Глава 5 3 страница

Мы вышли из самолета, оставив телохранителя спать дальше. Больше мы его не видели. Первое, что мне пришлось сделать по возвращении в гостиницу на Западном побережье Америки, — это позвонить Джерри Стикеллсу с просьбой подыскать Фредди новую охрану.

Частенько бывал Фредди и в клубе «Saint». Этот самый правильный ночной клуб для геев находился в здании какого-то старого театра в нижнем Истсайде. (Мне удалось получить в этом клубе почетное членство как иногороднему, так что имя Фредди в списках посетителей «Saint» не засветилось.) Получить членство несложно, но вот чтобы добиться крайне необходимого запирающегося шкафчика, пришлось записаться в очередь, которая постоянно росла. Шкафчик был нужен для того, чтобы переодеваться из уличной в нарядную танцевальную одежду, а также хранить в нем запас наркотиков на ночь. Сейчас вкратце расскажу, откуда эти наркотики брались... Покупка происходила по пятницам. Меня отправляли к жившему по соседству с нами дружелюбному дилеру, у которого была квартира в нижнем Вестсайде. Чем раньше я к нему приходил, тем меньшую очередь мне приходилось отстаивать.

Здесь все было почти как в супермаркете. Возле входной двери стоял стол, на котором лежали два раздвижных металлических ящика — в них обычно носят инструменты. По отделениям этих ящиков были разложены различные таблетки, порошки и лекарства, все было подписано, а цена указана. Сюда бы еще тележку — и сходство с супермаркетом было бы полным. Я шел вдоль стола, выбирая то, что было записано в моем «списке покупок». Здесь было достаточно и для Фредди, и для кого бы то ни было, с кем он решат провести выходные. Таблетки для этой цели, порошки — для другой, а лекарства я покупал с содержанием этил-хлорида. Если завернуть эту штуку в краешек цветного носового платка, который всегда найдется в кармане, завязать узлом, пососать, а потом вдохнуть, то легкие заморозятся и во время танца можно словить огромный кайф. Это явно из разряда «вещей, которые лучше не пробовать». Доходишь до конца стола и расплачиваешься, только кассы не хватало. Дилер просматривает то, что ты набрал, и говорит, сколько это будет стоить. За большую покупку и наличный расчет, разумеется, предусматривались скидки. Покупку совершали поодиночке. Выходишь и впускаешь следующего. К концу пятницы, если на дворе было лето, дилер был уже на пути к Файер-Айленд и совсем другим клиентам.

Субботним вечером мы приходили в клуб «Saint» уже прилично набравшиеся и заправленные. У нас было свое расписание, диктовавшее, когда и какой наркотик принимать, и мы его соблюдали. Наркотики начинали принимать после одиннадцати вечера и продолжали до четырех часов утра. А когда музыка на танцполе начинала затихать, наступало время депрессантов — их принимали до самого ухода домой, расходились же мы обычно где-то в половине девятого или в девять утра в воскресенье.

Иногда мы ходили на «непрерывные» вечеринки, которые устраивались в частных домах. В этом случае таблетки экстази раздавались на входе. Если ты не принимал их сразу, то потом тебе уже не позволялось этого делать. Таким образом хозяин добивался того, чтобы все гости были примерно в одинаковом состоянии. Должен сказать, что щедрость, с которой Фредди угощал наркотиками своих друзей, вознаграждалась: в свою очередь они покупали ему выпивку. Нью-йоркские приятели Фредди никогда его не использовали.

В нью-йоркских барах обычной шумихи вокруг Фредди было куда меньше, и поэтому он не чувствовал потребности в большом окружении. Атмосфера здесь была не такая напряженная, возможно, отчасти потому, что в Нью-Йорке живет много знаменитостей. Местным завсегдатаям ночных клубов привычней видеть развлекающихся рядом с ними звезд, и Фредди не ощущал угрозы, когда доброжелательно настроенные люди подходили к нему поговорить.

Разумеется, эти случавшиеся в барах и клубах встречи приводили ко многим сексуальным связям. И здесь мне хотелось бы сказать пару слов о том, что, на мой взгляд, Фредди понимал под словом «любовь». То, что все его песни проникнуты любовью, нельзя отрицать; на самом деле любовь и есть то, что воплощал собой Фредди. Поэтому, мне кажется, будет нелишним сказать несколько слов о том, как Фредди представлял себе любовь.

Для примера можно взять историю с парнем по имени Чарльз из Монреаля. Его скудный запас английского Фредди понимал не лучше английских слов в исполнении Винни Кирхбергера, то есть не понимал вообще. Местного варианта Барбары Валентин, которая могла бы им переводить, не нашлось, поэтому Чарльз сошел со сцены! Но тем не менее, когда Чарльз прилетал к Фредди в Нью-Йорк или Лондон (Фредди оплачивал эти перелеты), некоторые из этих встреч продолжались дольше одной ночи, и секс, являвшийся их первопричиной, несомненно, не имел ничего общего с любовью, которую чувствовал Фредди. По сути дела, мне кажется, что слова «любовь» и «секс» имели для Фредди разное значение. Сексуальное удовлетворение давало ему физическую разрядку, служило своеобразным замещением, таким же полезным в своей бесполезности, как курение или путешествия. Поскольку Фредди был в целом гиперактивным человеком, он не мог сидеть без дела. Помню, он как-то сказал, что считает сон самым бесполезно потраченным временем в сутках. Фредди ненавидел тратить время попусту, но секс никогда не означал для него бесполезную трату времени. Кроме работы, секс был единственным способом дать выход его кипучей энергии. При необходимости Фредди был готов работать двадцать четыре часа в сутки, как часто и получалось. Но это было физически невозможно без регулярного отдыха (работать без отдыха вообще никому не под силу).

Как раз сексом Фредди и занимался в перерывах между работой. Секс означал веселье и хорошо проведенное время. К тому же во время секса Фредди не нужно было тратить свои драгоценные эмоции, выплескивавшиеся в работе.

Любовь, о которой Фредди писал в своих песнях, — это было совсем другое. Испытал ли он это бесценное чувство в реальной жизни? Я точно не знаю.

Что такое «любовь»? Мне кажется, каждый человек понимает под этим словом что-то свое, но могу сказать, что в случае с Фредди показателем влюбленности служило то, что в обществе человека, которому он был готов довериться, ему было спокойно и комфортно. Потом Фредди начинал собирать информацию о приглянувшемся ему человеке. Этот основательный процесс мог занять несколько недель. Как ни странно, узнавая об этом человеке что-нибудь неприятное, Фредди мог выбросить эти сведения из головы, уравновешивая их какими-то положительными сторонами.

Не думаю, чтобы Фредди когда-нибудь «влюблялся» с первого взгляда. Без сомнения, он любил, но каждый человек занимал в его сердце свое место, и никому не удавалось завладеть Фредди целиком. Никогда.

Я знаю, он любил меня. Знаю я и то, что Фредди любил Мэри — но совершенно иначе и, уж конечно, не так, как об этом писали в газетах, преподнося их отношения как обычные отношения между мужчиной и женщиной, чтобы публике было легче их понять.

Любовь вообще очень трудно понять.

Любовь Фредди начиналась с доверия. Мне кажется, это было общее в случае со всеми людьми, которых Фредди так или иначе любил. Переставая доверять кому-либо, он переставал и любить этого человека. Как ни странно, Фредди видел в своих друзьях только хорошее. Наверное, именно поэтому он проводил так много времени с людьми, которые нам, его близким, казались отнюдь не безупречными. Но Фредди не видел их недостатков.

Я далек от мысли о том, что у Фредди были идеализированные представления о любви. Те первые прекрасные чувства, которые большинство из нас испытывает в период влюбленности, Фредди получал от своих песен. Любовь, о которой он писал и которую, соответственно, ощущал, служила Фредди вознаграждением, необходимым ему для того, чтобы продолжать любить. Друзья щедро одаривали его любовью, и их любовь переплавлялась в чувство, которое требовалось Фредди для того, чтобы писать о любви в своих песнях. Сочинение песен было главным способом, с помощью которого Фредди давал выход своим чувствам. Конфликт тоже был частью таких взаимоотношений, ибо если кто-то говорил Фредди «нет», но продолжал любить его, то эта ситуация часто давала ему необходимый импульс для творчества. Когда пишешь о настоящей любви, зачем беспокоиться о том, что у тебя не получится испытать это чувство в жизни? Ведь отводя каждому из тех, кого он любил и с кем просто спал, свое место в сердце, Фредди оставался неуязвимым. Он знал, что его легко разочаровать, ведь это так часто бывало.

Фредди нуждался в любви, как всякий другой человек, но, и это нужно подчеркнуть, ему было необходимо знать, что эта любовь исходит от человека, которому он мог доверять. Фредди рос в необычных условиях, так что обычной любви, которую получает ребенок, ему не досталось. В детстве Фредди не окружали любящие его родные и близкие, поэтому он узнавал о любви от тех детей, у которых было совсем другое детство, а таких на самом деле большинство. Находившиеся вдалеке родители наверняка любили его. Фредди не суждено было понять, что такое положение дел скорее ненормально, но он компенсировал разделявшее его с родителями расстояние тем, что искал такие источники любви, которые бы никуда не исчезли, в чем он мог быть уверен. Источники, созданные им самим. Находившиеся под его собственным контролем.

Фредди испытывал любовь независимо от секса и в ситуациях, с сексом не связанных. Он любил своих друзей. Ведь это так просто. Это легко понять: если секс был развлечением, то любить кого-то одного, исключая всех остальных, означало страдание. Либо любовники уходили от него по собственному желанию, либо Фредди сам делал так, чтобы расставание становилось неизбежным. Между любовью и вожделением существует огромная разница, и не следует путать эти понятия с тем «нежным чувством», о котором пели Righteous Brothers. Могу с уверенностью заявить, что это чувство Фредди не утратил никогда. Этот момент имеет особую важность для гомосексуалистов. Геям не обязательно получать любовь от того человека, с которым они занимаются сексом, и поддерживать с этим человеком постоянные отношения. Геи обнаруживают, что они могут получить всю необходимую им любовь от своих хороших друзей.

А секс...

Ну, как сказал Бой Джордж: «Лучше бы я выпил чашку чая».

Фредди отдавал предпочтение «Эрл Грею», но в отличие от Джорджа он был всегда готов и к сексу, и к чаепитию, и лучше, чтобы первое предшествовало второму.

Друзья имели для Фредди огромное значение, вот почему он был невероятно щедр по отношению к ним, а вечеринки и развлечения, которые он для них устраивал, приобретали в его глазах такую важность. На дружбу Фредди отвечал подарками.

Как-то Фредди отмечал свой день рождения в Гарден-Лодж. В гостиной из нескольких отдельных столов соорудили один большой стол, за которым уместилось сорок человек. И хотя это был его день рождения, и подарки принесли ему, взамен Фредди преподнес подарки всем, кто его поздравил в тот день. Фредди отправил меня в «Tiffany» на Бонд-стрит и поручил накупить различных подарков, подходящих как для мужчин, так и для женщин, фунтов на пятьдесят каждый. Думаю, сейчас как раз будет уместным подчеркнуть, что ни на одном мероприятии, включая изумительную вечеринку со шляпами, не было никого, хотя бы отдаленно напоминавшего карликов, разносивших что-нибудь, хоть как-то похожее на чаши с кокаином. Вот так. Бац. Развеян еще один миф.

Во время другого празднества — на этот раз это был один из знаменитых рождественских обедов — каждый из гостей получил от Фредди сверкающую брошь от Butler and Wilson. Помню, Стрейкеру тогда досталась брошь в виде бокала пенящегося шампанского. В общем, Фредди много что оставил после себя в жизни окружавших его людей. Маленькие сокровища, которые он дарил, получая от этого такое наслаждение, обрели огромную ценность для нас — тех, кто продолжает бережно хранить подарки Фредди. На то Рождество я получил от Фредди брошь в форме афганской борзой.

И если продолжать разговор о Рождестве, где бы ни оказывался Фредди в этот день — в Нью-Йорке, в Мюнхене или в Лондоне, — он всегда настаивал на традиционном варианте праздника. Он хотел, чтобы у него стояла рождественская ель, хотя за границей ему очень редко удавалось достать ель такого размера, какая обычно стояла у нас в Гарден-Лодж. У Фредди были свои представления о том, как должно проходить Рождество. Не знаю, празднуют ли Рождество зороастрийцы, но Рождество Фредди праздновал очень по-британски. Фредди вообще привлекали вещи, казавшиеся ему традиционно английскими.

Роль Фредди в подготовке праздника заключалась в том, чтобы говорить всем, что делать, где что ставить и как развешивать гирлянды. Если Рождество праздновалось в Гарден-Лодж, то композицию, которую ставили на середину стола, всегда составлял Джим. Он использовал цветы, которые цвели в это время года, еловые шишки и рождественские игрушки — рододендрон «Блю Питер» и баночки из-под йогурта, куда его сажали, «держатели» туалетной бумаги и пластик с клеящейся основой не имели ничего общего с тем, что придумывал Джим.

Не то чтобы Фредди сам упаковывал рождественские подарки. Большая их часть уже прибывала к нему в упакованном виде из магазина: «Cartier», «Tiffany» и «Lalique» оказывали подобную услугу. Рождественские открытки он выбирал из той подборки, что покупал я, но вот подписывал их Фредди всегда сам. Он листал свою записную книжку с адресами и подписывал конверты, хотя часто бывало так, что их не отправляли по почте, потому что внутри многих из них лежал чек. Вот так мы, обитатели Гарден-Лодж, получали свои рождественские премии.

Список приглашенных на рождественский обед гостей начинал составляться в начале декабря, и в течение всего остававшегося до праздника времени он переделывался: почти каждый день кого-то добавляли, а кого-то вычеркивали. В сочельник дом Фредди был открыт для всех, это стало почти традицией. В последние годы в этот день к Фредди всегда приходил Майк Моран. Он садился за пианино, а все остальные пели рождественские гимны.

Ох, уж эти английские традиции! Что может еще сильнее выразить обычаи викторианской эпохи, чем пение гимнов вокруг пианино? Мне кажется, пение гимнов нравилось Фредди почти так же, как все остальные моменты празднования Рождества. Помню, однажды Фредди пришел в полный восторг, когда Стефани Бичем и ее дети распевали рождественские гимны у него дома... Он получал неподдельное удовольствие от этого хорового пения, нередко устраивая импровизированные хоровые сессии, особенно в компании Стрейкера и Кенни Эверетта. Быть может, к рождественским гимнам Фредди пристрастился еще в английской школе-интернате в Панчгани, кто знает?

Рождество всегда напоминало о разрыве Фредди с Кении Эвереттом. В 1975 году Кении очень помог с «раскруткой» «Bohemian Rhapsody» на Radio Capital, представляя семиминутный сингл слушателям, привыкшим к композициям, звучавшим не более трех с половиной минут. Теперь, когда вспоминаешь об этом, разрыв столь крепкой дружбы этих двух крайне эмоциональных людей из-за наркотиков кажется немыслимым и нелепым. Они и поругались-то заочно. Фредди «донесли» (не иначе, как какой-нибудь доброхот постарался), что Кенни про него думает. А Кенни думал, что Фредди угощается чужими наркотиками за чужой счет. Услышав такое, Фредди не поверил своим ушам, ибо у него было чувство, что все совсем наоборот: это Кении постоянно запускал руки в чужие «запасы», не предлагая свои. Мнение Фредди точно так же «сообщили» Кенни. Ситуация накалялась. Думаю, каждому приходилось оказываться в подобных обстоятельствах, когда невозможно заштопать дырку, которой нет. В результате Фредди и Кенни все больше отдалялись друг от друга, гордость брала верх, а об остальном остается только догадываться. Так или иначе, но после Рождества 1980 года они больше не разговаривали. Наркотики довели до паранойи? Что? Лично мне кажется, что это всего лишь сценарий, по которому развиваются дружеские отношения между некоторыми людьми. В газетах писали, что Кенни был одним из лучших друзей Фредди последних лет его жизни, говоривших с Фредди перед его смертью, но я бы так не сказал.

На рождественской неделе Фредди навещал своих родителей и близких и принимал от них подарки. Но он никогда не приглашал их в Гарден-Лодж на Рождество. С родственниками и друзьями Фредди всегда общался отдельно, вплоть до того, что, когда его родители приглашались к нему домой, нам с Джо приходилось уходить. Мэри в этом случае просили остаться. Родители Фредди полюбили ее. Фредди познакомил их еще задолго до того, как они с Мэри стали жить вместе, и это помогало ему создавать желаемую видимость «нормальности» для родителей. Нормальности в самом прямом смысле этого слова. Здесь не обязательно подразумевается гетеросексуальность. Фредди просто хотел рассеять любые страхи, которые могли появиться у родителей на его счет, убедить их в том, что в его жизни все по-прежнему спокойно и что ему ничего не угрожает.

Праздновать Рождество начинали часов в одиннадцать в сочельник. После пения гимнов вся компания отправлялась в клуб «Copacabana», что давало мне возможность успеть приготовить овощи к рождественскому банкету, на который собиралось больше двадцати человек.

Для меня Рождество начиналось часов в девять утра, когда я ставил индейку (или индеек — в зависимости от количества гостей) в духовку (или в духовки). На Рождество мы готовили все традиционные овощи и гарниры, в том числе и домашнюю начинку, и хлебный соус. Обычно начинок у нас бывало три: одна из колбасного фарша с шалфеем и луком, вторая из помидоров, грибов и риса, а третья, конечно же, из традиционных каштанов. К индейке подавались сопутствующие блюда: брюссельская капуста, мелко нарезанная морковь с горошком, пюре из брюквы, пюре из серого калифорнийского ореха, жареный пастернак и жареный картофель, сосиски чиполата, завернутые в бекон, и масса домашних подливок!

Вот уж точно Великолепная пятерка.

Пудинги и кексы я делал еще в сентябре или в октябре — как положено. Должен признать, Фредди любил свежую, домашнюю пищу. Когда бы он ни отправлялся в студию, мы всегда готовили ему с собой разные сэндвичи. Кроме того, Джо отвечал за домашние сосиски в тесте, которые Фредди приносил в студию с особой гордостью и предлагал всем направо и налево, хотя, пожалуй, ел их один.

За стол садились примерно в два часа и приступали к обеду сразу, без закусок. В числе гостей на рождественском обеде всегда были Мэри и ее бойфренд, Джим Хаттон, Питер Стрейкер, Тревор Кларк, а к ним могли присоединиться Руди Паттерсон, Грэм Гамильтон, Гордон Дальциль, Дейв Кларк со своим другом Джоном Кристи, Ясмин Петтигрю, Джеймс Артуре и его друг Джим, Пол Прентер, пока был жив и рядом с Фредди, ну и, конечно же, мы с Джо.

Смотреть обращение настоящей Королевы[6] к Британскому содружеству было не обязательно, поэтому после неспешного обеда начиналось веселье. У Фредди была маленькая слабость: по заведенному им обычаю, каждый, кто приходил к нему на Рождество, приносил подарки для всех остальных. Это было очень мило, потому что при таком условии никто не оставался позабыт и все получали одинаковое количество подарков, за исключением Фредди. У него подарков оказывалось все равно в миллион раз больше! Заваленная оберточной бумагой гостиная походила на зону боевых действий. Выбрасывать ее следовало с величайшей осторожностью, проверяя, чтобы в обертке ничего не осталось. Каждый купался в море сверкавшей разорванной бумаги и ленточек, которыми были перевязаны подарки.

После пяти часов начинали заходить другие знакомые, чтобы поздравить нас с Рождеством. Обычно вся компания разбивалась на группки, которые расходились по всем комнатам первого этажа, а потом опять сходились. Гости делились друг с другом рассказами о событиях, которые произошли в их жизни с момента последней встречи. Рождество в доме Фредди давало возможность встретиться людям, не видевшим друг друга по целому году. Расстояния, работа. В шоу-бизнесе все так недолговечно.

Рождественские гирлянды украшали Гарден-Лодж все двенадцать дней, их убирали уже 6 января. Фредди всегда праздновал Новый год, но в последние годы его жизни мы обычно встречали Новый год у Гордона и Грэма в их квартире в Квадрангл Тауэр в комплексе «Water Garden». Когда Фредди перестал хотеть отмечать Новый год в клубах, он стал ходить на традиционный шотландский Новый год к Гордону и Грэму. Веселья там всегда было много.

Помню, однажды мы принесли с собой продукты, и Джо предоставили на кухне полную свободу действий, чтобы он мог приготовить потрясающие креветки с острым соусом и рисом; это были огромные тигровые креветки. На вечеринку собрались Фредди и Джим, Гордон и Грэм, Мэри Остин со своим спутником, Джо Фанелли и его очередной любовник, ну и я. Помню еще один случай, когда в нашей компании оказались двое друзей Джо Фанелли, и в итоге мы рассмешили Фредди до колик. Тони Эванс и его друг, от которых не отставали мы, парни из Гарден-Лодж, исполнили номер Bananarama, известного тогда женского коллектива, куда более талантливого предшественника нынешних Spice Girls. Все движения вспомнились нам на редкость легко — мне кажется, мы удивили друг друга. Бедные соседи! ___________________________________________

До того, как начать праздновать Новый год по-шотландски, Фредди обычно встречал этот праздник в клубе «Heaven». Часам к девяти в Гарден-Лодж собиралась какая-нибудь компания на ужин с шампанским, после чего порядком захмелевшие Фредди с друзьями отправлялись в клуб, чтобы успеть туда к полуночи. К счастью, Фредди никогда не нужно было волноваться о парковке, да и о том, что его могли куда-то не пустить стоявшие у дверей охранники-вышибалы.

Пасха была для Фредди еще одним поводом покупать подарки. Для него и впрямь не было большего удовольствия, чем дарить людям подарки. Разумеется, для этого Фредди не нужно было ждать определенного момента, но, заваливая друзей подарками по праздникам, он чувствовал себя лучше. День рождения, конечно же, был самым подходящим поводом сделать кому-нибудь подарок.

Делая подарок на день рождения кому-нибудь из нас, кто был действительно близок ему, Фредди подбирал что-нибудь особенное. Он сам покупал этот подарок, и пусть эта покупка делалась вместе с другими, все равно Фредди при этом думал о конкретном человеке. К подарку всегда прилагалась открытка с вложенным в нее чеком. Один из друзей Джо, Дональд Маккензи, который очень нравился Фредди, был просто поражен, когда Фредди подарил ему антикварную вазу от Lalique, зная, что Фредди совсем недавно купил эту вазу на аукционе.

Для Фредди подарки означали прежде всего внимание... Многие могли сказать ему: «О, ну что мы можем тебе подарить? У тебя же все есть, а то, чего нет, ты можешь запросто купить!»

Совсем наоборот. Не раз Фредди бывал невероятно тронут каким-нибудь не слишком дорогим подарком, чувствуя, что, выбирая этот подарок, о нем думали. Это делало подарок бесценным. Все, кто знал Фредди, знали и о его пристрастиях, будь то кошки с рыбками или хрусталь Lalique, тонкий фарфор и произведения искусства. Поэтому нередко Фредди лишался дара речи, открывая подарок, скажем, от одной из своих уборщиц, которая вкладывала в свой подарок гораздо больше, чем кто-нибудь другой с несравнимо большим доходом.

Если у кого-нибудь из нас — у Джима, Джо или у меня, даже у Мэри, — был день рождения, Фредди обязательно устраивал для нас вечеринку. Он обзванивал своих друзей и говорил им примерно так: «На следующей неделе у Джима день рождения, и у меня вечеринка. Я хочу, чтобы ты пришел...».

Сами мы могли пригласить лишь одного-двух своих друзей, но, в любом случае, эти вечеринки оказывались просто изумительными. Их всегда завершал какой-нибудь шедевр кондитерского искусства, который только могла придумать наша фантазия, воплощаемая в жизнь в том числе такими patissieres[7], как Джейн Эшер и Ким Браун (в девичестве Озборн), а также сестрой Дианы Моусли, Фионой.

Как-то раз Ким испекла чудесный торт в форме Гарден-Лодж, а еще один специальный торт, сделанный по случаю моего дня рождения, изображал сцену из «Аиды» с парой певцов и большим оркестром. На последний день рождения мы заказали у Джейн Эшер торт в виде здания, в котором находилась швейцарская квартира Фредди.

Еще одной легендарной и захватывающей особенностью вечеринок, устраиваемых Фредди, были «креветочные деревья», которые мы иногда выкатывали из кухни. Все было очень просто: из проволочной сетки с отверстиями диаметром один дюйм делались конусы, на которые насаживались целые креветки. Это было что-то в духе Сальвадора Дали. Розовые креветки кое-где были украшены веточками свежей петрушки.

Мне запомнился еще один мой день рождения, который мы отмечали в Нью-Йорке. Начали мы в четверг вечером, а закончили лишь под утро в понедельник, вернувшись домой в воскресенье ночью. Сплошная череда баров, ресторанов, море выпивки... и, само собой, друзей. В тот раз (дело было в 1981 году) я получил в подарок солидные золотые механические часы от Cartier. Фредди частенько покупал подарки у Cartier. Хотя он сам никогда не носил часов, казалось, он старался сделать так, чтобы часов вокруг было достаточно. Если у Фредди были назначены дела и встречи, рядом с ним всегда находился кто-нибудь другой с часами, кто следил, чтобы Фредди никуда не опоздал. А вот обедал он, когда бывал голоден. Или в то время, на которое был назначен поздний обед с друзьями. Фредди всегда был готов к назначенному времени, потому что часы были в доме повсюду, только не у него на руке.

После двух раз Фредди перестал дарить часы своим любовникам. Подарив их очередному любовнику, он расстался с ним так же быстро, как и с предыдущим, которому тоже были преподнесены часы. Фредди чувствовал, что отношения обречены, стоит лишь ему подарить любовнику часы. Однажды он познакомился с каким-то водителем грузовика, которому задал вопрос в виде отличной остроты: «What's the queen from Queen doing with a queen from Queens?»[8] Был этот парень родом из нью-йоркского района Квинс или нет — это уже другой вопрос. По дороге в квартиру своего нового знакомого они проходили мимо магазина «Cartier», который к тому времени уже открылся. Фредди зашел в магазин и купил водителю часы. Но должен подчеркнуть, что Фредди не покупал подарки каждому встречному-поперечному. Просто так вышло, что он проходил мимо этого магазина. Я больше не припомню, чтобы кто-нибудь еще покупал подарок до того, как дело дошло до постели!

Насколько я помню, единственный обед, на который не был приглашен ни один из друзей Фредди, состоялся в Гарден-Лодж по случаю годовщины свадьбы его родителей, причем еще до того, как Фредди переехал туда окончательно. На этом обеде присутствовали лишь его родные и близкие и, разумеется, Мэри, которая прекрасно смотрелась в ярко-красном платье от Брюса Олдфилда. Я помог Мэри выбрать это платье среди множества других, а Фредди купил его для нее.

Мне кажется, я должен упомянуть и о том, что водители Фредди были неотъемлемой частью его жизни и относились к числу его домочадцев. В Нью-Йорке Фредди возил шофер по прозвищу Лори (из-за фамилии Андерсон), а в Лондоне в ту пору, когда я знал Фредди, у него было три водителя, которые одновременно являлись и его телохранителями.

Первым был, разумеется, Питер Джонс по прозвищу Джемма. Он служил у Фредди довольно много лет, захватив начало мюнхенского периода. После разрыва их отношений, который нельзя назвать приятным, Фредди при каждом удобном случае давал Питеру возможность искупить его вину. Насколько я помню, дело было в том, что Питер лишился своих международных водительских прав в Мюнхене за вождение автомобиля в нетрезвом виде, а потом у него отобрали права еще и в Англии. Питер не сообщил об этом Фредди. Он просто не звонил. Позвони он и расскажи все, Фредди поручил бы ему какую-нибудь другую работу, связанную с охраной. Фредди не любил увольнять людей и всегда подыскивал альтернативу. Но Питер не давал о себе знать больше двух недель, так что Фредди узнал о случившемся с ним из других источников. Поэтому речь шла уже о честности и преданности, и Фредди не смог простить Питера. Ситуация была не из приятных, причем Питер страдал не меньше Фредди, который вообще мучился из-за этого проклятого разрыва, хотя и понапрасну.

Потом Фредди возил Гэри Хэмпшир, получивший хорошо оплачиваемый годичный отпуск у Джона Рейда. А после возвращения Гэри к Рейду для Фредди наняли Терри Гиддингса. Нашли его в одном охранном предприятии, которым управляли двое братьев, чьими услугами Queen неоднократно пользовалась.

Терри Гиддингс был добрым великаном, питавшим к своей жизнерадостной жене Шэрон и своим детям такую трогательную любовь, что в ней не приходилось сомневаться. Когда Терри говорил о своих детях — тогда у него был сын Люк — он буквально излучал отцовскую гордость. Если бы я мог, то разливал бы ее по бутылкам и продавал втридорога. На этом я сколотил бы себе целое состояние. Когда Терри был ему не нужен, Фредди обычно предупреждал его об этом заранее, но Терри все равно находил возможность прийти в Гарден-Лодж со своим маленьким Люком, который был его двойником, походя на отца как две капли воды, только со светлыми волосами. Фредди обожал играть с Люком, который вообще-то был моделью, снявшись в нескольких рекламных роликах.

Хотя Фредди, без сомнения, никогда не хотел иметь своих детей, он любил чьих-то чужих отпрысков, особенно когда после чая они уходили со своими родителями домой. У него были замечательные отношения с его единственным крестником — Джоном Фредериком, сыном Рейнгольда Мака. От детей Фредди требовал лишь одного — уважения к старшим и беспрекословного подчинения. Наверное, здесь сказывалось его собственное детство и воспитание. Если в его доме кто-то слишком долго шалил, Фредди это на самом деле нервировало, и хотя ему была ненавистна сама мысль о том, что в Гарден-Лодж надо вести себя как в музее, этот дом и впрямь не был предназначен для шумной детской возни. В то же время ему нравились такие дети, как Люк Гиддингс, мальчик из Ист-Энда, наделенный безграничным любопытством, потому что он знал, как себя вести, и спрашивал, что можно, а чего нельзя. Если ему было сказано, что с этой вещью нельзя играть, Люк слушался и больше никогда ее не трогал.