Седина в голову, бес в ребро

Жили-были Дед да Баба… Жили они в одной деревне, и дома как раз напротив.
Дед и Баба они были молодые и неопытные, потому как внуки у них родились недавно. Но оба сразу поняли: вот она, старость! Раз внуки есть – пиши, пропало! Ушла молодость, утекла безвозвратно. Вроде так положено, предками завещано…
Тут их навестил дед Какнадов, который в деревне строго следил, чтобы все было по правилам.
- Вот тебе, Бабка, платок байковый на холода и ситцевый на тепло. Теперича без платка носу на улицу не кажи, потому как Бабка!
- Дык это… Я к платкам непривычная, у меня и прическа вот, - робко заморгала Бабка.
- Не пререкайся! Мне лучше знать, как надо, - строго сказал дед Какнадов. – Кто у нас хранитель традиций – я или ты? Повязывай, говорю!
Бабка повздыхала, всплакнула, но платок повязала и сразу словно на 20 лет состарилась.
А дед Какнадов уже в доме напротив распоряжается.
- Так, Дед, вот тебе ватная кацавейка, а вот валенки! Ты теперь Дед солидный, соответствовать должон!
- Так лето же! – запротестовал Дед. – Жарко в валенках… И на велосипеде несподручно…
- Какой тебе велосипед? – укорил Какнадов. – Ты давай, как надо! Сядь вон на завалинку и свистульки внукам мастери. Ишь, чего удумал – велосипед??? Чай, не молоденький…
Дед тоже спорить не стал, кацавейку нацепил, в валенки впрыгнул и пошел на завалинку, как велено. Идет, дивится: вроде только что на турнике 50 раз подтягивался, а тут и в спину вступило, и шею согнуло, и в колени отдавать стало. Одно слово – старость не радость!
Тут сказать следует, что и Дед, и Бабка одинокими были – так уж случилось. Куда их половинки подевались – нам неведомо, да и так ли важно? Главное, что детишки выросли, поразлетелись, а в пустой-то избе ой как несладко! И на завалинке целыми днями сидеть – одуреешь! Вот и стали Дед да Бабка друг на друга поглядывать, шутками перекидываться…
А однажды Бабка оладушек напекла да перешла через улицу, отнесла Деду. А Дед ей потом тарелку назад отнес.
Ой, что тут началось! По деревне стрелой пронеслась тетка Молва.
- Слыхали, что деется, люди добрые??? Дед-то, старый хрен, на Бабку глаз положил!!! Вот ведь надо же – седина в бороду, бес в ребро!
Тетка Молва сразу всех сельчан завела, она такая… Вот уже и братья Кривотолки по деревне поползли. Они всегда ползают, потому как кривые в дугу… И правды от них не дождешься – одна кривда. Уж они-то расписали, как дед по ночам к Бабке в трубу сигал, а Бабка для него у амбара развратные танцы исполняла.
И дня ни прошло – а мелкие Сплетни уже расплодились, шастают из двора во двор, население будоражат. И зловредный дед Какнадов тут как тут, хмурится, головой качает осуждающе.
- Ну и ну… Дожились! Это чему же вы своих внуков научите???
- Дык это! Я ж от чистого сердца, - оправдывалась Бабка. – Думаю, дай порадую соседа…
- А я чо? Я ничо! – ежился Дед. – Вкусные оладушки были… Да чо я сделал-то такого неприличного?
- Вам как надо жить? По-стариковски! – внушал Какнадов. – Сел у телевизора, закутался в одеяло – и сиди, грейся. А вы, как молодые, туда-сюда шастаете! Это какой же пример подрастающему поколению??? Стыд и срам! Позор на благородные седины!
Совсем застыдил Какнадов Деда и Бабку. Попрятались они по своим норам, и даже на завалинку вылезать забросили. Сидят по домам, скучают. Общественное мнение, оно ведь штука такая – похлеще чумы бубонной народ косит, а уж свиной грипп так и вообще ни в какое сравнение… В общем, сидят старики, можно сказать, смерти ждут… Да и то: разве это жизнь, взаперти да в одиночку???
Так бы и сидели до морковкина заговенья, если бы не случай…
Помните, тетка Молва говорила: мол, седина в голову – бес в ребро? Так вот: не пустые это слова были! Дело в том, что Седина и Бес – персонажи хоть и сказочные, да вполне реальные. И очень они не любят, когда люди печалятся да скучают. Сами-то они озорные и подвижные, им кого вместе свести – за счастье!
Вот однажды забрались они ночью на забор, на луну полюбоваться, и беседуют:
- Бабка-то совсем заплохела, уж дня три к зеркалу не подходит. А для женщины это очень плохой признак!
- А Дед-то приуныл, целыми днями в телевизор пялится да вздыхает… Боюсь, не отбросил бы коньки! Он их уж из чулана достал, видать, приготовил…
- Ах, худо дело! Негоже человеку одному жить, у него тогда полный застой и в крови, и в мыслях. Давай подмогнем, а?
- А давай! Хуже, чем есть, не будет! Ну, ты к ней, а я к нему – и посмотрим, что выйдет!
В ту ночь Седина прокралась в дом через кошачий лаз – и каааак вскочит бабке в голову! А когда Седина в голову – волосы сразу портятся, цвет и блеск теряют, никакой «Хед-энд-шолдерс» не поможет!
А Бес в трубу просочился, к Дедовой койке прошмыгнул – да каааак двинет его в ребро!
Дед только вякнул, и сразу как у него бочина-то заныла!
Чуть рассвет – встал Дед кое-как, до кухни доковылял, самому не охнуть, не повернуться. Тут он вспомнил, что еще матушка его покойная все хворости осиновым поленом лечила, к больным местам его прикладывала, и помогало ведь! Вспомнил Дед, что неподалеку от родника подходящая осина растет, старая, но крепкая, и ветки низко. Решил пойти, ветку спилить, в лечебных целях. Взял пилу-ножовку и поковылял к роднику.
А в это время Бабка поднялась, чует – не так что-то, глядь – а волосы в колтун сбились, повисли сосулями, и словно инеем покрылись. Ну, Бабка, как все женщины, знала: перво-наперво надо родниковой водой умыться, ее целебней в природе нет! Дальше глиной родниковой обмазаться, и волосы тоже! Это сейчас SPA-салонов, как поганок в лесу, а раньше-то матушка-природа все косметические средства бесплатно предлагала, вот женщины до старости красивыми и ходили. Потом по утренней росе покататься-поваляться, глина то и слезет. А что останется – опять родниковой водой смыть. Делать рано утром, натощак, до полного выздоровления.
Приковылял Дед к осине первым. Только вознамерился пилить – тут ему Бес как наподдаст в больное ребро! Дед сначала взвыл, а потом притих, боль переждать. Аж зажмурился, бедный!
А когда ребро отпустило, открыл он глаза, и обомлел. Смотрит: черт у родника, сам весь бурый, страшный, башка волосатая, ручки-ножки тонкие… Дед и вообще дышать забыл: думает, дескать, обнаружу себя – он меня махом в ад утащит, я ж со своим ребром и двинуться не могу, не то что с чертями драться! Только на Бога уповать и остается.
Вот стоит он, от ужаса замирает да святую молитву шепчет. Смотрит – а черт по траве покатился. «Ага, корежит тебя, нечистый! – обрадовался Дед и с новым пылом молитву зачитал. С черта точно шкура местами слезать стала, белая кожа показалась. Дед еще и животворящий крест во все пузо учинил. Тут черт вскочил – и к роднику. Плещет на себя водицу – и визжит. Холодная она, водица-то, родниковая! А Дед думает: «Ага! Проняло! Так мы тебя, адское отродье!».
Только пока он радовался, отродье наплескалось, совсем с себя шкуру смыло, повернулось… И тут Дед ахнул: вовсе это не черт оказался, а девка какая-то. Красивая – спасу нет!
«Это ж она в глине была! – догадался Дед. – Ой я, старый дурак! Что ж теперь делать-то???». Тут Бес так его изловчился пнуть, что Дед взвыл и рухнул.
- Ой, кто здесь? – метнулась девушка, одежду в охапку схватила и остолбенела. Не то прочь бежать, не то помочь человеку?
- Помогиииите… - жалостно просипел Дед. – Помираааююю…
А сам думает: ну, раз помираю – может, бить не будет? И как в воду смотрел! Девушка оделась и к нему:
- Что случилось? Чем помочь?
- Дыхалку перехватило… Ребро у меня… Кажись, сломанное!
- А вот мы его сейчас глиной! Верное средство, мне еще матушка сказывала! Ну-ка, на спинку, на спинку! Сейчас рубашечку снять помогу… Ой! Да это ты, что ль, сосед?
- А? Что? Да быть того не может!!! Ты, что ль, соседка??? Только по голосу и признал! Ты ж молодая совсем, когда без платка своего!
- Да и ты без рубашки да без ватной кацавейки мужчина хоть куда! А валенки твои где?
- Дык это… Не согнуться мне, утром и надеть не смог. Ты гуще, гуще мажь! Не жалей глины-то!
- А чего ты под осиной прятался? Подсматривал, что ли?
- Какое «подсматривал»! Я от черта прятался!
- От какого такого черта???
Скоро оба хохотали, как Дед обознался, соседку за черта принял. Она даже и не обиделась, потому как Дед высказал ей, что такой красоты в жизни не видал! А какой же женщине такие слова в душу не западут, даже и в любом возрасте?
- Кажись, получается! – шепнула Седина.
- Рано победу праздновать, - пробурчал Бес. – Вот когда честным пирком да за свадебку…
Домой они вместе шли – не могла же она раненого бойца под осиной бросить? Он на нее опирался. А перед тем она по его указке осиновую ветку спилила, да так ловко, что он опять в восхищение пришел.
- Знаешь, сосед, давай-ка ко мне, - решила Бабка. – Ты вон еле шевелишься, за тобой сестринский уход нужен.
- Так это… Молва же? – усомнился Дед.
- А плевать на Молву, когда человек в беде! – гордо сказала Бабка и поправила под мышкой осиновое полено.
Как в воду дед глядел… Не успели до деревни доковылять, как видят – Молва уже впереди них бежит, всех информирует. Они к дому вышли – их уже на завалинке дед Какнадов поджидает.
- Вякнешь чего – я тебя осиновым поленом отхожу, не обрадуешься, - сурово предупредила Бабка.
- Ага, понял! – оторопел Какнадов и с испугу под козырек взял.
Молва уже всю деревню обежала, всех оповестила, что Дед у Бабки заночевал. В общем, разврат и падение нравов налицо! Кривотолки только поворачиваться успевали – столько информации ручьями текло. Сунулась было и к Бабкиному дому – разведку боем произвести, только из открытых сеней вылетело осиновое полено – и прямо в лоб ей угодило! Молва и утихла, онемела. Долго еще оклематься не могла – рот откроет, а ни звука не выходит! Ой, правду матушка говорила: осиновое полено – от всего на свете лечит, даже от Молвы!
А Кривотолки сами утихли. Они без Молвы сами ничего не могут, несамостоятельные…
Через неделю только вышли на крыльцо двое – Дед да Бабка. Деревня этого момента с замиранием желудка ждала, даже куры перестали нестись – тоже ждали. Только что это? Где Дед да Бабка? Нету их! На крылечке – красавица пышноволосая, в открытом сарафане, кожа белая за гладкая, спелая такая вся, как яблочко наливное. А рядом с ней – мужчина, тоже очень даже ничего, крепкий, кряжистый. Из-под притолоки Седина и Бес скалятся.
- Отныне мы вместе жить будем, - объявил мужчина, бывший Дед. – И в сельсовете запишемся. Мы теперича семья, прошу любить и жаловать.
- А ведь как надо? – почесал в затылке дед Какнадов. – Может, так оно и надо? Ведь кто его знает???
- Ну, как надо – мы не знаем, а как хотелось, так и порешили, - сказала женщина. – Одно знаю: не надо человеку себя до срока в старики записывать, валенки да платки нацеплять. Молодость, она не годах, она в душе.
- Верно говорит, верно, - зашумели деревенские. – У нас сколько народу раньше срока загнулось от этих кацавеек-валенок! Нк хотим больше себя заживо хоронить у телевизора! Будем знакомиться!
В общем, сельсовету работы прибавилось: все перезнакомились и жениться начали. Только наши-то – первыми были. И свадебка у них была что надо, всей деревней гуляли!
А еще появились у них в доме серая кошечка Седина и черный кот Бес. Седина у хозяйки в головах спала, а Бес – у хозяина на животе. Стали они котят исправно приносить, а наши молодые их односельчанам раздаривали. Чтобы не забывали – Седина в голову, Бес в ребро, и возраст тут решительно ни при чем!