Дикие лебеди

Ганс-Христиан Андерсен

Далеко отсюда, в тех краях, куда зимой от нас улетают ласточки, жил-был король. И было у короля одиннадцать сыновей и дочь Элиза. Одиннадцать братьев, каждый из которых был принцем, носили звезду на груди и саблю на боку. Они ходили в школу и там писали алмазным грифелем по золотой доске и читали наизусть так же хорошо, как и по книге. Сразу было видно, что они принцы. А их сестра Элиза сидела на меленькой скамеечке из зеркального стекла и листала книжку с картинками, за которую было отдано полкоролевства.

Да, у детей было всё очень хорошо, но не могло так продолжаться вечно!

Их отец, король целой страны, женился на злой королеве, которая уж очень невзлюбила бедных детей. В первый же день она дала им об этом понять. Замок сиял великолепием, и дети затеяли игру в гости. Но вместо того, чтобы по обычаю дать им пирожных и яблок, королева поставила на их стол всего лишь чашечку с песком и сказала:

– Представьте, будто в ней что-то есть.

Через неделю она отправила маленькую Элизу жить с крестьянами. И совсем немного потребовалось ей времени, чтобы наговорить королю так много гадостей о бедных принцах, что он совсем перестал обращать на них внимание.

– Летите-ка вы по белу свету и сами заботьтесь о себе! – сказала злая королева. – Летите большими безголосыми птицами!

Не смогла она, однако, обернуть всё так плохо, как ей того хотелось, и превратились принцы в одиннадцать прекрасных лебедей. Со странным криком вылетели они в окно дворца и понеслись над парками и лесами.

Ранним утром пролетали они над тем крестьянским домом, где спала крепким сном их сестра Элиза. Стали парить они над крышей, вертеть своими длинными шеями, бить своими белыми крыльями, но никто их не увидел и не услышал. Тогда снова поднялись они высоко к облакам и полетели прочь к огромному тёмному лесу, что простирался у самого берега моря.

А бедная маленькая Элиза осталась жить в крестьянском доме. Играла она с одним только зелёным листком – других игрушек у неё не было. Она проделала в листке дырочку и смотрела сквозь неё на солнце, и в этот момент ей казалось, что на неё смотрят ясные глаза её братьев. И всякий раз, как тёплый луч солнца падал ей на щеку, она вспоминала их поцелуи.

Шёл день за днём. Рядом с домом, где жила Элиза, рос розовый куст, и ветер, шелестя его листьями, шептал цветам:

– Есть ли на свете кто-нибудь красивее вас?

А розы кивали головой и отвечали:

– Элиза!

Воскресным днём у дверей дома сидела старая женщина и читала псалтырь. Вдруг ветер перелистнул страницы, и женщина сказала, обращаясь к книге:

– Есть ли на свете кто-нибудь смиренней тебя?

– Элиза! – ответил псалтырь.

И всё это была чистая правда.

Когда исполнилось Элизе пятнадцать лет, вернулась она домой. И как только королева увидела, до чего же красивой стала эта девушка, она преисполнилась ещё большей злобой и ненавистью. Охотно бы она превратила Элизу в дикого лебедя, как и её братьев, но не осмелилась сделать это сразу же, ведь король желал видеть свою дочь.

Тогда пошла она рано утром в свою мраморную купальню, украшенную мягкими подушками и великолепными коврами, взяла в руки трёх жаб, поцеловала их и сказала одной:

– Как придёт Элиза в купальню, сядь ей на темя, чтобы стала она такой же ленивой, как ты. А ты сядь ей на лоб, – сказала королева второй жабе, – чтобы стала она такой же уродливой, как ты, и отец никогда бы её не узнал. Ты же ляг ей на сердце, – прошептала она третьей жабе, – чтобы нрав её навсегда был испорчен, и чтоб она всю жизнь страдала от этого.

С этими словами посадила она жаб в чистую воду, и вода тут же позеленела. Позвала королева Элизу, раздела её и велела залезать в ванну. И как только девушка опустилась в воду, села первая жаба ей на волосы, вторая – на лоб, а третья взгромоздилась на грудь. Но Элиза как будто бы даже их не заметила. А когда она вскоре поднялась из ванны, в воду слетели три красных мака. Если бы жабы не были отравлены, если бы их не поцеловала ведьма, то они бы и вовсе превратились в красные розы. Но они стали маками, и всё потому, что легли на голову и на сердце Элизе. Такой кроткой и невинной была эта девушка, что колдовство не имело над ней власти.

Когда злая королева увидела, что произошло, взяла она масло грецкого ореха и натёрла им Элизу так, что та стала будто загорелая. Затем измазала её красивое лицо вонючей мазью и спутала её прекрасные волосы. Совсем не узнать теперь было красавицу Элизу.

Вот почему когда отец увидел её, он испугался и сказал, что это не его дочь. Да и никто во дворце не узнал Элизы, кроме цепной собаки и ласточек, но бедные животные совсем ничего не могли сказать. Заплакала Элиза и вспомнила о своих братьях, которых давно уже выгнали из дома. Опечаленная, вышла она из замка и пошла куда глаза глядят. Шла она весь день через поля и болота и вышла к огромному лесу. Совсем не знала Элиза, куда ей идти, но так сильно скучала она по своим братьям, как и она, вынужденным скитаться по миру, что решила во что бы то не стало их разыскать.

Ночь застала Элизу посреди тёмного леса. Все дороги и тропинки были далеко позади, и девушка опустилась спать прямо на мягкий мох. Она положила голову на пень и прочла вечерню молитву. В лесу было тихо и тепло, а вокруг на траве и на мху горели зелёными огоньками сотни светлячков. И когда Элиза дотронулась до ветки куста, светящиеся насекомые упали к ней, как звезды с небес.

Всю ночь снились Элизе её братья. Во сне они снова играли, как дети, снова писали алмазными грифелями по золотой доске и рассматривали чудесную книжку с картинками, за которую было отдано полкоролевства. Но на доске писали они, не как прежде – одни только нули и чёрточки. Они описывали свои смелые подвиги, всё то, что пережили они и что видели. А картинки в книге были живыми. Птицы в ней пели, и со страниц сходили люди поговорить с Элизой и её братьями. Но как только Элиза переворачивала страницу, они запрыгивали обратно, чтобы картинки не перепутались между собой.

Когда Элиза проснулась, солнце уже стояло высоко. Правда, она не могла его видеть: высокие деревья заслоняли его своими густыми ветвями. Но зато солнечные лучи сияли повсюду будто золотой флёр. Пахло свежей травой, и птицы слетали вниз, чтобы сесть к ней на плечи. Вскоре она услышала плеск воды: неподалёку протекало несколько широких ручьёв, и все они впадали в пруд с прекрасным песчаным дном. И хотя вокруг пруда разросся густой кустарник, всё же в одном месте олени протоптали сквозь него тропинку, и Элиза смогла подойти к воде. И вода эта оказалась такой чистой, что если бы ветер не шевелил кустов, могло бы показаться, будто они нарисованы на дне пруда – так ясно отражался в воде каждый листок – и освещённый солнцем, и спрятанный в тени.

Увидела тут Элиза своё лицо и испугалась – такое оно было чёрное и уродливое. Но стоило ей только намочить свою маленькую ручку и обтереть лоб и глаза, как снова засияла белизной её нежная кожа. Тогда сняла она с себя всю одежду и вошла в прохладную воду. В целом мире не нашлось бы королевны прекраснее, чем она!

Искупавшись, она снова оделась, заплела свои длинные волосы, напилась вдоволь воды из бурлящего ручья и побрела дальше в лес, сама толком не зная, куда. Она думала о своих братьях и о добром Боге, который, конечно же, не оставит её. Ведь это он сотворил дикие фрукты, чтобы помочь голодающим. Это он привёл её к яблоне, ветви которой сгибались под тяжестью плодов. Она поела яблок, сделала подпорки для тяжёлых веток и пошла дальше – в самую чащу леса. Здесь было так тихо, что Элиза слышала каждый свой шаг, шелест каждого маленького увядшего листка, что сминался у неё под ногами. Здесь не было птиц, и солнечные лучи не проникали уже сквозь густые ветви деревьев. Высокие стволы росли так близко друг к другу, что Элизе казалось, будто со всех сторон её окружают деревянные прутья решётки. Никогда прежде не бывала она в таком отдалённом от всего живого месте.

Наступила тёмная ночь, и ни одного светлячка не горело вокруг. Легла она, печальная, на землю спать, и казалось ей, будто сквозь ветви деревьев смотрят на неё с небес своими добрыми очами сам Господь Бог и маленькие ангелы. И когда она наутро проснулась, то не могла понять, был ли это сон, или виделось ей на самом деле.

Пошла она дальше и вскоре повстречалась ей старая женщина с корзиной ягод. Женщина угостила Элизу ягодами, и та спросила, не видала ли она здесь в лесу одиннадцать принцев?

– Нет, – отвечала ей старушка, – но зато вчера неподалёку отсюда я видела, как плавают по реке одиннадцать лебедей с золотыми коронами!

И она отвела Элизу к крутому склону, у подножья которого изгибалась река. С обоих её берегов простирались друг к другу густые ветви деревьев, а те, что не могли дотянуться друг до друга, вырывали из земли свои корни, поднимали их над водой и переплетали с ветвями.

Элиза попрощалась со старушкой и пошла вдоль реки, которая вскоре привела её к широкому открытому пляжу.

Целый прекрасный океан простирался перед юной девушкой. Но ни паруса, ни лодки не было на берегу – как же ей продолжить теперь свой путь? Стала она разглядывать у себя под ногами гальку с округлыми краями, отточенными водой. Камешки, стёклышки, железки – всему, что было намыто на берегу, придала его форму вода. А ведь она была куда нежнее тонких элизиных рук!

– Неутомимо катятся волны и разглаживают любую твердь. Вот и я буду такой же неутомимой! Спасибо вам за урок, клокочущие волны! Чует моё сердце, что однажды приведёте вы меня к моим братьям.

Среди вынесенных на берег водорослей лежало одиннадцать белых лебединых перьев, и Элиза собрала их в пучок. На перьях блестели капли воды, и неизвестно, роса то была или слёзы. Одиноко было на том берегу, но Элизе вовсе не было грустно: море на её глазах непрестанно менялось и всего за несколько часов показало ей столько картин, сколько озеро не покажет и за целый год. Вот большая чёрная туча заволокла всё небо, будто бы море хотело сказать: «Я могу быть и мрачным!» Вот задул сильный ветер, и волны превратились в белых барашков. Затем ветер стих, тучи засияли красным светом, и море стало будто лепесток розы. Так становилось оно то белым, то зелёным, и даже когда отдыхало, не прекращало оно своего тихого движения – вода плавно поднималась и опускалась, словно грудь спящего ребёнка.

Когда солнце стало клониться к закату, увидела Элиза, что к берегу летят одиннадцать диких лебедей с золотыми коронами на головах. Они летели один за другим, и с земли были похожи на длинную белую ленту. Взобралась тогда Элиза на склон и спряталась в кустах. Лебеди приземлились неподалёку от неё и стали быть своими большими белыми крыльями. И когда солнце скрылось за морем, скинули они вдруг свои белые перья и превратились в одиннадцать прекрасных принцев, элизиных братьев. Они сильно изменились за время разлуки, но Элиза сразу их узнала, почувствовала, что это, несомненно, они! Вскрикнула она, бросилась им в объятья, стала называть их по именам. И как же они были рады, когда узнали свою маленькую сестрёнку, которая теперь так выросла и стала такой красивой! Они смеялись и плакали и рассказывали друг другу, что с ними сделала их злая мачеха.

– Пока солнце стоит высоко в небе, – говорил старший из братьев, – летаем мы в образе диких лебедей и только после заката обретаем свой человеческий облик. Вот почему с заходом солнца должны мы непременно оказаться на земле. Ведь летаем мы высоко среди облаков и, превратившись в людей, должны будем упасть и разбиться. Живём мы не здесь, а на той стороне моря, где лежит такая же прекрасная страна, как эта. Путь туда далёк – должны мы перелететь через всё это огромное море. Но на всём нашем пути нет ни одного острова, где бы мы могли переночевать, а только одна-единственная маленькая скала посреди океана. Её хватает ровно на то, чтобы мы, прижавшись бок о бок, могли там поместиться. Если море бушует, вода окатывает нас со всех сторон. Но мы благодарны Богу и за эту скалу, ведь если б не она, не смогли бы прилететь в нашу родную страну. Мы выбираем для своего полёта самые длинные дни, и один лишь раз в год можем навещать нашу родину. Только одиннадцать дней смеем мы здесь оставаться. Мы летаем над этим большим лесом, откуда виден замок, где мы выросли и где живёт наш отец, и видна башня церкви, где захоронена наша мать. Здесь каждое дерево, каждый куст кажется нам родным. Здесь бегают по полям те же дикие лошади, что мы видели в детстве. Здесь угольщики поют те же старые песни, под которые мы танцевали детьми. Здесь наша родина. Сюда зовёт нас наше сердце. И здесь нашли мы тебя, любимая маленькая сестрёнка! Два дня ещё мы пробудем тут и должны будем лететь через море в прекрасные земли, которые всё же не могут сравниться с нашей отчизной. Но как же нам взять тебя с собой? У нас нет ни корабля, ни лодки!

– А как же мне спасти вас?! – ответила сестра.

И они проговорили всю ночь напролёт и вздремнули только под утро. Элиза проснулась от шума крыльев. Её братья снова обратились в лебедей. Они покружили над ней немного и полетели прочь. И только один из них, самый младший, остался. Он склонил свою голову ей на колени, а она гладила его белые крылья. Весь день провели они вместе. Под вечер вернулись и остальные. И как только солнце зашло, обрели они свой истинный облик.

– Завтра утром улетим мы отсюда и не вернёмся назад ещё целый год. Но тебя мы тут оставить не можем! Скажи, ты ведь хочешь полететь с нами? Мои руки достаточно сильны, чтобы перенести тебя через весь лес. Так неужели во всех наших крыльях не хватит силы, чтобы перенести тебя через море?!

– Да, возьмите меня с собой! – воскликнула Элиза.

За ночь сплели они большую прочную сеть из гибкой ивовой коры и упругого тростника. Элиза легла в эту сеть, и когда солнце взошло, братья, вновь обратившись в лебедей, взяли её в свои клювы и поднялись вместе со своей любимой, ещё спящей, сестрой высоко к облакам. Чтобы солнце не жгло её чудесное личико, один из братьев заслонял его своими широкими крыльями.

Когда Элиза проснулась, они уже были далеко от берега. Таким невероятным показалось ей лететь над морем высоко в воздухе, что она подумала было, будто ещё спит. Рядом с собой она нашла ветку спелых ягод и несколько съедобных корешков. Их собрал и положил рядом с ней младший из братьев, и она улыбнулась ему в благодарность, ибо знала, что это именно он – тот, кто летит прямо над ней и отбрасывает на неё тень своими крыльями.

Они летели так высоко, что первый корабль, над которым они пролетали, показался ей белой чайкой, сидящей на воде. Позади них высилось, как гора, огромное облако, и на нём Элиза увидела гигантские тени – себя и одиннадцати лебедей. Ничего удивительнее не приходилось ей прежде встречать. Но солнце постепенно становилось всё выше, а облако оставалось всё дальше позади, так что вскоре их парящие теневые силуэты пропали из виду.

Целый день летели дикие лебеди вперёд, словно пущенная стрела, но всё-таки куда медленнее обычного, ведь теперь несли они свою сестру. Близился вечер, погода начала портиться. Солнце уже стало клониться к закату, а одинокой скалы всё ещё не было видно. Испугалась Элиза, казалось ей, что лебеди всё сильнее бьют крыльями. Ах! Это она виновата, что они летят так медленно. Вот скроется солнце, станут они людьми, упадут в море и утонут. Стала она про себя горячо молиться Господу, но одинокой скалы так и не было видно. Тут поднялся штурмовой ветер, со всех сторон собрались тучи и сгустились в один огромный грозовой вал, из которого одна за другой, словно свинцовые пули, стали выстреливать молнии.

Солнце находилось у самого края моря. Элиза дрожа

ла всем телом. Вдруг лебеди начали снижаться, да так быстро, что бедная девушка решила, будто они падают. Но вот они вспорхнули вновь и продолжили путь.

Солнце уже наполовину погрузилось в воду, когда она заметила внизу маленькую скалу, размером не больше головы тюленя. Солнце садилось быстро: от него оставалась лишь искра, когда Элиза ступила наконец на твёрдую почву, и в тот же самый момент эта искра погасла, словно догоревший листок бумаги. Взявшись за руки, стояли вокруг Элизы её братья. И места на скале хватало ровно на то, чтобы им всем там поместиться. Море билось о скалу и ливнем обливало их с ног до головы. Небо светилось огнём, и удар за ударом грохотал неистовый гром. Но Элиза и её братья крепко держались за руки и пели псалмы, в которых находили себе утешение и мужество.

На рассвете воздух был тих и свеж. Как только встало солнце, лебеди продолжили свой путь. Море еще не совсем утихло, и с высоты казалось, что белая пена на тёмно-зелёной воде – это миллионы плывущих по волнам лебедей.

Когда солнце поднялось выше, увидела Элиза впереди будто бы летящую в воздухе горную страну. На вершинах её холмов сияли ледяные массивы, и среди них в целую милю длинной простирался замок с рядами белоснежных колонн. У стен замка качался пальмовый лес и заросли дивных цветов размером с мельничное колесо. Элиза спросила, не та ли эта страна, куда они держат путь, но лебеди помотали головами: то, что она видела, было прекрасным, но вечно меняющимся, облачным замком Фата-морганы, в который ещё ни одному человеку не удавалось войти. Элиза пристально вгляделась в своё видение, и вот горы, лес и замок исчезли. На их месте высилось двадцать величественных церквей, похожих друг на друга, с высокими башнями и остроконечными окнами. Ей даже стало казаться, что она слышит звуки органа, но это всего лишь шумело море. Церкви всё приближались и, в один момент превратились в целую флотилию кораблей, которая шла по морю. Такое вечное превращение наблюдала Элиза, пока вдруг в самом деле не увидела впереди страну, куда они держали свой путь. Она увидела прекрасные синие горы, кедровые леса, города и замки. Задолго до захода солнца приземлились они перед большой пещерой, которая заросла плющом так, словно была покрыта вышитым зелёным ковром.

– Посмотрим, что тебе приснится этой ночью! – сказал младший брат и повёл Элизу в её спальню.

– Вот бы мне приснилось, как вас спасти! – ответила она, и это желание так прочно заняло её мысли, что даже во сне она продолжала молить Бога помочь ей. И вот снится ей, что она летит к облачному замку Фата-морганы, и выходит к ней навстречу фея, такая красивая и сияющая, и при этом похожая на ту старую женщину, которая накормила её ягодами и рассказала о лебедях с золотыми коронами.

– У твоих братьев есть шанс спастись, – сказала она. – Но хватит ли у тебя мужества и терпения? Морская вода куда нежнее твоих рук, и она точит твёрдые камни. Но море не чувствует боли, которую придётся терпеть твоим пальцам. Оно не испытывает страха, что будет сковывать твоё сердце. Видишь, я держу в руках крапиву? Такой крапивы вдоволь растёт вокруг вашей пещеры. Тебе подойдёт только она и ещё та, что растёт на кладбищах. Запомни это хорошенько! Ты должна собрать эту крапиву, как бы больно не жгла она твои пальцы, затем намять её ногами, сделать из неё пряжу, а из неё свить нитки и связать одиннадцать рубашек с длинными рукавами. Как только ты набросишь эти рубашки на диких лебедей, заклятие спадёт. Но запомни: с того момента, как ты начнёшь свою работу, и до тех самых пор, пока ты её не окончишь, даже если пройдут года, ты не должна будешь проронить ни звука. Одно твоё слово нанесёт смертельный удар в сердца твоих братьев. Запомни, их жизни висят на кончике твоего языка!

С этими словами дотронулась она веткой крапивы до руки Элизы, и та проснулась от жгучей боли. Уже было светло, и рядом с собой Элиза нашла ту же крапиву, что она только что видела во сне. Встала тогда она на колени, горячо поблагодарила Господа и пошла вон из пещеры, чтобы начать свою работу.

Своими нежными руками собирала Элиза огненную крапиву. Огромные волдыри вздувались на её коже, но она охотно терпела боль – ведь она стоила спасения её братьев. Каждый стебель срывала она голыми руками, а затем свивала в зелёную пряжу.

На закате вернулись братья и страшно испугались, найдя свою сестру совершенно безмолвной. Они решили, что это новое проклятье их злой мачехи, но когда увидели её руки, поняли, что она молчит ради их спасения. Младший из братьев заплакал, и там, куда падали его слёзы, исчезали волдыри и проходила боль.

Ночью продолжила Элиза свою работу, ведь нельзя ей было отдыхать, пока не спасёт она своих братьев. И весь следующий день, когда лебеди снова улетели, провела она одна за работой, и никогда ещё время не летело так быстро! Одна рубашка вскоре была готова и она принялась за следующую.

Вдруг среди гор раздался звук охотничьего рожка и лай собак. Звуки всё приближались, и испуганная Элиза спряталась в пещеру. Там она сложила свою пряжу в один тюк и уселась на него сверху. В этот самый момент из кустов выскочила большая собака, следом за ней – вторая, а за ней третья. Они громко лаяли и бегали туда-сюда перед пещерой. Вскоре там собрались все охотники, и самый красивый из них был королём этой страны. Он вошёл в пещеру и увидел Элизу. Никогда прежде не встречал он девушки прекраснее!

– Как ты попала сюда, прекрасное дитя? – спросил он.

Но Элиза только помотала головой, ведь ради своих братьев она должна была молчать. И руки свои она спрятала под передник, чтобы король не увидел, как она страдает.

– Идём со мной, – сказал он, – нельзя тебе здесь оставаться! Если ты так же добра, как и красива, то я облачу тебя в шёлк и бархат, надену золотую корону на твою голову, и ты будешь жить со мной в королевском дворце!

И с этими словами посадил он Элизу на своего коня. Она стала плакать и делать жесты руками, но король сказал:

– Я ведь желаю тебе только добра! Однажды ты будешь мне благодарна.

И вся свита тронулась с места. Король, держа Элизу перед собой, ехал первым, а охотники следовали за ним.

К вечеру предстал перед ними великолепный город с церквями и куполами. Король повёл Элизу в свой замок.

Там в мраморных залах журчали фонтаны, а стены и потолки были покрыты росписями. Но Элиза ни на что и не взглянула. Она только печалилась и плакала. Безропотно позволила она одеть себя в королевские одежды, вплести жемчуг в свои волосы и натянуть на обожжённые пальцы тонкие перчатки.

Когда она предстала во всём своём великолепии, двор низко поклонился ей, и король объявил её своей невестой. Один только архиепископ помотал головой и забормотал, что эта лесная красавица, без сомнения, должна быть ведьмой, раз она очаровала короля и ослепила весь двор.

Но король не стал его слушать. Он велел музыкантам играть, слугам – нести на стол самые лучшие угощения, а прекрасным девушкам – танцевать. А сам повёл Элизу через благоухающие сады и богатые залы. Но ни на губах Элизы, ни в её глазах не было заметно ни тени улыбки. Только печаль отражалась на её лице, словно её вечное проклятие. Но тут король открыл перед ней дверь в её маленькую спальню, украшенную зелёными коврами и очень похожую на пещеру, где она жила. На полу комнатки лежала её пряжа из крапивы, а под потолком висела уже готовая рубашка. Всё это, в качестве диковинки, привезли с собой из леса охотники.

– Здесь сможешь ты вспоминать о своём былом пристанище, – сказал король, – здесь и работа, которой ты занималась. Теперь, среди великолепия дворца, тебе, наверное, будет весело вспомнить о том времени.

Когда увидела Элиза всё то, что было так дорого её сердцу, вернулась к ней надежда на спасение братьев, и улыбка озарила её лицо, а щёки засияли румянцем. Поцеловала она королю руку, а он прижал её к своему сердцу и велел всем церковным колоколам звонить о предстоящей свадьбе, возвестить о том, что прекрасная немая девушка из леса станет скоро королевой.

Сколько ни шептал архиепископ злые слова королю на ухо, ни одно из них не достигло его сердца, и свадьба в скором времени состоялась. Архиепископ должен был собственноручно надеть корону на голову новой королеве. И он от злости так плотно надвинул узкий обод короны Элизе на лоб, что ей стало больно. Но печать о братьях сковывала её сердце ещё более сильными оковами, и она не обращала внимания на телесную боль. Её уста оставались немы, ведь одно лишь слово стоило бы её братьям жизни. Но в глазах её светилась искренняя любовь к доброму и красивому королю, которой делал всё, что возможно, для её счастья.

С каждым днём привязывалась Элиза к королю всё сильнее. О, если б она только могла рассказать ему о своих страданиях! Но ей нельзя было говорить до тех пор, пока не завершит она свою работу. Поэтому каждую ночь выбиралась она из постели, шла тихонько в маленькую комнату, украшенную как пещера, и вязала одну рубашку следом за другой. Но тут, на седьмой рубашке, у неё закончилась пряжа.

Элиза помнила, что нужную ей крапиву она сможет найти только на кладбище, а значит, ей придётся самой идти туда и её собрать.

– О, что эта боль в моих пальцах в сравнении с той, что терпит моё сердце! – подумала она. – Я должна рискнуть! Верю, Господь не оставит меня!

Сжавшись от страха, будто затеяла что-то недоброе, вышла она лунной ночью тихонько в сад, и направилась через длинные аллеи да пустынные улицы прямиком к кладбищу. Там повсюду сидели на надгробных плитах ужасные ламии[*]. Они сняли с себя все лохмотья, будто собирались искупаться, и раскапывали своими длинными костлявыми пальцами свежие могилы, доставали оттуда покойников и пожирали их мясо. Они таращили на Элизу свои злые глаза, когда она проходила мимо, но она прочитала молитву, быстро набрала крапивы и поспешила назад в замок.

И только один человек видел её в ту ночь. Это был архиепископ, который бодрствовал, пока другие спали. И теперь оказывалось, что он не ошибся: с королевой и в правду дело не чисто. Она ведьма, и потому сумела очаровать короля и весь остальной народ.

И когда король пришёл к нему в исповедальню, архиепископ поспешил рассказать ему обо всём, что видел. Как только эти несправедливые слова слетели с его языка, изображённые на иконах святые замотали головами, будто хотела сказать: «Это всё ложь! Элиза невиновна!» Но архиепископ расценил это по-другому. Он решил, что они свидетельствуют против неё, что они кивают головами в подтверждение её греха.

Две горькие слезы скатились по щекам короля. С тяжёлым сердцем пошёл он домой, и когда лёг спать, притворился, будто заснул, но сон не шёл к нему, и он видел, как Элиза потихоньку поднялась с постели. И так повторялось каждую ночь, и всяких раз король незаметно крался за нею и видел, как она исчезает в своей потайной комнатке.

День за днём становился король всё мрачнее. Элиза замечала это, но не понимала причины. Страшилась она, и за братьев болело её сердце. По королевскому бархату и пурпуру катились её солёные слёзы и сияли словно бриллианты. Каждый, кто видел это великолепие, хотел быть на её месте.

Между тем работа её подходила к концу, оставалось связать всего одну рубашку. Но тут снова закончилась у неё пряжа. А значит, ещё один раз должна была она сходить на кладбище и набрать крапивы. С ужасом думала она о предстоящем походе и о жутких ламиях. Но её воля и её вера в Бога были тверды.

Вышла Элиза из дворца, а архиепископ и король последовали за ней. И видели они, как она проходит через решётчатые ворота кладбища. А когда они подошли ближе, то увидели ламий на могильных плитах, и как Элиза бродит среди них. С ужасом повернул король назад ко дворцу. Та, чья голова ещё этим вечером покоилась на его груди, была одной из этих мерзких ведьм!

– Народ должен судить её! – сказал он.

И народ приговорил её к сожжению на костре!

Отвели Элизу из королевских покоев в тёмную и сырую камеру, где в зарешёченных окнах свистел ветер. Дали ей вместо бархатных подушек её связку крапивы, а твёрдые и жгучие рубашки – вместо ковров и перины. Никто и не догадывался, что для неё это было лучшим подарком! Она помолилась и снова принялась за работу. С улицы неслись крики мальчишек, которые пели и дразнили её. Ни одна душа не утешила её добрым словом.

Вечером у окна послышался шум лебединых крыльев – это младший брат наконец-то нашёл Элизу. И она заплакала от счастья, хоть и знала, что предстоящая ночь, возможно, станет последней в её жизни. Но зато теперь её работа была почти закончена, и братья были рядом!

Вскоре пришёл архиепископ. Он обещал королю провести рядом с Элизой её последние часы. Но она замотала головой и стала умолять взглядом и выражением лица, чтоб он ушёл. Этой ночью ей предстояло завершить работу, иначе всё окажется напрасным – вся боль, слёзы и бессонные ночи. Архиепископ разозлился, и наговорил ей тысячу грубых слов, но бедная Элиза знала, что она ни в чём не виновата, и потому смиренно продолжала свою работу.

По полу бегали маленькие мышки, и они стали подносить Элизе ветки крапивы, чтобы хоть немного помочь ей. А у решётки окна уселся дрозд и всю ночь пел так весело, как только мог, чтобы она не теряла мужества.

За час до рассвета пришли одиннадцать братьев к воротам замка и потребовали отвести их к королю. Но им ответили, что это невозможно: сейчас ночь, король, конечно же, спит, и никто не осмелится его будить. Братья умоляли, потом стали угрожать, пришли караульные, за ними вышел и сам король узнать, что происходит. Но было уже поздно: в этот момент встало солнце, и никаких братьев король не застал. Над замком кружило только одиннадцать белых лебедей.

Из городских ворот хлынула толпа: народ хотел посмотреть, как сжигают ведьму. Убогая кляча тянула телегу с Элизой. На ней была надета рубаха из грубой мешковины, её прекрасные длинные волосы были неубраны, щёки – смертельно бледны, губы беззвучно шевелились, а пальцы не прекращали вязать зелёную пряжу. Даже на пути к смерти не выпустила она из рук своей работы. Десять готовых рубашек лежало у её ног, одиннадцатую она торопилась закончить. Толпа принялась глумиться над ней.

– Посмотрите-ка на эту ведьму! Чего она там бормочет?! И ведь не псалтырь держит она в руках, нет, а свои мерзкие колдовские штуки! Нужно немедленно разорвать их на тысячи кусков!

И народ начал тесниться к Элизе и пытаться схватить её рубашки, как вдруг прилетели белые лебеди, сели вокруг сестры на телегу и стали быть своими большими крыльями. Отступила испуганная толпа.

– Да это ведь знак с небес! Без всякого сомнения, девушка невинна! – зашептали многие, но никто не осмеливался произнести это в голос.

Когда подошёл к ней палач, набросила она скорее все свои рубашки на лебедей, и они превратились в одиннадцать прекрасных принцев. Только у младшего брата осталось крыло вместо одной руки, потому что не успела Элиза закончить последнюю рубашку, и у неё не хватало рукава.

– Теперь я могу говорить! – воскликнула она. – Я невиновна!

Народ, видевший всё, что произошло, склонился перед Элизой, как перед святой. А она упала, лишившись чувств, на руки своих братьев, ведь долгая работа, боль и страх лишили её сил.

– Да, она ни в чём не виновата! – сказал старший брат. И он рассказал всем, что с ними произошло. А пока он говорил, в воздухе разлился аромат роз: это поленья в костре пустили корни и зазеленели. Вскоре на месте костра стоял огромный благоухающий куст красных роз, а на самом его верху рос, как звезда, ослепительно белый цветок. И когда Элиза очнулась наконец со спокойным сердцем, сорвал король этот белый цветок и приколол его ей на грудь.

Тут во всём городе зазвонили сами собой колокола, ото всюду слетелись огромные стаи птиц, и народ направился ко дворцу таким праздничным шествием, которого не видывал доселе ни один король.

Иллюстрации Helen Stratton

[*] Lamier – слово-архаизм, вышло из обихода в 18 веке. В древнескандинавской мифологии это заложный покойник, чаще всего умерший колдун, который встаёт по ночам из могилы и поедает людей или высасывает у них кровь. Таких покойников хоронили подальше от селений и особым способом. В разных сказках эти чудовища описываются по-разному. В некоторых это непременно старуха, пожирающая детей, в некоторых – это просто монстр женского пола, который питается человеческой плотью. (Разъяснила Маша Теркельсен https://vk.com/id22556744)