Поскольку, с точки зрения азербайджанских властей,

при «грамотном ведении дела» можно доказать и такое.

Поселок под названием Ходжалы располагался в полутора десятках км от Степанакерта, столицы НКАО. Фундамент его стратегического значения – аэропорт. С конца восьмидесятых годов азербайджанские власти приступили к реализации в отношении этого стратегически значимого поселения особой демографической политики. Помимо притока собственно азербайджанского населения из разных районов республики здесь осуществлялось и расселение месхетинских турок. В результате такой целенаправленной политики население поселка утроилось в течение трех лет: если в 1988г. оно составляло чуть более двух тысяч человек, то уже в 1991г. перевалило за шеститысячный показатель.

С сентября 1991г. жилые кварталы Степанакерта подвергались почти ежедневным массированным обстрелам азербайджанских сил с применением артиллерии и модифицированных противоградовых ракетных установок типа

«Алазань» и «Кристалл». Уже с января 1992г. к используемому против мирного населения оружию прибавились установки «Град» – реактивной системы (БМ -21) залпового огня, представляющей собой эволюцию «Катюши». Установка (дальность поражения цели – до 30 км) предназначается для уничтожения и подавления живой силы и боевой техники противника в районах сосредоточения, ликвидации артиллерийских и минометных батарей, разрушения укреплений, опорных пунктов и узлов сопротивления. В степанакертском (да и не только) направлении установка применялась и в отношении мирного населения.

В результате непрекращающихся обстрелов, продолжительной осады, наличия большого числа беженцев, а также огромных (невосполнимых в рамках агрономического года) сельскохозяйственных потерь в Нагорном Карабахе, и

особенно в столице, начинался голод. Положение усугублялось отсутствием горючего для транспорта, без чего доставка продуктов из сравнительно более благополучных сел в город была невозможна. Наряду с этим азербайджанские милицейские и военные подразделения перекрыли практически все сухопутные дорожные артерии. Таким образом, единственной надеждой заблокированного армянского населения оставалась воздушная связь с Арменией. В установлении контроля над аэропортом Ходжалы (отнюдь не мирным поселком, а «лежбищем» азербайджанских отрядов милиции особого назначения) и заключалась военно-стратегическая задача сил армянской самообороны.

Естественно, мы крайне далеки от мысли, что в процессе войны армяне пребывали исключительно в роли жертв – а laguerrecomme а laguerre, тем более что с армянской стороны война носила отечественный (а значит – более ожесточенный) характер. Именно осознанием отечественного характера войны, тщетности упований на международную поддержку, наконец, осознанием необходимости решать вопрос собственной жизни ценой самой жизни и была выкована победа. Однако можно ли называть успешно проведенную (причем в

самом горниле активных боевых действий, в районе дислокации военных сил противника и размещения его военной техники) операцию «геноцидом»? В азербайджанской интерпретации истории возможно все.

Обратимся к некоторым деталям. Еще до начала военной операции (25

февраля 1992г.) силы самообороны Нагорного Карабаха неоднократно и всеми

доступными средствами оповещали ответственных с азербайджанской стороны

о готовящейся операции. Отметим, что переговоры по этому вопросу велись и

на официальном уровне, в частности, по телефонной связи между председателем парламента Нагорно-Карабахской Республики Артуром Мкртчяном и главой (президентом) Азербайджана Аязом Муталибовым.

Тот факт, что армянская сторона заблаговременно, причем неоднократно, предупреждала о штурме контролировавшегося азербайджанскими воинскими

подразделениями аэропорта и предоставила населению гуманитарный коридор (иными словами, действовала в соответствии с Женевскими конвенциями от 12 августа 1949г. и Дополнительным протоколом к ним), признавался многими азербайджанскими политиками, руководителями районов, журналистами.

Вот несколько примеров. Эльман Мамедов, тогдашний руководитель администрации поселка Ходжалы, не скрывал, что население было оповещено о предстоящей атаке по взятию стратегически важного объекта: «Мы знали, что этот коридор предназначен для вывода мирных жителей <...> После сообщения о готовящейся операции по взятию городка я попросил из Агдама прислать вертолеты, чтобы вывезти стариков, женщин и детей. Нас заверили, что завтра мы сами проведем операцию и прорвем блокаду. Помощь так и не пришла»^[73].

Как было отмечено выше, президент Муталибов также был прекрасно осведомлен о коридоре. Уже после своей первой отставки он в апреле 1992г. в интервью чешской журналистке Дане Мазаловой признался: «…коридор, по которому люди могли уйти, армянами все-таки был оставлен. Зачем же тогда им стрелять? Тем более на территории, близкой к Агдаму, где к тому времени было достаточно средств, чтобы выйти и помочь людям. < …> Мне все время говорили, что ходжалинцы держатся, что им нужно помочь оружием, людьми, продуктами. Я дал поручение оказать помощь вертолетами. Однако летчики, как мне объяснили, отказались туда лететь, поскольку у них нет специальных приборов, чтобы уходить от стингеров. Так прошла почти целая неделя. Там же поблизости располагалась агдамская группировка, которая обязана была все время следить за развитием событий»^[74].

В том же 1992г. журнал «Огонек» писал: «Нападение на Ходжалу не было внезапным, о том, что оно готовится, было хорошо известно в Баку. Знали

здесь и об «аскеранском коридоре», предоставленном армянской стороной для

эвакуации мирных жителей»^[75]. В том же номере издание поместило весьма примечательное сообщение: «…в интервью корреспонденту азербайджанского телевидения Я.Мамедов (тогдашний председатель парламента Азербайджана. A.K..) откровенно заявил, что ему известны те, на чьей совести ходжалинская трагедия. Речь шла не об армянской стороне».

Азербайджанский журналист Эйнулла Фатуллаев в статье «Карабахский

дневник» подчеркивал: «За несколько дней до наступления армяне непрерывно по громкоговорителям предупреждали население (Ходжалы) о планируемой операции, предлагали гражданскому населению покинуть поселок и выйти из

окружения через гуманитарный коридор вдоль реки Кар-Кар. По словам самих

ходжалинцев, они воспользовались коридором, и действительно, находящиеся за коридором армянские солдаты не открыли по ним огонь.

Некоторые солдаты из батальонов НФА почему-то вывели часть ходжалинцев к селу Нахичеваник, которое в тот период находилось под контролем аскеранского армянского батальона. А остальная часть была накрыта у подножья Агдамского района артиллерийским залпом (с азербайджанской стороны. A.K.).

<...> географически осмотрев местность, с полной убежденностью могу сказать, что домыслы об отсутствии армянского коридора лишены оснований. Коридор действительно был, иначе полностью окруженные и изолированные от внешнего мира ходжалинцы никак не смогли бы прорвать кольцо и выйти из

окружения. Но, преодолев местность за рекой Кар-Кар, вереница беженцев разделилась, и почему-то часть направилась в сторону Нахичеваника. Похоже, что батальоны НФА стремились не к освобождению ходжалинцев, а к большей крови на пути к свержению А.Муталибова»^[76].

Автора этого материала арестовали в апреле 2007г. По предъявленному обвинению – «оскорбление жителей Ходжалы» – он был приговорен к лишению свободы сроком на два с половиной года. После ареста были выдвинуты уже дополнительные обвинения, и в конце октября 2007г. Фатуллаева приговорили к лишению свободы в общей сложности на восемь с половиной лет. Но даже это еще не все: несколько позже, «учитывая факты использования Фатуллаевым наркотиков и психотропных веществ», журналиста взяли на профилактический наркологический учет. В июле 2010г. Гарадагский районный суд вынес решение о лишении свободы Фатуллаева сроком еще на два с половиной года.

Можно привести немало других свидетельств, беспристрастный анализ которых указывает на «всех, кроме армян». Так называемые «ходжалинские события» вмещают в себя пестрый спектр внешнеполитических и внутренних постановок, они вполне предметно вписываются и в контекст развернувшейся тогда ожесточенной борьбы за власть, которую особенно рьяно вели активисты Народного фронта Азербайджана (НФА). Но даже их «антимуталибовские» комментарии событий 25-26 февраля 1992г. не скрывают главного: население Ходжалы стало заложником борьбы за власть.

В частности, член правления агдамского отделения Народного фронта Рустам Гаджиев признавался: «Мы могли бы помочь ходжалинцам, были у нас

силы и возможности. Но руководители республики хотели показать народу, что у них силы нет, и снова призвать на помощь армию СНГ, подавив с ее помощью заодно и оппозицию»^[77].

Бывший вице-спикер азербайджанского парламента Тамерлан Караев отмечал: «Я обращался к президенту, к руководству Министерства внутренних

дел и просил принять необходимые меры. Каждые два-три часа меня уверяли, что вертолеты из Баку уже вылетели и вот-вот долетят до Агдама»^[78]. Он же в другом своем интервью заявил: «Трагедию осуществили власти Азербайджана, конкретно – кто-то из высоко сидящих»^[79].

Позже, по свидетельству самих же азербайджанцев, произошло самое страшное: «инвестиции в трупы» в надежде на внутриполитические дивиденды. Сначала министр внутренних дел доложил главе республики «о нескольких погибших» (об этом говорил сам Муталибов в интервью Мазаловой), потом (в 1993г.) министр иностранных дел заявил «о восьмистах убитых», затем (в 1999г.) госсекретарь по национальным вопросам привел статистику в «шестьсот жертв», пока наконец выбор не был остановлен на нейтральном определении в «несколько сот человек».

Сами трупы были обезображены. По признанию президента республики Муталибова, главной мишенью подобного изуверства был он сам: «Не думаю, чтобы армяне, очень четко и со знанием дела относящиеся к таким ситуациям, могли позволить азербайджанцам получить изобличающие их в фашистских действиях документы. Можно предположить, что кто-то был заинтересован в том, чтобы потом показать эти кадры на сессии Верховного Совета и все сфокусировать на моей персоне < …> Как говорят те ходжалинцы, которые спаслись, это все было организовано для того, чтобы появился повод для моей отставки. Какая-то сила действовала для дискредитации президента»^[80].

В июне 1992г. – это менее чем через пять месяцев после февральских событий – при так и не выясненных обстоятельствах погиб Чингиз Мустафаев – единственный журналист и оператор, снимавший тела месхетинских турок до их обезображивания. Еще в марте он признавался Дане Мазаловой (которой и продемонстрировал в Баку первоначальный материал), что боится «теперь передвигаться по Баку без бронежилета»^[81]. Боязнь оператора обусловливалась осознанием той «потенциальной угрозы», которую представлял уже он сам: теоретически Чингиз Мустафаев мог признаться что, когда спустя несколько дней после своей первой съемки он возвратился в Агдам, то трупы были уже изуродованы до неузнаваемости, скальпированы, и их стало намного больше.

Очень важно отметить, что все «описания трупов» (обнародованные также и международными агентствами) датируются первыми числами марта, лишь после того, как в течение нескольких дней жители Ходжалы находились в «своем» азербайджанском окружении. Таким образом, все внутриполитические интриги, которыми тогда был пропитан Азербайджан, вся эта безжалостная борьба за власть, все признания и последующие опровержения, все непонятные смерти и аресты – одним словом, все вопросы, объективно возникающие при

беспристрастном анализе событий, «разрешились» обычным и самым простым подгоном под формулировку «Ходжалинский геноцид, устроенный армянами».

Симптоматично, что слухи «о взятии армянами Ходжалы и о массовых убийствах мирных жителей» стали распространяться в Баку до начала самого штурма^[82]. Эта сюжетная линия совершенно поразительным образом сочетается с той, которая четырьмя годами раньше (и между прочим, в один и тот же день

(!) – 26 февраля) была разыграна активистами Народного фронта в преддверии Сумгаитской резни – тогда муссировались слухи «о погромах азербайджанцев в Кафане». Спрашивается: если после трехдневной армянской резни в Сумгаите азербайджанская пропаганда стала трубить на весь мир, что «ее спланировали и осуществили армяне - мазохисты», то могла ли она поступить иначе в случае с Ходжалы? ^[83]

И еще на одну деталь стоит обратить внимание: в конце февраля 1992г.

Азербайджан готовился стать полноправным субъектом международного права. В связи с этим он воспользовался фактом установления армянского контроля над аэропортом как примером агрессии армян против «мирного населения». Подобно тому, как «мартовские события» 1918г. стали удобным инструментом переговоров мусаватистского правительства с западными державами (об этом в следующей главе), так и «Ходжалинский геноцид» – важнейшая составляющая нынешнего внешнеполитического курса азербайджанского государства.

Преемственность выступает в нюансах. Процитируем еще один абзац из Майкла Смита: «Мартовские события 1918г. были уже не просто поворотным пунктом в революционном календаре, но “областью” или “местом памяти”, началом гражданского сознания и национальной истории. Азербайджанские тюрки нашли свою собственную уникальную национальную жертву среди всех жертв периода Великой войны, которая позволяла им убеждать страны Антанты в Версале, что они выстрадали свое драгоценное право на самоопределение»^[84].

Именно такой «уникальной национальной жертвой» и стал уже в годы Карабахской войны миф о «Ходжалинском геноциде», так нежданно-негаданно «всплывший» аккурат за неделю до вступления Азербайджана в ООН.

***