Марко Поло 4 страница

«Ваша честь, очевидно, что мистер Маркс был и остается очень образованным человеком. Я думаю, что все таланты, данные ему, он пустил по ветру. Он злоупотребил доверием не только друзей и семьи, но еще и своих коллег – людей, которые его обучали, чьим уважением он пользовался. Он сам себя полностью уничтожил, вероятно, из жадности. Полицейские ведомства Соединенных Штатов и других стран не смогли обнаружить точного местонахождения той собственности, которой, по нашим предположениям, должен обладать мистер Маркс. Но мы уверены, и у суда не должно остаться ни малейшего сомнения на сей счет, что мистер Маркс за двадцать лет заработал колоссальные деньги, занимаясь контрабандой наркотиков.

Что касается особых рекомендаций Соединенных Штатов, мы считаем правильным приговорить подсудимого к сорока годам тюремного заключения. Мистер Маркс сможет воспользоваться правом на условно‑ досрочное освобождение, после того как отбудет часть этого срока. Всей своей деятельностью, тем что с 1980 года он попирал законы Соединенных Штатов и Соединенного Королевства, подсудимый заслужил подобный приговор».

Стивен Дж. Бронис, мой адвокат, придерживался другого мнения:

«Если бы кто‑ нибудь попросил меня охарактеризовать одним словом дело „Соединенные Штаты против Денниса Говарда Маркса", я сказал бы, что оно „абсурдно". Никакое другое слово не годится, когда человек настолько сложный, обаятельный, интеллектуально одаренный, как мистер Маркс, допускает, чтобы его поставили в ситуацию, перед лицом которой он находится сегодня. Ни одно другое слово не передает столь же хорошо все, что произошло. Абсурдный – самое подходящее слово для описания того, что, как я слышал, агенты правительства заявляют о мистере Марксе и самому мистеру Марксу. Я знаю, что говорю, ваша честь. Я практиковал уголовное право восемнадцать лет, защищал как убийц и насильников, так и судей и генералов, но я никогда не сталкивался с подобным.

Агент Ловато купается в лучах славы с того самого дня, как надел наручники на мистера Маркса. В следующий вторник государственное телевидение покажет документальную драму, где агент Ловато демонстрирует свою технику предотвращения преступлений. И после того как будет вынесен приговор мистеру Марксу, которого ожидает от вас Ловато, этот последний выйдет из зала суда к журналистам, чтобы его фотографии напечатали в национальной и европейской прессе.

Я уверен, господин судья, вы знаете, чего от вас ждет правительство. Оно ждет, что вы непременно назначите мистеру Марксу суровое наказание – сорок лет тюрьмы. Абсурдно, что мы вообще верим в целесообразность сорокалетнего приговора. Такие сроки следовало бы назначать лишь самым злонамеренным и склонным к насилию субъектам. И правительство это понимает. Как понимаю я, и, полагаю, понимаете вы, судья Пэйн. Господин судья, мне довелось представлять в суде множество контрабандистов марихуаны гораздо большего масштаба, чем мистер Маркс. Я знаком со многими другими обвиняемыми. Никто из них после признания своей вины не получил драконовского наказания, на котором настаивает правительство. Осудить контрабандиста марихуаны, который признал себя виновным, на сорок лет – это абсурд».

Достопочтенный судья Джеймс К. Пэйн изрек:

«Мистер Маркс, пожалуйста, будьте любезны, выйдите вперед и выслушайте приговор. Мистер Маркс, у меня нет ни малейшего сомнения, что вы чрезвычайно умный человек и получили великолепное образование. Очевидно, что вы пользуетесь расположением родственников, коллег по работе и университету, друзей. Ваша биография говорит о том, что вы получаете удовольствие от интеллектуального вызова, стратегических игр.

Письма в поддержку мистера Маркса не заявляют о его невиновности. Они перечисляют его достоинства с тем, чтобы уравновесить его ошибки. Перечислив разнообразные таланты обвиняемого, авторы некоторых писем указывают, что было бы жаль обречь его на многолетнее пребывание в тюрьме за счет общества, которому он мог бы принести огромную пользу, будучи свободным. Несомненно, жаль. Проблема в том, что прошлый опыт не позволяет обществу рассчитывать на благой вклад с его стороны. Напротив, пока он приносил больше вреда, чем пользы.

Очевидно, мистер Маркс, что вы полагаете, будто употребление марихуаны и ее производных согласуется со здравыми моральными принципами. Так же очевидно, что вы не считаете предосудительным нарушать законы, которые запрещают или контролируют употребление, хранение или коммерческие операции с марихуаной. Вы продемонстрировали, что не уважаете тех закрепленных уголовным правом общественных установлений, которые не соотносятся с вашими представлениями о приемлемом поведении. Многие люди полагают, что употребление марихуаны не вызывает привыкания, не наносит недопустимого вреда здоровью и, следовательно, не должно запрещаться. Однако существует и обратное мнение. Кроме того, и это главное, федеральные законы запрещают контрабанду марихуаны. Данные законодательные акты приняты Конгрессом Соединенных Штатов, их соблюдение контролирует исполнительная власть путем возбуждения судебных исков и иным способом. Я дал клятву вершить правосудие, исполнять все обязанности, предусмотренные законами Соединенных Штатов. Даже если бы я согласился с тем, что законы, контролирующие употребление и продажу марихуаны, являются неправильными, более того, глупыми, мне пришлось бы с ними мириться, пока их не отменит Конгресс. Таковы установления общества, которым обязаны следовать суды.

То соображение, что правительства и население многих европейских стран намного терпимее относятся к марихуане, чем правительство и народ Соединенных Штатов, к делу не относится. Если так оно и есть, мне кажется странным, мистер Маркс, что вы не ограничили вашу деятельность европейским рынком, тем самым снизив риск сурового наказания. По‑ видимому, вы готовы были идти на такой риск.

Должен сказать, мне трудно назвать правдивой представленную вами информацию относительно вашего финансового положения. Правительство не предложило никаких доказательств того, что вы в состоянии заплатить солидный штраф. Несмотря на это, мне сложно сделать вывод, что стоимость вашего имущества равняется нулю.

Принимая во внимание вышесказанное, я выношу приговор. По пункту 1 обвинительного акта обвиняемый приговаривается к тюремному заключению сроком на десять лет. По пункту 2 обвиняемый приговаривается к тюремному заключению сроком на пятнадцать лет. Приговор по второму пункту вступает в силу одновременно с приговором по первому пункту. В силу того, что вы являетесь подданным Соединенного Королевства, и в соответствии с практикой Федерального бюро тюрем я буду рекомендовать, чтобы часть срока вы отбывали в исправительных учреждениях Соединенного Королевства».

В гробовой тишине меня вывели из зала суда и отконвоировали в камеру временного содержания. Какой замечательный судья! Приговорил меня в общей сложности к пятнадцати годам, а не к сорока, как требовали власти США. Если мне максимально скостят срок в случае условно‑ досрочного освобождения, я отсижу всего пять лет. Почти половину из них я уже отмотал. Еще около года в американских исправительных учреждениях плюс примерно год в британской тюрьме – и я свободный человек. И из‑ за чего, скажите на милость, мы все так паниковали? Наверняка в этот самый момент Джулиан Пето звонит моей жене, детям и родителям, чтобы рассказать новости. Они, должно быть, вне себя от радости.

Дверь в камеру открылась, и меня привели обратно к судье Пэйну Он объявил:

«Я хочу, чтобы в протокол внесли запись, что я повторно собрал всех заинтересованных лиц, потому что, оглашая приговор, допустил очень серьезную ошибку. Я сказал, что приговоры по каждому пункту вступают в силу одновременно. Я оговорился, ибо на самом деле имел намерение сказать „последовательно". Оглашая приговор, произнес „одновременно" вместо „последовательно". Мне очень стыдно. Я извиняюсь перед каждым из вас. При оглашении приговора присутствовало большое число людей, которых сейчас здесь нет, и это непременно станет причиной путаницы в газетных сообщениях. Я должен заново огласить приговор. Он не претерпел каких‑ либо изменений, за исключением того, что слово „одновременно" заменено словом „последовательно"».

Мне стало тошно. Это какой‑ то сюр. Нежданно‑ негаданно мне накинули еще десять лет. Итого двадцать пять. Боже мой! Я был так счастлив, увы, всего несколько минут.

Прошел не один час, прежде чем я успокоился. В конце концов, приговор не так уж плох. Если освободят досрочно, я проведу в тюрьме шесть лет, причем большую часть срока – в Великобритании.

В тюрьму заявилась пресса. Мою камеру заполонили камеры, микрофоны и юпитеры. Я дал десятки интервью, по‑ прежнему наслаждаясь своей печальной известностью. Как и сказал Бронис, по государственному телевидению показали документальный фильм Би‑ Би‑ Си «Продавец снов». Его смотрела вся тюрьма. Мне фильм понравился. Я подумал, что он хорошо сделан. Эта лента была представлена на фестивале телевизионных фильмов в Монтрё, в Швейцарии, но никаких призов не получила.

Журналисты наперебой брали интервью у Ловато, но не один не отозвался о нем как о славном парне. Обо мне такое говорили, во всяком случае заключенные. Ловато обвинил мою жену и детей в том, что во время ареста те наговорили ему гадостей про американцев. Он сказал, будто я в своем цинизме не остановился даже перед отмыванием денег через зарубежные благотворительные организации. Речь шла о тех тысячах долларов, которые я по просьбе Сомпопа пожертвовал фонду, опекающему детей‑ инвалидов в Бангкоке.

Вскоре от судьи пришло письменное подтверждение приговора. К сказанному он добавил штраф в пятьдесят тысяч долларов и рекомендацию, чтобы я отбывал американскую часть приговора в тюрьме города Батнера, штат Северная Каролина. Особенно эта тюрьма подходила тем заключенным, которые хотели учиться. Она была прикреплена к Университету Северной Каролины и Университету Дьюка и, возможно, являлась лучшей федеральной тюрьмой. Говорили, что режим там очень либеральный. Перевод ожидался примерно через месяц.

В конце дня в камеру заглянул надзиратель:

– Маркс, собирай свое дерьмо! Ты уезжаешь. Есть опасность, что ты сбежишь, так что мы намерены тебя оформить первым. Тебя поместят в черный ящик.

Спорить смысла не было. Поместить заключенного в черный ящик значило заковать его в цепи, надеть наручники и ножные кандалы, а затем зафиксировать руки при помощи черного металлического ящика. Во время перевозки такого заключенного отделяли от остальных.

– Не думаю, что тебе понравится Индиана, Маркс.

– Индиана? Я думал, что Батнер находится в Северной Каролине.

– Так оно и есть. Но тюрьма Терре‑ Хот определенно в Индиане. Я это знаю, потому что был там.

– Я еду не в Терре‑ Хот. Я еду в Батнер.

– Маркс, ты едешь в Терре‑ Хот. Это крайне жесткая тюряга. Очевидно, кто‑ то в американском правительстве тебя не любит. Однако у меня с тобой не было никаких проблем. Удачи тебе, дружище!