Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава xXVII. Рыцари и оруженосцы
Вторым помощником плыл Стабб, уроженец Кейп-Кода. Это был не трус, негерой, а просто беспечный сорвиголова, всегда готовый встретить опасность сполным безразличием и даже на охоте, перед лицом неотвратимой угрозы, делающий свое дело спокойно и сосредоточенно, будто мастеровой-поденщик, нацелый год заручившийся работой. Веселый, беззлобный, беззаботный, онкомандовал вельботом, словно любая смертельная схватка - это не более какзваный обед, а вся его команда - всего лишь любезные гости. Особое вниманиеуделял он тому, чтобы расположиться в лодке со всем возможным комфортом, точно старый кучер, стремящийся поуютнее устроиться у себя на облучке. Асблизившись с китом в самый разгар схватки, он с такой же бесстрастнойнепринужденностью действовал беспощадной острогой, как орудовал бы, посвистывая, мирный жестянщик безобидным своим молотком. Оказавшись бок обок с обезумевшим от ярости чудовищем, он, бывало, продолжал напевать себепод нос излюбленную разухабистую песенку. В силу многолетней привычки Стаббдаже в зубах у смерти чувствовал себя, как в кресле. Что он думал о самойсмерти, неизвестно. Да и вообще-то думал ли он о ней, кто знает? Но еслислучалось ему иной раз после сытного обеда пораскинуть мозгами в этомнаправлении, я не сомневаюсь, что, как бравый моряк, он представлял себесмерть особой командой вахтенного, вроде: " Марсовые к вантам, на фок игрот! ", по которой он должен будет немедля вскарабкаться вверх и принятьсятам за дело, а за какое именно, он узнает, исполнив первое приказание, иникак не раньше. Если было еще кое-что, со своей стороны способствовавшее выработке уСтабба его легкого характера и превращению его самого в такого бесстрашного, неунывающего человека, который тащит преспокойно бремя существования, легкошагая по нашему миру, где так и кишат мрачные коробейники, согбенные доземли под тяжестью своих товаров; если было еще кое-что, вызывавшее к жизниэто его почти безбожное добродушие, то таким предметом могла быть только еготрубка. Ибо не в меньшей мере, чем нос, коротенькая черная трубка быланеотъемлемой чертой его лица. Скорее уж можно было ожидать, что он встанетсо своей койки без носа, чем без трубки. У него над койкой была прибитаособая планка, за которую он затыкал набитые трубки; стоило ему, ложасьспать, только протянуть руку - и он мог выкурить их все подряд, раскуриваяодну от другой до победного конца, а потом снова набить и оставить наготове.Ибо, вставая по утрам, Стабб, вместо того чтобы сначала всунуть ноги вбрюки, прежде всего совал себе трубку в рот. Я думаю, что беспрерывное курение служило по крайней мере одной изпричин его редкостного расположения духа; ведь всякому известно, как опаснозаражен утренний воздух, что на берегу, что в море, несказанными мукамибессчетного множества смертных, которые в предрассветный час испускают внего свой многострадальный дух; и подобно тому, как во время холернойэпидемии некоторые ходят, прижав ко рту пропитанный камфарой носовой платок, точно так же, быть может, и табачный дым служил для Стабба своего родадезинфицирующим средством против всех человеческих треволнений. Третьим помощником был Фласк, родом из Тисбери, что на островеВайньярд, низкорослый, тучный молодой человек, настроенный крайневоинственно по отношению к китам, словно он считал могучих левиафанов своимиличными и наследственными врагами и полагал для себя делом чести убивать ихпри каждой встрече. Ему настолько чуждо было всякое чувство благоговенияперед многими чудесами и таинственными повадками морского исполина, настолько недоступна всякая мысль об опасности, связанной с ними, что в егопримитивном представлении чудесный кит был чем-то вроде гигантской мыши или, самое большее, морской крысы, и нужно было употребить только долю хитрости ипотратить немного времени и сноровки, чтобы забить и выварить его. Этоневежественное бессознательное бесстрашие вызывало у него к киту отношениешутливо-легкомысленное; он охотился за китами просто веселья ради; итрехлетнее плавание в обход мыса Горн было для него всего лишь растянувшейсяна все это время забавной шуткой. Как плотник разделяет гвозди на кованые ирезаные, так можно разделить и все человечество. И маленький Фласк был, конечно, гвоздем кованым, предназначенным для того, чтобы схватыватьнакрепко и надолго. На " Пекоде" его прозвали Водорезом, потому что с виду оннемало походил на короткий квадратного сечения брус, известный под этимназванием у китобоев Арктики, - оснащенный вделанными в него и торчащими вовсе стороны деревянными пальцами, он помогает кораблю отбиваться отледенящих набегов арктических волн. Таковы были Старбек, Стабб и Фласк - самые значительные члены нашейкоманды. Им по универсальному закону промысла принадлежали командные посты внаших трех вельботах. В предстоящем великом сражении, когда капитан Ахавдолжен будет обрушить на китов свои войска, этим трем китобоям предназначенароль трех полковых командиров. Или, может быть, вооруженные длинными, словнопики, зазубренными острогами, они походили скорее на трех уланских офицеров, в то время как гарпунеры определенно смахивали на метателей копий. На китобойных судах каждый помощник капитана, возглавляющий командувельбота, подобно средневековому рыцарю, имеет своего оруженосца - рулевогои гарпунщика, который подает ему в случае необходимости запасную острогувзамен безнадежно погнутой или выбитой из рук во время нападения; обычноэтих двоих людей связывают самые близкие и дружественные отношения; вотпочему я полагаю, что здесь подобает перечислить гарпунщиков " Пекода" иуказать, с которым из помощников каждый плавал. Первым среди них упомянем Квикега, которого выбрал себе в оруженосцыСтарбек. Но с Квикегом мы уже знакомы. Следующим идет Тэштиго, чистокровный индеец из Гейхеда, самой западнойоконечности острова Вайньярда, где по сей день сохранились последние остаткипоселения краснокожих, долгое время поставлявшего соседнему островуНантакету самых отважных гарпунщиков. Длинные, редкие, иссиня-черные волосыТэштиго, его выступающие скулы и темные круглые глаза, удивительно большиедля индейца и с каким-то антарктическим блеском - все это достаточно ясновыказывало в нем прямого и законного наследника гордых воинов-охотников, некогда бродивших с луком в руках по следам могучих лосей в девственныхлесах Новой Англии. Но сам Тэштиго бросил след дикого лесного зверя, теперьон по морям преследовал великих китов; и верный сыновний гарпун с честьюзанял место без промаха бьющей отцовской стрелы. Глядя на егокрасновато-коричневое, жилистое и по-змеиному гибкое тело, вы готовы былипонять суеверные представления ранних пуритан и почти согласиться с ними, что этот дикий индеец - сын князя Воздушной Стихии. Тэштиго был оруженосцемвторого помощника Стабба. Третьим гарпунщиком был Дэггу, черный как смоль негр-исполин с походкойльва, настоящий Агасфер с виду. В ушах у него болтались такие огромныезолотые обручи, что матросы называли их рымами и любили поговорить о том, что за них очень удобно бы крепить фалы. В юности Дэггу добровольно нанялсяна китобойное судно, бросившее как-то якорь в затерянной бухте у его родныхберегов. За всю свою жизнь он побывал, кроме Африки, только в Нантакете и вдальних языческих гаванях, посещаемых китобойцами, он провел все эти годы вгероической погоне за китами, плавая на судах, владельцы которых с особымвниманием относятся к подбору команд; вот почему Дэггу сохранил вседикарские добродетели и расхаживал по палубе, возвышаясь, точно жираф, вовсем великолепии своих шести футов пяти дюймов росту. Глядеть на него снизувверх было как-то физически унизительно; стоя рядом с ним, белый человекпоходил на маленький белый флаг, просящий о перемирии могучую крепость. Исмешно сказать, этот царственный негр, этот Агасфер-Дэггу был оруженосцеммаленького Фласка, который выглядел в сравнении с ним, как жалкая пешка. Что же до остальных членов нашего экипажа, заметим здесь, что средимногих тысяч матросов, плавающих в настоящее время на американскихкитобойцах, едва ли половина окажется американцами по рождению, хотякомандирами ходят почти исключительно американцы. То же самое можно сказатьи относительно американской армии и нашего военного и торгового флота, атакже и об инженерных частях, занятых на строительстве железных дорог иканалов. То же самое, - потому что во всех этих случаях Америка в изобилиипоставляет мозги, а весь остальной мир не менее щедро обеспечиваетпредприятие мускулами. Многие китобои происходят родом с Азорских островов, куда нередко заглядывают нантакетские суда со специальной целью пополнитьсвою команду суровыми жителями этих скалистых берегов. Подобным же образомкитобойцы из Лондона или Гулля по дороге в Гренландию заходят на Шетландскиеострова, чтобы окончательно укомплектовать там свои экипажи. А на обратномпути они завозят матросов-шетландцев домой. В чем тут дело, неизвестно, нолучшими китобоями всегда бывают островитяне. И на " Пекоде" тоже почти всебыли островитяне, так сказать, изоляционисты, не признающие единогочеловеческого континента и обитающие каждый на отдельном континенте своегобытия. Но какую отличную федерацию образовали теперь эти изоляционисты, объединившиеся у одного киля! Целая депутация Анахарсиса Клоотса со всехостровов и со всех концов земли, сопровождающая на " Пекоде" старого Ахава вего стремлении призвать к ответу все обиды мира; немногие из них вернулисьживыми с этого поединка. Маленький негритенок Пип - он вот не вернулся -какое там! он покинул нас еще раньше. Бедный мальчик из Алабамы! Вы скороувидите его на баке мрачного " Пекода", где он бьет в тамбурин, предвещая тотвечный час, когда его призовут на шканцы и повелят вскарабкаться ввысь, кангелам, и оттуда колотить со славой в свой тамбурин, чтобы, прослывшитрусом здесь, там оказаться героем!
Данная страница нарушает авторские права?