Официально провозглашается

«национальным прошлым азербайджанского народа»,

«азербайджанским культурным и политическим наследием».

Образно говоря, власть сама производит археологические раскопки, сама переписывает рукописи, сама «читает» эпиграфику церковных стен, сама определяет исторические вехи, сама вскрывает философию всех событий, сама провозглашает официальное название государственного языка…

Это крайне принципиальный нюанс, так как именно подобный подход к этнокультурному наследию формирует общественное сознание, воспитывает агрессию поколений, дополняет идеологический вакуум неким недостающим фактурным материалом – словом, восполняет идейный дефицит молодой нации и ориентирует ее представителей на радикальный курс восприятия и отстаивания «своей истории» и «своих национальных ценностей». В настоящее время этот подход возведен в ранг государственной идеологии под названием «азербайджанизм» («азербайджанлыг»), официально озвученной президентом Гейдаром Алиевым.

Согласимся, что археологическое понятие «гейдельбергский человек» – ископаемый вид людей, обитавших в Европе сотни тысяч лет назад – означает все же нечто другое, нежели «житель университетского города Гейдельберг». Точно так же нельзя причислять к народу Индонезии питекантропа, равно как и синантропа – к китайцам. Азербайджанский подход в этом случае иной: при исследовании вопросов «азербайджанской хроники» всегда нужно исходить из того, что региональное прошлое и будущее осознаются, восстанавливаются и моделируются там на основе президентских указов и распоряжений, на основе программных выступлений главы государства.

29 декабря 2000г. Гейдар Алиев выступил с программной речью в связи «с наступлением нового столетия и третьего тысячелетия»: «Наш Азербайджан является одной из редких стран, являющихся колыбелью человечества. Здесь очень рано зародилась жизнь, и обнаруженный в Азыхской пещере азыхантроп свидетельствует именно о том, что наш Азербайджан был одним из древнейших мест обитания первобытного человека»^[51].

Вступление, возможно, нейтральное, хотя нужно также учитывать, что

понятие «Азербайджан» в контексте выступления фигурирует исключительно в качестве этноцивилизационной обители титульной нации этой республики. Дальше уже конкретнее: ископаемый представитель рода гоминид – обитатель пещеры, первобытный человек предстает в роли непосредственного предка азербайджанцев. «Владея всеми достижениями, завоеванными первобытным человеком в области культуры, наши предки создали богатейшее культурное и

духовное наследие. Это подтверждают как обнаруженные на азербайджанской территории в ходе археологических раскопок памятники, так и дошедшие до наших дней образцы устного народного творчества и письменное литературное наследие»^[52].

Можно ли вообразить, например, испанского монарха в роли некоего рупора, вещающего, что испанцы вышли из Кантабрийской пещеры, а Веласкес или Дали обязаны своим мастерством богатейшей традиции палеолитических росписей Альтамиры? Даже самое воспаленное воображение не в состоянии представить и французского президента, «выводящего» народ республики из

грота Ляско с непременным указанием на богатое наличие импрессионистских мазков в наскальных росписях обитателей знаменитой пещеры – охотников и собирателей кореньев.

Подобная традиция сложилась еще в конце шестидесятых. Практически сразу после находок в Азохской пещере (в советский период работы велись азербайджанской археологической партией под руководством М.Гусейнова) останков палеолитического человека азербайджанский писатель и известный чиновник Мирза Ибрагимов (о его деятельности будет сказано уже в следующей главе) предложил «отследить» эволюцию терминов на этимологической оси «азербайджанец – азыхский человек» и даже переименовать пещеру «Азох» (в переводе с армянского «кислый виноград») в «Азых». Нюанс в том, что буква «ы» весьма характерна как раз для тюркского лексикона (кок-сагыз, акын, такыр, Мангышлак, Кызыл, Архыз и т. д.), к тому же она смягчает последующий согласный звук. Таким образом, тюркское произношение «Азых» заглушает конечные два звука («акустический вакуум») и акцентирует внимание именно

на заглавном «аз» (в армянском же звучании звонко артикулируется последний согласный). Показательно также, что до «неандертальской находки» пещера упоминалась как «Азохская», причем особых возражений это обстоятельство не вызывало.

Как совершенно правильно замечает В. Шнирельман, «пантюркистская концепция ревизионистов показалась привлекательной ряду азербайджанских писателей и поэтов < > Находка челюсти питекантропа в пещере Азых, раскопки раннеземледельческих поселений на юге Азербайджана и остатки блестящей Куро-аракской культуры наполняли их сердца гордостью за великие достижения “древних предков”. Они без устали вели поиск тюркской этимологии термина «Азербайджан», возводя его, например, к некоему древнему народу “аз-азер”».

Азербайджанский же историк Алекпер Алекперов связывает название «Азербайджан» с «первым костром Азыхской пещеры»: «Народная этимология – Страна огней. Какие бы впоследствии версии ни выдвигались для объяснения данного названия, народ, как и прежде, именует свою страну этим именем <...> Искусственным способом огонь повсеместно стал использоваться в период среднего палеолита. Хотя некоторые исследователи и считают, что природный огонь впервые использовался синантропами, однако археологические раскопки, проведенные азербайджанскими археологами в Азыхской пещере в Карабахе, свидетельствуют о том, что Азербайджан может считаться прародиной, где впервые был использован природный огонь – примерно 700 тыс. лет назад»^[53].

Редактирование истории именно как атмосферы воспитания поколений – явление политическое, а в своем азербайджанском преломлении – особенно радикальное. Оно как бы призвано «объять необъятное», охватить немыслимый временной интервал, начиная с раннего палеолита, с необходимости «отстоять преемственность на оси «азыхантроп – азербайджанец». Показательно также и

следующее определение из академического издания: «Материалы Азыхской пещеры позволяют нам углубить нашу историю более чем на миллион лет <...> Азыхская пещера – редчайшая стоянка наших древних предков»^[54].

Развитие исторической комплексной науки (собственно исторической, а также археологии, антропологии, этнографии, этимологии, топонимики...) в

Азербайджанской Республике полностью контролируется самой официальной

властью, которая и расставляет нужные акценты, определяет «что такое хорошо и что такое плохо», «что наше и что не наше».

Азербайджанизация отдельно взятого пещерного человека или отдельно взятой неандертальской челюсти может показаться безобидной, кому-то даже забавной, однако это не так: ведь именно подобные тезисы формируют «среду обитания» целого народа, именно они взращивают «героев своего времени», подвергают чудовищной трансформации этнокультурное наследие земель и доказывают, к примеру, что персидский поэт Низами – поэт неперсидский, а армянские церкви – церкви неармянские.

В конечном итоге именно в таком «круговороте людей в истории» воспитываются поколения, искренне убежденные в необходимости отстаивания «своих и только своих ценностей» от любых посягательств. Агрессивный фон

всегда поддерживается на официальном уровне и подогревается, как правило, «исторической составляющей». Процитируем слова уже нынешнего президента Ильхама Алиева, озвученные 17 апреля 2010г. в эстонской столице: «армянское государство создано на исторических азербайджанских землях, и это известно всем»^[55]. Такого рода заявления рождают страшные ассоциации; это именно тот расклад, где есть место и «гейдельбергскому человеку», и «чужому государству на наших землях».

В списке Всемирного наследия ЮНЕСКО числится знаменитый на весь мир Гобустанский археологический заповедник, где сохранились изумительные петроглифы. Локализация памятника в границах Азербайджанской Республики позволяет властям официально относить их к национальному наследию и вписывать в контекст «отечественной истории» (отдаленность – и во времени и цивилизационно – этого стойбища от исторического периода настолько велика, что просто неуместно специально акцентировать наше внимание на пришлости тюркских племенных объединений в этих местах). В процитированной выше речи Гейдара Алиева в данной связи подчеркивалось: «наскальные изображения и петроглифы в Гобустане подтверждают то, что еще за тысячелетия до н.э. в Азербайджане существовала развитая культура»^[56].

Следует отметить, что многочисленные «экскурсы в историю» идеолога

азербайджанизма – это самая официальная фиксация «недостающих звеньев» в хронологической цепи национальной жизни – иными словами, конкретные указания на приоритетные направления в развитии историографии. Совсем неудивительно, что после «гобустанского экскурса» республиканские агентства

распространили известие «об азербайджанской принадлежности легендарных амазонок», причем именно на примере Гобустанского памятника.

Бакинская газета «Новое время» сообщала, что «амазонки являются прародительницами современных азербайджанских женщин». Местная пресса

цитировала автора сенсационного открытия Нуриду Атеши: «В результате исследования истории амазонок было выяснено, что в гобустанских пещерах “Ана зага” и “Йедди гезел” жили амазонки, а одно из древнейших их поселений

располагалось на территории села Сарыбашлар Гахского района Азербайджана. Известно, что именно гобустанские женщины первыми в мире приручили быков»^[57].

Именно по такому принципу и развивается сегодня азербайджанская «историческая наука», редактируется прошлое, корректируются также контуры

будущего. Подобная ревизия охватывает трудновообразимый хронологический отрезок, начиная, как было замечено, с доисторического. Тот же подход весьма успешно «зарекомендовал себя» и в отношении исторической эпохи: первые государственные образования также вписываются в хронику азербайджанской национальной жизни.

Достаточно процитировать директора Института истории Академии наук Азербайджана Ягуба Мамедова: «Древние этносы, принимавшие участие в формировании азербайджанского народа, сыграли важнейшую роль в создании древней культурной среды, в том числе в формировании шумеро-вавилонской культуры»; или: «Азербайджанцы являются одним из народов, обладающих древнейшими традициями государственности в мире, азербайджанский народ имеет приблизительно пятитысячелетнюю историю государственности»^[58].

По мнению директора Института истории, «древнейшие государства Азербайджана, проводившие активную внешнюю политику, успешно защищали свои территории от внешних посягательств. Кутии – древний племенной союз

Азербайджана покорили своего могущественного соседа – Аккад, расширили границы своего государства до Персидского залива и господствовали на этой

территории около века <...> кутии распространяли всю передовую культуру государственного управления Азербайджана на данной территории»^[59].

Показательно, что сам Ягуб Мамедов не только директор Института истории, но также и депутат азербайджанского парламента, констатирующий «неправомочность передачи Иревана Армении, так как решение было принято в условиях отсутствия кворума». Историческая составляющая – продукт часто политический. Уже в феврале 2010г. заместитель председателя правящей партии «Ени Азербайджан» Али Ахмедов на презентации книги «Иреванское ханство» подчеркнул, что она «подобающим образом подтверждает заявление нашего президента Ильхама Алиева о том, что столица Армении, город Ереван, является азербайджанской территорией, и ответом на его призыв не забывать о временно утраченных азербайджанских землях»^[60].

Можно, конечно же, сжалиться над народом, чей совокупный мозг, чье

собирательное сознание промывается столь нещадно и последовательно, можно, наконец, вспомнить известные слова востоковеда Владимира Минорского («где имеются неразрешенные наукой или спорные вопросы, <...> турки тут как тут и одним росчерком пера овладевают культурой Древнего Востока»), но ведь от этого сама проблема не перестает быть менее серьезной и менее политически значимой: перспектива азербайджанской истории строится на высосанной из пальца ретроспективе.

Спрашивается, возможно ли в такой атмосфере обсуждение вопроса об

этнокультурной принадлежности того же Низами, а уж тем более – ведение конструктивного переговорного процесса по урегулированию отдельно взятой карабахской проблемы? Возможен ли конструктивный диалог в будущем, если среда воспитания подрастающего поколения взращивает интеллектуальных калек, носителей ущербных догм? ^[61]

***