Действие 2. Человек с рыжей головой. Однажды я резал лимон и размышлял над аргументами в пользу существования Бога

МОНОДИАЛОГИ

Маленькая пьеса

АКТ 1

ЧЕЛОВЕК С ЖЕЛТОЙ ГОЛОВОЙ

ЧЕЛОВЕК С РЫЖЕЙ ГОЛОВОЙ

ЧЕЛОВЕК С ЧЕРНОЙ ГОЛОВОЙ

ЧЕЛОВЕК С СИНЕЙ ГОЛОВОЙ

ЧЕЛОВЕК С СЕРОЙ ГОЛОВОЙ

ЧЕЛОВЕК С РЫЖЕЙ ГОЛОВОЙ. Однажды я резал лимон и размышлял над аргументами в пользу существования Бога. Лимон был маленький и сморщенный. Нож, напротив, был большой и тупой. Мир в то утро был ласков, но я не знал, какое сейчас время суток – я как-то не привык следить за временем суток во время порезки лимона.

- Ну…наверное, все-таки Бога нет. – подумал я, и тут же порезался. Порез получился ровный и красивый. Правильным полукругом он огибал фалангу указательного пальца левой руки. Кровь показалась из раны прелестным вишневым пузырем.

«Как это я мог порезать палец этим ножом, если даже лимон им не режется?» - подумал я, надавив тупым лезвием на податливое мягкое тельце желтушного плода из семейства цитрусовых.

- Или есть Бог? – подумал я вслух. И тут же из самого сердца паутинчатой мякоти вытекла струйка терпкого сока и УГОДИЛА прямо в свежий порез на пальце.

- Ауууууу! – подумал я и стал высасывать сок из ранки. Но сок высасывался вместе с кровью и на вкус был, как кефир, охлажденный на рассвете.

«Хм» - сказал я, перестал пить кефир из раны и опустил руку. Тонкой струйкой кровь полилась на дольку лимона, кожура которого была изуродована тупым ножом.

«Ах, как уродливо!» – подумалось мне.

Но густые вишневые капли на болезненно-желтом круге стали похожи на пятна на солнце, и даже гораздо красивее.

- Ах, как красиво! – подумал я.

Пятна крови тихо растворялись в солнечном месиве и, уже совсем нежно-розовые, в последний раз улыбнулись человеку с рыжей головой.

ЧЕЛОВЕК С ЖЕЛТОЙ ГОЛОВОЙ. Я любил улыбаться в темноте. Бывало, выключу свет, зашторю окна, выпью сырой горячей воды, свернусь на стуле калачиком и как начну улыбаться! … То грустно улыбнусь, то злобно, то глупо, то бездуховно…

Эта тайная страсть хоть и приносила глубокое удовлетворение, но страшно выматывала меня. Утром я приходил на работу бледный. Когда сослуживцы участливо спрашивали, в чем дело, ободряли и просили улыбнуться - лицо мое искажалось страданиями. Ведь по-настоящему улыбаться я мог только ночью. А если бы об этом узнали коллеги, а тем более, начальство, сами понимаете, что бы тут началось… Поэтому на работе я пил только айвовый сок или, максимум, кипяченую воду…

Но однажды в сумерках, когда по своему обыкновению, напившись сырой горячей воды, я лег на стул и…не смог улыбнуться. Я пробовал снова и снова, но ничего не получалось. Тогда я выпил еще водички, но опять не выдавил даже усмешки. Так и заснул неулыбчивый…

А утром, прийдя на работу совершенно несчастным и рассеянным, я открыл кран с водой и, подставив ладони под струю, начал горстями пить сырую горячую воду.

- Что вы делаете?! – закричали сослуживцы. – Там же микробы!

Я опомнился, пролив горстку сырой горячей воды на синюю рубашку. Деваться было некуда.

- Что вы знаете о микробах? – засмеялся я. Так как не смеялся никогда даже в самые счастливые ночи в позе калачика. (Максимальным результатом, которого достигал была широкая сардоническая улыбка.) А тут - смех! Да еще днем! К тому же не на стуле - а на работе! при всех!

От счастья у меня случился сердечный приступ. Но я продолжал смеяться, даже когда врачи везли меня в реанимацию. И даже когда я умер, то летел не по туннелю к свету, как все нормальные люди, а плыл по зубастому улыбчивому рту к веселому красному языку…

К сожалению, меня спасли. Теперь по ночам я сплю так же, как все. На кровати. Раскинув руки и ноги.

И только иногда просыпаюсь и пью сырую воду.

Правда, уже холодную…

ЧЕЛОВЕК С ЧЕРНОЙ ГОЛОВОЙ. Я развлекался тем, что топил сосиски в кипящей воде. Бывало, включу конфорку, налью воды в кастрюлю, поставлю на огонь, брошу в воду сосиски, и давай их топить!

Я развлекался самозабвенно. Я топил их целыми семьями, стаями, косяками… Большинство шли ко дну сразу, но редкие сосиски сражались достойно древних гуннов или там викингов – отчаянно они пытались извернуться, выскользнуть из-под адского трезуба большой алюминиевой вилки человека с черной головой. В одной из таких схваток даже был отломан четвертый зуб страшного орудия.

Я не переставал удивляться предсмертному упорству некоторых обезумевших сосисек. Своими, обернутыми в целофан хвостами они отчаянно били по поверхности кипящей воды, тщетно стараясь вынырнуть и глотнуть драгоценного воздуха.

…А ведь все считали, что человек с черной головой – вполне нежный гражданин…

ЧЕЛОВЕК С СЕРОЙ ГОЛОВОЙ. Часы на башне остановились в час ночи, восемь минут и тридцать шесть секунд. Я высунулся из окна машины и с ужасом поглядел на циферблат. Так и есть. Остановились. Испарина выступила на лбу.

Впервые за годы службы три стрелки сразу застыли на месте, грозя срывом плана и даже увольнением.

Я занимал очень отвественную должность в одной серьезной конторе, куда устроился с трудом, пройдя большой конкурс.

Главной и единственной моей обязанностью была потеря времени. Я терял его ежедневно с девяти до восемнадцати часов шесть дней в неделю. Поначалу было очень тяжело. Время тянулось невыносимо долго. Каждая секунда, словно капля свинца, медленно отрывалась от минуты, а их было целых шестьдесят в часе - гигантском, как статуя Давида работы Микеланджело (что во Флоренции). Я не любил эту статую.

Мне больше по нутру фарфоровые фигурки, пуговицы и печенье.

Сначала было тяжело. Выезжаешь утром на объект и начинаешь терять время. А оно, зараза, находится. Его с руки сбросить пытаешься, а оно назад, как пластилин, на ладонь приклеивается – нет уж, дружок, не так-то просто время потерять. Потом, вроде, стало легче. Свинцовые капли секунд стали превращаться в янтарные струйки смолы. Дальше – больше. Мгновения начали плыть. И вдруг, угрюмо огрызаясь, стали подниматься и уходить, а потом уж и вовсе бежать - часы….

Я достиг большого мастерства. Работа была вредной (специалисты в этой области быстро стареют), зато я стал классным профессионалом. Меня начали отправлять на ночные потери. Одна ночная потеря оплачивалась втрое больше, чем работа днем. Правда, я стал стареть еще быстрее, но за какие деньги! …

Той августовской ночью, выходя на работу, я вдруг что-то такое почувствовал. Но не придал значения. Отмахнулся.

А ведь так всегда бывает перед…

Один час восемь минут тридцать шесть секунд.

Я выполз из машины, пытаясь позвать на помощь. Но в горле не было ни звука. По площади шел пьяный часовщик. Увидев человека с серой головой, он сразу понял, в чем дело и полез на башню. Героически пытаясь завести часы, пьяный часовщик вывихнул безымянный палец. Через четыре минуты девятнадцать секунд он-таки заставил стрелки двигаться.

Но было поздно. Я умер. Вскрытие показало, что смерть произошла от внезапной остановки времени.

Тяжелая работа.

ЧЕЛОВЕК С СИНЕЙ ГОЛОВОЙ. Я посвятил всю свою жизнь разгадке пятого стиха второй главы Песни Песней Соломона. Стих этот был загадочным. Звучал он так: «Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви.»

Полжизни бился я над вопросом почему «подкрепите вином» и «освежите яблоками», а не «освежите вином» и «подкрепите яблоками»? И вообще причем тут яблоки, когда с вином очень хорошо идет брынза?

Завершив первые полжизни, я приступил к слову «ибо».

Это «ибо» не давало мне спать.

- Ибо-нёбо, ибо-нёбо… - иступленно шептал я. Мне почему-то очень нравилось слово «нёбо». В минуты отчаяния я сладко касался своего пересохшего неба мокрым кончиком языка и произносил пятый стих так: «Подкрепите меня вином и освежите меня яблоками, ибо нёбо!»

Но долго прятаться за словом «нёбо», делая вид, что после слова «ибо» заканчивается стих - было нельзя. Ведь там оставались самые непонятные строки в мире, а именно - «изнемогаю от любви».

До сути слова «изнемогаю» я добрался на пороге смерти. Я понял, что это ребус.

«ИЗ», «НЕ», «МОГ», «АЮ!»(оно же – «АУ!»)

Все стало ясно! Человек потерялся в лесу! Хочет вина и яблок! И не может найти дороги! Кричит «АУ»!

И только одно, последнее слово сводило на нет все адские труды, на которые потратил обе половины одной жизни.

Любовь.

Кончил я печально. Не разгадал.

Но, умирая, просто и светло произнес пятый стих второй главы «Песни Песней Соломона»:

- Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви…

И кто-то ответил мне:

- Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня! ·

АКТ 2

ПИСАТЕЛЬНИЦА

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Из моих рассказов мы сделали ингалятор. Свернули их в трубку, узкий конец опустили в пластиковый пятилитровый бак со срезанным горлышком. В бак налили кипятка, в кипятке растворили две таблетки валидола и чайную ложку китайского бальзама «Звездочка».

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Дыши.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Я опустила лицо в широкое устье ингалятора, вдохнула.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Только глаза закрой!

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Но было поздно: пары валидола и «звездочки» пальнули мне в зрачки чудовищной дробью. Я зажмурилась, пошире раскрыла рот и вдруг почуяла, как по губам…текут слюни. В последний раз у меня текли слюни двадцать лет назад.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Ничего. Дыши-дыши…

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Я дышала с закрытыми глазами, чувствуя, как ядерный пар проникает в мою носоглотку, пытаясь разблокировать дыхательные пути. Я чувствовала, что рукописи намокли от острого пара и горячих слюней и что вид у меня сейчас, мягко говоря, бессовестный: сижу на диване, зажав между колен пятилитровый бак с раскаленным «народным средством» и вдыхаю его через ингалятор из собственных рассказов. Но ты гладишь меня по голове, по спине, влажной от озноба, и я понимаю, что если ты любишь меня такой, если ты, действительно, любишь меня такой – с красным лицом, со слюнями, в идиотском зеленом халате, без косметики, если ты любишь меня – новеллистку, таланту которой не нашлось иного применения, как сделать из него ингалятор, если ты любишь меня с моей вечной ангиной и расклеившимися босоножками, то кто же, кто же я тогда на самом деле?

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Ты - голубь.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Мы познакомились, когда я присела на провод, уцепившись за него холодными лапами.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. У вас холодные лапы.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Откуда вы знаете? Вы же не трогали.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Знаю.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Откуда?

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Синие.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Лапы?

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Провода.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Из-за холма виднелся театр «Даль Арте», кости застревали в глотках городских собак, солнце дробилось на осколки, перья намокли, лапы замерзли. Весна - паршивое время: воздух карабкается, ландыш серебрится.

Писательница танцуя, делает изобретателю массаж.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Я знаю, что не выдержу. Куплю их. Узконосые сапоги цвета розового цикламена. С гофрированным голенищем. Розовые сапоги. Розовые сапоги. Не выдержу. Я видела, как их примеряла девушка в белой юбке, на которую спорадически были наклеены сиреневые бусины из стекляруса. Господи, помоги мне. Я сумасшедшая. Я больна. Больше всего на свете я хочу стать кокетливой дурой (читай – настоящей женщиной) в розовых сапогах. Обводить рот красным мясистым грифелем, но не точно по периметру, а захватывая миллиметр над верхней губой и два миллиметра над нижней – увеличив рот до размера напичканной нитратами клубники. Подкрутить ресницы тонкой железной петлей (о, какая это пытка!), выкрасить сочной черной тушью, чтобы капли дрожали на ресницах, как роса на стеблях одуванчиков. Взъерошить брови, легко касаясь масляным карандашом, а потом расчесать крошечным мельхиоровым гребнем. Еще румяна.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Под цвет сапог.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Пухлая кисточка из натуральной шерсти пони. Она идеально распределит розовую пыль по узким бледным щекам. Ничего. Всё пройдет. Из пони делают кисточки. Из вишен делают косточки. Из меня кого можно сделать? Носить розовые сапоги = ничего не бояться. Прижиматься к тебе прохладным лбом, впускать в легкие запах свежих звезд, не допускать мысли о возможных туннелях и переходах. Переходы невозможны. Если не получится - стану пони. Меня пустят на кисточки. Я - протуберанец.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Я – ископаемое, образующее от природы правильное геометрическое тело. Слепи меня из хлебных крошек. Прикоснись ко мне распушенными хвостами комет. Подуй на меня, остуди меня. Преврати меня в клавиши, сыграй на мне что-нибудь из тех музык, которые вьются на висках, внутри проводов. Захлебни меня. Я - морской конек. Я из рода костистых рыб, подотряда пучкожаберных. Разбуди меня. Проснись во мне. Солнце надевает марлевую повязку. Напои меня. Нанеси меня на карту, обведи меня красным кругом, поселись во мне. Знаешь. Это хорошее место. В самом центре, прямо в сердце.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Объясни, зачем я. Пишу. Думаешь, стоит? Научи по-другому. Правда, думаешь, стоит? По-другому. Как по-другому? Хорошо. Хорошо. Буду дальше. Оберни меня в свои мысли. Оберни свои мысли мной. Они хрупкие, они хрустальные. Оберни их мной. Донесем. Не кантовать. Я – ладони.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Задолго до всего этого, случилось важное, незаслуженно забытое, ханжески лишенное славы событие, перевернувшее мир.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Была изобретена клизма.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Первое упоминание о клизме датировано 1500 годом до новой эры. Гиппократ обожал ставить клизмы своим друзьям, домочадцам, слугам и совершенно незнакомым людям.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Он делал это с самозабвенным упоением.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Стоило только случайно чихнуть при нем, как Гиппократ ловко переворачивал «больного» на живот, задирал тунику и с подозрительной радостью проделывал глубинную процедуру очищения, убежденно повторяя, что клизма – лучшее средство от простуды.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Легенда гласит, будто клизму изобрел аист, лечившийся таким образом от скрепления кишечника.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Миф довольно правдоподобный, если учесть, что у аиста абсолютно не развиты голосовые связки, он не имеет голоса и совершенно не может позвать на помощь. В этой ситуации гордой птице ничего не остается делать, как изобрести клизму. Однако, на самом деле, клизму изобрел не аист и не Гиппократ, а один африканский туземец с толстыми губами. Первая клизма имела аскетичный, но изящный дизайн: бамбуковые трубки в грушевидном сосуде из выдолбленной тыквы. Наличие достаточного количества трубок позволяло устраивать медитативные сеансы одновременного очищения для вождя и совета старейшин.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Совершенные линии африканской бамбуковой клизмы не шли ни в какое сравнение с той фарфоровой пошлостью, аляповато отделанной серебром и перламутром, которая стояла на туалетном столике маркизы де Помпадур.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Виновником того, что этот метафизический прибор стал атрибутом средневекового мейнстрима, был не кто иной, как придворный медик французского короля. Этот самый медик страсть, как не любил будущего монарха Людовика 13-го, который все время таскал из его аптечки пузырьки с эфиром. Решив наказать венценосного эфиромана, придворный врач поставил Людовику клизму. Наследник престола отчаянно визжал и царапался, но во время кульминации процедуры вдруг затих. Счастливая улыбка выплыла из монарших уст. Людовик 13-й забавлялся с клизмой всю свою жизнь. Только за год ему поставили 212 клистиров.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Короля почти догнал один парижский каноник, на которого в 1746 году подала в суд собственная сиделка. Симпатичная тридцатидвухлетняя женщина во весь голос в переполненном зале заседаний заявила, что за 2 года поставила члену кафедрального капитула 2200 клизм, но благодарности от каноника, давшего обеты нестяжания, целомудрия и послушания, так и не увидела. Истица предъявила канонику справедливый счет: по 2 су за каждую процедуру.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Суд иск удовлетворил. Ответчик, образ жизни которого был неразрывно связан с постулатом отречения от личной собственности, был очень зол и расплачивался с большой неохотой. Зал суда рукоплескал отважной сиделке десять минут.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Как ни странно, всё это не имеет никакого отношения к открытию Ремера.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Работая в 1676 году в Парижской Обсерватории, сын купца, ютландский ученый Олаф Ремер, доказал конечность скорости света.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Ты не думай. Кто-то выпиливает лобзиком, я - царапаю бумагу. Развлекаюсь. Мне нравится пить воздух. В конце концов, по-другому не могу. Нужно что-то делать со всем этим. Я знаю, ты говорил мне, да я и сама знаю: это самолечение, самолечение, но мне помогает, мне помогает, поэтому пишу.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Нужно что-то делать.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Например, пассат. Воздушное течение в тропических широтах над океанами. Понимаешь?

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Пассаты дуют круглый год. В Северном полушарии – с Северо-востока, в южном - с Юго-Востока., отделяясь друг от друга полосой безветрия.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. Словарь Даля: безветрие – отсутствие ветра, тишина… Я - полоса. Я - безветрие. И я чувствую, я слышу, как внутри меня рождается ураган. Помнишь, мои первые наркотики? Горечь парализует горло.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. С непривычки. Шесть утра.

ПИСАТЕЛЬНИЦА. С твоего балкона в шесть часов утра отчетливо видно, как небо шершавым языком лакает воду из предрассветных луж. Как собака. Улыбаюсь. Потом - бомба. Была заложена. Провокация – и взрывается. Взрывные волны из живота и во все стороны, как по воде - круги, в форме мишени, в которую никогда не попадаешь: она движется, она каждый раз - в новом месте. Улыбка смывается, как новогодний узор со школьных окон. Все уходит. Остается дрожь. Крупная, мелкая, я теперь знаю наизусть все модификации дрожи. Ты кладешь меня под старое колючее одеяло, и оно дергается вместе со мной. Надо мной. Тогда ты ложишься рядом. Не потому что. А чтобы согреть. Обнимаешь крепко-крепко. Как в детстве. Так обнимают только в детстве. Тепло превращается в запах. Весь мир превращается в запах. И согреваешь. Конвульсии умирают прямо в эпицентре озноба, тонут в твоем тепле. Я свободна. Словарь Даля: обезветрить – лишить ветра. А ты наделил. Так не бывает. Но ты наделил.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ. Мощность пассата составляет несколько километров. Она возрастает в направлении от субтропиков к экватору.

АКТ 3

ПИЭР КВАДРАТ

РЕКРУТЕР

РЕКРУТЕР. что вы умеете?

ПИЭР. Измерять площадь круга.

РЕКРУТЕР. Где учились?

ПИЭР. Талант.

РЕКРУТЕР. Как?

ПИЭР. Всем своим существом.

РЕКРУТЕР. Каким образом?

ПИЭР. Просто живу.

РЕКРУТЕР. Но вы же пришли устраиваться на работу. Что вы умеете делать?

ПИЭР. Я измеряю площадь круга.

РЕКРУТЕР. Как?!

ПИЭР. Назовите меня по имени.

РЕКРУТЕР. Зачем?

ПИЭР. Назовите!

РЕКРУТЕР. Запамятовал, как вас?

ПИЭР. Я напишу…

РЕКРУТЕР. Пи…пи… Пиэр Квадрат.

ПИЭР. Только что Вы сделали мою работу.

РЕКРУТЕР. В смысле?

ПИЭР. Измерили площадь круга.

РЕКРУТЕР. Какого круга?

ПИЭР. Того, в котором заключен ваш мозг.

РЕКРУТЕР. Мой мозг заключен в круг?

ПИЭР. Несомненно.

РЕКРУТЕР. Что за круг?

ПИЭР. Маленький такой. С желтым ободком.

РЕКРУТЕР. Почему с желтым?

ПИЭР. Да, не знаю. Вижу. Желтый обод. Внутри дыра.

РЕКРУТЕР. Дыра?

ПИЭР. Ну, да. Как в брюках.

РЕКРУТЕР. В брюках? Вы издеваетесь? Мой мозг заключен в желтый круг с брючной дырой внутри?!

ПИЭР. Все правильно.

РЕКРУТЕР. Что правильно?! А ваш мозг заключен в круг?

ПИЭР. Что вы! Нет. Мой мозг заключен в квадрат.

РЕКРУТЕР. В какой квадрат?!

ПИЭР. В ПиЭр.

РЕКРУТЕР. Ладно. Могли бы вы двумя словами выразить сложившиеся между нами отношения?

ПИЭР. позволите из Цветаевой? четверостишьем?

РЕКРУТЕР. Четверостишьем? Почему четверостишьем?

ПИЭР. Ну, я знаете ли… вообщем, природа. Четыре стороны, четыре угла. В тоже время - круг. Точнее – площадь…

РЕКРУТЕР. Давайте!

ПИЭР. Спасибо. Спасибо Вам за все.

Я – деревня, черная земля.

АКТ 4

ДОКТОР

ПИЭР КВАДРАТ

ПИЭР. Над рентгеновским кабинетом было написано буквально следующее.

1) просвечивание органов грудной клетки

2) просвечивание желудочно-кишечного тракта

3) просвечивание сердца с бариевой пробой.

Я ощупал небольшую площадь груди в районе левого соска - там, где, по моему мнению, располагалось сердце. Простите, что значит «просвечивание сердца с бариевой пробой?

ДОКТОР (поправляет стетоскоп) Втыкают в сердце такой вот штырь и берут пробу на барий. А, правда, у меня хорошее платье? Зеленое. Не видно пятен крови. Я с детства люблю чистоту. У вас, кстати, не найдется носового платка?

ПИЭР. (достает из кармана марлевый бинт с пятнами йода) Найдется. Я пользуюсь этим.

ДОКТОР. Премного благодарю и уважаю.

Доктор туго оборачивает бинтом свою голову.

ДОКТОР. Так я похож на самурая?

ПИЭР. Да.

Пиэр Квадрат вынимает из кармана брюк фломастер.

ПИЭР. Разрешите, написать боевой клич?

ДОКТОР. Прошу Вас.

Доктор опускается перед Пиэр Квадратом на одно колено.

Другое его колено сгибается под острым углом семьдесять шесть градусов. На коленной чашечке играет солнце.

ДОКТОР. Я знаю, вы последний мастером каллиграфии.

Пиэр Квадрат зубами снимает колпачок с фломастера и чертит на лбу доктора несколько черных иероглифов.

ДОКТОР. Что это?

ПИЭР. Это хокку Кавахигаси Хэкигодо.

Варю картошку

В безмолвном просторе Вселенной.

Ребенок плачет.

Неожиданно Пиэр Квадрат втыкает фломастер прямо в сердце доктору.

Хрустит грудная клетка, раскрывая свои решетчатые двери черному фломастеру Пиэра. Вынув фломастер из груди доктора, Квадрат поднимает его высоко над головой. С головки фломастера течет белесая слизь. Она капает на золотистую коленную чашечку.

ДОКТОР (задыхаясь) Чистый барий.

АКТ 5

ПИЭР КВАДРАТ

ПОСЕТИТЕЛИ КАФЕ

ВИОЛОНЧЕЛИСТЫ

Действие происходит в кафе. Столики, посетители. На заднем плане – чистый белый экран.

ПИЭР. Я люблю пропустить стаканчик другой желудочного сока в кафе «Клоака». Там я и познакомился с этими ребятами - группой агрессивно настроенных виолончелистов, называвшихся «Мо-кома» в честь непристойного бушменского танца, представляющего собой нечленораздельные прыжки, сопровождаемые спорадическими криками. Сыграйте мне что-нибудь из Ван Гога!

ВИОЛОНЧЕЛИСТЫ. С удовольствием.

Виолончелисты бьют посетителей смычками по губам и каблуками в область пупка, а затем выволакивают из «Клоаки».

Наконец, в кафе остаются только пятеро клиентов: двое забитых до обморока бродяг за ближним левым столиком, уже мертвый старик в серо-коричневой шляпе, и сидящие у выхода глухонемая женщина и ее пьяный муж в канотье.

Затем виолончелисты группы достают из кладовки старый бильярдный стол и ставят его посреди кафе.

ВИОЛОНЧЕЛИСТЫ. Кия нет.

На загаженное мухами зеленое сукно кладут щербатую клюку мертвого старика. Издали она напоминала кий. Три шара – два белых и один черно-красный- завершают композицию на столе.

Затем один из виолончелистов подходит к Пиэр Квадрату и, молча его поглаживая, снимает с него грязно-кремовый костюм. Костюм надевает виолончелист, который становится рядом с бильярдным столом.

Мертвый старик за ближним столиком падает со стула. Его долго поднимают и усаживают на место, будто настоящего. Безжизненные локти ставят на заляпанный абсентом стол, а голову в серо-коричневой шляпе склоняют на локти.

Пустые стулья разворачивают самым затейливым несеметричным образом, на пустых столах громоздятся пустые бокалы и бутыли из-под кампари и самогона.

Часы показывают без десяти одиннадцать. Виолончелисты переводят стрелки на восемьдесят шесть минут вперед.

Все готово.

ПИЭР. Я знаю эту картину наизусть. Но все же…

Пиэр достает из трусов маленькую открытку и сравнивает изображение на открытке с происходящим в «Клоаке». Сзади на экран проецируется это же изображение – картина «Ночное кафе» Ван Гога. Происходящее на картине полностью совпадает с происходящим на сцене.

ПИЭР (восторженно аплодирует) Спасибо!

Обессиленные виолончелисты, пропитанные сладким потом не из концентрата, в экстазе падают на пол, целуют друг другу губы.

ПИЭР. Вы лучшие! Вы лучшие.

Пиэр Квадрат переворачивает открытку с изображением «Ночного кафе» обратной стороной.

ПИЭР. Я всегда плачу, когда читаю эти стихи, наспех написанные Уильямом Блейком. Он, помнится, пришел без подарка на мой одиннадцатый мой День Рождения.

…Am not I

A fly like thee?

Or art not thou

A man like me?...·

АКТ 6

ОН

ОНА

ОНА. Все уходит. Ускользает. Я пытаюсь удержать лето за край красно-зеленого сарафана, а в моих руках остается только лоскут уже догоревшего сентября... В волосах запутался лист. Ускользает. Это обострение. Осень до поры точила стрелы в солнечной августовской пирамиде и внезапно выпустила их все мне прямо в сердце. В каждом поэте заложен ген осени. В балеринах – ген весны. В солдатах – ген зимы. В детях – ген лета. Я хочу быть ребенком. Или балериной. Или даже солдатом. Зима – это сила. Весна – это весна. Лето – это зеленый мадьярский танец. Осень – это Любовь. Это все равно, как проснуться на рассвете совершенно здоровым, но ясно отдать себе отчет в том, что вечером будешь валяться в постели с тяжелой лихорадкой: весь мокрый, а термометр разбили еще в прошлом году.

ОН. Мы думаем, что при рождении нам дают имя. Но это не так. Нам придумывают псевдоним, а имя мы так и не узнаем. Никогда. Всю жизнь люди занимаются тем, что пытаются внушить себе и другим мысль, будто они знают свое настоящее имя. Сначала они тренируются у зеркала: часами повторяют своему безымянному отражению некое созвучие, до одури непохожее на то, что находится в зеркале. Потом они выходят на улицу и, тыча пальцем себе в грудь, выкрикивают это созвучие проходящим мимо страховым агентам, электромонтерам и маленьким детям. Тяжелее всего обмануть маленьких детей. Они не понимают, как вишню можно назвать собакой, а кошку – Тузиком. Они смеются, разбивают свои нежные белые коленки, вытирают розовую кровь и всем известно, что их ПОКА нельзя обмануть. Вот истинная причина, по которой некоторые странные мужчины и сентиментальные женщины не хотят иметь детей. Они не желают давать жизнь новой партии обреченных на обман! А те, кто решаются на этот шаг, с самого рождения остервенело доказывают своим девочкам и мальчикам, что их имена «X”, “Y”, “Z” и никак иначе! Даже на их могилах они пишут эти ничего не значащие имена и даты. В нашем ускользающем мире самая дорогая иллюзия – это иллюзия обладания. И обладать каким-нибудь странным именем считается чуть ли не главным условием существования.

ОНА. Меня зовут А. Я иду в точку В. Чтобы встретить С. а С идет в точку D и мы разминемся. В точке B меня ждет E, хотя ему нужна не я, а L, которая ушла в точку К. И скоро я стану думать, что Е – это С, а Е станет думать, что я - L. Хотя мы оба знаем, что это не так. И одновременно прекратим поиски тех, настоящих. Также сделает и он - С - там – на другом краю Земли, (это тут рядом – через улицу...). Вот собственно краткой пересказ главной людской трагедии – «чужих людей соединенность и разобщенность близких душ».

АКТ 7

ГЁТЕ

ВЕРТЕР

АКТ 8

ДЕВУШКА

Те, кто ездят в маршрутках, знают: это не просто езда, это уход от реальности. Модель одного несуществующего мира в кабинке японского микроавтобуса - такого, в котором очень низкие потолки и неудобные маленькие кресла, плотно прижатые друг к другу. Неужели все японцы такие маленькие? Вряд ли. Я думаю, они просто первыми поняли, что человек ищет страданий, и создали для страданий идеальную машину...

Сидеть можно только высоко подняв коленки (почти под подбородок), а стоять и вовсе нельзя. Но те, кто знают вкус этого мира, в чью кровь вошел запах старых затертых сидений, бензина и тошнотворного одеколона водителя - и сидят, и стоят, и живут в маршрутках. С каким-то даже наслаждением.

Стоит только один раз выйти на дорогу, протянуть руку и остановить приземистый продолговатый гроб с порядковым номером, и все -пропало... Цепляетесь озябшими пальцами за черную пластмассовую ручку, тянете на себя дверь и входите в Новый Мир. В этом мире время течет по-другому. Оно измеряется количеством свободных мест в маршрутке, звоном мелочи, передающейся водителю, подмаргиванием светофоров в заляпанные окна, запахом сидящих рядом пассажиров, криками «Остановите на перекрёстке» и «передайте сдачу»...

Сначала Вы не можете понять, каким образом люди выдерживают здесь более пяти минут, потом успокаиваетесь, через неделю начинает нравиться, и всё... Вы втянуты.

Вы - постоянный член Клуба.

Думаете, у всех этих людей, которые лезут в переполненную маршрутку, чтобы выстоять в полусогнутом состоянии бесценный час своей жизни, нет денег на такси? Или, почему, Вы думаете, они не сядут в автобус, в котором можно хотя бы стоять в полный рост и держаться за поручень? Дело ведь не в деньгах или удобствах. Дело в этой отдельной реальности. Вот они все и лезут, чтобы ехать в искореженном сгорбленном состоянии, держась за сиденья тех, кто успел на заседание Клуба на предыдущей остановке!

Добро пожаловать в ОЛЕМ - Общество Любителей Езды в Маршрутках!

Ежедневный членский взнос – 1 золотой 25 серебряных. Раньше взнос был один золотой, но в последнее время произошел такой наплыв клиентов, что пришлось увеличить плату за вход. Так решила администрация Клуба. Но Клиентов не убавилось. Каждый хочет в отдельную реальность. И все готовы платить. И будут платить и пять, и десять золотых.. Думаю, администрация знает об этом... Но, опять же, дело не в деньгах. Главное – стратегия.

За 1 золотой 25 серебряных вы получаете всё: неповторимую атмосферу замкнутого пространства – крошечной ракетки, управляемой сумасшедшим пилотом. Ракетка несется по трассе, и, возможно, в следующий момент (и вы знаете об этом!) пилот свернет в столб, потому что ему совершенно незачем жить: когда-то он был капитаном огромного звездолета, он открывал новые миры, он был знаменит и обласкан светом звезд, а теперь – старый, обрюзгший, всеми забытый он стал водителем маршрутки!

Он – маньяк, камикадзе. Рано или поздно он повернет руль.... И вы платите за эту чудесную возможность спокойно сидеть или стоять среди десятка таких же, как вы, - таких, которые никогда не будут ни капитанами, ни штурманами, ни даже третьими механиками. Вы винтики и Вам хорошо. В этом отлаженном механизме. Администрация регулярно заливает топливо и смазывает детали мазутом. А больше вы знать ничего не хотите: новые планеты, элементарные законы физики, скорость света... Нет, вы сидите и балдеете, высоко задрав коленки. Вам неудобно, холодно и плохо. Можно, конечно, попросить водителя остановиться и выйти, даже не дожидаясь официальной остановки. Поверьте, никто перечить не станет. Но вы не сделаете этого. Вы привыкли. Вы знаете наизусть лица, одежду и запахи этого корабля. Вы их любите. И Вам хорошо!

Счастливой дороги!

АКТ 9

ПОЭТ

ПОЭТ. Иногда мне кажется, что процесс написания этого текста – не более чем взбаламучивание мертвой реки. Здесь нет ни души, тут не растут травы и лишь какой-то грязно-желтый мох редкими кустами облепил глинистый берег… Он не прочен, и ощущение неминуемого оползня не покидает того, кто ступает на вибрирующую поверхность.… Впрочем, острый затхлый запах за несколько сотен шагов гонит отсюда любого заплутавшего путника …

Хотя…

Вполне возможно, что какой-нибудь готический юноша все-таки пришедший на тошнотворный аромат ила, обманет себя и свою детскую душу, засоренную «модой на мрачную музыку и черные джинсы», и скажет себе: «Мне здесь нравится. Я хочу остаться.»

Ну, конечно! Что может быть привлекательней? Мертвая, нет, мертвецкая тишина.

Стикс... (какой уважающий себя гот не мечтает оказаться на берегу Стикса?

Ведь «готический стиль победит, как школа, как возможность торчать, избежав укола»*…

«О, тут чудесно!» – печально скажет мальчик в черных джинсах.

Ни крика птицы, ни шороха лисицы, ни звука человеческого голоса. Маленькое раненое солнце низко висит над мутной водой. Все это можно найти даже милым, если не знать наверняка, что по дну реки медленно рыщут большие темно-зеленые рыбы с острыми зубами в четыре ряда. Они сонно двигаются в глубине речного болота, словно забыв о собственном существовании…

Но лишь одна капля крови, пролитая в эту мутную гнилую тишину, в секунду изменит волшебный пейзаж.

Обезумевшие твари вынырнут из плотной сладкой грязи в поисках добычи. И не стоит взывать к благородству кровожадных рыб. Раскаяние чуждо им, ибо нет на них греха: голодными их создал Бог, а дьявол лишь предположил, что этот голод можно утолить...

Это обычные провинциальные хищники. Они сожрут друг друга и всех готических юношей, загорающих на берегу…

АКТ 10

ПРИХОЖАНКА

...Я увидела какое-то дерево. Оно своими голыми ветками, словно японскими палочками, ухватило красное солнце. Только на мгновение. И сразу же обронило в серо-голубую муть неба - в котёл горизонта. Медленно, словно в кисель, солнце погружалось в сумерки, а сердце все также болело.

…А ведь человек рожден для счастья. Надо быть счастливым. Надо веселиться. Причем все это нужно делать срочно, иначе можно опоздать. Навсегда.

Нужно спешить.

АКТ 11

ПЕЧАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК

ПЕЧАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Я человек печальный и неприятный. Не верю в Бога, боюсь собак. Считаю, что если даже Земля круглая, это еще не значит, что она не стоит на трех китах. Спрашивается, куда дели китов?

Я хотел бы на них посмотреть. Мне больше ничего не надо. Куда их дели? Конечно, поворотись все иным боком – разве ж?

Не знаю, был ли выбор. Мог ли я что-то сделать перед тем, как меня – влажного эмбриона – столкнули в материнскую утробу. Не думаю.

Если бы. Я б не сомневался.

Я бы выбрал колбу, открыв которую смог стать расхлябанным негром в белых шортах. Днем я ходил бы по пляжу с металлоискателем, а вечером пел регги в прибрежном баре.

Но я тот, кто я есть. Я ненавижу регги. Был бы сильным - бил бы негров.

Куда дели китов?

Я человек гордый и грустный.

Был бы я художником, писал на холстах мамонтов. Как на скалах верхнего палеолита. Величественных, сильных. Или поэму, поэму... О глубоководных акулах.

Животных я не люблю. Особенно котов. Коты – это плохо. Коты едят ставриду. Акулы тоже едят ставриду. И я ем ставриду. Но разве меня или какого-то кота можно сравнивать с глубоководной акулой? Смешно, ей богу.

Я человек робкий и завистливый.

Таланта у меня нет, живу я в мансарде, и это слово нравится мне больше, чем собственное место жительство. Многажды голуби пытались свить гнездо на моем балконе, но всякий раз я потрошил гнезда, разбивал яйца. На моем балконе никого не будет.

Музыку я не слушаю, и если б мог - запретил музыку.

На улицу я выхожу редко. Особенно теперь. Теперь уже не выхожу. Но раньше, когда выходил, случалось так, что из какого-то окна неслись те самые звуки, которые сообщали мне, что я не негр в белых шортах, что у меня нет металлоискателя, что я не шляюсь по пляжу и не пою регги…

Ненавижу регги.

Хотя уже не важно.

Я вот что хочу сказать.

Я умираю.

Первое, самое странное, и то, чем я даже немного горжусь это – причина моей смерти. Врачи поставили диагноз и сами ему не верят. Лихорадка денге… Вирусное заболевание, широко распространенное в тропических и субтропических регионах. Индонезия, страны Карибского бассейна... Вирусы-возбудители относятся к арбовирусам, переносятся москитами... Так же, как желтая лихорадка…

Это очень интересная штука… Я читал.… Потом уже. Когда понял.

А поначалу, конечно, не знал… В родном городе, где я прожил от рождения и до смерти 11 689 дней, москитов можно увидеть только в учебниках зоологии… Девять месяцев в году здесь осень. Еще три месяца зима… А я не могу так… Я это не терплю… И потому болею от холода, от ужаса… Это для меня обычно… И когда это случилось снова, я и представить не мог…

Внезапно поднялась температура. Валялся 7 дней с головной болью. Болели суставы, мышцы. Потом пятна по телу…. И вот дальше – интересно. Я начал догадываться… Сквозь туман, сквозь хруст… Медицинские справочники называют это «периодом физического истощения и депрессии, следующие после явных проявлений лихорадки денге…». Но справочники врут. Это не истощение и не депрессия. Это просветление. Случилось чудо. Я понял все-все. Чудо, которое я выдрал из боли, горячки и слабости …

Впрочем, мне повезло … Я могу думать. Еще могу… У меня обычная форма лихорадки.

А вот в 50-х годах в Юго-Восточной Азии был зарегистрирован шоковый синдром денге. Он вызывал у маленьких детей прострацию и смерть.

Прострацию и смерть.

Сейчас я чувствую себя маленьким.

И мне хорошо.

Объяснений этому нет.

Вакцины от лихорадки денге нет.

Специфических средств лечения не существует.

Врачи давали мне антибиотики, зная, что они не помогут. Я пил их, зная, что они не помогут. А потом вдруг понял, что притворяться не нужно. Я свободен. Для меня наступило время правды. Я могу не пить антибиотики. Я не сумасшедший и не самоубийца. Я просто честен. Впервые.

И пока я не мертв и не в прострации, я должен кое-что сказать.

Не стану (это смешно) оперировать такими словосочетаниями как, «последняя воля» или «предсмертное послание»…

Тем более в моем перечне нет ничего конкретного. Но это важно. Мне важно.

1) Куда дели китов? Китов нужно спасти. Пока еще не поздно. Земля не подвешена в воздухе. Это несправедливо. Так нельзя.

2) Вчера я включил телевизор и увидел одного мальчика, который играл на акордионе. Я ненавижу музыку, вы знаете. Но тут дело не в ней. Я никого никогда не встречал. И вдруг понял: произошло. Мальчик играл. Мальчик сильно подавался вперед в тех местах, когда музыка становилась похожа на истеричную птицу. Мальчик закрывал глаза. Я почти не разглядел его. Он играл секунд 15. Но я вот что хотел бы сказать. Я люблю его.

3) Местность, где мы живем – отвратительна. Она вовсе не заслуживает быть нанесенной на карту, если бы не один факт. Здесь найдены останки мамонтов, шерстистых носорогов, гигантских оленей, диких лошадей. Я всех их нарисовал. Может быть не точно, но я нарисовал их всех тушью в своей тетради. И еще. Человека, который жил во времена тех величественных животных, обычно описывают так: низкий покатый лоб, выступающие надбровные дуги, отсутствие подбородочного выступа, примитивные мыслительные способности. Так вот я протестую. Я против того, чтобы этих людей называли примитивными. Это они добыли первый огонь, построили жилища, сшили одежду. Они достойны уважения. Эти люди без подбородка сумели выжить здесь. А я не смог.

4) Я ни разу не видел металлоискателя и не носил белых шорт. И я думаю, это плохо. Тут какая-то ошибка. Не должно так быть, чтобы человек, который хочет петь - не поет…. Это ужасная ошибка. Кто бросает нас в чужие колбы? Мы живем не правильно. Справедливость есть, но почему так поздно? Вот даже то, что я умираю от тропической лихорадки - справедливо… Это МОЯ смерть. Я счастлив, что умираю своей смертью, хотя и прожил чужую жизнь.

5) И последнее, самое главное. Нет-нет. Ничего нового. Повторюсь. Первое – это киты. И второе – важное, очень важное – любовь.

Я люблю тебя, мой мальчик.

АКТ 12

ИССЛЕДОВАТЕЛЬ

ИСПЫТУЕМЫЙ

ИССЛЕДОВАТЕЛЬ. А если посадить в вашу ладонь две гусеницы средних размеров и попробовать одну полюбить, как никого никогда не любили, а другую возненавидеть, то какую вы полюбите – левую или правую?

ИСПЫТУЕМЫЙ. Я полюблю свою ладонь за то, что она сумела уместить на себе сразу двух гусениц.

ИССЛЕДОВАТЕЛЬ. А потом? Когда гусеницы превратятся в бабочек?

ИСПЫТУЕМЫЙ. Я возненавижу свои пальцы за то, что они не сумели удержать ни одну из этих бабочек.

ИССЛЕДОВАТЕЛЬ. А потом?

ИСПЫТУЕМЫЙ. Если повезет накопаю с десяток садовых червей и отправлюсь на рыбалку. Поймаю старого усатого сома и спрошу у него, куда улетели мои бабочки. Он ответит мне, что одна улетела на Запад, а другая – на Восток.

ИССЛЕДОВАТЕЛЬ. И тогда?

ИСПЫТУЕМЫЙ. И тогда я рассержусь на старого мудрого сома за то, что никогда не отправлюсь на поиски своих бабочек, ибо у меня здесь разные проблемы и дела.

ИССЛЕДОВАТЕЛЬ. А что станется с сомом?

ИСПЫТУЕМЫЙ. Я съем его на ужин.

ИССЛЕДОВАТЕЛЬ. А после ужина?

ИСПЫТУЕМЫЙ. Заплачу о своих бабочках и долго еще буду рисовать их разноцветные крылья на стекле своего окна. Я всегда так делаю после ужина: дышу на окно, рисую бабочек и плачу.

АКТ 13

УЧИТЕЛЬ

УЧЕНИК

УЧИТЕЛЬ. Прошу вас, садитесь…

УЧЕНИК. Я уже сел.

УЧИТЕЛЬ. А, да? Ну ладно. Чаю?

УЧЕНИК. Уже пил.

УЧИТЕЛЬ. Ну, хорошо, Тогда начнем.

УЧЕНИК. Я прочел книги, которые вы мне дали. Посмотрел фильмы, прослушал все диски, но так и не узнал ответа на свой вопрос.

УЧИТЕЛЬ. Но разве я сказал, что вы найдете ответ?

УЧЕНИК. Как? Вы говорили…

УЧИТЕЛЬ. Я говорил, что вы должны отказаться от вопроса. Это не правильный вопрос.

УЧЕНИК. Но послушайте – это невыносимо!

УЧИТЕЛЬ. Так. Понятно. Вам необходимо перечитать все заново.

УЧЕНИК. Для чего?

УЧИТЕЛЬ. Для того, чтобы вы поняли, что мир не таит в себе вопросов. Только ответы. Их много, разных: больших, веселых, вечных, горьких, пустяковых, грустных, блеклых, коротких, глупых, откровенных. Наша задача - отыскать к каждому ответу правильный вопрос. Именно вопрос, мой друг, именно вопрос. Ответ у вас уже есть. Отсутствие вопроса привело вас сюда.

УЧЕНИК. Но вы не понимаете. У меня все наоборот. Ответа нет! Есть только вопрос!

УЧИТЕЛЬ. Какой же ваш вопрос?

УЧЕНИК. Вы знаете.

УЧИТЕЛЬ. Повторите его.

УЧЕНИК. Я боюсь даже произносить – его неразрешимость жжет мне подбородок.

УЧИТЕЛЬ. Не бойтесь. Возможно, облаченный в звуки Ваш ответ – а это именно ответ – сам отыщет себе подходящий вопрос, и они, слившись воедино, обретут, наконец, гармонию сосудов сообщающихся и разобщенных одновременно. Не бойтесь. Повторите его.

УЧЕНИК. Но…

УЧИТЕЛЬ. Повторите.

УЧЕНИК. Хорошо. Я скажу. ….ПОЧЕМУ У МЕНЯ НЕ РАСТЕТ БОРОДА?

УЧИТЕЛЬ. Ну, это же типичный ответ, друг мой, а где же вопрос?

УЧЕНИК. Вы шутите?!

УЧИТЕЛЬ. Какие уж тут шутки! Изо всех моих учеников, вы самый непокорный. Что ж. Я сделаю это в последний раз. Слышите, в последний?! Я помогу Вам найти вопрос на ваш ответ.

УЧЕНИК. Но как?

УЧИТЕЛЬ. Скажите, вы внимательно слушали, читали и смотрели все, что я вам дал?

УЧЕНИК. Да. Много раз подряд. И не нашел нигде ничего.

УЧИТЕЛЬ. Вопрос на ваш ответ содержался везде. В каждом фильме, в каждой песне, во всех рассказах. Но Вы, будучи ослепленным, заучив неверную схему, согласно которой глупые люди решили, что искать нужно именно ответ, а не вопрос, отказались видеть. Весь мой труд пошел прахом. Что ж откроем, одиннадцатую страницу первой же книги. Читайте. Вторая строчка сверху.

УЧЕНИК. Читать?

УЧИТЕЛЬ. Да, читайте.

УЧЕНИК. Но это совсем не то!

УЧИТЕЛЬ. Читайте!!!

УЧЕНИК. Ладно… читаю… «Я НЕЖНОСТЬ ВОД»

УЧИТЕЛЬ. Ваше упрямство поразительно. Вы не можете даже правильно прочесть! Дайте сюда!

УЧЕНИК. Держите!

УЧИТЕЛЬ. Не «Я НЕЖНОСТЬ ВОД», а «Я НЕЖНОСТЬ ВОТ».

УЧЕНИК. Да какая разница?! Это же бессмыслица!

УЧИТЕЛЬ. Бессмыслица, это то, что, поддавшись уговорам вашего отца, я взял вас в ученики. Только что я нашел идеальный вопрос к Вашему ответу, а вы так и остались неблагодарным ослом. Немедленно соедините вопрос и ответ! Именно в таком порядке. Сначала мой вопрос, а потом ваш ответ.

УЧЕНИК. Вместе?

УЧИТЕЛЬ. Да, вместе!

УЧЕНИК. Я НЕЖНОСТЬ ВОТ ПОЧЕМУ У МЕНЯ НЕ РАСТЕТ БОРОДА.

УЧИТЕЛЬ. Вы нежность, понимаете? Нежность.

АКТ 14

Действие 1

ВУЛКАН АГРИ - недействующий

ВУЛКАН ВЕЗУВИЙ – действующий

Действие происходит в 1944 году.

АГРИ. Везувий, по какому праву тебя называют действующим, когда в последний раз ты извергался - стыдно сказать - в 79 году нашей эры?

ВЕЗУВИЙ. (хрипло, пытаясь унять кашель)Отстань, Агри!

АГРИ. Я знаю, ты хочешь возразить! мол, я, вообще не извергался! мол, я добрый! я не Вулкан! я вообще гора! так это - ложь! Ты, Везувий, лучше меня знаешь, что это ложь! Знают это и подлые вулканологи, утверждающие, что я потухший! я не потухший. И я скажу тебе больше! я собираюсь извергаться! прямо сегодня! И твои Помпеи покажутся сейсмологам пионерским костром по сравнению с моим спектаклем! ты понял?! если б не этот подлый старик и его чумной корабль, я вошел бы в историю совсем другим...

ВЕЗУВИЙ. (очень тяжело, задыхаясь) Я понял, Агри.

АГРИ. что ты понял?! что ты понял?! только не надо симулировать! не надо, не надо! не надо пускать эти чахоточные облачка и делать вид, что ты вот-вот начнешь плеваться магмой! у тебя и соплей на высморкаться не хватит!

ВЕЗУВИЙ. (разражаясь простуженным кашлем) уйди-и-и...

АГРИ. тоже мне деействующщщщщщаааааааааааа

Извержение.

Действие 2

РАДИОВОЛНА

ПАССАЖИРЫ

Действие происходит в 21 веке. Туристический автобус. Неаполь.

РАДИОВОЛНА. Извержение Везувия полностью уничтожило Помпеи. Город скрылся под слоем пепла, достигавшим толщины трех метров. Раскопки Помпей начались в середине XVIII века в переулке, названном археологами Улицей скелетов.

Последнее крупное извержение Везувия произошло в 1944 году. В течение 12 дней вулкан находился в состоянии активности, и в результате извержения погибли 26 тысяч человек и более 12 тысяч остались без крова. Один из сейсмологов, наблюдавший за извержением и чудом оставшийся в живых, позже сошел с ума. Он до самой смерти утверждал, будто слышал, как в 1944 году Везувий разговаривал с горой Агри, находящейся на границе Турции и Ирана. Более известное называние горы Агри - Арарат. По преданию именно к Арарату прибыл после потопа Ноев Ковчег. Что же касается Везувия, то после прогулки пешком или на фуникулере к краю кратера может показаться, что вулкан укрощен, но облачка дыма над жерлом и вулканическая пыль в городах у подножия напоминают о том, что извержение может начаться в любой момент.

АКТ 15

Мышцы лица:

ПЕРВАЯ МЫШЦА,

ВТОРАЯ МЫШЦА, а также

НОЗДРИ, ГУБЫ И ЯЗЫК.