Голубые плащи 32 страница

когда вы попали в такую беду.

- Хорошо, Эди, иди за мной, - промолвила мисс Уордор. - Я постараюсь

отправить тебя в Тэннонбург.

- Тогда поспешите, моя добрая леди, ради бога поспешите! - И он не

переставал торопить ее, пока они не дошли до замка.

Глава XLII

Пусть смотрит, кто желает, но не я.

Да, он был раб гордыни, и роскошеств,

И всяких пустяков, которых нынче

Лишен велением суровым рока.

Но грустно видеть, как его чело

Тщеславье силится покрыть вуалью

Поверх морщин раскаянья и горя.

Старинная пьеса

Войдя во двор замка, мисс Уордор сразу же увидела, что блюстители

закона уже явились с визитом. Слуги были охвачены смятением и мрачным

унынием, а представители суда переходили с места на место, составляя опись

всего имущества, подлежащего конфискации. Капитан Мак-Интайр бросился к

молодой девушке, которая, онемев при виде печального доказательства

отцовского разорения, остановилась в воротах.

- Дорогая мисс Уордор, - сказал он, - не тревожьтесь! Мой дядя сейчас

будет здесь, и я уверен, что он найдет способ очистить дом от этих

прохвостов.

- Увы, боюсь, капитан, что это будет слишком поздно!

- Нет, - несколько раздраженно вмешался Эди. - Только бы мне добраться

до Тэннонбурга. Во имя неба, капитан, придумайте, как мне туда попасть, и

вы окажете этой несчастной, разоренной семье такую услугу, какой не

оказывал никто со времен Красной Руки, ибо тогда, без сомнения, сбудется

старое пророчество, что " дом и земли Нокуиннока будут потеряны и обретены

вновь".

- Что ты! Как ты можешь помочь, старик? - удивился Гектор.

Но Роберт, слуга, которым сэр Артур был так недоволен в это же утро,

как бы пользуясь случаем проявить свое усердие, поспешно вышел вперед и

обратился к своей госпоже:

- Простите, миледи, этот старик Охилтри очень сметлив и сведущ, умеет

лечить коров и лошадей и знает много чего другого. Я думаю, он не зря так

хлопочет, чтобы поехать в Тэннонбург. Если миледи разрешит, я за час свезу

его туда в двуколке. Мне так хочется сделать что-нибудь полезное. Я готов

себе язык откусить, как вспомню про утреннее.

- Я очень обязана тебе, Роберт, - сказала мисс Уордор. - И если ты в

самом деле считаешь, что от этого может быть хоть малейшая польза...

- Ради бога, - взмолился старик, - заложи тележку, Роби, и, если я не

добьюсь толку, разрешаю тебе на обратном пути сбросить меня с моста у

Китлбрига! Но только поторопись, друг, время нынче дорого!

Роберт взглянул на свою госпожу, направившуюся к дому, и, видя, что

она согласна, побежал на конюшенный двор, примыкавший к главному, чтобы

запрячь лошадь. Ибо, если старый нищий и казался лицом, наименее способным

оказать помощь в денежных затруднениях, то, с другой стороны, простой люд,

среди которого вращался Эди, высоко ставил его осторожность и житейскую

мудрость. Это подкрепляло умозаключение Роберта, что старик не настаивал бы

так на необходимости поездки, если бы не был уверен в ее пользе. Но как

только слуга подошел к лошади, чтобы запрячь ее в двуколку, один из

судебных исполнителей коснулся его плеча.

- Друг мой, оставь лошадь в покое: она внесена в опись.

- Что? - возразил Роберт. - Мне нельзя взять хозяйскую лошадь, чтобы

съездить по поручению молодой госпожи?

- Вы ничего не должны брать отсюда, иначе будете отвечать по всей

строгости закона.

- Это что за чертовщина, сэр? - напустился на него Гектор, который,

последовав за Охилтри, чтобы подробнее расспросить о характере его надежд и

упований, теперь сразу ощетинился, подобно терьерам своих родных гор, и

только искал предлог, чтобы дать выход своему гневу. - Что за нахальство

мешать слуге молодой леди исполнить ее распоряжение!

Вид и тон молодого воина говорили о том, что едва ли его вмешательство

ограничится лишь спором. И если поведение Мак-Интайра сулило чиновнику

выгоды процесса об оскорблении действием и сопротивлении властям, то, с

другой стороны, этому должны были предшествовать неприятности, которые дали

бы повод к жалобе. Представитель закона, столкнувшийся с представителем

армии, нерешительно взялся одной рукой за свою засаленную дубинку, которая

должна была подкрепить его авторитет, а другой - достал свой короткий

символический жезл с серебряными наконечниками и передвижным кольцом.

- Капитан Мак-Интайр, - начал он, - у меня нет к вам никаких

претензий, но если вы будете препятствовать выполнению моих обязанностей, я

преломлю жезл мира в знак того, что встретил сопротивление.

- А черта ли мне в том, - возразил Гектор, не имея понятия о

юридических выражениях, - что вы собираетесь ломать жезл, или ломать мир,

или как вы там еще сказали? Но одно я знаю твердо: я переломаю вам кости,

если вы помешаете этому парню запрячь лошадь, как велела его госпожа.

- Беру в свидетели всех находящихся здесь, - произнес судебный

исполнитель, - что я предъявил ему свой знак и объяснил, кто я такой. Тот,

кто рвется в Купар, попадет в Купар. - И он передвинул свое загадочное

кольцо с одного конца жезла на другой: это означало, что он был

насильственно лишен возможности выполнять свои обязанности.

Простодушный Гектор, более привычный к артиллерийским орудиям, чем к

орудиям закона, совершенно равнодушно взирал на эту таинственную церемонию.

С такой же беспечностью он следил за тем, как чиновник писал акт о

сопротивлении властям. Но в эту минуту прибыл, пыхтя и задыхаясь, с

подложенным под шляпу платком и болтающимся на конце трости париком сам

антикварий, готовый спасти исполненного лучших намерений, но слишком

пылкого горца от опасности сурового наказания.

- Что тут у вас, черт возьми, происходит? - воскликнул он, поспешно

приводя в порядок головной убор. - Я последовал за тобой в страхе, что ты

успеешь разбить себе башку о какую-нибудь скалу, но оказывается, что ты уже

расстался с Буцефалом и пререкаешься со Суипклином. Судебный исполнитель,

Гектор, - это враг похуже phoca, все равно говорить ли о phoca barbata* или

о phoca vitulina**, с которым у тебя недавно было столкновение.

______________

* Тюлене бородатом (лат.).

** Тюлене обыкновенном (лат.).

- К чертям всех этих phoca, сэр, и тех и других, - закричал Гектор. -

Чтоб они провалились! Неужели вы хотите, чтобы я стоял и спокойно смотрел,

как этот негодяй, называющий себя не иначе, как королевским судебным

исполнителем (я надеюсь, у короля нашлись бы люди получше даже для самых

некрасивых поручений), оскорбляют молодую леди из такой семьи, как Уордоры?

- Правильно рассуждаешь: у короля, как у других людей, иной раз бывают

не особенно красивые дела, и - между нами - для таких дел нужны не особенно

красивые исполнители. Но даже если предположить, что ты незнаком со

статутом Вильгельма Льва, где capite quarto, versu quinto*, преступление,

состоящее в сопротивлении властям, приравнено к despectus domini Regis**,

то есть к оскорблению самого короля, от чьего имени производятся все

конфискации, - разве не мог ты после моих сегодняшних подробных объяснений

сообразить, что те, кто препятствует должностным лицам, явившимся с ордером

на арест, сами tanquam participes criminis rebellionis***, так как тот, кто

помогает мятежнику, сам quadammodo**** - пособник мятежа. Но я вызволю тебя

из этой передряги.

______________

* В главе четвертой, параграфе пятом (лат.).

** Неповиновению его величеству королю (лат.).

*** Причастны к преступному бунту (лат.).

**** В известной степени (лат.).

Он поговорил с судебным исполнителем, который после его прихода

оставил всякую мысль о том, чтобы с выгодой для себя использовать

" сопротивление властям", и принял заверения мистера Олдбока, что лошадь и

двуколка через два или три часа будут возвращены в целости и сохранности.

- Отлично, сэр, - сказал антикварий, - поскольку вы оказываете мне это

одолжение, я вам предложу еще одну работу как раз по вашей части. Дело

государственное, политическое, преступление, наказуемое per Legem Juliam*,

мистер Суипклин. Вот послушайте!

______________

* По закону Юлия (лат.).

Пошептавшись с судебным исполнителем несколько минут, Олдбок вручил

ему какой-то листок бумаги, после чего тот сел на лошадь и, в сопровождении

одного из своих помощников, поспешно уехал. Оставшийся помощник, казалось,

нарочно затягивал свою работу и вообще действовал очень медлительно, с

осторожностью и методичностью человека, привыкшего чувствовать над собой

глаз опытного и строгого начальника.

Тем временем Олдбок, взяв племянника под руку, повел его в дом, и оба

они были допущены к сэру Артуру. Страдая от уязвленной гордости и муки

ожидания, баронет тщетно пытался скрыть свои чувства под маской безразличия

и производил печальное и тяжелое впечатление.

- Рад видеть вас, мистер Олдбок! Всегда рад моим друзьям и в хорошую

погоду и в плохую! - заговорил бедный баронет, стремясь казаться не только

спокойным, но даже веселым, чему резко противоречили лихорадочное и долгое

пожатие его руки и весь его взволнованный вид. - Вижу, вы прибыли верхом;

надеюсь, что, несмотря на суматоху, кто-нибудь позаботился о ваших лошадях.

Я люблю, чтобы у меня в доме не забывали присмотреть за лошадьми моих

друзей. Честное слово, я теперь все внимание могу посвятить им, потому что

моих собственных мне, кажется, не оставят. Ха-ха-ха! Так, мистер Олдбок?

Эта попытка пошутить сопровождалась истерическим хихиканьем, которое

должно было звучать как непринужденный смех.

- Как вы знаете, я никогда не езжу верхом, сэр Артур, - поправил его

антикварий.

- Прошу прощения, но я видел, как недавно прискакал ваш племянник.

Офицерских коней надо беречь, а под ним, я заметил, был великолепный серый.

Сэр Артур хотел позвонить, но мистер Олдбок остановил его.

- Племянник приехал на вашей собственной серой лошади, сэр Артур.

- На моей? - удивился бедный баронет. - Неужели - на моей? Значит,

солнце светило мне в глаза. Да, я больше не заслуживаю того, чтобы иметь

лошадей, раз я не узнаю своих собственных!

" Боже мой, - подумал Олдбок, - как изменился этот человек, раньше

такой чопорный и вялый! Каким растерянным стал он в несчастье! Sed pereundi

mille figurae" *.

______________

* Есть тысяча (разных) способов погибнуть (лат.).

- Сэр Артур, - продолжал он вслух, - необходимость заставляет нас

поговорить немного о делах.

- Конечно, - согласился сэр Артур. - Но удивительно, что я мог не

узнать коня, на котором ездил целых пять лет! Ха-ха-ха!

- Сэр Артур, - сказал антикварий, - не будем терять время, оно дорого.

Я надеюсь, еще настанет пора, когда мы опять будем шутить. Как учит

Гораций, desipero in loco*. Я подозреваю, что все это дело рук

Дюстерзивеля.

______________

* Безумствовать (следует) в подходящее время (лат.).

- Не упоминайте его имени, сэр! - воскликнул сэр Артур. Он весь

преобразился: притворную веселость сменил яростный гнев. Глаза его

засверкали, на губах выступила пена, он сжимал кулаки. - Не упоминайте его

имени, сэр, - загремел он, - если не хотите, чтобы я тут же, при вас сошел

с ума! Как я мог быть таким жалким болваном, таким безнадежным идиотом,

таким невероятным ослом, чтобы дать помыкать собой, подхлестывать себя,

пришпоривать себя подобному негодяю и под такими смехотворными предлогами!

Как подумаю об этом, я готов растерзать себя, мистер Олдбок!

- Я только хотел сказать, - ответил антикварий, - что этот субъект,

вероятно, получит по заслугам. И, мне кажется, что, нагнав на него страху,

мы сумеем вытянуть из него что-нибудь полезное для вас. Он, несомненно, вел

запрещенную переписку с континентом.

- Вот как? Вот как? В самом деле? Тогда к черту домашние вещи, лошадей

и прочее! Я пойду в тюрьму счастливым человеком, мистер Олдбок, и только

хотел бы от души, чтобы его повесили. Это возможно?

- Весьма возможно, - сказал Олдбок, стараясь переменить разговор,

чтобы хоть немного притупить страдания, грозившие помрачить разум бедного

баронета. - И более честным людям приходилось болтаться на веревке. А в

данном случае закон грубо нарушен. Но поговорим о ваших злоключениях.

Неужели ничего нельзя сделать? Покажите мне все документы.

Он взял бумаги, и, по мере того как читал, лицо его принимало все

более унылое и растерянное выражение. Тем временем в комнату вошла мисс

Уордор. Устремив взор на мистера Олдбока и как бы пытаясь прочесть судьбу

семьи в его глазах, она, по их выражению и по тому, как отвисла у него

челюсть, тотчас поняла, насколько слаба надежда на благополучную развязку.

- Итак, мы непоправимо разорены, мистер Олдбок? - спросила молодая

леди.

- Непоправимо? Надеюсь - нет, но в данную минуту нужна очень большая

сумма, и, наверно, понадобится еще больше.

- Да, это, конечно, не подлежит сомнению, Монкбарнс. На поле боя

всегда слетаются стервятники. Мне случалось наблюдать, как овца срывается с

кручи или падает от болезни. До этого вы, может быть, две недели не видели

ни одного ворона или обыкновенной вороны. Но не пролежит несчастная овца и

десяти минут, как их налетит целый десяток и они начнут выклевывать ей

глаза (он провел рукой по своим) и терзать грудь, прежде чем она успеет

умереть. Но этот гнусный коршун, который так долго не отставал от меня... Я

надеюсь, вы поймали его?

- Ему не уйти, - сказал антикварий. - Этот джентльмен хотел, так

сказать, умчаться на крыльях утра и воспользоваться почтовым дилижансом. Но

в Эдинбурге он попал бы на ветки, смазанные клеем! А впрочем, он так далеко

и не добрался, потому что дилижанс опрокинулся - как мог он доехать

благополучно, везя такого Иону? - и немца с очень тяжелыми ушибами

перенесли в один из домов подле Китлбрига. А для того чтобы предупредить

всякую возможность бегства, я направил туда вашего друга Суипклина, чтобы

тот, смотря по обстоятельствам, привез его, in nomine regis*, назад в

Фейрпорт или остался при нем в качестве сиделки в Китлбриге. А теперь, сэр

Артур, разрешите мне побеседовать с вами о нынешнем неприглядном состоянии

ваших дел, чтобы посмотреть, нельзя ли их как-нибудь распутать.

______________

* Именем короля (лат.).

И антикварий в сопровождении несчастного джентльмена направился в

кабинет.

Они просидели там, запершись, около двух часов, когда их уединение

нарушила мисс Уордор, одетая в плащ, словно для путешествия. Лицо ее было

очень бледно, но она была полна самообладания, свойственного ее натуре.

- Судебный исполнитель возвратился, мистер Олдбок.

- Возвратился? Какого черта? Не отпустил же он немца на все четыре

стороны?

- Нет. Я поняла, что немец доставлен в тюрьму. А теперь Суипклин

вернулся, чтобы заняться моим отцом, и говорит, что больше не может ждать.

На лестнице послышался громкий спор, в котором особенно выделялся

голос Гектора:

- Считать вас, сэр, офицером, а этих оборванцев - отрядом! Да эта

шайка жалких портновских подмастерьев. Рассчитайтесь справа по девять,

тогда мы будем знать ваши настоящие силы!

Затем донесся ворчливый голос представителя закона, но ответ его

трудно было разобрать.

- Бросьте, бросьте, сэр! Из этого ничего не выйдет, - возражал ему

Гектор. - Немедленно уберите ваш отряд, как вы его называете, из дома, не

то я сам вышвырну и вас и их.

- Черт бы побрал этого Гектора! - воскликнул антикварий, торопливо

направляясь к месту происшествия. - Опять кипит его горская кровь, и надо

ждать его дуэли с судебным чиновником... Послушайте, мистер Суипклин, вы

должны дать нам немного времени. Я знаю, вы не захотите слишком торопить

сэра Артура!

- Ни в коем случае, сэр, - ответил судебный исполнитель, снимая шляпу,

которую он надел в знак пренебрежения к угрозам капитана Мак-Интайра. - Но

ваш племянник, сэр, ведет очень дерзкие речи, и я уже довольно их

наслушался. По полученным мною инструкциям я больше не могу оставлять здесь

арестованного, если не последует оплата сумм, указанных в моем ордере.

И он протянул этот ордер, указывая своим ужасным жезлом, который

держал в правой руке, на грозный столбец цифр, записанных на оборотной

стороне.

А Гектор, хотя и молчал из уважения к дяде, в ответ на этот жест

погрозил судебному исполнителю кулаком, и лицо его пылало ярым гневом

настоящего горца.

- Глупый мальчик, успокойся и пойдем в комнаты! - сказал Олдбок. -

Этот человек выполняет свою презренную обязанность, и ты только наделаешь

новых бед, если будешь мешать ему. Боюсь, сэр Артур, что вам придется

сопровождать этого человека в Фейрпорт. Это пока неизбежно. Я отправляюсь с

вами, чтобы мы могли посоветоваться, что предпринять. Мой племянник

проводит мисс Уордор в Монкбарнс, который, я надеюсь, она сделает своей

резиденцией, пока не будут улажены эти неприятные дела.

- Я поеду с отцом, мистер Олдбок, - твердо заявила мисс Уордор. - Я

уже уложила его одежду и свою и надеюсь, что нам позволят воспользоваться

экипажем.

- Готов удовлетворить все ваши разумные пожелания, миледи, - сказал

судебный исполнитель. - Я велел подать экипаж, и он у дверей. Я сяду на

козлы с кучером: у меня нет желания навязывать вам свое общество, но двое

моих помощников должны поехать за нами верхом.

- Я тоже поеду, - промолвил Гектор и побежал вниз, чтобы обеспечить

себе лошадь.

- Тогда отправимся, - сказал антикварий.

- В тюрьму! - дополнил его слова баронет, невольно вздохнув. - Но что

с того? - неестественно веселым тоном продолжал он. - В конце концов это

всего лишь дом, из которого нельзя выходить. Предположим, что у меня

приступ подагры, тогда в Нокуинноке будет ничуть не лучше. Что ж,

Монкбарнс, давайте считать это приступом подагры, притом без обычной

чертовской боли!

Но на глаза его при этих словах навернулись слезы, он запинался, и

видно было, каких усилий стоит ему эта притворная веселость. Антикварий

крепко пожал ему руку, и - подобно тому как индийские баньяны знаками

изображают условия важной сделки, а в то же время для вида беседуют о

безразличных вещах, - рука сэра Артура, ответив судорожным пожатием,

выразила и его чувство благодарности другу и скрытую муку. Они медленно

сошли по великолепной лестнице, где каждый хорошо знакомый предмет в глазах

несчастных отца и дочери приобретал более выпуклые и четкие контуры, словно

для того, чтобы они могли хорошо насмотреться на него в последний раз.

На первой площадке измученный сэр Артур остановился и, заметив, что

антикварий тревожно взглянул на него, с напускной важностью произнес:

- Да, мистер Олдбок, представителю древнего рода, потомку Ричарда

Красной Руки и Гамелина Гардовера, можно простить вздох, когда он покидает

замок отцов под таким скудным эскортом. Когда меня вместе с покойным отцом

в тысяча семьсот сорок пятом году заточили в Тауэр, это было по обвинению,

достойному нашего звания: по обвинению в государственной измене, мистер

Олдбок! Нас эскортировал из Ньюгейта отряд телохранителей, и мы были

преданы суду по личному приказу министра. А теперь меня, в преклонных

летах, вытаскивает из моего дома подобный жалкий субъект (он указал на

судебного исполнителя), и из-за ничтожного дела о каких-то фунтах,

шиллингах и пенсах.

- Все же, - сказал Олдбок, - с вами преданная дочь и, если позволите

мне так сказать, искренний друг, а это уже может несколько утешить вас

помимо того, что ваше дело не может кончиться повешением, утоплением или

четвертованием. Но я слышу, неугомонный мальчишка опять взбесился. Только

бы он не затеял новой ссоры! Какое несчастье, что он вообще очутился здесь!

Действительно, разговор пришлось прервать из-за внезапных криков,

среди которых опять легко было различить громкий, с легким северным

акцентом, голос Гектора. Причина шума будет объяснена в следующей главе.

Глава XLIII

Летит от нас Фортуна, вы сказали?

Нет, белой чайкою она кружит

Над медленной ладьею птицелова.

То скроется в тумане, то крылом

Чуть паруса коснется. Мудрый ждет

И на лету ее хватает...

Старинная пьеса

Возглас торжества воинственного Гектора очень походил на боевой клич.

Но когда он примчался наверх с пакетом в руке, восклицая: " Да здравствует

старый солдат! Прибыл Эди и привез целую кучу добрых вестей! " - стало

очевидно, что на этот раз причиной шума было нечто приятное.

Капитан подал Олдбоку письмо, сердечно пожал руку сэру Артуру и

пожелал мисс Уордор много радости со всей искренностью настоящего горца.

Судебный исполнитель, который успел проникнуться безотчетным страхом перед

капитаном Мак-Интайром, придвинулся поближе к своему пленнику, внимательно

следя за каждым движением юного воина.

- Не воображайте, что я стану возиться с такой дрянью, как вы, -

бросил ему Гектор. - Вот вам гинея за то, что я нагнал на вас страху! А вон

идет старый рубака сорок второго полка, ему удобнее иметь с вами дело, чем

мне.

Судебный исполнитель (он был из тех псов, что не слишком брезгуют и

грязным куском) поймал на лету монету, которую Гектор швырнул ему в лицо, и

ждал настороженно и терпеливо, какой оборот примут теперь события. Со всех

сторон сыпались вопросы, но никто не спешил на них ответить.

- В чем дело, капитан Мак-Интайр? - недоумевал сэр Артур.

- Спросите старого Эди, - сказал Гектор. - Я знаю только, что все

обернулось хорошо.

- Что все это значит, Эди? - спросила нищего мисс Уордор.

- Пусть миледи спросит у Монкбарнса - письмо-то у него в руках.

- Боже, спаси короля! - воскликнул антикварий, едва взглянув на

содержимое пакета.

Застигнутый врасплох неожиданным известием, на миг забыв о своей

степенности, философии и бесстрастии, он подбросил вверх треуголку,

которая, однако, не вернулась к нему, зацепившись за один из завитков

канделябра. Тогда, радостно оглянувшись, он ухватил себя за парик и,

вероятно, послал бы его вслед за шляпой, если бы Эди не схватил его за

руку, воскликнув:

- Да он совсем спятил! Ведь Кексона-то здесь нет! Кто вам поправит

прическу?

Теперь все приступили к антикварию, на разные голоса требуя объяснения

внезапной перемены. И он, несколько устыдившись своего экстаза, в

буквальном смысле показал пятки, удирая, как лисица от своры собак. Взбежав

через две ступеньки по лестнице до верхней площадки, он обратился к

изумленным слушателям:

- Мои добрые друзья, favete linguis*. Для того чтобы сообщить вам

новости, я, как учат логики, должен сначала ознакомиться с ними сам.

Поэтому, с вашего разрешения, я удалюсь в кабинет и просмотрю эти бумаги.

Сэр Артур и мисс Уордор будут так добры пройти в гостиную. Мистер Суипклин,

вас я попрошу secede paulisper**, или, на вашем языке, предоставить нам

пятиминутную отсрочку. А ты, Гектор, отведи свои боевые силы и позабавься в

другом месте. Ну, и, наконец, все, не падая духом, ждите моего возвращения,

которое последует instanter***.

______________

* Безмолвствуйте (лат.).

** Удалиться ненадолго (лат.).

*** Незамедлительно (лат.).

Содержимое пакета оказалось действительно настолько неожиданным, что

антикварию вполне можно было простить и несвойственное ему проявление

восторженности и желание повременить с оглашением этих известий, пока он не

разберется в них и должным образом не усвоит их сам.

В конверте находилось письмо, адресованное в Монкбарнс Джонатану

Олдбоку, эсквайру. В письме говорилось:

Дорогой сэр, вынужденный очень важными воинскими обязанностями

задержаться здесь, решаюсь обратиться к вам как к испытанному и глубоко

ценимому другу моего отца. В настоящее время вы, несомненно, уже

осведомлены о запутанном состоянии наших дел, и, я уверен, вас обрадует,

что я получил счастливую и неожиданную возможность оказать отцу

существенную помощь. Я узнал, что сэру Артуру угрожают люди, ранее

состоявшие его поверенными, и, по совету одного здешнего почтенного

делового человека, добыл прилагаемый документ, который, насколько я

понимаю, приостановит их мероприятия, пока их притязания не будут

рассмотрены в судебном порядке и сокращены до надлежащего предела. Прилагаю

также банкноты на сумму в тысячу фунтов для оплаты возможных других срочных

требований и дружески прошу вас употребить их по вашему усмотрению. Вас

удивит, что я затрудняю этим вас, когда представлялось бы более

естественным обратиться по делам отца непосредственно к нему. Однако я еще

не имею уверенности, что у него открылись глаза на истинную сущность того

лица, против которого, я знаю, вы его часто предостерегали и чье пагубное

влияние и было причиной наших несчастий. А так как средствами для спасения

сэра Артура я обязан великодушию несравненного друга, считаю своим долгом

сделать все необходимое для того, чтобы посылаемые деньги были использованы

для той цели, для которой они предназначены, и я уверен, что вы со

свойственным вам благоразумием любезно позаботитесь об этом. Мой друг,

вспоминающий о вашем добром к нему отношении, выскажет в прилагаемом письме

некоторые свои соображения. Поскольку фейрпортская почтовая контора

пользуется дурной славой, я вынужден направить это письмо в Тэннонбург.

Однако старик Охилтри, которого особые обстоятельства показали достойным

доверия, приблизительно знает, когда пакет прибудет на место, и позаботится

о его дальнейшей доставке. Я надеюсь в близком времени иметь случай лично

попросить у вас извинения за причиняемые хлопоты.

Имею честь быть вашим преданным слугою.

Реджиналд Гамелин Уордор.

Эдинбург, 6 августа 179* г.

Антикварий поспешно взломал печать на вложенном втором письме, чтение

которого в равной мере удивило и обрадовало его. Немного успокоившись от

волнения, вызванного такими неожиданными известиями, он тщательно

просмотрел остальные бумаги - все делового характера, - положил банкноты в

бумажник, написал краткую расписку, чтобы отправить ее с очередной почтой,

ибо был крайне методичен в денежных делах, и, наконец, преисполненный

важности от сделанных им открытий, спустился в гостиную.

- Суипклин, - обратился он к судебному исполнителю, смиренно стоящему

у дверей, - вы должны убраться из Нокуиннока со всеми своими приспешниками.

Этой сволочи здесь нечего делать. Видишь, любезный, эту бумагу?

- Приостановление действия ордера на взыскание, - разочарованно

произнес чиновник. - Мне и то казалось странным, чтобы против такого

человека, как сэр Артур, принимались крайние меры. Что ж, сэр, я ухожу со

всеми своими людьми. А кто покроет мои издержки?

- Те, кто тебя посылал, как ты прекрасно знаешь, - сказал Олдбок. - А

вот еще какой-то нарочный. Ну, сегодня настоящий день новостей.

Это был мистер Мейлсеттер, прибывший на своей кобылке из Фейрпорта с

письмом для сэра Артура и другим - для судебного исполнителя. Оба эти

послания ему, по его словам, приказано было доставить немедленно. Судебный

исполнитель прочел свое и сказал, что Гринхорн и Грайндерсон обещают

оплатить его издержки и предлагают прекратить взыскание. После этого,

немедленно выйдя из комнаты и задержавшись лишь для того, чтобы собрать

свой отряд, он, по выражению Гектора, который следил за его отбытием

подозрительным взглядом мастифа, провожающего обращенного в бегство