Катя. – Сейчас, сейчас, …спасибо, Лена.

Лена. – Ну-ну… Ты вот скажи мне, чего это ты начальнице нажаловалась, я чо, обидела тебя чем?

Катя. – Ничего я не жаловалась, просто уехать хотела..

Лена. – Ну и чо?

Катя. – А ни чо, не получается у меня уехать, вот чо.

Лена. – А не получается почему?

Катя. – Аванс не смогу вернуть.

Лена. – Чо, потратила все?!

Катя. – Долги отдаю... Где ты так кофе научилась готовить?

Лена. – Да, просто, сыпь кофе побольше… Вообще то она не жадная, хозяйка то, …а, может оно и лучше для тебя сейчас... Ты вот чо, подруга, ты работай давай, наводи красоту здесь. Другие увидят, тоже на своих базах захотят. Заработать можно, очень даже неплохо. Так, глядишь, долги все и отдашь. Тута этих баз, пруд пруди! Крутиться надо, слышь, крутиться. Тут все так.

Катя. – Не умею я крутиться...

Лена. (Рассматривает чертежи). – Эт дело не хитрое, было б желанье. Ух, уже нарисовала?! …Красиво будет... А, ты, смотрю прихрамывашь, что ль?

Катя. – Что, сильно заметно? Мне казалось, что уже и не заметно уже.

Лена. – Да не переживай, я одна только и заметила.

Катя. - Лена, а Тимофей местный?

Лена. – Тимофей то? Да нет, он тут…, ой, я так сразу и не сосчитаю, сколько лет то, но очень давно. Он же из Москвы. По слухам, что-то он там сильно провинился, а вот в чем, не знаю, врать не буду, ой, да и никто не знат. Он, поди и сам уж не помнит. Да, и это ж слухи, чо с них взять? Ты же тоже из Москвы, может помнишь его, он же там шибко звездой эстрадной был, знаменитый, говорят, был. Тимуром звали. Эт псевдоним такой.

Катя. – Нет, не помню такого.

Лена. – Вот, значит и не такой уж знаменитый был, если и ты его не помнишь. Или помнишь?

Катя. – Сказала же, не помню. Ну, все, спасибо за кофе. Я пойду, надо территорию осмотреть, в общем побыстрее сделать все, и домой. (Уходит).

Лена. – Где Серега то? Вот, где его носит? Убежал, не позавтракал... (Уходит на кухню).

В кафе входит Тим, за ним Таня. Присаживаются за столик.

Таня. – Ты, ел? Давай у Лены попросим чего-нибудь, Лена…

Тим. – Не надо. Еще не проголодался…

Таня. – Что с тобой?

Тим. – Ничего.

Таня. – Я же вижу.

Тим. – И, что ты видишь?

Таня. – Ты когда в последний раз у меня был? И вчера, привез и сбежал…

Тим. – Тань, ну, времени совсем нет …

Таня. – Это отговорки.

Тим. – Ну какие отговорки, до июня нужно турбазу сдать, отговорки…

Таня. – Ты что, уже на дизайнершу эту запал? Что молчишь?

Тим. – Ну, и выражения у тебя? Ладно, все, мне идти надо…

Таня. – Сидеть!

Тим. – Тебе чего от меня надо?

Таня. – Правду, Тим, правду.

Тим. – Какую правду?

Таня. – А, давай выпьем? (Кричит.) Лена, принеси нам по пятьдесят, ну, и чего-нибудь.

Тим. – Вроде не вечер, ты чего?

Таня. – Плевать. Холодно. (Пытается обнять Тимофея. Он отстраняется.) …Мне плохо без тебя, Тим, очень плохо.

Тим. – Бывает. Тань, пусти, что ты виснешь?

Лена выносит графин, две рюмки, бутерброды.

Лена. – Привет, чо с утра то?

Тим. – Привет, Лен.

Таня. (Разливает). – Давай, за любовь!

Лена. – Совсем сдурела. (Уходит.)

Тим. – Думаешь, что вот эта сыворотка правды подействует? (Таня пьет, Тим пригубил, сморщился, поставил рюмку.) Нет, не хочу.

Таня. – Что ж ты хочешь? Что хочешь, а? …Тим, ты вообще любил когда-нибудь?

Тим. – Я же человек.

Таня. – А меня?

Тим. – Не начинай…

Таня. – А я семью хочу, детей, дом…

Тим. – Нормальное желание. Только, это не ко мне…

Таня. – А, к кому, скажи, к кому? Этим летом уже семь лет...

Тим. – Семь лет! Надо же, как время бежит…

Таня. – Семь, семь лет я жду, жду, …

Тим. – Не надо ничего ждать.

Таня. – Жду, что ты войдешь, однажды… (Звонит мобильный Тимура.)

Тим. – Да, что, привезли уже?! Все, сейчас буду! (Тане.) Вот видишь, даже поговорить некогда, плитку тротуарную привезли, так что извини, бежать надо…

Таня. – Вот всегда так, вечно, то цемент, то еще фиг знает что… (Кричит вслед.) Вечером увидимся?

Тим. – Не знаю. Не обещаю.

Таня. – Ты никогда ничего не обещаешь... Лен, да бросай ты там все, иди, посиди со мной.

Лена. (Выходит с планшетом). – Вот, глянь, диету новую нашла…

Таня. – Знаешь, Лен, надоело, надоело все.

Лена. – Да чо надоело то?

Таня. – Ждать надоело, баб от него отваживать надоело. Они на него прямо, как пчелы на мед…

Лена. – А ты не пчела?

Таня. – Ну, спасибо, подруга, утешила, блин…

Лена. – Вот, чо ты бегашь за ним, чо бегашь?! Отпусти. Если судьба, так и не денется никуда, вернется, прилипнет.

Таня. – Легко говорить? Когда не вижу, могу и стерпеть, а, как увижу, так, блин, крышу сносит.

Лена. – А, ты встреч с ним не ищи специально, а когда видишь, веди себя, как будто меж вами и нет ничего. Секс – не повод для знакомства!

Таня. – Как, как ты сказала? Секс – не повод для знакомства?

Лена. – Ну.

Таня. – Ну, ты как скажешь! Ты откуда такие выражения берешь?

Лена. – Да вот, в интернете, а, что, правильно ведь сказано.

Таня. - Все я пошла. Спасибо, тебе, Ленка. Ха, секс – не повод для знакомства. Блин, надо же. (Входит Сергей.) Привет Серега!

Серега. – Ага. Лен, чо искала то?

Лена. – Ты где ходишь, вот с утра пропадашь, где? Надо в универсам поехать, продуктов купить надо. Я те чем рабочих кормить должна?

Сергей. – А, чо орешь то, я те чо, глухой?

Лена. – Ох, ох, не глухой, не глухой, поехали уж. (Уходят). Сумку возьми…

Сергей. – Так и сказала бы, чо ехать надо… Я машину мыл, мыл машину я, понятно, …чо орать то…

Вечер. Кафе. Катя сидит за столом, делает наброски. Лена за стойкой протирает посуду, Сергей поодаль, пристально любуется на Лену.

Лена. – Дырку проглядишь.

Сергей. – Какая ты у меня красавица.

Лена. – Ага, говорите-говорите…

Серега. – Нет, ты чо не веришь? Мне?

Лена. – Я то может и верю, а вот ты чо тут сидишь, выжидашь кого?

Серега. – Да меня туристки попросили на дискотеку отвезти.

Лена. – Такси бы заказали.

Сергей. – Тебе чо, деньги лишние?

Лена. – И, что, хорошо заплатят?

Сергей. – Угу. Глянь-ка, там, вона, Тим вроде?

Лена. – Точно он, чего это с ним? Хромает вроде… Ё-кэ-рэ-нэ-бабай!

Входит Тим. Сергей бросается к нему, помогает присесть на стул.

Сергей. – Тим, что с ногой? Ух ты! Кто это тебя? Глянь ка, да это ж ножом! Это кто ж тебя?

Тим. – Серега, все, отстань! Лена, дай бинт, йод есть?

Лена. – Ё-кэ-рэ-нэ-бабай! Ты ж где так то? Тебя это кто? Бинт? Бинт где-то был. Ох, а йода нету!

Тим. – Водку давай.

Лена. – Серега, поди там, бинт принеси, и водку прихвати. Катя, глянь ка, да оторвись ты от чертежев своих... (Сергей побежал, из-за барной стойки достал бинт, нож, бутылку водки.) Тут это, наверное, джинсы разрезать надо или жалко джинсы то, может это, как-то снять... ты снять их сможешь.

Тим. – Да я бы снял, Катя, вас это не шокирует?

Лена. – Еще и шутит, …Катя ты можешь, ну, это, …перевязать? Я не умею…

Катя. (Подходит к Тимофею.) – Не шокирует. Рана глубокая. …Джинсы, конечно лучше снять…

Тим. – Может так, сверху.

Катя. – Снимайте. (Отворачивается.)

Сергей. (С ножом.) – Давай Тим, я помогу.

Тим. – Уйди ты, блин, я сам. (Снимает джинсы.)

Сергей. – Ты чо? Я ж разрезать хотел.

Тим. – Уйди говорю, разрезать он хотел... Она, вон, сказала же, снимать надо! Ух, ой-ей-е, черт, больно! Серега, тяни штанину, да положи ты нож, блин, да не рви ты так, ох, надо же... (Серега посмотрел на рану и отошел в сторону.) Ты чего, ну и слабак ты Серега... Лен, посмотри, сильно там?

Лена. – Не-не-не....Я даже смотреть не буду, я крови боюсь.

Тим. – Ты же охотница. …Ой, надо же, бывает же, больно, сволочь…

Сергей. – Чо?

Лена. – Чо-чо? Больно ему! Там на охоте, другое, я человеческой боюсь. Я пойду, а то еще меня откачивать придется. (Уходит.)

Катя. (Поворачивается.) – Так, все успокоились. Я перевяжу. Что смотрите? Умею, в больнице насмотрелась. Так, водку давайте… сейчас, щипать будет, потерпите, да не дергайтесь, вы... (Поливает водкой на рану, Тим морщится.) Где бинт… (Перевязывает.) Сидите спокойно...

Тим. – Да, сижу, сижу…Где это вы так наловчились?

Катя. - Курсы по уходу за больными прошла. Так, …не туго?

Тим. – Нет.

Катя. – Ну, вот, как-то так… Кровь с ноги сами смоете, надеюсь?

Тим. – Конечно, спасибо вам, Катя, руки у вас легкие.

Лена. (Принесла плед.) – На вот, прикройся, …Да, не так, обмотайся.

Тим. – Спасибо, Лена. Добрая ты. Вот так, красиво? Шотландец.

Лена. – Ты давай, рассказывай, где тебя так.

Тим. – Водки налей.

Лена. – Добра то? (Наливает в рюмку).

Тим. – Всем налей.

Лена. (Кате). – Ты как?

Катя. – (Махнула рукой). – Лей. Чего уж там…

Серега. – Тим, да говори, чо было то?

Тим. (Чокается с Катей, пьет.) – Вот, Катя, у нас тут очень опасно бывает. (Сегею.) Ты Шарифа знаешь?

Лена. – Это, что прораб узбекский с соседней базы.

Тим. – Ну. Да, Шариф, мужик нормальный, работники его, придурки… Теперь все ясно, не наши, соседи у нас воровали. Зря я на своих грешил.

Серега. – Ты как их углядел то?

Тим. – Как-как? Еду, гляжу, трое через дыру в нашем заборе, доски тянут. Ну, я и подъехал. Двое сразу убежали, а один начал ножом махать, придурок, зацепил меня, вот ведь... Так, я Шарифу пообещал, что в полицию обращаться не стану. Короче, замнем это дело, и вы помалкивайте.

Катя. (Неожиданно). – Убить их надо было, и все!

Все удивленно уставились на Катю.

Тим. (Спокойно). – Их Шариф убьет,...ну, чтобы зарплату не платить. В горы увезет, а там ищи-свищи, в пропасть сбросит и все! В горах искать не станут.

Лена. – Это да, у нас тута так. «Козаностра»!

Катя. – Вы что, серьезно, что ли?

Тим. – А, как вы думали, за все надо платить.

Катя. – Да, ну вас.

Тим. – Вы это предложили.

Слышен шум, пьяные возгласы, смех.

Сергей. – О, туристы идут! Лен, это те, которых в клуб отвезти. Ну, я это, поехал?

Лена. – Вот, чо людей заставляшь ждать? Ехай уже, да смотри мне там, не то огребешься?

Сергей. – Ой, забоялся, прямо?! Все, пока. (Убегает.)

Лена. – Тим, ты ж уже не помрешь? Ежели чо, Катерина, вон, спасет. А, мне надо там на кухне еще тесто поставить.

Тим. – Да иди уже, иди.

Лена. – Катерина, ты ему шибко то не верь.

Тим. – Иди уже, добрая наша…

Лена. – Да иду уже… Казанова. (Уходит.)

Катя. (Поднялась). – Я тоже, пожалуй, пойду...

Тим. – И, вы оставите меня, смертельно раненного, в одиночестве? А, как красиво все началось: герой смертельно ранен, любимая его буквально спасает, перевязывает рану…

Катя. – Размечтались.

Тим. – Возможно. А, если я попрошу, посидеть со мной,...пожалуйста. Как вам здесь?

Катя. – Сюда, наверное, сбегать хорошо.

Тим. – Не понял.

Катя. – От проблем прятаться, от ответственности.

Тим. – Странно.

Катя. - Что странно?

Тим. – Странно, что здешние места у вас вызывают такие умозаключения?

Катя. – Еще бы людей поменьше, так вообще было бы прекрасно.

Тим. – Это, да. Понаехали.

Катя. – Обычно, так в Москве говорят.

Тим. – Здесь тоже. Сколько я здесь живу? Лет пятнадцать уже. А все не перестаю восхищаться... Здесь есть еще такие дикие места! А, люди! … Но, вижу вам это не интересно, …жаль. …А, ты знаешь, ты права. Если честно, я ведь сюда сбежал… Ничего, что на «ты»?

Катя. – Ничего.

Тим. – Ты вот крикнула, что мол убить надо, а я ведь и в самом деле, когда-то, чуть не убил человека…

Катя. – Надо же, вспомнил.

Тим. – Поганенький, конечно человечек, …да-а, покалечил я его изрядно. Я, Катюша, с детства боксом занимался. Мой отец был профессиональный боксер, хотел, чтобы и я стал, как он… Смешно. А, мама в музыкальную школу водила. Как они ссорились из-за этого! А, получилось то, что получилось.

Катя. – Так ты не из-за концерта сбежал?

Тим. – Да, нет, это было сразу после концерта... Постой, а ты откуда знаешь? Хотя, чего я спрашиваю, ты же москвичка. Узнала, да?

Катя. – Не очень то ты и изменился.

Тим. – Жаль. Там был не я. То есть, я, но не настоящий.

Катя. (Язвительно). – А теперь ты настоящий?

Тим. – Думаю, да. Я себя другим почувствовал уже, когда этой сволочи....., ударил, в общем. Нет, ты представь, вроде деловой мужик, пригласил, ну, я и пришел дела обговорить, а он приставать начал, фу, дрянь, … нет, Катя, это не для твоих ушей. Я вот, думаю, где человек преступает черту? Почему чувствует, что ему все дозволено?! И, главное, он чувствует полную безнаказанность за вот эту вседозволенность? Это право дают ему деньги, власть?

Катя. – Испугался, значит. Этого гада испугался?

Тим. - Ну уж, знаешь, Катя!? Садится в тюрьму или хоть как-то пострадать из-за всякой мерзости? Это глупо, согласись.

Катя. – Я про это не слышала.

Тим. – Ну, вот. Правильно. Человечишко этот, тогда очень большой пост занимал. Зачем ему такая реклама? Это меня и спасло. Но, уехать пришлось. Его псы по безопасности меня бы, возможно и не убили бы, а инвалидом сделали. Такие времена были.

Катя. – Ну да, главное, о себе любимом позаботиться! Послушай, неужели тебе все-равно?! Ведь, на твоем последнем концерте? Там люди пострадали, из-за тебя пострадали!

Тим. – Ой, не надо, а?! Из-за меня. Раздули сенсацию! Это же толпа! Не я пригласил их к сцене. И, скажу тебе честно, Катюша,... да, плевать мне было на всех этих фанатов, фанаток и все их фанклубы, черт бы их всех побрал! Как они меня доставали! Представь, я домой еду, устал, как собака, а они, вот они, стоят возле подъезда. Ночь, а они стоят. Чего стоят? Нет, есть в этом какая-то, вот прямо-таки патологическая ущербность. Своей жизнью надо жить, своей. Не чужой. И не спорь со мной,...они же больные на всю голову! Зачем было ломиться к сцене?! Ответь, зачем? Вот ты, я уверен, не сделала бы этого. И, не надо на меня так смотреть, будто я монстр из жутика. Кстати, весь гонорар с того концерта я передал своему администратору, в помощь пострадавшим. Он должен был оплатить лечение, если кому, вдруг, потребуется.

Катя. – Надо же?! Как благородно.

Тим. – Зря ты так. Сумма была очень приличная....Послушай, возможно, косвенно я и был виноват, и то, лишь в том, что был молод, глуп и,...неплохо пел…

Катя. – Цинично.

Тим. – Ну, прости....Не понимаю, Катя, в чем ты хочешь меня уличить?

Катя. – Да ни в чем. И, вообще, знаешь, что?...Я пошла, спать хочу. (Уходит.)

Тим. – Катя, куда же ты? Обиделась? Ну, тогда, спокойной ночи. (Прихрамывая, уходит в темный проем кафе.)

Утро. Сергей за стойкой бара рассказывает Тиму и Лене.

Сергей. – Вчера, этих туристов наших, на дискотеку возил, блин, лучше бы не возил.

Тим. – Что так?

Сергей. – Да, одна из них, нежданно так, как заистерила, спрашиват, у тебя таблеточки есть? А у меня сам знашь, аптечка, там только бинт, вата, да зеленка. Говорю, давай в аптеку заедем, купишь там себе таблетки, какие тебе надо, а она, вот дура, как давай ржать, говорит, ты чо, дебил? А, чо я должен был понять? Вот ты скажи, чо?

Лена. - Да не переживай ты, хорошо же заплатили?

Сергей. - Да нормально заплатили… Нет ты ответь, чо, я дурак что ли. Если у ней голова с похмела, так пусть она сама себе таблетки и покупает или друг её…

Лена. - Да не с похмела ей таблетки нужны были, другие.

Сергей. - Да мне по барабану, пусть сама себе покупает, от чего хочет. Я им чо, аптека чо ли? Не повезу больше.

Тим. - И не вози, правильно Серега, чистая душа.

Серега. - Я седня аж с утра уже в Катуни обкупнулся, вишь, волосы то еще не просохли.

Лена. - Все, молодец, давай завтраком тебя покормлю.

Сергей. – Дк, я ж дома позавтракал. Ну, если только чаю, выпью наверно....А чо за таблетки то?

Тим. – Таких у нас в аптеке не продают.

Сергей. – А-а, тогда пусть с собой возят. Хороший чай, будешь? Липтон. Нога то как, болит? Я если-ф чо, к отцу сгоняю, он мази своей даст.

Тим. – Ты, если-ф чо, поосторожнее с туристами с этими. А, давай и я чаю с тобой попью. Лен, мне тоже чай. Катю видал?

Сергей. – Там она, на Катуни камни выбират. Горку каку-то делать будет. А на горке потом цветки всякие понасадит. Поди, красиво будет.

Тим. – Думаю, будет красиво. …Серега?

Сергей. – Чо?

Тим. – С тобой бывает такое, что ты улыбаешься, …нет не так, вот ты думаешь про кого-нибудь и улыбаешься? Вот просто так, думаешь и рот сам в улыбку растягивается? Бывает?

Серега. – Конечно. Я постоянно улыбаюсь.

Тим. – Да? Не замечал.

Серега. – Я там, внутри улыбаюсь, когда про Лену думаю, …ну, сам понимашь. А ты про кого улыбаешься?

Тим. (Поднимается). – Пойду-ка я, гляну, чего там дизайнер наш делает, может помогу чем.

Сергей. (Догадался.) – А-а, так ты про нее улыбаешься?

Тим. – Жалкая она какая-то, на весь свет обиженная...

Сергей. – Жалеешь. (Тим неопределенно отмахнулся. Уходит. Сергей ему вслед.) А, чо, и помоги чо-ли, камни то тяжелые, скажи я приду скоро, тоже помогу.

Лена. (Выходит). – Поможешь, поможешь… Больше к туристам этим не ходи, понял!

Сергей. – А деньги? Дом сам-то не построится. Лена…

Лена. – Обойдемся. Ну, попил? А попил, так иди, работай... (Серега обнимает ее.) Да иди уже, иди, вот ведь, чо надо то, прилепился же. Иди…люди же увидят.

Сергей. – И чо? Все знают, что живем вместе. Давай зарегестрируемся.

Лена. – Тебе чо, так плохо?

Сергей. – Да не по людски. Положено же регистрироваться, если живем. Пойдем, пойдем к тебе.

Лена. – Куда это.

Сергей. (Кивает головой в сторону кухни). – Туда. Ну, Лен? Лена?

Лена. – Да пойдем, пойдем, ух какой, чо эт с тобой седня?

Сергей. – А то.

Лена. – Чо..

Сергей. – Тама, покажу… (Уходят за барную стойку и на кухню).

Катя сидит на берегу Катуни, задумалась, в руках баночка с краской и кисточка. Слышен шум горной реки. К ней сзади подходит Тимофей..

Тим. – Привет. (Катя вздрогнула, но не обернулась.) Ты, как-то вчера так неожиданно ушла? Катя? Я тебя обидел?

Катя. – С чего бы? Ничем ты меня не обидел.

Тим. – Знаешь, то, что я тебе вчера рассказал, я еще никому никогда не рассказывал.

Катя. – Надо же, такое доверие. Наверное, для некоторых здешних, это было бы великое счастье.

Тим. – Зачем ты так?...Я, что сказать то хотел, я себе здесь недалеко дом построил, осталось немного, внутри отделать. Хочу маму сюда перевезти. Она у меня не привередливая, но со вкусом,... пианистка. Поможешь место для фортепиано выбрать? Ну, и вообще, с дизайном?

Катя. – А моя мама умерла.

Тим. – Прости, не мое дело конечно, а что с ней случилось?

Катя. – Вот что, с дизайном я тебе помогу, а вот про личное, лучше не спрашивай. Не надо лезть мне под кожу! Ясно?! Не-на-до!

Тим. – Куда уж яснее.

Появляется Татьяна.

Таня. – Это, что это вы тут? Камушки раскрашиваете. Классная у тебя работенка, Катерина! Тим, милый, мне тебе кое что нужно рассказать.

Тим. – Как ты меня нашла?

Таня. – Да все видели, что ты сюда пошел.

Тим. – Катя, а вон тот подойдет?

Таня. – Тебя, говорят, вчера чуть не убили? Не хочешь поговорить об этом?

Тим. – Оставь, тяжелый же. Говори, какие камни тебе нужны?

Катя. – Те, какие надо, я их вот, краской пометила.

Тим. – Ребята мои сегодня же их перенесут, куда ты скажешь.

Таня. – Все, разобрался с камнями? Пойдем, уже...

Тим. – Катя, ты идешь?

Катя. – Нет. Я еще здесь побуду, пройдусь вдоль, туда вон...

Таня. – Ну, чего ждешь, пойдем…

Таня уводит Тимофея, Катя еще какое-то время слушает шум горной реки, поднимается и уходит.

Тим и Таня.

Тим. – Чего искала?

Таня. (Кивает на ногу.) – Сильно тебя?

Тим. – Мелочи.

Таня. – Заявление будешь писать?

Тим. – Мы с Шарифом уже договорились. Он возместит ущерб.

Таня. – Договорились. Только, работники, уверена, не во всем признаются, да Шарифу и не выгодно, чтобы они во всех кражах признались. Ему-то зачем из своего кармана платить? И, как ты собираешься объяснять недостачу на вашей базе? Ты дом строишь, люди всякое могут подумать?

Тим. – Ну, на каждый роток, не накинешь платок.

Таня. – Не боишься? У тебя что, на все есть документы?

Тим. – Ну, не на все.

Таня. – Вот. А, вдруг проверять начнут?

Тим. – Тань, ты чего хочешь?

Таня. – Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, вот и все.

Тим. – Ой ли?

Таня. – В общем, если что, я всегда помогу тебе.

Тим. – Таня, не надо. Хватит мне помогать. Вообще, ничего не надо. Перестань меня преследовать, а? Мы ведь с тобой уже очень давно не встречаемся.

Таня. – В смысле?

Тим. – В прямом, как мужчина и женщина. Попробуй вспомнить, когда я у тебя ночевал в последний раз?

Таня. – Это ни о чем. Ты же говорил, что тебе некогда.

Тим. – Да ни некогда мне было. Я просто не хотел с тобой встречаться....Нет, это невыносимо...Послушай, ты же взрослый человек?!

Таня. – Жестоко.

Тим. – Да. … Прости. Если сможешь, конечно…

Таня. – Я тебе совсем…, вернее, зачем тогда ты вообще со мной встречался?

Тим. – Так бывает. Тань, ты достойный человек, ты хороший друг, помогла, я благодарен тебе, спасибо… Ну, не сумел я тебя полюбить. Вот тут не горит.

Таня. – А на нее горит.

Тим. – Обойдемся без пошлостей. …А, с моими делами я сам разберусь, не вмешивайся. Ладно?

Таня. – Ну, и сволочь же ты…

Тим. – Да, пусть будет так, я - сволочь. Банально, конечно, но если хочешь, можешь мне врезать.

Таня. - Да иди ты! (Уходит).

Тим. (Вслед). – Прости. (Стоит какое- то мгновение и тоже уходит.)

Кафе, Лена сидит за «барной стойкой», внимательно-мечтательно слушает песню «Верила, верила, верю...». Входит Катя, уходит к столу с чертежами.

Лена. (Убирает звук). - Катерина, хошь, чо расскажу. Иди сюда, я те чо, орать буду? Ладно уж, сама... (Сама подходит к рабочему столу Кати.) Слушай, ты знашь, что про Катунь нашу, поверье есть?

Катя. - Нет, говори.

Лена. - Это только надо делать там, где мостик через Катунь есть.

Катя. – Ну, и?

Лена. – А у нас тут, как раз, через лесок, есть мост. Так вот, ты если хочешь все плохое с судьбы своей убрать, так идешь и умывашься в Катуни. Ну, и приговаривашь, чо плохое в твоей жизни было, смывашь значит. Вот. А, после на другую сторону переходишь, через мост и снова умывашься, только говоришь уже, что хорошее в свою жизнь хочешь. Просишь значит у Катуни, хорошее себе.

Катя. - И, что сбывается?

Лена. - Еще как! Только надо очень сильно хотеть. Вот, как не сдохнуть, хотеть. Так, что ты - сходи. Может жизнь то и наладится. …Чо, смотришь? Счастьем от тебя не пахнет. У тебя ребятишки есть?

Катя. – А, ты ходила?

Лена. – А то… Дк, я постоянно умываюсь. Мы тут все постоянно умывамся. Только часто нельзя. Катунь, она чуднАя река. Может и наградить, и наказать. Так что сходи, как- нибудь, сходи, не бойся.

Катя. – А, у тебя дети есть?

Лена. – Господь не дал.

Катя. – А Катунь как же?

Лена. – Сереге моему Господь не дал…

Катя. – Прости. Вы давно с ним?

Лена. – С детства. Чо? Удивляшься, да? А ничо тут удивительного. Я ж в их семье выросла. Мои мамка с папкой погибли, когда мне 14 лет уж было. Они сплавом по Катуни подрабатывали. Приезжих всяких сплавляли. Отец рисковый был, и сплавлялся, и охоту любил, меня стрелять с детства выучил… Они той весной на плоту пошли маршруты

выверить, весна жаркая, вода большая… В общем, неудачно тогда все получилось… Жизнь… Мои родители с Серегиными сильно дружили. Ну, а после несчастья такого, куда меня? Не в детдом же? К себе забрали. Серега тогда еще только родился, маленький такой… Переболел он, свинкой переболел. Так что своих деток у нас быть не может… Я вот думаю, может усыновить кого? Меня же удочерили. Вроде, как долг имеется.

Катя. – Лен, ты у меня спрашиваешь?

Лена. (Утвердительно). – Ну. Работа есть, сами еще здоровы, вырастим, так ведь?

Катя. – Конечно же, Лена! Сергей, вон, добрый какой.

Лена. – Это не отнять…. А, ты на Катунь сходи, тебе будет дадено, я чувствую.

Катя. - Спасибо, Лена, обязательно схожу.

Лена. – Зря не веришь.

Катя. – Да, верю я, верю.

Лена. – Ну-ну… Да! И, на Тима то не заглядывайся, с Татьяной лучше не связываться.

Катя. – Да, не заглядываюсь я тут ни на кого.

Лена. – А, ты не обижайся. То, что он тебя в свой дом возит, уже все знают. Ты же чо, приехала – уехала, а мы тут живем. Тим, хоть и из ваших краев, да прирос здесь, назад ведь не вернется. Батя Серегин его тогда еле выходил, он же это, нюхал там дрянь всякую... А ты? Нет, не приживешься здесь.

Катя. - Почему не приживусь, а может и приживусь.

Лена. – Сказала, нет.

Катя. – Да, что вы все тут за меня решаете?! Что вы обо мне знаете? Вы же ничего не знаете!

Лена. – А, ты поплачь... А, на Катунь сходи, а то уедешь, когда сходишь? Там в Москве такого нету. Да и нигде нету. Ох, позабыла, ты седня ужинать приходи, у меня это, День рождения!

Катя. – Поздравляю.

Лена. – Я вечером поздравления принимать буду, так что приходи, я утку сделаю, любишь утку то?

Катя. – Не знаю.

Лена. – То-то же.

Вечер. За столом сидят Таня, Тим, Катя, выходит Лена жмет кнопочки мобильника.

Лена. – Чо-то Серега не отвечат, вить повез этих туристок опять…А я вить его просила…Вот чо трубку не берет, элефант чертов, вот чо я думать-то должна?

Таня. – Да, никуда не денется твой Серега, денег заработает и приедет.

Лена. – Ой, да пропади пропадом эти деньги…

Таня. – Не скажи, с деньгами и грустить веселее… Лена, попроси Тима, может споет нам, растревожит наши сердца унылые… Катя, вы слышали, как Тим поет? Вот, она не слышала. А, ведь он у нас тут звезда бардов.

Тим. (Берет гитару.) – Специально для именинницы! Что вам спеть, сударыня?

Лена. – Ой, я даже и не знаю. Вот мне один романс, страшно как нравится. Может знашь, там слова такие:

В этом парке густом, мы с тобой до рассвета бродили, как теперь отыскать та-та-та, та-та-та, та-та-та…

Тим подхватывает романс.

Лена. – Глянь-ка, знает!

Тим поет романс. Выходит неадекватный Сергей. Смеется, танцует.

Сергей. – Тим, давай что-нибудь веселей, и-ех…Верила, верила, верю, верила, верила я, но, никогда не поверю, что ты разлюбишь меня о-па, о-па-а, куда побежали, ох, елки, давай, давай, танцуйте, глянь, елки пляшут, во, раздеваются… (Начинает раздеваться. Движения резкие, он падает, ползает, чешется, пытается содрать одежду.)

Лена. – Ничего себе, ты где так надрался? Я тебя спрашиваю, ты где так напился, кто тебе налил?

Сергей. – Ни-и-ет, не скажу, заругашься…

Лена. – Да не заругаюсь, не буду, я тоже так хочу…

Сергей. – А-а, тоже хочешь!?

Лена. – Конечно, Серый, давай говори, чо пил-то? Так от тебя и не пахнет, спиртным то от него не пахнет совсем!?

Сергей. – А я и не пил…

Тим. – Это экстази или еще дрянь какая-нибудь…

Таня. – Сережа, ты таблеточку выпил, да?

Катя. (Наливает воду в стакан, подает Лене ). – Лена, вот, дай ему воды, ему надо пить сейчас побольше.

Лена. (Пытается напоить Сергея). – Сереженька, чо ж ты наделал то, дурилка ты этакий, это ж нельзя…

Сергей. – Да-а, это вам нельзя, а мне можно...

Таня. – А где ты взял, Сережа, мы тоже хотим…

Тим. – Серега, дай нам, ну дай, ты чо, жадный?

Сергей. (Выворачивает карманы). – А у меня нет, вот гляди, у меня нет, ничего нет…

Таня. – А где нам взять?

Сергей. – А вы вон у них спросите.

Таня. – У кого?

Лена. – Я знаю,...это вон, у туристов.

Сергей. – Да у туристок, я их возил, …ох веселые такие, хорошие девчонки…

Тим. – Вот, дряни, понаехали …Серега, вставай давай, нехорошо на полу валяться то… Поднимайся, давай, поднимайся,...ох, тяжелый какой.

Сергей. (Вырывается). – Пусти, может мне так хорошо, к земле поближе... (У Сергея галлюцинации. Ползет на коленях к Лене.) Лена, ты чо? Ты куда собралась то? Лен? Ты не уходи, не бросай меня, Лен,...он же не любит тебя, он тебя обидит, я знаю, Лен,... я ж пропаду без тебя,...Лена...нет, не уезжай, Леночка... (Прижимается к коленям Лены.)

Лена. – Не ухожу я, не ухожу, вот, вот смотри, я рядом... Ох, горе ты мое, ох, дурик ты, дурик, чо ж ты творишь то, чо творишь, (Машет рукой.) э-эх, да чо с тебя взять… А-а-а, а-а, где эти гадины, гадины! Ну, так я вам, я вам щас покажу гламурну жисть, барби драные, я из вас силикон то повыпущу, губья быстро шнурками завяжутся... ща-ас… (Уходит на кухню, там что-то падает, шум, грохот.)

Сергей. - Ой, чо то плохо мне, ой чо то плохо… (Кричит, плачет.) Лена, Лена…

Выходит разъяренная Лена с ружьем.ц

Лена. – Здесь я, здесь, щас только схожу кой-куда…

Тим. – Лен, ты что, а ну, брось ружье!

Лена. – А ну, стоять всем!

Таня. – Лена, не дури, я сама разберусь…

Лена. – Стоять всем, не дышать, даже! Сначала я разберусь, а ты уж там, потом, как, сама знашь… (Уходит.)

Тим. (Кате). – Присмотри тут за ним, Ленка, вот дура то, Лена брось ружье, дура, брось...

Таня. (К Кате.) – Чего встала, как столб, давай, скорую вызывай, сейчас такую дрянь продают, что умирают в одночасье! (Убегает за Леной.) Лена, Ленка не стреляй, не вздумай, дурища, отдай ружье! Посадят ведь!

Серега. – Лена, Лена! Ле-е-ен...

Катя. – Скорая? У нас тут человеку плохо,...похоже отравление, зовут Сергей,...лет? Лет сорок пять, приблизительно, …фамилия? Сережа твоя как фамилия?

Сергей. – А? Лена! Ой, не могу, ой, чо-то совсем уж, ох, помираю однако….

Слышны крики, испуганный визг, выстрел, тишина.

Катя. (Испуганно кричит). – Да, не знаю я, помирает он, пожалуйста, скорее, турбаза Финские дачи… (Бросается к Сергею, трясет его, хлопает по щекам.) Сергей, Сергей, не надо, а ну-ка очнись, вот, молодец, глаза не закрывать…вот, молодец, ничего, ничего, поживем еще, хорошо поживем....

Выходит Лена, следом Тимофей.

Тим. – Дура, вот дура, тебя же посадят, Серега проспится, а тебя посадят.

Лена. – Дерьмо, сволочуги, понаедут тут, людей хороших с понталыку сбивают, гадины, змеюки, убила бы! Господи, что ж ты таких тварей то нам ниспослал, за что?! Забери его, (Протягивает ружье.) спрячь подальше. От греха, Господи прости… Катя, как он, живой?

Катя. – Живой. Все тебя звал, теперь уснул, вот. (Ищет пульс на шее.) Спит.

Лена. – Пусти, дай я, сама, Сергей, Сереженька, ты чо ж делашь то, чо делашь, слоник ты мой...

Тим. (Снимает куртку, заворачивает ружье). – Короче, я сейчас уеду, скоро вернусь, моли бога, чтобы Таня там все утрясла.

Лена. – Молю, молю… не приведи бог, отец его узнает, прибьет ведь, и его, и меня, потом.

Входит Таня.

Таня. – Ты куда?

Тим. – Поеду, вот, выброшу в Катунь.

Лена. – Не надо в Катунь, в озере утопи…

Тим. – В озере, так в озере…

Таня. – Погоди, оставь, пригодится еще. В общем, я их успокоила. (Кате.) Налей, а-а, сама… (Сама наливает себе в стакан, пьет.) …Они там так напуганы, короче вещички собирают. Им от трех до семи статья светит, за распостранение… Вот, они и адресок продавца дали, где и у кого брали. (Показывает Лене).

Лена. (Читает листок). – Так посади. Вот этого... (Трясет листком.) Посади его.

Таня. – Да, погоди ты, посадить всегда успеем… (Положила листок на стол.) Интересно, это наши или приезжие точку тут открыли?

Тим. (Мельком взглянул на листок). – Нет, наши вряд ли, побоятся, это приезжие наверняка.

Таня. – И кто ж это им разрешение дал? Лен, как это ты промахнулась, ты же белку в глаз бьешь.

Лена. – А чо, надо было? Ой, все-равно (Кивнула в сторону листка.) он не жилец уже, очередная жертва чистильщика.

Таня. – Нет никакого чистильщика. Насмотрелись фильмов.

Лена. – Не скажи, а, как же те двое? Уже, чо, они сами в пропасть съехали? Нет, кто-то по калесам шмальнул…

Таня. – И откуда такие тонкие подробности?

Лена. – Так охотники говорят. Иначе и быть не могло. Еще они говорят…

Таня. - Лен, а с пятиста метров ты в белку попадешь?

Сергей. – Попадет. И я попаду, и отец мой попадет, и ее отец попадал…

Лена. – О, очухался, ты чо ж творишь, гад, чо творишь? Смерти моей хочешь?!

Сергей. – Не-е...

Тим. – Ну, вы бабы даете?! Я все-таки это пока унесу подальше. (Уходит).

Катя. – А кто такой чистильщик?

Таня. (Кате). - Много вопросов задаешь.

Катя. – Да, я просто, спросила… Вон, скорая подъехала, …и полиция…

Таня. – Так, ты давай, иди вон с Леной, …Лена, Серегу забирай, и в каморку свою, я тут сама с ними переговорю.

Лена. – Катерина, …Серега, поднимайся давай, Катя, помоги же, …вот зараза, увесть его надо, …Серега, скорая приехала,...и полиция, тебе это надо, …то-то же, пошли. …Проспишься, а завтра я тебя к отцу на недельку-другу отправлю, там быстро всю дурь то из тебя прогонят...

Сергей. – А ты поедешь со мной? Я без тебя не поеду, я боюсь… Катя? Ой, ты такая краси-ива-я…только, глу-па-я…

Лена. – Нет, ты глянь, разглядел?! Тань, может, я останусь?

Таня. - Иди, иди я утрясу с ними, позову потом. И, тихо там!

Лена. – Ты скажи, что просто водкой траванулся… Скажешь?

Таня. (Прячет листок с адресом). – Идите уже, знаю, что сказать…

2 ДЕЙСТВИЕ.

Кафе, вечер, звучит тема «Верила, верила я...». Лена пытается навести порядок, что-то переставляет, гремит бутылками, посудой. Тихо входит Сергей. Подходит к столу ставит на нее пакет.

Сергей. – Лена, Ле-ен! (Тихо стучит по столешнице.) Леночка! Это, я…

Лена. – А-а, кто это к нам вернулся? Наркоша наш вернулся! Ну, здравствуй, чо ли!

Сергей. – Лен-ночка! Я соскучился.

Лена. – Чо, отец то башку твою выправил? Или нет? Ну да, чо там править, коли и так все мОзги прямые. (Кивает на пакет.) Эт чо?

Сергей. – Эт отец для Тима передал....Лена, батя меня каждый божий день заставлял в Катуни мыться. Знашь, кака там вода ледяна. Верховье вить, прямо ледяна.

Лена. – Ледяна? Вот, прямо, так и ледяна? Ох-хо-хо, что ж делать то, прямо и не знаю? Ладно уж, иди сюда…Бедненький мой, … вот, иди ко мне, пожалею. …Прямо ледяна?

Сергей. – Еще кака!

Лена. – А, не будешь больше чо попало в рот тащить. Пойдем, я тебе борща налью, котлетки есть…

Сергей. - Котлетки…

Лена. – И котлетки, и пирогов напекла… (Уходят).

Входит Таня. Рассматривает чертежи, рисунки на столе. Звонит мобильный.

Таня. – Привет, пап! Как вы там, как мама? …Не начинай, я отсюда не уеду. Маму жаль, но у меня своя жизнь. Да не надо мне ничего помогать… Ты по делу? Ведется следствие… Ну, некому здесь в пропасть спускаться… Глубоко очень, да и раскатилось там все… Нет, первого достали, а второго не смогли. Нормально, трезвый был… Пап, да тут на перевалах и местные иной раз скатываются, а приезжим так, за делать нечего. …Я не исключаю.... мотивы? Думаю, разные: деньги, месть. …Ищем, как только, сообщу. Да берегу я себя. Да не лезу я ни на какой рожон… Ладно, папуль, спасибо тебе. Пока.

Входит Катя, несет рассаду цветов, запинается, чуть не падает.

Таня. – Да-а, не держит тебя земля наша, не уважает, на ровном месте падаешь.

Катя. – Бред.

Таня. – Ехала бы ты отсюда.

Катя. – Закончу работу, уеду.

Таня. – Ой, а то хозяйка другую не найдет? Не больно ума много надо, чтобы ландшафты насаживать.

Катя. – Тебе что, делать нечего? Иди, вон, наркоманов лови.

Таня. – А, хочешь я тебе денег дам? Тебе же деньги нужны, я знаю. У меня есть. Сколько тебе надо? Только уезжай. Ну, чего молчишь?

Катя. – Сказала бы я тебе…

Таня. – Так скажи, скажи! Молчишь? А я скажу, почему молчишь? Ты его любишь, ты влюбилась в Тима. Тоже, попалась? Тут многие попадались. Только ничего у тебя не получится, ничего. Он у меня вот где… (Показывает сжатый кулак.)

Катя. (Указывает на кулак). – Тесновато там.

Таня. – Нормально.

Катя. – Ревностью не захлебнись.

Таня. – А ты не так проста, как прикидываешься. Ты уже спала с ним? Он же тебя в свой дом водил? Водил. Говори, была у него?

Катя. – Я не хочу это обсуждать.

Таня. – А я хочу. Я с ним уже семь лет встречаюсь, а он меня не разу не пригласил дом посмотреть.

Катя. – Делай выводы.

Таня. – И, зачем ты только приехала… Уезжай а, уезжай от греха. Ты же женщина, ну пойми же меня.

Катя. – Я уже все сказала.

Таня. – Ну, и стерва же ты.

Катя. – Жизнь научила. (Отходит к столу с чертежами.)

Таня. – Ну, гляди у меня, теперь, во все глаза, гляди.

Катя. – А, я и гляжу. Как в зеркало гляжу.

Таня. – Ну и?

Катя. – А, себя и вижу, только с разницей в лет пятнадцать.

Таня. – Не поняла?

Катя. – А и нечего тут понимать.

Таня. – В общем, я тебя предупредила. (Звонит мобильный.) Да, ну, что там? Почему не хотят спускаться? Покойников боятся? Так надо было эмчеэсэвцев, на кой ляд ты просто альпинистов…Так, слушай, придержи их, я сейчас приеду. (Уходит).

Катя. (Рассматривает чертежи. Раздраженно.) – Зачем, зачем здесь еще что-то создавать? (Сзади подходит Сергей.)

Сергей. – Чтобы красиво, удобно для туристов.

Катя. – О, Серега, напугал. Как ты так умеешь? Неслышно совсем.

Сергей. – Охотника, однако…

Катя. - Вернулся, это хорошо, а то я без тебя, как без рук. …Да, не надо здесь ничего делать, и строить бы не надо. Здесь уже все природа сделала. Зачем природу портить? А, туристы? Они приезжают, и что?

Сергей. – Это да, убирать приходится много. Дк, они же чо, отдыхать приезжают... (Входит Тимофей.) А, Тима, здорово, привет тебе от отца. Там стоит, забери.

Тим. (Берет пакет, заглядывает). – Ага, мед. Горный. Катя... (Вручает ей пакет.) это тебе. Я для тебя заказывал. (Сергею.) Как отец, мать? Здоровы?

Катя. – Спасибо… (Открывает банку, нюхает.)

Сергей. – Чо им будет то? Батя говорит, что волка много нынче. Осенью будут отстреливать. Пойдешь? Катя, вы знаете, как Тим стреляет? Метче, чем батя мой! А метче его раньше никто не стрелял! Вот!

Катя. – Как пахнет! И, не жаль?

Тим. – Кого?

Катя. – Волков.

Сергей. – Ну, вы, Катерина, как скажете?! Когда их много, чо их жалеть. Они тогда на скот нападают, быват, и на людей. Поэтому отстреливать их надо, так то вот...

Катя. – Понятно.

Сергей. – Голодная стая, это, Катерина, ого-го, как, страшно. А вы не хотите побывать на охоте?

Катя. – Спасибо, нет. Я вообще против убийства животных.

Сергей. – А, я без мяса не могу. Я тогда голодный. А голодный Сергей, это страшно, у-у-у.

Тим. - Сергей, я хочу попросить тебя. (Смотрит на часы.) Еще успеешь. Съезди, вот прямо сейчас, в магазин отделочных материалов и купи вот это. (Дает список и деньги.) Купишь и к дому моему вези, понял.

Сергей. – Чо не понять то… Лене скажешь, а то потерят…все, я поехал… (Уходит).

Катя. – Забавный он.

Тим. – Я, когда сюда приехал, у них на заимке лет пять жил. Батя его спас меня. От всего спас... Катя?

Катя. – Что?

Тим. – Когда мы снова встретимся?

Катя. – А мы разве встречаемся?

Тим. – Я думал, что там в моем доме...

Катя. – Мы просто обсуждали дизайн.

Тим. – Ты бы хотела остаться здесь?

Катя. – Я не думала об этом.

Тим. – А ты подумай. Катя, я давно хотел тебе сказать, предложить…Нет, боюсь, откажешься…

Катя. – Возможно, а возможно и нет.

Тим. – Ты ведь уже три недели здесь, и без выходных... Вот. Короче, завтра берешь выходной, и я приглашаю тебя на берег Катуни, на пикник.

Катя. – Да, тут каждый день, как на пикнике.

Тим. – Нет, это не то. Разведем костер, я сделаю шашлыки, посидим, поболтаем, ну, песни попоем…Поедешь?

Катя. – Я не умею петь.

Тим. – Я тебе спою, гитару возьму… поедем…Здесь недалеко. Чего ты боишься?

Катя. – Я? Боюсь?

Тим. – Так ты согласна?!

Катя. – Пикник, значит? А, поехали.

Тим. – Йес! Отлично, завтра высыпайся, а часов в одиннадцать я за тобой заеду.

Из кухни выходит Лена.

Лена. – Где Серега? (Кричит.) Сергей!

Тим. – Ты чего, Лен?

Лена. – Чо?

Тим. – Не кричи, я его в магазин отправил.

Лена. – А чо молчишь?

Тим. – Так, Лена, завтра я и Катерина берем выходной. Я Кате устраиваю пикник. Так что завтра не теряй нас…

Лена. – Ага, на пикник, значит?

Тим. – Да, а что? …Все, я пошел, Катя, завтра в одиннадцать выходи. (Уходит).

Лена. – Да, дела. Ох, Катерина, Катерина…

Катя. – Что, что Катерина? Я что, выходной не имею права взять?!

Лена. – Имеешь, конечно….

Катя. – Да, хватит уже, надоело! Не я за ним бегаю… (Уходит.)

Лена. – Это чо ж такое будет то теперь? Чо ж будет то? (Включает музыку).

Шум горной реки. На берегу Катя и Тимофей. Тимофей поет, аккомпанируя себе на гитаре.

Тим. (Отложил гитару.) – Замерзла? Ну-ка, вот … (Снимает с себя ветровку, набрасывает ей на плечи.) Здесь вечера холодные, вот, давай-ка, вот-так, о-о, руки совсем ледяные.

Катя. (Отдергивает руки). – Петь ты не разучился.

Тим. – Теплее?

Катя. – Да я и не замерзла.

Тим. – У меня очень жалкий вид?

Катя. – А что, должен быть жалкий?

Тим. – Все безответно влюбленные имеют жалкий вид. Или я могу надеяться?

Катя. – Надежда лучше, чем отчаяние.

Тим. – Катя? (Хочет ее поцеловать, Катя отстраняется.) Но, почему, почему?

Катя. (Отталкивает). – Не надо, сказала, не надо…

Тим. – Почему, почему, Катюша, милая, ты же видишь, ты же все видишь...

Катя. – Что я должна видеть, что?!

Тим. – Да люблю я тебя,...разве не заметно... Нет, если я тебе не нравлюсь, неприятен там... так ты скажи, я пойму....Тогда что, что тебя держит, у тебя в Москве кто-то есть?

Катя. – Да нет у меня никого.

Тим. – Я тебе совсем не нравлюсь.

Катя. – Как ты можешь не нравиться?

Тим. – Ты издеваешься, да?

Катя. – Отчего же, я серьезно. Ты мне очень даже нравился....Когда-то.

Тим. – Не понял....

Катя. – Послушай, не перебивай, я должна тебе сказать,...встреча с тобой, …господи, вот уж не думала, что встречу тебя здесь. А, ведь я так хотела тебя встретить, я мечтала встретиться с тобой, я столько слов для тебя приготовила,...не подходи, это не очень хорошие слова. Ты мне про любовь тут? Да ни о какой любви не может быть и речи! Пятнадцать лет я мечтала сказать тебе это, пятнадцать лет,....если бы ты знал,...да меня тошнило, когда я слышала твое пение где-нибудь... Я же ненавижу тебя, ты что, не видишь?!

Тим. – Меня!? За что?

Катя. – Да, это ведь я, я пострадала на том, твоем последнем концерте! Я упала, а такие же, как я, и затоптали. Как табун лошадей прошелся по мне. Нет, это были не люди. Правильно ты сказал, толпа. Слепая, глухая... А, я кричала, очень громко кричала, но никто даже не услышал… Все слышали только тебя, они неслись на твой голос! По моим рукам, ногам, голове, по всему телу к тебе, тебе!

Тим. – Ты! Так это тебя, то есть, это по тебе, боже, что я говорю, Катя, прости, прости меня, я не знаю… Что же делать?

Катя. – Не подходи, не прикасайся ко мне... Теперь я все время только и думаю, зачем кем-то там придумана эта любовь. Она несет только боль, одну только боль. Смерть ужасна, а любовь еще хуже, у нее привлекательное лицо....А, мама? Ей то за что? И все из-за какой-то, моей, никому не нужной любви. Вот этого я простить себе уже не смогу никогда.

Тим. – Вот не думал, что мое дурацкое прошлое, мне так отомстит?

Катя. – Дурацкое?! Как ты к себе? Мягонько так! Дурацкое, дурашка я был, ой, ну, простите маленького! Фанаток он презирал!? А ты не хочешь вспомнить, как ты давал автографы у своего подъезда? Ты выбирал одну из нас, заводил домой и там...

Тим. – Не надо, не продолжай...

Катя. – Нет уж дослушай,...и там в спальне ты давал свой автограф, а потом, ты и имен не помнил даже. А, зачем? Так чем ты лучше того мужика, который приставал к тебе? Чем?

Тим. – Ты тоже была у меня?

Катя. – Какая разница.

Тим. – Я спрашиваю, была?

Катя. – Да! Была!

Тим. – Тебе сколько лет было?

Катя. – Восемнадцать.

Тим. – Не врешь, значит. Я с малолетками не встречался. Так вот, что я тебе скажу, дорогая ты моя, девочка несчастная. Ты, что же думала, что я сейчас, вот здесь расплачусь, на коленях буду ползать, прощение вымаливать? Не дождешься. Да, я о многих моих поступках сожалею, но не тебе меня совестить! На это есть повыше судьи. А, теперь и ты мне ответь, а на кой ляд ты по ночам стояла у моего подъезда? Ты чего ждала? Хорошие девочки по ночам дома спят, а утром в институты спешат, знания получать. Или ты что, не знала про автографы? Знала ведь. Знала и стояла....Ладно, прости. Что не узнал, прости. Так что ты от меня теперь хочешь?

Катя. – Ничего.

Тим. – Ненавидит она меня!? Это ж надо же!? Пятнадцать лет она ненавидит человека, который ни сном, ни духом не ведает о ее проблемах! Сильно. Ты и любить так же можешь?

Катя. – Ворюга твой администратор.

Тим. – В газетах писали, что тебя удачно в Германии прооперировали... Да-а, как видишь, я интересовался, как там дела после этого злосчастного концерта. Где деньги взяли?

Катя. – Мама квартиру продала.

Тим. – А жили где?

Катя. – На оставшиеся комнату в коммуналке купили.

Тим. – Понятно. А с мамой что случилось? Прости, я все должен знать.

Катя. – Когда я уже начала ходить, она так радовалась, плакала все время. Смотрит на меня и плачет, и плачет, и плачет. Извинится, и снова плачет... Я даже старалась поменьше дома бывать, допоздна в институте задерживалась, потом на работе... Вот зачем она так плакала? Зачем? Ведь хорошо же все стало.

Тим. – Такое бывает.

Катя. – Так и врачи сказали. А потом, я однажды прихожу, а она без сознания. Если бы я пораньше пришла, не задержалась, то ее можно было бы спасти, поднять, понимаешь....Это она решила отдохнуть. За столько лет она так устала со мной, что позволила себе два года отдыха. Да, пусть бы она плакала, только бы жила бы, жила....

Тим. – Ты думаешь очень правильно.

Катя. – Правда?

Тим. – Абсолютно.

Катя. – Господи, как же мне жить теперь.

Тим. – Счастливо. Со мной.

Катя. – Это невозможно.

Тим. – Я вот что думаю. Из всего, что ты мне тут наговорила,... в общем, как порядочный человек, я обязан на тебе жениться. А, что? Близость у нас была, пол жизни ты меня отненавидела, и у тебя осталось еще пол жизни, чтобы полюбить меня. А, я? Я, вот, весь перед тобой, какой есть. Что, мало? Ладно (Становится на одно колено.) вот так! Катерина, повторяю, я люблю тебя! Вот, все здесь: и река, и деревья, и горы - свидетели! Я без тебя не могу прожить и дня, поэтому, выходи за меня замуж.

Катя. – Ты - это уже совсем, …неожиданно…

Тим. – Только не говори, «нет». Подумай, я уверен, мы будем счастливы. Ты и я. Мы будем жить здесь, нарожаем детей, уверяю, здесь им будет лучше…

Катя. – Нет, нет я не могу…

Тим. - Молчи, не спеши отвечать, уж коли судьбе было угодно свести нас вновь, значит это (Указывает наверх.) там угодно,....тихо, тихо...мы обязаны их волю исполнять…слышишь, и река говорит то же самое, она говорит, что (Целует Катю, уводит.) у нас все буде хорошо, верь…Катунь, она, знаешь, какая мудрая, ее слушать надо и все будет у нас с тобой, счастье будет, дом, семья, а это самое главное, Катюша, самое главное.... (Звучит напев «Верила, верила, верю...»).

Кафе. Лена и Таня.

Лена. – Глянь, нет, ты глянь, кофта болтается! Я похудела, Тань, ну, погляди!? Чего ты? А, ну тебя. (Себе.) Неделя до открытия, еще вот тут уберется… Все, в ней и буду!

Таня. – Пикник, говоришь, шашлыки?

Лена. – Слушай, я тебе сказала лишь потому, что ты все-равно узнала бы об этом.

Таня. – Ну-ну!? Он за столько лет, даже в кафе меня не разу не пригласил, а тут… Представляю, как все вокруг радоваться будут?!

Лена. – Тань, а ты этого, ну, того продавца таблеток поганых, уже арестовала?

Таня. – В разработке он, надеюсь, ты помалкиваешь?

Лена. – Тань, каки, на фиг, разработки? Сажать его надо. Ведь сколько народу может пострадать, пока вы его разрабатывате!

Таня. – Нельзя пока. Приказ оттуда. …Да, пусть бы они подавились бы там этим пикником.

Лена. – Шашлыком.

Таня. – Да, какая, блин, уже разница. Что же делать теперь, а? Что ж мне делать, Лен? А? Господи, да за что ж ты меня так? Лицом, душой об стол? Хрясь, хрясь…

Лена. – Да не переживай ты о нем. Все-равно, он ведь твоим то и не был никогда. Намечтала ты его себе.

Таня. – Любовь, Лен, она не разбирает, она, как болезнь, сидит в тебе, неумолимая какая-то, и убивает тебя, зараза… И, эти еще, тоже приезжают сюда, в чистые места, и гадят здесь, гадят…

Лена. – Кто?

Таня. – Я бы знаешь, что сделала? Я бы их по 275 статье! А, за государственную измену! Ведь они эту гадость распространяют, чтобы, наши, русские мальчики, девочки погибали. Чтобы потом, даже защитить страну было бы некому. Понимаешь? Это же война. Тихенькая такая, подленькая... Как объяснить это им? Как?

Лена. – А ты на что, мы все? Ладно, не рви ты сердце так. И, потом, все-равно его «чистильщик» уберет, он то не будет дожидаться конца ваших разработок.

Таня. – Бред какой-то.

Лена. – Ну, бред, не бред, а двух уже в пропасть отправил.

Таня. – Ладно, пошла я, завтра МЧСовцы приедут, может что и добудем оттуда.

Лена. – Ой, да чо там добудешь то? Поди разбери, за многи годы туда машин то много поскатывалось.

Таня. – Что-нибудь да добудем, а то мне совсем капец придет.

Лена. – Ой, да чо тебе будет, у тебя, вона, отец генерал.

Таня. – А то и будет, что к себе, под себя, в город заберет.

Лена. – Может оно и к лучшему, а?

Таня. – Вот с этим, с третьим покончу, сама уеду к чертовой бабушке. Пока. (Уходит.)

Лена. – Как же, найдете вы там чо?! (Кричит в окно.) Серега! Ты где? Ужинать иди, да рабочих зови! Вот где ходит, подери тебя чума…

Таня. (По мобильному.) – Пикники-шашлыки, говоришь, сейчас мы все про тебя узнаем…Привет, пап! Слушай, я тебя редко, о чем прошу, но мне одна информация необходима. Да, для дела. … И, мне надо быстро, максимум через три-четыре дня…. Да, очень надо…Папа, надо с подробностями, личная жизнь, владения, есть ли дети, родственники, выписками, вплоть до диагнозов, если в больницах валялась, … записывай, Озёрцева Екатерина Игоревна, … год рождения 198…(Уходит.)

Слышны звуки музыки с территории базы. Выходят Катя и Сергей с чертежами. Катя разворачивает лист.

Катя. – Так, Сергей, сегодня последний день, завтра открытие, вот. В новые домики, к обеду уже прибудут гости. Смотри, где картинки скамеек, там расставите скам