроенных плавниках; он мчался с такой быстротой, котораяясно доказывала, что всякая погоня при таких обстоятельствах затянетсябесконечно и, вернее всего, окажется бесплодной; не говоря уж о том, что ниодна команда не в состоянии долго выдерживать такую отчаянную беспрерывнуюгреблю, ведь она едва под силу людям и на коротких расстояниях. Обычно вподобных случаях удобнее всего продолжать погоню прямо на корабле. И вот обавельбота направились к судну и скоро уже покачивались у себя на шлюпбалках; обе половины разбитой лодки были подобраны еще раньше, и теперь, принайтовиввсе к палубе, высоко вздернув свои паруса и раскинув широко в сторонылисели, точно двухпролетные крылья альбатроса, " Пекод" помчался по ветрувслед за Моби Диком. Снова через равные и привычные промежутки временидозорные с мачт кричали о появлении его фонтана; снова, услышав о том, чтоон ушел под воду, Ахав отмечал время и принимался расхаживать по палубе снактоузными часами в руках, и когда последняя секунда положенного ему часаистекала, слышен был голос капитана: " Ну, кому теперь причитается дублон? Видите его? " И если ему отвечали: " Нет, сэр! " - он тут же приказывал, чтобыего самого подняли на мачту. Так провел он день, то неподвижно сидя наверху, то без устали вышагивая по палубе. И каждый раз, молча шагая вдоль борта, разве только окликнет поройдозорных или прикажет матросам еще выше подтянуть паруса либо раздернуть ихеще шире; каждый раз, шагая взад и вперед в надвинутой на лоб шляпе, онпроходил мимо обломков своего вельбота, которые лежали теперь на шканцах, -разбитая корма против расщепленного носа. Наконец он остановился перед ними; и как по затянутому облаками небу еще и еще проносятся черные тучи, так насумрачном челе старого капитана промелькнули новые черные думы. Стабб видел, как остановился капитан; и стремясь, быть может, не беззадней мысли, доказать перед ним свое несомненное мужество и тем подтвердитьсвои права на выдающееся место во мнении капитана, он приблизился и, глядяна разбитый вельбот, воскликнул: - Вот чертополох, от которого отказался осел; уж больно он сильноисколол ему пасть, а, сэр? Ха! ха! - Каким же бессердечным существом нужно быть, чтобы смеяться надобломками крушения! Эх, человече, если бы я не знал, что ты храбр, как самбесстрашный огонь (и так же, как он, бездушен), я бы поклялся, что ты простотрус. Ни стона, ни смеха не должно быть слышно подле обломков крушения. - Ваша правда, сэр, - подхватил, приблизившись, Старбек, - этовозвышенное зрелище. Это - предзнаменование, сэр, и предзнаменованиенедоброе. - Предзнаменование? Дайте мне словарь, я посмотрю, что означает этослово! Если боги сочтут нужным поговорить с человеком, пусть соизволятговорить прямо, а не трясут головами и не морочат его бабьими приметами.Ступайте! Вы двое точно два полюса у единого целого. Старбек - это Стаббнаоборот, а Стабб - это Старбек; и вдвоем вы представляете весь род людской; но Ахав стоит одиноко среди миллионов этой населенной планеты, и ни богов, ни людей нет подле него! Холодно, холодно! я дрожу. Ну, так как же? Эй, там, наверху! Видите его? Подавайте голос на каждый фонтан, хотя бы он пускал ихпо десять в секунду! День был уже на исходе; еле слышно шуршала лишь золотая кайма егомантии. Скоро наступила полная тьма, но дозорных с мачт все еще не спускали. - Фонтан больше не виден, сэр, слишком темно! - прозвучал крик свышины. - Каким курсом он шел, когда вы его видели в последний раз? - Как и раньше, сэр: прямо по ветру. - Хорошо! ночью он сбавит скорость. Спустить бом-брамсели и брамсели, мистер Старбек. Мы не должны нагонять его до света; он, может быть, устроитво время ночного перехода стоянку. Эй, на штурвале! держать все время поветру! На топ-мачтах! вниз! Мистер Стабб, послать смену на фок-мачту, ипусть там до рассвета стоит дозорный, - затем он шагнул вперед и остановилсяперед золотым дублоном на грот-мачте. - Люди, это золото принадлежит мне, ибо я заслужил его; но я оставляю его здесь до тех пор, пока Белый Кит небудет мертв; тому из вас, кто первый заметит его в тот день, когда он будетубит, достанется этот дублон; если же и в тот день первым замечу его я, десятикратная стоимость этой монеты будет разделена между всеми вами! Разойтись! - судно в твоем распоряжении, сэр. С этими словами он прошел по палубе, стал у себя на пороге и, низконадвинув шляпу, неподвижно простоял там до самого утра, лишь изредкаподнимая голову, чтобы прислушаться к течению ночи.
Данная страница нарушает авторские права?