Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава хсiх. Дублон
Где-то раньше уже говорилось о том, что у Ахава была привычкарасхаживать взад и вперед по шканцам, делая повороты у нактоуза и угрот-мачты; но среди многочисленных прочих подробностей, требовавшихизложения, не было упомянуто, что иногда во время таких прогулок, еслимрачные раздумья охватывали его с особенной силой, он имел обыкновениеделать по пути остановки в обоих этих крайних пунктах своего маршрута истоять, и там и тут пристально разглядывая один определенный предмет передсобой. Когда он задерживался у нактоуза, этим предметом была заостреннаястрелка компаса, на которую он направлял свой взгляд, и взгляд его разил, точно копье, острием своего пылкого стремления; когда же, возобновивпрогулку, он доходил до грот-мачты и останавливался перед нею, все тот жеего разящий взор, как прикованный, застывал на прибитой к дереву золотоймонете, и вид его выражал все ту же твердую решимость, быть может, только спримесью исступленного, страстного желания и даже какой-то надежды. Но однажды поутру, остановившись на пути перед дублоном, он задержалвзгляд на изображениях и надписях, запечатленных на нем, точно попытался наэтот раз впервые связать их тайный смысл со своей бредовой, навязчивоймыслью. Ведь какой-то смысл таится во всех вещах, иначе все эти вещи малочего стоят, и сам наш круглый мир - ничего не значащий круглый нуль и годенлишь на то, чтобы отправлять его на продажу возами, как холмы под Бостоном, и гатить им трясину где-нибудь на Млечном Пути. Этот дублон был чистейшего самородного золота, вырытого из самогосердца прекрасных холмов, по которым на запад и на восток стекает взолотоносных песках не один Пактол. И хоть теперь он был прибит средиржавчины железных болтов и патины медных костылей, все же и здесь, неприкасаемый, недоступный всему нечистому, он сохранял свой экваториальныйблеск. И несмотря на то, что его окружали здесь люди, для которых несуществовало ничего святого, и не ведающие страха божьего матросы то и делопроходили мимо него; несмотря на то, что долгими, как жизнь, ночами егоодевала густая тьма, чей покров скрыл бы от мира любую воровскую вылазку, все же каждый новый рассвет заставал дублон на том самом месте, где закатоставил его накануне. Ибо этот дублон был особенный, он предназначался иной, устрашающей цели; и самые беспутные на свой, матросский, манер моряки все доодного видели и почитали в нем талисман Белого Кита. Иной раз в унылые часыночной вахты они вели между собой о нем разговоры, гадая, кому он достанетсяи доживет ли его новый владелец до того дня, когда он смог бы его истратить. Эти величественные золотые монеты Южной Америки похожи на медали Солнцаили на круглые значки, выбитые в память о красотах тропиков. Здесь и пальмы, и козы-альпага, и вулканы; солнечные диски и звезды; круги небесной сферы ироги изобилия, и пышные знамена - все в больших количествах и в крайнемроскошестве; кажется, само драгоценное золото становится еще дороже исверкает еще ослепительнее, оттого что прошло через их изысканные, по-испански поэтические монетные дворы. Дублон " Пекода" был как раз одним из ярких образчиков такого родаизделий. По его круглому краю шли буквы: REPUBLICA DEL ECUADOR, QUITO. Итак, родина этой монеты помещалась в самом центре мира, под великим экватором, иназвана его именем; ее отлили где-то в Андах, в стране вечного неувядающеголета. В обрамлении этой надписи можно было видеть какое-то подобие трехгорных вершин; из одной било пламя, на другой высилась башня, с третьейкричал петух, и сверху их аркой охватывали знаки зодиака с их обычнымикабалистическими изображениями. А Солнце - ключевой камень - как развступало в точку равноденствия под Весами. Перед этой экваториальной монетой стоял теперь Ахав, и здесь неизбегнувший посторонних взоров. - Есть что-то неизменно эгоистическое в горных вершинах, и в башнях, иво всех прочих великих и возвышенных предметах; стоит взглянуть на эти трипика, преисполненные люциферовой гордости. Крепкая башня - это Ахав; вулкан- это Ахав; отважная, неустрашимая, победоносная птица - это тоже Ахав; вовсем Ахав; и сам этот круглый кусок золота - лишь образ иного, еще болеекруглого шара, который, подобно волшебному зеркалу, каждому, кто в негопоглядится, показывает его собственную загадочную суть. Велики труды - жалкиплоды для того, кто требует, чтобы мир разгадал ее; мир не может разгадатьсамого себя. Сдается мне сейчас, что у этого чеканного солнца какой-тобагровый лик; но что это? конечно! оно входит под знак бурь - под знакравноденствия! а ведь всего только шесть месяцев назад оно выкатилось изпрошлого равноденствия под Овном. От бури к буре! Ну что ж, будь так.Рожденный в муках, человек должен жить в терзаниях и умереть в болезни. Нучто ж, будь так! Мы еще потягаемся с тобой, беда. Пусть будет так, пустьбудет так. - Пальчики феи не оставили бы отпечатков на этом золоте, но когтидьявола, как видно, провели по нему со вчерашнего вечера свежие царапины, -пробормотал себе под нос Старбек, перегнувшись через фальшборт. - Стариксловно читает ужасную надпись Валтасара. Я ни разу не присматривался кмонете. Вот он уходит вниз; пойду погляжу. Темная долина между тремявеличественными, к небу устремленными пиками, это похоже на святую троицу всмутном земном символе. Так в этой долине Смерти бог опоясывает нас, и надвсем нашим мраком по-прежнему сияет солнце Праведности огнем маяка инадежды. Если мы опускаем глаза, мы видим плесневелую почву темной долины; но стоит нам поднять голову, и солнце спешит с приветом навстречу нашемувзору. Однако ведь великое солнце не прибьешь на одном месте, и если вполночь мы вздумаем искать его утешений, напрасно будем мы шарить взором понебесам! Эта монета говорит со мной мудрым, негромким, правдивым и все жегрустным языком. Я должен оставить ее, чтобы Истина не смогла предательскипоколебать меня. - Вот пошел старый Могол, - начал Стабб свой монолог у салотопок, - какон ее разглядывал, а? а за ним и Старбек отошел от нее прочь; и лица у них уобоих, скажу я вам, саженей по девять в длину каждое. А все оттого, что ониглядели на кусок золота, который, будь он сейчас у меня, а сам я наНегритянском Холме или в Корлиерсовой Излучине, я бы лично долгоразглядывать не стал, а просто потратил. Хм! по моему жалкому, непросвещенному мнению, это довольно странно. Приходилось мне видыватьдублоны и в прежние рейсы, и старинные испанские дублоны, и дублоны Перу, идублоны Чили, и дублоны Боливии, и дублоны Попаяна; видал я также немалозолотых моидоров, и пистолей, и джонов, и полуджонов, и четверть джонов. Ичто же там такого потрясающего в этом экваториальном дублоне? КлянусьГолкондой, надо сходить посмотреть! Эге, да здесь и вправду всякие знаки ичудеса! Вот это, стало быть, и есть то самое, что старик Боудич зовет всвоем " Руководстве" зодиаком и что точно так же именуется в календаре, который лежит у меня внизу. Схожу-ка я за календарем, ведь если, какговорят, можно вызвать чертей с помощью Арифметики Даболля, неплохо быпопытаться вызвать смысл из этих загогулин с помощью Массачусетскогочисленника. Вот она, эта книга. Теперь посмотрим. Знаки и чудеса; и солнце, оно всегда среди них. Гм, гм, гм; вот они, голубчики, вот они, живые, всекак один, - Овен, или Баран; Телец, или Бык, а вот - лопни мои глаза! - воти сами Близнецы. Хорошо. А солнце, оно перекатывается среди них. Ага, аздесь на монете оно как раз пересекает порог между двумя из этих двенадцатигостиных, заключенных в одном кругу. Ну, книга, ты, брат, лежи лучше здесь; вам, книгам, всегда следует знать свое место. Вы годитесь на то, чтобыпоставлять нам голые слова и факты, но мысли - это уже наше дело. Так что наэтом я покончил с Массачусетским календарем, и с руководством Боудича, и сАрифметикой Даболля. Знаки и чудеса, а? Жаль, право, если в этих знаках нетничего чудесного, а в чудесах ничего значительного! Тут где-то должен бытьключ к загадке; подождите-ка; тс-с-с, минутку; ей-богу, я его раздобыл! Эй, послушай, дублон, твой зодиак - это жизнь человека в одной круглой главе; ия ее сейчас тебе прочту, прямо с листа. А ну, Календарь, иди сюда! Начнем: вот Овен, или Баран, - распутный пес, он плодит нас на земле; а тут жеТелец, или Бык, уже наготове и спешит пырнуть нас рогами; дальше идутБлизнецы - то есть Порок и Добродетель; мы стремимся достичь Добродетели, нотут появляется Рак и тянет нас назад, а здесь, как идти от Добродетели, лежит на дороге рыкающий Лев - он кусает нас в ярости и грубо ударяет лапойпо плечу; мы едва спасаемся от него, и приветствуем Деву! то есть нашупервую любовь; женимся и считаем, что счастливы навеки, как вдруг перед намиочутились Весы - счастье взвешено и оказывается недостаточным; мы сильногрустим об этом и вдруг как подпрыгнем! - это Скорпион ужалил нас сзади; тогда мы принимаемся залечивать рану, и тут - пью-и! - со всех сторон летятв нас стрелы; это Стрелец забавляется на досуге. Приходится вытаскиватьвонзенные стрелы, как вдруг - посторонись! - появляется таран Козерог, иначеКозел; он мчится на нас со всех ног и зашвыривает нас бог знает куда; а тамВодолей обрушивает нам на голову целый потоп, и вот мы уже утонули и спим вдовершение всего вместе с Рыбами под водой. А вот и проповедь, начертаннаявысоко в небе, а солнце проходит через нее каждый год, и каждый год из неевыбирается живым и невредимым. Весело катится оно там наверху через труды иневзгоды; весело здесь внизу тащится неунывающий Стабб. Никогда не унывай -вот мое правило. Прощай, дублон! Но постойте, вон идет коротышка Водорез; нырну-ка я за салотопку и послушаю, что он будет говорить. Ага, вот оностановился перед монетой; сейчас что-нибудь скажет. Вот, вот, он начинает. - Ничего я здесь не вижу, кроме золотого кругляшка, и кругляшок этотдолжен достаться тому, кто первым заметит одного определенного кита. И чегоони так все на него глазели? Он равен в цене шестнадцати долларам, этоверно; что составляет, если по два цента за сигару, девятьсот шестьдесятсигар. Я не стану курить вонючую трубку, как Стабб, но сигары я люблю, аздесь их сразу девятьсот шестьдесят штук; вот почему Фласк идет на марсвысматривать их. - Не знаю, умно это или глупо; если это в самом деле умно, то выглядитдовольно глуповато; а если в действительности это глупо, то кажетсяпочему-то все же довольно умным. Но, тс-с! вот идет наш старик с островаМэн; он был там, наверное, возницей на похоронных дрогах, до того каквздумал стать моряком. Он кладет руль на борт возле дублона и обходитгрот-мачту с другой стороны; эге, да там к мачте прибита подкова; но вотснова подходит к монете; что бы это должно означать? Тс-с! Он что-тобормочет. Ну и голос у него - что у твоей разбитой кофейной мельницы.Навострю-ка уши да послушаю. - Если нам суждено поднять Белого Кита, это должно случиться черезмесяц и один день, и солнце будет стоять тогда в каком-то из этих знаков. Яизучил знаки, и мне понятны такие рисунки; меня обучила этому четыре десяткалет тому назад одна старая ведьма в Копенгагене. Так в каком же знаке будетв то время солнце? Оно будет под знаком подковы; ибо вот она, подкова; прямонапротив золота. А что такое знак подковы? Это лев, рыкающий и пожирающийлев. Эх, корабль, старый наш корабль, старая моя голова трясется, когда ядумаю о тебе. - Ну, вот и еще одно толкование все того же текста. Люди все разные, дамир-то один. Спрячусь снова! сюда идет Квикег, весь в татуировке - сам похожна все двенадцать знаков зодиака. Что же скажет каннибал? Умереть мне наэтом месте, если он не сравнивает знаки! смотрит на собственное бедро; он, видно, думает, что солнце у него в бедре, или в икрах, или, может быть, вкишках, - точно так же рассуждают об астрономии деревенские старухи. А ведьон, ей-богу, нашел.что-то у себя поблизости от бедра, там у него Стрелец, надо думать. Нет, не понимает он, что за штука этот дублон; он думает, чтоэто старая пуговица от королевских штанов. Но скорей назад! сюда идет этотчертов призрак Федалла; хвост, как обычно, подвернут и спрятан, и в носкахтуфель, как обычно, напихана пакля. Ну-ка, что он скажет, с этой своейдьявольской рожей? О, он только делает знак этому знаку и низко кланяется; там на монете изображено солнце, а уж он-то солнцепоклонник, можете несомневаться. Ого! чем дальше в лес, тем больше дров. Пип идет сюда, бедняга; лучше бы умер он или я; он внушает мне страх. Он тоже следил за всеми этимитолкователями и за мной в том числе, а теперь, поглядите, и самприближается, чтобы рассмотреть монету; какое у него нечеловеческое, полоумное выражение лица. Но тише! - Я смотрю, ты смотришь, он смотрит; мы смотрим, вы смотрите, онисмотрят. - Господи! это он учит Грамматику Муррея. Упражняет мозги, бедняга! Ноон опять что-то говорит, - тихо! - Я смотрю, ты смотришь, он смотрит; мы смотрим, вы смотрите, онисмотрят. - Да он наизусть ее заучивает, - тс-с-с! вот опять. - Я смотрю, ты смотришь, он смотрит; мы смотрим, вы смотрите, онисмотрят. - Вот поди ж ты, не смешно ли? - И я, ты, и он; и мы, вы, и они - все летучие мыши; а я - ворона, особенно когда сижу на верхушке этой сосны. Кар-р! кар! Кар, кар-р! Кар-р! Кар-р! Разве я не ворона? А где же пугало! Вот оно стоит; две костипросунуты в старые брюки, и другие две торчат из рукавов старой куртки. - Интересно, уж не меня ли это он имеет в виду? лестно, а? бедныймальчишка! ей-богу, тут в пору повеситься. Так что я, пожалуй, лучше оставлюобщество Пипа. Я могу выдержать остальных, потому что у них мозги в порядке; но этот слишком замысловато помешан, на мой здравый рассудок. Итак, япокидаю его, пока он что-то там бормочет. - Вот пуп корабля, вот этот самый дублон, и все они горят нетерпениемотвинтить его. Но попробуйте отвинтите собственный пуп, что тогда будет? Однако если он тут останется, это тоже очень нехорошо, потому что, есличто-нибудь прибивают к мачте, значит, дело плохо. Ха-ха! старый Ахав! БелыйКит, он пригвоздит тебя. А это сосна. Мой отец срубил однажды сосну у нас вокруге Толланд и нашел в ней серебряное кольцо, оно вросло в древесину, обручальное колечко какой-нибудь старой негритянки. И как только оно тудапопало? Так же спросят и в час восстания из мертвых, когда будет выловленаиз воды эта старая мачта, а на ней дублон под шершавой корой ракушек. Озолото! драгоценное золото! скоро спрячет тебя в своей сокровищнице зеленыйскряга! Тс, тс-сс! Ходит бог среди миров, собирает ежевику. Кок! эй, кок! берись за стряпню! Дженни! Гей, гей, гей, гей, гей, Дженни, Дженни! напекинам на ужин блинов!
Данная страница нарушает авторские права?