Глава 1. Впервые я увидел Фредди Меркьюри в ресторане «Rainbow Room» в бутике «Biba» в старом здании «Deny and Toms» на Кенсингтон-Хай-стрит в Лондоне

Все началось в 1973 году.

Впервые я увидел Фредди Меркьюри в ресторане «Rainbow Room» в бутике «Biba» в старом здании «Deny and Toms» на Кенсингтон-Хай-стрит в Лондоне. Помню, что само присутствие Фредди там уже было представлением.

Когда-то «Rainbow Room» служил бальным залом в стиле арт деко с изумительным потолком, оштукатуренным в несколько слоев. При отделке потолка были использованы различные световые приемы, за счет чего потолок часто играл всеми цветами радуги, откуда и пошло название помещения. Потолок в «Rainbow Room» так запал Фредди в душу, что повлиял на дизайн потолков в нескольких комнатах его будущего дома. Но до этого было еще далеко.

Я зашел в «Rainbow Room» со своей подругой Памелой Кертис. Мы с Пэм полдня бродили по этому потрясающему магазину и порядком устали, делая покупки. «Biba» — это большой торговый центр, где на самом деле вам вроде бы ничего не нужно, но тем не менее приходится рыскать по всем закоулкам из-за частой смены ассортимента и новой расстановки товаров. Витрины магазина были настоящим чудом. Фредди пришел сюда на ужин с чаем в компании со своей подругой Мэри Остин, которая в то время работала в «Biba». Он уже тогда выделялся из толпы, хотя в ту пору у меня были весьма слабые представления о современной музыке. В 1973 году группа Queen была еще не слишком известна, но не узнать Фредди, одну из восходящих звезд рок-музыки, было невозможно. Было в нем что-то харизматичное, неизменно приковывавшее к себе внимание. В ресторане стояли светло-желтые кресла в виде больших ракушек. Удобно устроившийся на одном из таких сидений Фредди со своими длинными черными волосами, в короткой куртке, отделанной лисьим мехом, заставлял смотреть в свою сторону. Понятное дело, тогда мы не познакомились. Познакомиться с Фредди мне было суждено лишь в конце 1979 года. За это время он стал знаменитостью, объездил самые отдаленные уголки земного шара, а я поступил в костюмерную Королевского балета, с которым побывал в более привычных слуху местах: Канаде, Северной Америке, Мексике и Греции, а также поработал в легендарной Королевской опере в Ковент-Гарден.

Прежде чем рассказывать о Фредди, мне придется сказать несколько слов о своей собственной жизни, чтобы стало понятно, как оказалась возможна наша встреча. Родился я в Каршэлтоне в графстве Суррей, но в Англии прожил лишь первые шесть лет. Затем вместе со своим старшим братом Лесли я пять лет проучился в школе-интернате в Южной Индии в местечке под названием Лашингтон-Холл в Оотакамунде — городе, расположенном среди чайных плантаций в Нилгири-Хиллз. Это был один из часто упоминаемых «горных постов», откуда англичане спускались на равнины, спасаясь от летнего зноя. Кроме того, это место стало последним оплотом единственной уцелевшей и сохранившей независимость местной индийской народности — тодас. Кстати, именно в Оотакамунде когда-то давным-давно был изобретен снукер. Моим домом была гостиница в Калькутте, которой управляли мои родители. Я называю ее домом, хотя проводил там от силы два месяца в году. Звучит знакомо, не правда ли? Сразу же бросается в глаза явное сходство с жизнью Фредди, хотя я имел удовольствие видеть родителей по три месяца в году, поскольку обычно они приезжали к нам с братом в мае и оставались с нами на целый месяц во время пасхальных каникул.

Когда мне исполнилось одиннадцать лет, мы вернулись в Англию. Предполагалось, что мы пробудем там лишь полгода, но за это время брат моего отца убедил его не возвращаться в Индию. Хотя в тот момент и многие годы спустя я жалел о том, что мы не вернулись, думаю, что, случись наше возвращение, эта книга никогда бы не появилась на свет. Мое образование завершила средняя современная школа Исаака Ньютона в Северном Кенсингтоне. Как большинство школьников того времени, я работал по выходным. Сначала я помогал молочнику доставлять молоко местным жителям, а потом перешел на работу посложнее, устроившись контролером на распродажах по выходным в универмаге «Уайтли» в Квинсвее. На месте этого магазина теперь вырос целый молл.

Еще учась в школе, я перешел из «Уайтли» в «Селфриджс». Именно гам я стал работать полный день после получения аттестата зрелости, пока решал, чем займусь в жизни. «Селфриджс» налаживал систему поставок продуктов, и я стал у него первым сотрудником. Работать приходилось строго с девяти до пяти, а по вечерам после рабочего дня я не знал, куда деться от скуки, пока один из моих приятелей, с которым я познакомился на работе, не предложил мне составить ему компанию: иногда по вечерам он работал в Королевской опере. 22 апреля 1975 года я начал готовить костюмы для мужского оперного хора, что привело еще к одному совпадению: среди других великих певцов оперу Верди «Трубадур», включая арию «D'Amor Still'Ali Rosee», исполняла тогда Монтсеррат Кабалье, которая сыграет огромную роль в этой истории.

Когда я учился в школе Исаака Ньютона, то заданные на дом сочинения но литературе неизменно писал под увертюры Вагнера, которые слушал на радиоле, популярной в то время комбинации проигрывателя и радиоприемника. Записей у меня было немного, но меня всегда больше привлекала классическая, нежели популярная, музыка, хотя откуда у меня взялась такая любовь к классике, я, честно говоря, не знаю. Должно быть, Вагнер особенно вдохновлял меня. Его наполненная драматизмом и волнением музыка сподвигла меня даже на собственную версию книжек Энид Блайтон про «Великолепную пятерку». Уже тогда было ясно, что моей жизни недостает остроты.

Довольно скоро работа в Опере перевесила мое ослабевшее желание стать ответственным за поставки в «Селфриджсе», и в начале нового сезона 1977 года я начал работать в костюмерной Королевского балета целыми днями. В воскресенье 7 октября должно было состояться вечернее благотворительное гала-представление в лондонском «Колизее» на Сент-Мартин-Лейн, организованное Дереком Дином и Уэином Иглингом из Королевского ба-лета в помощь Вестминстерскому обществу поддержки умственно отсталых детей. Уэйн Иглинг пригласил Фредди, находившегося тогда на пике первого этапа своей музыкальной карьеры, в качестве особого гостя, появляющегося под занавес шоу. Этому приглашению в немалой степени способствовал сэр Джозеф Локвуд, директор EMI — рекорд-компании группы Queen. Сэр Джозеф входил в состав правления директоров Королевского балета. Он-то и устроил знакомство Фредди с Уэйном Иглингом.

Вот так я и познакомился с Фредди Меркьюри. Меня представили ему по всей форме в рабочей костюмерной Королевской оперы, сотрудники которой отвечали за все костюмы, предназначенные для выступлений. Ответственность за новые костюмы лежала на пошивочной костюмерной. Я должен был следить за починкой костюмов и их сменой во время выступлений. В общем, я крутился в костюмерной.

Фредди пришел в костюмерную Балета с Полом Прентером, чтобы костюмеры, обслуживающие гала-представление, могли посмотреть его сценические наряды, ведь по ходу своего выступления он должен был быстро переодеваться прямо на сцене. Накладки были недопустимы. Фредди уже доводилось репетировать с участниками балета, с которыми ему предстояло выступать. Эти репетиции проходили в школе Королевского балета и студиях на Бэронс-Курт, но в тот раз он впервые появился на верхнем этаже Оперы собственной персоной.

Как п задумывалось, об участии Фредди в шоу объявили лишь в последний момент, когда он вышел на сцену в кожаной байкерской кепке и куртке, чтобы впервые исполнить на публике песню «Crazy Little Thing Called Love». После этой песни танцоры скрыли Фреддн от глаз зрителей и помогли ему переодеться в трико, расшитое серебристыми блестками. Он вновь появился перед публикой, продемонстрировав действительно сложную хореографию. Во время исполнения «Bohemian Rhapsody» танцоры вертели им по-всякому и подбрасывали в воздух!

Впервые в жизни я слышал эти песни «живьем». Это был далеко не последний раз, но больше никогда происходящее на сцене не было для меня столь захватывающим, потому что, выступая вместе с Queen, Фредди всегда играл на каком-нибудь инструменте — на гитаре или на фортепьяно.

Поскольку я имел отношение к балетной труппе, меня пригласили в ночной клуб «Legends» на вечеринку после гала-представления. Именно там я впервые общался с Фредди, правда, мы перекинулись всего лишь парой слов. Подольше я побеседовал с Полом Прентером. В то время он был персональным менеджером Фредди и Queen. Я должен поде-литься впечатлениями от этого человека.

Пол Прентер был добродушным малым из Ольстера, хотя, как многие его земляки, отличался вспыльчивостью и горячим нравом. Я хорошо помню несколько случаев, когда кто-то будил в мистере Прентере зверя и как ему потом доставалось от ирландца. Впрочем, лично мне не поздоровилось всего-то пару раз.

Через две недели после шоу Пол позвонил Майклу Брауну, мастеру-костюмеру Королевского балета, и спросил, может ли тог выделить кого-нибудь для сопровождения Queen в шестинедельном турне по Великобритании. Когда я предложил свои услуги, Пол вспомнил меня и взял на работу. Queen «возвращалась к корням» — это были их «Сумасшедшие гастроли». Они хотели вновь посетить площадки поскромнее: лишь считанные из них вмещали более двух тысяч человек. Завершать турне должно было выступление в поддержку измученной войной Кампучии, назначенное на Рождество в «Hammersmith Odeon», как тогда назывался «Labatt's Apollo».

Когда мой добровольный порыв достиг своей цели, я не на шутку запаниковал. Я и понятия не имел, сколько было музыкантов в этой самой группе Queen, и не представлял, как они выглядят. Я знал, что они поют «Seven Seas of Rhye», «Killer Queen» и «Bohemian Rhapsody», по этим мое знание их репертуара и ограничивалось. До начала турне у меня было две недели, чтобы получше узнать своих нанимателей.

Когда я пришел на репетицию Queen в первый раз (меня привез туда один из членов команды, работавшей на группу), Пол Прентер встретил меня и отвел на один из павильонов звукозаписи киностудии Shepperton, где и проходили репетиции Queen. Это было одно из немногих мест, где группа могла развернуться по полной программе. Я был потрясен.

Не будучи ярым поклонником Queen, я и не представлял, на какие крайности они шли, устраивая свои шоу. Участники группы еще не появились, по поразительное количество оборудования и осветительных приборов, установленных на репетиционной площадке, внушало благоговейный ужас. Техники отлаживали освещение под названием «духовка для пиццы». Эта осветительная установка производила просто потрясающий эффект. Ее назвали так из-за того, что она давала три цвета — красный, зеленый и оранжевый. Как мне показалось, они вызывали ассоциацию с флагом какой-то средиземноморской страны, а поскольку эти цвета шли одним большим пучком, они вполне бы смотрелись в духовке с инфракрасным излучением. Пол провел меня к вместительным кофрам на колесиках, велел разложить все как следует и вообще помозговать, что тут еще можно сделать. И сказал, что представит меня участникам группы, когда они все соберутся.

Вы должны представлять, что в тот момент в кофрах валялась куча пошитых на заказ костюмов от Зандры Родс, небрежно скомканных после завершения последнего турне Queen. Никто не удосужился навести в кофрах порядок. Кроме того, повсюду была разбросана различная косметика вперемешку со специальным французским средством для снятия макияжа от Рене Жино, розовым желе, которым пользовался исключительно Фредди, ватными шариками, лаком для волос — в общем, здесь был полный набор вещей, который можно ожидать в багаже каждого уважающего себя джентльмена, собравшегося в дорогу. Был здесь и специальный сухой шампунь (по сути дела, тальк в тюбике), создававший эффект жирных, немытых волос — ведь считается, что рок-звезде некогда принимать душ. В кофрах обнаружилась целая батарея ботинок и туфель, кед и специальных сабо Брайана Мэя самых разных цветов. Нашлись здесь и расчески. Целое море расчесок!

Кто-то предусмотрительно открыл кофры перед моим приходом, так что запах плесени почти выветрился. Вещи запихивали туда в спешке в конце последнего тура группы, не задумываясь о том, во что превратятся нестираные костюмы, когда они понадобятся в следующий раз. Среди прочей одежды оказалось несколько черных и белых костюмов из винила со всевозможными голографическими рисунками типа статуи Свободы, звездно-полосатого американского флага и Эмпайр-Стейт-билдинга. Эти костюмы пошили американцы, и Фредди если вообще наряжался в них, то лишь изредка выходя в них на сцену во время последнего тура. Думаю, черную куртку он надевал только раз или два.

Я заметил, как большое количество людей снует туда-сюда по павильону, но в этой беготне явно выделялась одна фигура. Это был Джим Бич, коммерческий директор группы, с которым мне вскоре предстояло познакомиться поближе. Он расхаживал по павильону в доходившей до пят шубе из волка - наверное, так он спасался от холода. Пол подозвал меня к небольшой кучке людей, и меня наконец представили участникам группы Queen, которые до сих пор ничем не выделялись на фоне царившей в репетиционном павильоне суеты. Фредди сказал мне: «Конечно, я помню тебя, дорогуша», и благодаря этой фразе я сразу почувствовал себя как дома.

В тот первый день на студии Shepperton кипела настоящая работа. На протяжении следующих четырех-пяти часов я познакомился с музыкой Queen во всем ее великолепии. Тогда впервые в жизни я слушал в живом исполнении все песни, которые знал уже давным-давно, но не знал, кто же их поет: «You're My Best Friend», «Somebody lo Love», «We Are the Champions» и многие, многие другие. За все годы, что я близко знал Queen, одна вещь оставалась неизменной: на репетициях группа выкладывалась полностью. Выступления группы всегда оттачивались до совершенства, а оно достигалось неустанными репетициями.

Каждую песню группа играла до тех пор, пока кому-нибудь из группы что-то начинало не правиться. Потом песню играли снова н снова, пока ее звучание не удовлетворяло всех. Так делали с каждой песней. Ребята могли отыграть пять песен за двадцать минут, но на исправление какой-нибудь загвоздки в одной из композиций у них могло запросто уйти полчаса, прежде чем все участники группы соглашались, что теперь все нормально. В конце двухнедельной репетиционной сессии они пытались отыграть всю программу целиком, без перерывов, хотя даже с учетом проделанной работы такое не всегда получалось.

В первый свой рабочий день я только и смог, что собрать костюмы, нуждавшиеся в стирке или чистке. Когда одна из машин отправилась обратно в Лондон, я оказался в ней в компании Джерри Стпкеллса, тур-менеджера группы. Через два дня я вернулся на студию, нагруженный чистой одеждой, готовой для того, чтобы выйти в ней на сцену. В этот день каждый из участников группы сообщил мне, что ему потребуется из одежды в предстоящем турне. Для Джона я должен был приготовить пару черных «Kickers» сорок третьего размера и две белые футболки с круглой горловиной. Роджеру были нужны полдюжины белых манжет и разные носки черного и белого цвета. Брайан заказал две футболки с глубоким вырезом — одну белую и одну черную. Кроме того, он попросил меня поискать черную в белый горошек рубашку в ковбойском стиле, которую я ухитрился достать.

После того как вся его сценическая одежда была приведена в порядок, Фредди решил выйти на сцену в новых костюмах. Мне нужно было приобрести для него трое красных брюк из винила, пару галстуков под цвет, причем один кожаный, а второй — из блестящей ткани, и добавить к ним несколько тонких черных галстуков, которые Фредди намеревался использовать в качестве пояса. Он также настаивал на наколенниках для скейтбордистов и облегченных белых бутсах с черными полосами вроде тех, что носят боксеры. Для начала концерта он выбрал кожаную куртку, которая потом сбрасывалась. Песню он исполнял уже в футболке, но и от нее он избавлялся но ходу дела, в конце концов оставаясь в одних брюках и бутсах. К сожалению, я не сумел так бистро найти именно такие спортивные бутсы, какие хотел Фредди, хотя купить футболки разных цветов было несложно, да и подтяжки белого и других цветов я нашел легко.

После двух-трех дней усиленного рысканья по лондонским магазинам — среди них были Кенсингтонский рынок и «Слик Уилли» — я подготовился (или думал, что подготовился) к первому из выступлений Queen, которое должно было состояться в Корке, Ирландия. В отличие от театральной среды, с которой был связан весь мой предыдущий опыт, я обнаружил, что участники группы не примеряют сценическую одежду заранее. Во время примерок в театре есть возможность подобрать наилучшее время и место для переодеваний, после чего я мог планировать свою работу во время спектакля. Не будучи хорошо знакомым с группой, я не чувствовал себя вправе спрашивать, когда состоится примерка.

Привыкнув в театре к примеркам, ясное дело, я был ошеломлен, услышав на последней репетиции: «Вот и все. В следующий раз выступаем!» Впрочем, потом я обнаружил, что свои костюмы участники Queen подбирали чаще всего на глаз, пользуясь следующим правилом: «Если концерт небольшой, одеваемся в черное. Если с размахом — то в белое». Побывав на разных выступлениях группы, теперь я могу сказать, что это правило соблюдалось почти всегда.

Турне должно было начаться с выступления в Сити-Холле Корка, после чего был запланирован концерт в «Royal Dublin Showground» на Саймонс-Курт. Хотя концерт в Корке в конце концов отменили, выступать в Дублине группе все же предстояло. Думаю, я трясся тогда от страха при мысли о первом концерте с Queen, потому что у меня не было никакого опыта. Я и вправду понятия не имел, что мне нужно было делать на концерте. Но в конечном счете все прошло довольно гладко.

Мои обычные обязанности, которые потом я буду знать как свои пять пальцев, сводились Примерно к следующему: я приезжал на площадку вместе с группой для проверки звука. Пока они отлаживали свои инструменты и громкость на мониторах, установленных на сцене, я начинал возиться в гримерной. После проверки звука группа обычно возвращалась в гостиницу, а я оставался, продолжая заниматься своими делами. С собой я брал список необходимых вещей: мощный фен, утюг, бумажные салфетки в коробках, ватные шарики, натуральную губку, спрей для тела (почему-то мне запомнилось, что это был какой-то травяной спрей от Clairol), халаты, непременные электрические фонарики, гель для волос.

За полтора часа до прибытия участников группы я начинал раскладывать вещи, которые, на мой взгляд, они бы захотели надеть. Концертная команда заносила огромные кофры с одеждой в гримерку, и, открыв их, я вынимал оттуда несколько футболок, которые могли приглянуться Брайану, Роджеру и Джону, быстренько их гладил, чтобы у ребят было из чего выбрать. Выглаженные футболки я развешивал по углам гримерки. Хотя костюмы Фредди отличались от остальных, футболки у него все равно были нескольких определенных цветов, и я доставал их все, чтобы Фредди мог выбрать сам. У каждого из участников Queen была одна пара обуви на выступлениях, так что с обувью все было просто.

На трюмо я выкладывал косметику, которой все ребята пользовались по-разному: за девять лет совместных выступлений у каждого подобрался свой мейк-ап. Осветительные приборы обесцвечивают на сцене буквально все, в том числе и лица исполнителей. Чтобы выделить черты лица, которые в противном случае скрадет свет, необходимо подчеркнуть их косметикой. Фредди особенно любил пользоваться карандашом для глаз, чтобы зрители с задних рядов могли видеть его глаза. Может быть, кое-кто скажет, что инстинктивное использование косметики для глаз отражало время, проведенное Фредди на Занзибаре и в Индии, где все местные жительницы, независимо от социального статуса, подводят сурьмой глаза, зеркало души. В стандартный набор косметики, которую мне нужно было подготовить для концерта, входили две пудры-пэнкейк № 25 от Max Factor, тушь «Maquimat» от Lancome, «Ivory № 3» от Revlon, стойкая крем-пудра «Vital beige» от Clinique... Да, участников Queen можно назвать «Гримированными Королями» рока!

Что касается нижнего белья, то ребята заботились о нем сами, только Фредди всегда просил сухую пару после концерта. Так что приготовить для него свежее нижнее белье было моей обязанностью.

Когда группа приезжала на концерт, я чаще всего оказывался в гримерной. Дверь распахивалась, и в гримерную заходили ребята, обычно лишь для того, чтобы побросать свои вещи, и потом отправиться туда, где питалась вся команда, чтобы выпить чая или кофе или что-нибудь перекусить перед выступлением. Фредди, как правило, оставался в гримерке и выпивал чашку «Эрл Грея» с молоком либо горячий напиток из лимона и меда — в зависимости от того, что у него было с горлом.

Наверное, это все естественно, но как только группа вновь собиралась в гримерной, они тут же начинали сравнивать эту площадку с последней, где они выступали: что было лучше, что хуже. «Здесь больше мест, чем в прошлый раз...». «Эта комната гораздо просторней...». «Туалет здесь отвратительный!»

Обычно ребята начинали готовиться к выходу на сцену примерно за час до начала выступления. В конце концов, их было четверо, поэтому даже быстрый пятиминутный макияж перед зеркалом в обшей сложности занимал уже двадцать минут. Первым всегда красился Фредди. Перед этим он раздевался до пояса и подводил глаза с голым торсом. У каждого из участников группы был халат. Если в гримерной не стояла тропическая жара, Фредди часто ходил в своем халате, накрашенный. Все остальные обычно одевались самостоятельно, подбирая шнурки и галстуки к одежде, но Фредди требовалась помощь. Возиться приходилось с двумя вещами: во-первых, ему нужно было надеть боксерские бутсы и зашнуровать их, а еще натянуть одежду через голову и при этом постараться не смазать макияж; после чего он просил фен, чтобы довести укладку волос до совершенства. Несмотря на то, что Полу Прентеру, Джиму Бичу, партнерам группы и женам ребят разрешалось нахо-диться в гримерной, большинство из них уходило занимать свои места в зале, когда группа начинала готовиться к выходу на сцену, давая ребятам немного времени настроиться, что было немаловажно.

На протяжении остававшегося до выступления часа участники группы деловито обсуждали не совсем удачные моменты, касавшиеся последнего шоу или звучания какой-либо секции, с которыми но общему или чьему-то личному мнению можно было справиться получше. Обмен впечатлениями после концерта проходил, само собой, прямо в проти-воположном ключе. Сгоряча ребята кричали, вопили, обрушивались друг на друга с язвительными обвинениями. Перед концертом они могли решить изменить порядок исполнения песен, и поэтому за полчаса до начала выступления сотрудники дорожной команды — Рэтти, Кристал и Джобби — заходили в гримерную, чтобы узнать, будут ли какие-нибудь изменения. Затем участники группы разговаривали со звукооператорами — Трипом Калафом и Джимо Девеппи. Им давались последние указания, типа «усилить звучание ударных» и «снизить громкость голосов на мониторах». Трипу всегда говорили одно и то же: «Сделай погромче!» Что-то не припомню, чтобы группа была довольна громкостью звучания хотя бы на каком-нибудь своем концерте. Им вечно хотелось громче, громче, громче...

Тур-менеджер Джерри Стикеллс, на котором лежала вся ответственность за шоу, периодически появлялся в гримерной. Наконец, он заходил за группой, чтобы в сопровожде-нии охраны вывести Queen на сцену. Местные охранники неизменно стояли на страже у пустой гримерной. На всякий случай ее не запирали: Фредди мог примчаться как ураган со сцены, а человек с ключом от гримерной мог куда-нибудь отойти.

Всем было бы тогда не смешно.

Нас провожали в «кукольный домик», размещавшийся в задней части сцены. Это была маленькая комнатка, сооруженная из подмостков и толстой ткани черного цвета, которая всегда (за исключением нескольких случаев) развешивалась в одном и том же месте в самой глубине сцены. На протяжении концерта в эту «ремонтную станцию» забегали все музыканты: для них здесь были приготовлены разнообразные напитки — начиная от горячего лимона с медом и заканчивая пивом и водкой с тоником. В этом укромном месте ребята могли присесть и передохнуть во время гитарных соло Брайана и фонограммы «Bohemian Rhapsody». Здесь я держал запасную одежду — ребята могли переодеться, если чувствовали и этом необходимость. В этом закутке, откуда я не вылезал все первое турне с Queen, я стоял наготове с феном и расческой в руках, чтобы сделать Фредди безупречную укладку перед финальной частью концерта, когда он буквально срывал с себя промокшую футболку и всю остальную одежду, насквозь пропитанную потом и неприятно липнувшую к телу. Фредди садился перед зеркалом, и я быстро сушил его волосы за пару минут или сколько там Брайан отыгрывал свое соло.

В «кукольный домик» всегда приносили пять стульев и зеркало в полный рост. Очень скоро я прикупил для группы собственное, потому что несколько раз промоутеры не предоставили нам зеркало. Ребята расстраивались не на шутку, если у них не было возможности увидеть себя в зеркале перед выходом к зрителям. В нашем домике горела как минимум одна лампа, дававшая теплый свет. Кроме того, здесь был вентилятор, ведь какая бы температура ни была на сцене, ребята могли просто изжариться под всеми этими прожекторами.

Как раз по пути в «кукольный домик» я впервые почувствовал волнение, нараставшее в зрительном зале. Я слышал толпу, почти физически ощущавшую, что любимая группа вот-вот появится на сцене. В динамиках переставали играть разогревающие записи и начинала звучать фонограмма Queen. Толпа ревела. Возврата не было. Пути назад не было.

Джобби стоял снаружи у входа на сцену с гитарой Брайана. И вот на сцену, на которой, конечно же, клубился дым, выходили Брайан, Роджер и Джон. Почему-то группа Queen и чрезмерное задымление сцены кажутся неотделимыми друг от друга. В этот момент у Фредди срабатывало идеальное ощущение времени: он выбегал на сцену в ту долю секунды, когда заканчивала звучать фонограмма, а Брайан ударял но струнам своей гитары, извлекая из нее первый аккорд. Появившись на сцене, Фредди тут же попадал в пятно света от прожектора.