Глава семнадцатая. Изобретение любви. Полёт был как плавание и Люси была хороша в каждом из них.

Полёт был как плавание и Люси была хороша в каждом из них.

Её ноги поднялись над землёй. Для этого не нужно было ни задумываться, ни готовиться. Её крылья бились с внезапной интуицией. Ветер шумел в волокнах её крыльев, неся её в тонком розовом небе. Наверху, она ощущала вес её тела, особенно в ногах, но он подавлялся чем-то новым, невообразимой плавучестью. Она скользила по низким рядам облаков, вызывая небольшие разрушения, как бриз, проходящий в гармонию.

Она пристально посмотрела от одного конца крыла до другого, исследуя их жемчужно-серебряный блеск, благоговея от всех её перемен. Это было так, словно теперь её тело подчинялось её крыльям.

Они ответили при первом намеке желания, изящными ударами, которые произвели огромную скорость. Они раскрылись как аэродинамическая поверхность скользящая исключительно на импульсе, затем собрались обратно в форме сердца за её плечами, словно она всегда была в воздухе.

Её первый полет.

За исключением... это было не так. То, что Люси знала теперь, также как и её крылья знали как летать, было то, что было важным прежде. Перед Люсиндой Прайс, прежде, чем её душа когда-либо видела изгибающуюся землю. Всеми её жизнями на земле, которые она видела в Предвестниках, всеми телами, которые она населяла, Люси только черкнула поверхность того, кем она была, кем она могла быть. Была история, более старая, чем история, во время которой она разбила эти крылья.

Она могла видеть другое свое существование над поверхностью земли. Лицо Даниэля сияло от слез. Он с самого начала знал это. Он ждал её. Она хотела дотянуться до него, хотела, чтобы он парил и летал с ней, но потом, вдруг, она перестала видеть его и кого либо ещё.

Свет уступил полной темноте...

Всплыло другое воспоминание.

Она закрыла глаза и сдалась, позволив ему нести её. Каким-то образом она знала, что это было самой ранней памятью, момент в самых далеких уголках ее души. Люсинда была там с самого начала.

Библия оставила эту часть:

До того как появился свет, там были ангелы. Одно мгновение - темнота; следующее - теплое ощущение жизни, образующейся несуществующей мягкой, великолепной рукой.

Бог создал Небесные силы ангелов — все триста восемнадцать миллионов — единственный, яркий момент. Люсинда была там, Даниэль и Роланд, Аннабель и Кэм — и еще миллионы, все прекрасные, все великолепные, все предназначены для обожания Создателя.

Их тела были сделаны из того же самого вещества, которое составляло небесный свод. Они были не плотью и кровью, а небесным веществом, материалом самого света — сильным, неразрушимым, прекрасным для созерцания. Их плечи, руки и ноги мерцали в существовании, предшествующем смертным формам, которые будут созданы по их подобию.

Все ангелы обнаружили крылья одновременно, каждая пара немного отличалась от другой, отражая душу её обладателя.

Уже во время возникновения ранних ангелов, крылья Люсинды были яркими, отливающими серебром, цвета звездного света. Они сияли в своей исключительной славе на заре времен.

Сотворение мира происходило со скоростью Божьей воли, но оно развернулось в памяти Люси, как история, ещё одного раннего Божьего творения, побочный продукт времени. Один момент не было ничего; затем Небо было наполнено ангелами.

В те дни Небеса были безграничны, их земля была покрыта почвой облаков, мягким белым веществом туманного облака, которое покрывало ноги и кончики крыльев ангелов, когда они шли по земле.

Небеса состояли из бесконечных рядов, каждый уровень изобиловал беседками и извилистым тропинкам, разветвляющимися во всех направлениях под небом медового цвета. Воздух был ароматным с нектаром, благоухающим в тонких белых цветах, возникающих в восхитительных рощах. Их круглые цветы усеяли все укромные уголки и щели Небес, они выглядели как предки белых пионов.

Садовые серебряные деревья плодоносили самые вкусные фрукты, которые когда-либо существовали. Ангелы пировали и благодарили за свой первый и единственный дом. Их голоса объединялись в честь Творца, образуя смешанный звук, который позже у людей будет обозначать гармонию.

Луг свернулся в существование, деля сад на два. И когда всё остальное на небе было сделано, Бог разместил потрясающий Трон на вершине луга. Она пульсировал Божественным светом.

- Появитесь передо мной, - скомандовал Бог, устраиваясь на широком месте с заслуженным удовлетворением. - Впредь Вы будете знать меня как Трон.

Ангелы собрались на равнине Небес и приблизились к Трону в радости. Они стеклись в единую линию, ранжируя себя немедленно и навсегда. К тому времени, когда они приблизились к краю луга, Люсинда помнила, что не могла ясно видеть Трон. Он сиял слишком ярко, глаза ангелов не могли ему противостоять. Она также помнила, что когда-то была третьим ангелом в линии — третий ангел, самый близкий к Богу.

Один, два, три.

Её крылья простирались и уплотнялись с честью.

В воздухе над Троном восемь выступов, сделанных из серебряного сияния, образовывали арку, как навес защищающий Трон. Бог позвал первых восемь ангелов в линии, которые заполнили эти места и стали Архангелами Трона. Люсинда заняла свое место на третьем выступе слева. Он идеально соответствовал её телу, будучи созданным только для неё. Это было то, чему она принадлежала. Обожание лилось от её души, изливаясь на Бога.

Это было прекрасно,

Это продолжалось недолго.

Бог имел большие планы на вселенную. Новое воспоминание наполнило Люсинду, заставив её дрожать.

Бог оставил ангелов.

Всё было радостно на лугу, а затем Трон опустел. Бог ушел за пределы небес, ушел, чтобы создать звезды на земле и луне.

Мужчина и женщина парили вблизи границы существования.

Небеса стали серыми, когда Бог покинул их. Люсинда ощутила холод и беспомощность. И тогда она вспомнила, что ангелы стали видеть друг друга по-разному, замечая вариации в цвете между их крыльями. Некоторые начали сплетничать, что Бог устал от них и их хвалебных песен. Другие говорили, что люди займут место ангелов.

Люсинда вспомнила как прислонялась к её серебряному выступу рядом с Троном. Вспомнила, как она обратила внимание на то, как просто и уныло это смотрелось без присутствия живого Бога.

Она пыталась обожать своего Творца издалека, но она не могла вытеснить её одиночество. Обожание присутствовавшего Бога было её предназначением, а теперь она чувствовала лишь одиночество. Что она могла поделать?

Она посмотрела вниз с своего места и увидела ангела за гранью облаков. Он выглядел безразличным и меланхоличным.

Он ощутил её взгляд на себе и посмотрел на неё. Когда их глаза встретились, он улыбнулся. Она вспомнила, каким красивым он был после ухода Бога…

Они не размышляли. Они приблизились друг к другу.

Их души переплелись.

Даниэль, подумала Люси. Но не могла быть в этом уверена. Луг был темным и её воспоминания были туманны…

Был ли это момент их первой связи?

Вспышка.

Луг был ярко-белым снова. Прошло время; Бог вернулся. Трон сверкал возвышенной славой. Люсинда больше не сидела на своем слегка колеблющемся серебряный выступе около Трона. Она перенеслась на луг с множеством ангелов, бытие просило их выбрать что-то.

Поименное голосование. Люсинда тоже была там. Конечно была Она чувствовала жар и возбуждение, не известно почему.

Её тело вспыхнуло так, как раньше, когда она была внутри себя в прошлом и на грани смерти. Она не могла унять всё ещё дрожащие крылья.

Она выбрала…

Её желудок упал. Воздух ощущался скудно. Она... падала. Люси моргнула и увидела, что солнце обрамляло горы, и она знала, что вернулась в настоящее, назад в Трою. И падала с неба, двадцать футов... сорок.

Она махала руками как будто она снова была простой девочкой, как будто она не могла летать.

Она расправила свои крылья, но было слишком поздно.

Она приземлилась с мягким звуком в руки Даниэля. Друзья окружили её на травянистой равнине. Всё было так, как это было прежде: кедры с плоской вершиной вокруг грязного, невспаханного поля; заброшенная хижина в середине бесплодного пространства; пурпурные холмы; бабочки. Лица падших ангелов следящих за неё, полные беспокойства.

- Ты в порядке? - Спросил Даниэль.

Её сердце всё ещё колотилось. Почему она не могла вспомнить то, что произошло на поименном голосовании? Возможно это не помогло бы им остановить Люцифера, но Люси отчаянно хотела знать.

- Я была так близка, - сказала она. - Я почти поняла, что произошло.

Даниэль нежно поставил её на землю и поцеловал.

- Ты доберешься до этого, Люси. Я знаю ты сделаешь это. - Это были сумерки восьмого дня их путешествия. Когда солнце проскользнуло над Дарданеллами, проливая золотой свет на покатистые невспаханные поля, Люси стало жаль, что не было способа вернуть его назад.

Что если одного дня не будет достаточно?

Люси сгибала и разгибала её плечи. Она не привыкла к весу её крыльев, легких как лепестки роз в небе, но тяжелых как свинцовые занавески, когда её ноги были на земле.

Когда её крылья впервые развернулись, они прошли сквозь её футболку и армейский жакет цвета хаки. Одежда лежала на траве в клочьями, странным доказательством. Аннабель быстро появилась из хижины с другой футболкой. Она была волнующе голубого цвета, из шелка с изображением Марлен Дитрих на груди, с тонкими разрезами для крыльев на спине.

- Вместо того, чтобы думать о том, что ты пока не помнишь, - сказала Франческа, - вспомни то, что ты узнала.

- Хорошо. - Люси шагнула на луг, переживая новые ощущения её крыльев, качающихся позади неё. - Я знаю, что проклятие помешало мне познать свою истинную природу как ангела, заставляло меня умирать всякий раз, когда я начинала приближаться к памяти о своём прошлом. Именно поэтому ни один из вас не мог сказать мне, кем я была.

- Ты должна была пройти по этой одинокой долине самостоятельно, - сказал Кэм

- И понимание этого, забирающее тебя до этой жизни, было также частью твоего проклятия, - сказал Даниэль.

- На этот раз я выросла без определённой религии, без единого свода правил, которые определяли бы мою судьбу, что позволяет мне, - Люси замолчала, вспоминая поименное голосование - выбирать самой.

- Не каждый владеет такой роскошью, - отозвался Фил со стороны Изгоев.

- Поэтому Изгои хотели чтобы я присоединилась к ним? - спросила она, внезапно осознавая, что это было правдой. - Но разве я уже не выбрала Даниэля? Я не могла помнить раньше, но когда Ди дала мне дар самопознания, мне показалось, - она приблизилась к Даниэлю, - выбор уже был внутри меня.

- Теперь ты знаешь кто ты, Люси, - сказал Даниэль. - Ты знаешь, что значимо для тебя. Ничто не должно быть вне пределов твоего понимания.

Слова Даниэля просочились в неё. Это было тем, чем она была теперь — это было тем, кем она всегда была.

Её пристальный взгляд переместился туда, где стояли Изгои, на расстоянии от группы. Люси не знала, как много её преобразований они видели, могли ли их слепые глаза чувствовать изменение души.

Она наблюдала за крестящейся Олианной, Изгоем женского пола, которая охраняла Люси на крыше в Вене. Но поскольку она уставилась на Олианну, она поняла, что Олианна также... изменилась.

- Я помню тебя, - сказала Люси, подходя ближе к худой белокурой девочке с впалыми белыми глазами. Она знала её, с Небес. - Олианна, ты была одним из двенадцати Ангелов Зодиака. Ты управляла Львом. - Олианна сделала глубокий дрожащий вдох и кивнула.

- Да.

- И ты, Фрезия. Ты была Светилом. - Люси закрыла её глаза, вспоминая. - Разве ты не была одной из Четырех, кто произошел от Божественной воли? Я помню твои крылья. Они были, - она остановилась, чувствуя, что её выражение темнеет при виде серых коричневых крыльев, которые девочка носила теперь - исключительными.

Фрезия распрямила её упавшие плечи, подняла её бледное изможденное лицо. – Никто не видел меня настоящую веками. - Винсент, выглядевший самым молодым из Изгоев, вышел вперед. - И я, Люсинда Прайс? Ты помнишь меня?

Люси потянулась и коснулась плеча мальчика, вспоминая, каким смертельно больным он выглядел, когда Масштабы замучили его. Тогда она вспомнила что-то более глубокое, чем это. - Ты - Винсент, Ангел северного ветра.

Слепые глаза Винсента заволоклись, как будто его душа хотела кричать, но его тело отказалось.

- Фил, - сказала Люси, наконец взглянув на Изгоя, которого она так боялась, когда он пришёл за ней на задний дворе её родителей. Его губы были тугими и белыми, нервными. Один из Ангелов понедельника, не так ли? Наделенный силой Луны.

- Спасибо тебе, Люсинда Прайс, - Фил, запинаясь, благодарно поклонился. - Изгои признают, что мы были неправы пытаясь скрыть тебя от твоей родственной души и твоих обязательств. Но мы знаем, поскольку ты только что доказала, что ты единственная можешь видеть нас такими, какими мы раньше были. И что ты одна сможешь вернуть нас к нашей славе.

- Да, - сказала она. - Я могу тебя видеть.

- Изгои также могут видеть тебя, - сказал Фил. - Ты сияешь.

- Да, она сияет.

Даниэль.

Она повернулась к нему. Его светлые волосы и фиолетовые глаза, сильное сокращение его плеч, полные губы, которые возвращали её к жизни тысячу раз. Они любили друг друга еще дольше, чем Люси понимала. Их любовь была сильна с первых дней Небес. Их отношения охватили всю историю существования. Она знала, где она встретилась впервые с Даниэлем на Земле — прямо здесь на подпаливших полях Трои, в то время как ангелы были прямо здесь на горящих полях Трои, в то время как ангелы пали, но была более ранняя история. Другое начало их любви.

Когда? Как это случилось?

Она искала ответ в его глазах, но знала, что не найдёт его там. Она должна вновь заглянуть в свою душу. Она закрыла свои глаза.

Воспоминания давались легче, словно её распростертые крылья отправили сеть трещин ломающих стену между девушкой Люсиндой и Ангелом, которым она была прежде. Что бы не отделяло её от её прошлого - оно стало хрупким, столь же тонким и хрупким как яичная скорлупа.

Вспышка.

Она возвратилась на луг, сидящая на её серебряном выступе, жаждущая возвращения Бога. Люси смотрела вниз на светловолосого ангела, того, которого она уже вспомнила. Она помнила его медленные, печальные шаги на облачной почве. Макушку его головы, прежде чем он поднял голову.

Небеса были тихи тогда. Люси и ангел были наедине в редкий моменты, вдалеке от гармонии других.

Он повернулся, чтобы взглянуть на Люсинду. У него было квадратное лицо, волнистые янтарные волосы и голубые глаза цвета льда.

Они сморщивались, когда он улыбался ей. Она не узнала его.

Нет, не так - она узнавала его, знала его.

Прежде, Люсинда любила этого ангела.

Но он не был Даниэлем.

Не понимая почему, Люси хотела отвернуться от этой памяти, притвориться, что она не видела его, моргнуть и быть с Даниэлем на скалистых равнинах Трои. Но её душа словно приросла к этой сцене. Она не могла отвернуться от этого ангела, который не был Даниэлем.

Он приблизился к ней. Их крылья переплелись. Он прошептал ей на ухо, - наша любовь бесконечна. Не может быть иначе.

Нет. В последний момент она толчком выскочила из воспоминаний. Назад в Трою.

Она задыхалась. Глаза должны были выдать её. Она чувствовала себя растерянной и испуганной.

- Что ты видела? - Прошептала Аннабель.

Люси открыла рот, но не произнесла ни слова.

Я предала его. Кто бы он ни был. Был кто-то перед Даниэлем, и я...

- Это еще не конец. - Наконец, она обрела дар речи. – Проклятие. Даже при том, что я знаю, кто я, и я знаю, что выбираю Даниэля, есть что-то ещё, не так ли? Кто-то ещё. Он - тот, кто проклял меня. - Даниэль слегка провел пальцами по яркой границе её крыльев. Она дрожала, потому что каждое прикосновение к её крыльям, обжигало страстью глубокого поцелуя и зажгло что-то глубоко в ней. Наконец она познала удовольствие, которое она принесла ему, когда она позволила своим рукам скользить по его. - Ты зашла очень далеко, Люсинда. Но есть ещё нечто, почему нужно идти дальше. Ищи своё прошлое. Ты уже знаешь, что ты ищешь. Найди его. - Она закрыла глаза, ища сквозь века подавленные воспоминания.

Земля сжалась у неё под ногами. Лабиринт цветов закружился вокруг неё и её сердце гулко заколотилось в груди, и все стало белым.

Снова Небеса.

Они были яркими с возвращением Бога к Трону. Небо сияло цветом опала. Облачная почва была толстой в тот день, пучки белого почти достигали талии ангелов. Те высокие белые шпили справа были деревьями в Роще Жизни; серебристые бутоны в полном цвету слева скоро должны плодоносить в Саду Знаний. Деревья теперь были выше. У них было время, чтобы вырасти, начиная с последнего воспоминания Люси.

Она снова оказалась на лугу, в центре большого, мерцающего собрания света. Ангелы на Небесах собрались перед Троном, который вернул свою яркость, такую интенсивную, что Люсинда съежилась, чтобы смотреть на это.

Серебряный выступ, который когда-то принадлежал Люциферу, теперь был перемещен в дальний конец луга. Он был понижен до оскорбительного уровня к Трону. Между Люцифером и Троном другие ангелы были объединены в единую массу, — но скоро, как поняла Люсинда, они будут разделены на две стороны.

Она вернулась на поименное голосование. На сей раз она вынудила себя вспомнить, как это произошло.

Каждый сын и дочь Небес должен был выбрать сторону. Бог или Люцифер. Добро или... нет, он не был злом.

Зло ещё не существовало.

Склонившийся как этот, каждый ангел был ошеломляющим, особым, но так или иначе неотличимым от следующего. Здесь был Даниэль в центре, самый чистый жар, который она будет когда-либо знать. В её памяти Люсинда двигалась к нему.

Перемещалась откуда?

Голос Даниэля прозвучал в её ушах: Ищи своё прошлое.

Она всё ещё не смотрела на Люцифера. Она не хотела.

Смотри туда, куда ты не хочешь смотреть.

Когда она повернулась к дальнему концу луга, она увидела свет вокруг Люцифера. Он был великолепным и показным, как будто он стремился конкурировать со всем на лугу –с Садом, Небесным гулом, с самим Троном. Люсинда должна была сосредоточиться, чтобы отчетливо видеть его.

Он был... прекрасен. Янтарные волосы стекали по его плечам блестящими волнами. Его тело выглядело великолепно, с выделяющимися мускулами, которых ни один смертный не сможет когда-либо достичь. Его холодные голубые глаза гипнотизировали.

Люсинда не могла отвести взгляд от него. Затем между полосами Небесного гула, она услышала его. Хотя она никогда не учила песню, она знала слова и будет всегда знать их, способом, которым смертные помнили детские стишки на протяжении всей своей жизни.

Из всех пар Трон не выбрал единую, горящую пурпурным светом..

Как Люцифер - Утренняя Звезда.

И Люсинда - Вечерний Свет.

Линии отозвались эхом в её голове, рисуя память, воспоминания обрушивались на неё с каждым словом.

Люсинда была Вечерним светом?

Душа Люсинды опустилась, чувствуя отвращение к пониманию. Люцифер написал эту песню. Это было частью его замысла.

Она была... была ли она возлюбленной Люцифера?

Мгновение, о котором она задавалась вопросом: мог ли этот ужас происходить на самом деле. Люси знала, что это была древнейшая, беспристрастная правда. Она была неправа во всём. Она была первой любовью Люцифера и он был её возлюбленным. Даже их имена были соединены. Однажды их души были объединены. Она чувствовала себя запутавшейся, чужой для самой себя, как будто она проснулась осознавая, что убила кого-то во сне.

Через луг Люсинда и Люцифер встретились глазами на поименном голосовании. Её расширились в недоверии, так как его сузились в загадочной улыбке.

Вспышка.

Памяти внутри памяти. Люси углублялась ещё дальше через памяти внутри памяти. Люси углублялась еще дальше сквозь тьму, туда, куда она больше всего ненавидела ходить.

Люцифер держал её, его крылья ласкали её, создавая неприличное удовольствие, открыто, там на её серебряном выступе вокруг пустого Трона.

Наша любовь вечна. Не может быть иначе.

Когда он поцеловал её, Люсинда и Люцифер стали первыми существами, которые почувствовали привязанность к кому-либо другому помимо Бога.

Поцелуи были удивительными и замечательными, и Люсинда хотела больше, но она боялась того, что другие ангелы будут думать о поцелуях Люцифера и её. Она волновалась, что его поцелуй будет похож на клеймо на её губах. Больше всего она боялась, что узнает Бог, когда вернется и возобновит титул Трона.

- Скажи, что ты обожаешь меня, - умолял Люцифер.

- Обожание для Бога, - ответила Люсинда.

- Этого не должно быть, - шептал Люцифер. - Вообрази, насколько сильными мы были бы, если бы мы могли открыто объясниться в любви перед Троном, ты обожающая меня, я обожающий тебя. Трон одинок — объединенные любовью, мы могли бы быть больше.

- Какая разница между любовью и обожанием? - Спросила Люсинда.

- Любовь забирает обожание, которое ты испытываешь к Богу и отдаёт его к кому-то прямо здесь.

- Но я не хочу быть больше Бога, - лицо Люцифера помрачнело от её слов. Он отвернулся от неё, гнев укоренился в его душе. Люсинда ощутила странную перемену в нём, но она была такой чуждой, что она не распознала её. Она начала бояться его. Он казался не боящимся ничего, за исключением того, что она когда-нибудь оставит его. Он научил её песне о величии их объединения. Он заставлял её петь постоянно, до тех пор пока Люсинда не увидела себя Вечерним Светом Люцифера. Он сказал Люсинде, что это была любовь.

Люси скорчилась от болезненного воспоминания. Это продолжалось и продолжалось Люцифером. С каждым взаимодействием, каждой нежностью крыльев Люсинды, он становился более притяжательным, более завидующим её обожанию Трона, говоря Люсинде, что, если бы она искренне любила его, Люциферу было бы достаточно.

Был один день, который она помнила во время того темного периода: Она плакала на лугу, облака достигали её шеи, она желала спрятаться подальше от всего.

Тень ангела парила над ней.

- Оставь меня, - закричала она.

Но крыло, накинутое на неё всё делало наоборот.

Он укачивал её. Казалось ангел знал, что ей было нужно больше чем она сама. Медленно Люсинда подняла свою голову. Глаза ангела были фиолетовыми.

- Даниэль. - Она знала его как шестого Архангела, обязанного следить за потерянными душами. - Зачем ты пришел ко мне?

- Потому, что я наблюдал за тобой, - Даниэль пристально смотрел на Люси и она знала, что до этого никто ещё не видел плачущего ангела. Слёзы Люсинды были первыми. - Что с тобой происходит?

Впервые за долгое время она подбирала слова. - Я чувствую, как будто я теряю свой свет.

Рассказ полился из неё и Даниэль слушал.

Долгое время никто не слушал Люсинду.

Когда она закончила, глаза Даниэля были влажными от слёз.

- То, что ты называешь любовью не выглядит чем-то хорошим, - медленно сказал он. - Подумай о том, как мы обожаем Трон. Это обожание делает нас лучшими. Мы чувствуем стимул идти дальше с нашими инстинктами, не изменяя себя для любви. Если бы я был твоим, и ты была моей, я хотел бы, чтобы ты была точно такой же, как сейчас. Я бы никогда не заслонил тебя своими желаниями. - Люсинда взяла теплую, сильную руку Даниэля. Возможно Люцифер открыл любовь, но этот ангел, казалось, понимает как превратить её во что-то прекрасное.

Внезапно, Люсинда поцеловала Даниэля, показывая ему, как это было сделано, нуждаясь впервые полностью отдать её душу другому. Они держали друг друга, души Даниэля и Люсинды, пылали более ярко, две половины ставшие лучше в целом.

Вспышка.

Конечно, Люцифер опять пришел к ней. Ярость в нем бушевала так сильно, что он был в два раза выше её.

Раньше они смотрели друг другу глаза в глаза. - Я больше не могу выносить эту тяжесть. Встанешь ли ты перед Троном со мной, чтобы объявить о своей единственной верности нашей любви?

- Люцифер подожди, - Люсинда хотела рассказать ему о Даниэле, но он всё равно бы не послушал.

- Это ложь, играть обожающего ангела, когда у меня есть ты, и ничего больше и не нужно. Давайте строить планы, Люсинда, ты и я. Дай нам начало для славы.

- Как это может быть любовью? - Она плакала. - Ты обожаешь свои мечты, свои стремления. Ты научил меня, как любить, но я не могу любить душу, настолько темную, что она поглощает свет других. - Он не верил ей, или он претворялся что не слышал её, потому что Люцифер скоро бросит вызов Трону, чтобы собрать все души на лугу для поименного голосования.

Он держал Люсинду в своей власти, когда делал вызов, но когда он начал говорить, он был отвлечен, и она смогла убежать. Она шла на луг, блуждала среди ярких душ. Она видела то, что она искала все время.

Люцифер крикнул ангелам, - линия была начерчена в облачности луга. Теперь Вы все свободны выбрать. Я предлагаю Вам равенство, существование безвластного произвольного деления на ранги.

Люси понимала, что он подразумевал, то - что она была свободна следовать только за ним. Люцифер, возможно, думал, что любил её, но что он любил, так это управлять ею с темным, разрушительным восхищением. Это было, как будто Люцифер думал, что Люсинда была его аспектом.

Она прижалась к Даниэлю на лугу, нежась в тепле растущей любви, которая была чистой и поддерживающей, когда имя Даниэля прозвучало через луг.

Он был назван. Он поднялся выше мятежного ангельского света и сказал с невозмутимым самообладанием, - с уважением, я не буду делать этого. Я не буду выбирать сторону Люцифера, и при этом я не выберу сторону Небес.

Рёв поднялся из огромного лагеря ангелов, из тех, кто стоял рядом с Троном, но больше всего от Люцифера. Люсинда была ошеломлена.

- Вместо этого я выбираю любовь, - продолжал Даниэль, - Я выбираю любовь и ухожу от тебя чтобы враждовать с тобой. Ты был не прав принося это нам, - сказал Даниэль Люциферу.

Затем он обратился к Трону, - всё хорошее на Небесах и на земле, сделано из любви. Возможно это не было в твоих планах, когда ты создавал вселенную — возможно любовь, была всего лишь одним аспектом сложного и жестокого мира. Но любовь - это лучшее, что ты создал и это стало единственной вещью которую стоит беречь. Эта война не имеет смыла. Любовь - единственная вещь за которую стоит бороться.

Луг погрузился в тишину после слов Даниэля. Большинство ангелов выглядели ошеломлёнными, как будто они не понимали, что Даниэль имел в виду.

Это не была очередь Люсинды. Имена ангелов назывались небесными секретарями в зависимости от их ранга, а Люсинда была одной из немногих высших ангелов, высших чем Даниэль. Это не имело значения. Они были командой. Она встала на его сторону на лугу.

- Никогда не должно быть выбора между любовью и тобой, - объявила Люсинда к Трону. – Возможно, однажды, ты найдешь способ урегулировать обожание и настоящую любовь, к которой ты нас допустил. Но если нужно выбрать, я должна стоять около своей любви. Я выбираю Даниэля и буду выбирать его всегда.

Тогда Люси вспомнила самую тяжелую вещь, которую она должна была когда-либо сделать. Она повернулась к Люциферу, её первой любви. Не будучи честной с ним, ничто из этого не имело бы значения. - Ты показал мне силу любви и за это я всегда буду тебе благодарна. Но любовь оценивается лишь отдаленной третью тебя, которая намного дальше твоей гордости и гнева. Ты начал борьбу, которую ты никогда не сможешь выиграть.

- Я делал всё это для тебя, - закричал Люцифер.

Это была его первая большая ложь, первая большая ложь во вселенной.

Стоя рука об руку с Даниэлем в центре луга, Люсинда сделала единственный возможный выбор. Её страх меркнул по сравнению с её любовью.

Но она никогда не могла бы ожидать проклятия. Теперь Люси вспомнила, что наказание пришло с обеих сторон. Именно это сделало проклятие настолько обязательным: Трон и Люцифер - из ревности, злости или нелюбящей цели правосудия - запечатали судьбы Даниэля и Люсинды на многие тысячи лет.

В тишине луга произошла странная вещь - другой Даниэль подлетел к Люсинде и Даниэлю. Он был анахронизмом - Даниэлем, которого она встретила в Береговой линии, ангелом, которого знала и любила Люсинда Прайс.

- Я пришёл сюда умолять о милосердии, - заговорил близнец Даниэля. - Если мы должны быть наказаны, мой Господин, я не оспариваю твоё решение, пожалуйста просто вспомни - одна из величайших черт твоей силы - твоя милость, которая непостижима, велика и нисходит на всех нас.

В то время Люсинда не поняла этого, но в памяти Люси, наконец, всё стало понятным. Он дал Люси лазейку в проклятии, чтобы однажды, в отдалённом будущем, она смогла освободить их любовь.

Последняя вещь, которую она помнила – как крепко сжимала Даниэля, когда облака вскипели черным. Земля, уходящая из-под них и ангелов, начала их реакцию бегства, их падение. Даниэль ускользнул из её видимости. Её тело стало неподвижным. Она потеряла его. Она потеряла всю память. Она потеряла себя.

До настоящего момента.

Когда Люси открыла её глаза, была ночь. Воздух был прохладен, её руки дрожали. Другие толпились вокруг неё, было так тихо, что она могла слышать сверчков, свистящих в траве. Она не хотела смотреть ни на кого.

- Это было из-за меня, - сказала она. - Всё это время я думала, что они наказывали тебя, Даниэль, но наказание было для меня. - Она сделала паузу. - Действительно ли я – причина, из-за которой взбунтовался Люцифер?

- Нет, Люси. - Кэм грустно улыбнулся ей. - Возможно ты была вдохновением, но вдохновение - это оправдание тех поступков, которые ты уже хочешь сделать. Люцифер искал выход во тьму. Он бы нашёл другой способ.

- Но я предала его.

- Нет, - сказал Даниэль. - Он предал тебя. Он предал всех нас.

- Без его восстания, влюбились ли мы?

Даниэль улыбнулся. - Мне нравится думать, что мы нашли бы способ. Теперь, наконец, у нас есть шанс оставить все это позади. У нас есть шанс остановить Люцифера, снять проклятие и любить друг друга так, как мы всегда хотели. Мы можем сделать все эти годы страданий не напрасными.

- Смотрите, - сказал Стивен, указывая на небо.

Звезды массово сверкали. Одна, вдали, была особенно яркой. Она мерцала, затем, казалось, появились все вместе прежде, чем стать еще более яркими, чем прежде.

- Это они, не правда ли? - Сказала она. - Падение.

- Да, - сказала Франческа. - Это оно. Оно выглядит именно так, как об этом говорят старинные тексты.

- Это было просто, - Люси нахмурила брови, щурясь, - я могу только видеть это когда я…

- Сконцентрируйся, - скомандовал Кэм.

- Что с ним происходит? - Спросила Люси.

- Оно проникает в реальный мир, - сказал Даниэль.

- Это не было физическим перемещением с Небес на землю, которое заняло девять дней. Это был переход от царства Небесного к Земному. Когда мы приземлились здесь, наши тела были... другими. Мы стали другими. Это заняло время.

- Теперь время забирает нас, - сказал Роланд, смотря на золотые карманные часы, которые Ди, должно быть, дала ему прежде, чем она умерла.

- Теперь пришло наше время идти, - сказал Даниэль Люси.

- Наверх?

- Да, мы должны лететь навстречу к ним. Мы полетим к границе падения, и тогда ты…

- Я должна остановить его?

- Да.

Она закрыла глаза, вспоминая как Люцифер посмотрел на неё, на лугу. Он смотрел, словно хотел раздавить последние крупицы нежности, которые ещё оставались. - Я думаю, что знаю как.

- Я же вам говорила, что она так скажет, - воскликнула Арриан.

Даниэль притянул её ближе. - Ты уверена? - Она поцеловала его, уверенно. - Я только что получила мои крылья назад, Даниэль. Я не позволю, чтобы Люцифер забрал их.

Затем, Люси и Даниэль попрощались с друзьями, взяли за руки друг друга, и взлетели в ночь. Они летели вверх, через самую тонкую верхнюю оболочку атмосферы, через пленку света на краю пространства.

Луна стала огромной и сияла как солнце полудня. Они пролетели сквозь туманные облака галактики, мимо других лун с другой затененной кратерами поверхностью, мимо странных планет, пылающих красными газовыми и полосатыми кольцами света.

Не зависимо от того сколько они летели, Люси не уставала. Она начала понимать как Даниэль мог летать целыми днями; она не была голодна и ей не хотелось пить. Она не мерзла холодной ночью.

Наконец, на краю ничего, в самом темной дыре вселенной, они достигли периметра. Они видели черную сеть Предвестника Люцифера, колеблющуюся между измерениями. Внутри него было падение.

Даниэль парил рядом с ней, его крылья касались её, передавая уверенность. - Ты должна будешь пройти через Предвестник первой. Не зацикливайся. Двигайся до тех пор, пока ты не найдешь его в Падении.

- Я должна пойти туда одна, не правда ли?

- Я буду следовать за тобой до края земли и за её пределами. Но ты единственная, кто может это сделать, - сказал Даниэль. Он взял её руку и поцеловал пальцы, ладонь. Он весь дрожал. - Я буду здесь.

Их губы встретились в последний раз.

- Я люблю тебя Люси, - сказал Даниэль, - всегда буду тебя любить независимо от того победит Люцифер или нет…

- Нет не говори так, - сказала Люси. - Он не победит.

- Но если он победит, - продолжил Даниэль, - я хочу чтобы ты знала, что я буду всё это делать снова. Я буду выбирать тебя каждый раз.

Спокойствие снизошло на Люси. Она не подведёт его. Она не подведёт себя.

- Я не буду там задерживаться.

Она сжала его руку и отвернувшись погрузилась в темноту, в Предвестник Люцифера.