Режиссура массового праздника и театрализованного концерта 1 страница

И.М.Туманов

Лекции, прочитанные студентам факультета культурно-просве­тительной работы Ленинградского государственного института культуры имени Н. К. Крупской народным артистом СССР, лау­реатом Государственной премии СССР, заведующим кафедрой ре­жиссуры Государственного института театрального искусства про­фессором И.М.Тумановым, освещают некоторые важнейшие во­просы режиссуры массовых форм искусства. В них обобщается большой практический опыт автора и на основе анализа практики впервые выводятся основные положения режиссуры массового праздника и его компонентов — массовых представлений и театра­лизованных концертов, определяются формы и методы их подго­товки и проведения. Осмысление всего этого материала становится сегодня, когда массовые праздники занимают все большее место в жизни народов нашей страны, важнейшей задачей для всех, кто посвящает свой труд их созданию и распространению.

Автор анализирует массовые праздники большого масштаба и больших возможностей. Но режиссерскую деятельность в этом жанре искусства, вне зависимости от его размеров, объединяют общие закономерности. Поэтому выводы и рекомендации, сделан­ные на примерах масштабных праздников, могут и должны быть использованы создателями подобного типа зрелищ и тогда, когда размах их будет меньше, условия постановки более скромными и возможности организационного и творческого характера уже.

Приложения включают сценарии массовых праздников и теат­рализованных концертов, созданные И. М. Тумановым в содру­жестве с группой режиссеров и художников.

В жизни каждой страны, каждого народа есть особые даты, ко­торые заставляют о многом подумать, вспомнить прошлое и кото­рые связаны с планами и мечтами о будущем.

С глубочайшим волнением отмечает наша страна годовщины рождения великого Ленина. Вошел в нашу жизнь и стал всенарод­ным праздником День Победы. Радостно отмечают все народы го­довщины Великого Октября, день рождения страны Советов.

Значительность этих событий вызывает естественное у каждого желание выразить свое к ним отношение, присоединиться к всеоб­щему торжеству. Не случайно стали традиционными праздничные первомайские и ноябрьские демонстрации трудящихся. По велению души и сердца в День Победы москвичи выходят из домов и по центральной улице имени М. Горького идут на Красную площадь. Там же собираются юноши и девушки, окончившие десятилетку и вступающие на порог новой жизни; в Ленинграде традиционным местом их сбора стали набережные Невы. Они идут, чтобы в этот торжественный день соприкоснуться с тем большим и дорогим, что составляет суть их праздничного настроения; чтобы дать простор переполняющим их чувствам радости. И чем больше каждый из них встречает сочувствующих, созвучных своему эмоциональному настроению людей, тем счастливей и праздничней становится он сам и все те, с кем он соприкасается.

Вспомним, как проявилось чувство радости, ликования, счастья, когда закончилась Великая Отечественная война, когда страна уз­нала о первом полете советского человека в космос. Ведь тогда никто никого не звал, а просто опустели все дома и квартиры, люди вышли на улицы и создали стихийный массовый праздник

Особое, праздничное настроение охватило советских людей в год 50-летия Великого Октября. Этот год явился кульминационным моментом гордости советских людей, которые, отрешившись на миг от всего, что стало привычным, вошло в повседневную норму, смогли как бы со стороны посмотреть на пройденный Родиной путь, осмыслить ее успехи и величие, а собравшись вместе на праздник, умножить ощущение каждого в тысячи раз

Но эмоционального порыва недостаточно, мало одного желания соприкоснулся с тем, что очень дорого и радостно, есть и дру­гое стремление — к художественному оформлению праздничного момента, к созданию яркой образной его формы. На демонстра­циях появляются декоративные плакаты, макеты и т. д., народ на­девает свои лучшие праздничные одежды. В этом также выража­ется состояние людей, проявление того настроения, которое приво­дит их на площади и улицы в праздничные дни.

Вот здесь и возникает необходимость в режиссуре, в худож­нике, который сумел бы объединить все эти действия людей и их эстетические потребности в большие и яркие массовые 'праздники, высокохудожественно оформить их.

Человечество, сколько себя помнит, всегда стремилось в раз­личных формах искусства выражать свои чувства, откликаться на события, происходящие в мире Сначала это были гимны явлениям природы, непонятным еще человеческому разуму. Тогда-то и поя­вились пляски вокруг огня, жертвоприношения, ритуалы и тради­ции которых дошли до нас в наскальных изображениях, устных сказаниях и легендах.

Пришла другая эпоха, а вместе с ней родились праздники Древней Греции, слава о которых распространилась по всему миру. В средние века возникают мистерии, подвергавшие людей идеологическому воздействию церкви.

Совсем по-новому предстают перед нами празднества француз­ской буржуазной революции, Парижской коммуны, когда были соз­даны интереснейшие массовые представления и революционные шествия.

Их эстафету принял Великий Октябрь. В Ленинграде в первые годы революции на берегах Невы замечательные художники и ре­жиссеры С. Радлов, К. Марджанов, Н. Петров и другие создавали праздники, которые сыграли громадную роль в формировании эс­тетических понятий нового искусства, ломали привычные его формы, оставшиеся от буржуазной культуры.

Таким образом, история искусств свидетельствует, что во все эпохи, во всех странах для человечества была характерна тяга к массовым зрелищам, представлениям и праздникам. Но особенно большой опыт в области массовых форм искусства накоплен совет­ской режиссурой.

Однако, несмотря на широкое распространение массовых празд­ников, шествий, концертов, никто и никогда не обучал специально их режиссуре, хотя потребность в таких специалистах всегда была велика.

Только в социалистическом обществе, где массовый праздник достиг небывалого расцвета и стал воистину всенародным выраже­нием эмоционального настроя, встал вопрос о специальной подго­товке режиссеров массовых праздников.

Массовые формы искусства становятся у нас все более попу­лярными. Только по РСФСР в дни празднования 50-летия Совет­ской власти прошло несколько тысяч массовых городских и сель­ских праздников. Тысяч! Можно себе представить, какое коли­чество людей было приобщено к великому празднеству! И ведь речь идет об одной из самых действенных форм массовой аги­тации.

Невозможно переоценить значение массовых форм искусства в воспитании коммунистического сознания, в привитии трудящимся высоких гражданских идеалов. Ни один театр, даже самый боль­шой, не имеет такого охвата своим влиянием людей, как массовые формы искусства.

Именно поэтому так велика ответственность режиссера массо­вого праздника перед обществом. Эти постановки так значительны и несут такой заряд воздействия на зрителей, что любой просчет грозит обернуться браком в воспитательной работе. Плохой вкус, недостаточно тщательный отбор материала, неточность художест­венного образа, отсутствие требовательности к исполнителям, не­продуманность развития логики празднества — каждое из этих обстоятельств снижает эффект воздействия на тысячи участников н зрителей, пришедших на массовое представление или театрали­зованный концерт. Опасность этого возникает и там, где ремес­ленничество и штамп подменяют искусство.

И вот пример: в свое время была найдена очень удачная форма театрализованного пролога массового праздника на стадионе. Про­лог включал костюмированные выходы литературных, театральных и киногероев; все впечатляло яркостью красок, образностью кар­тин той эпохи, обстановки, в которых действовали и жили герои. Но затем прологи начали механически копироваться, повторяться, превратились в обычный прием, штамп и не вызывали уже преж­него интереса зрителей. В то же время точно найденный образ, удачно помещенный в драматургическую ткань представления, вы­зывает энтузиазм тысяч зрителей, заставляет их плакать или ра­доваться.

Массовые праздники — это огромная сила, и относиться к ним надо с уважением, с чувством высокой ответственности. Среди раз­ных видов театрального искусства именно в массовых формах ус­пехи и неудачи множатся в сотни раз.

Каждый режиссер понимает, что если в театре после премьеры он еще не раз может вернуться к спектаклю и доработать его, учи­тывая реакцию зрителя, то массовое действие живет лишь од­нажды, и при этом оно должно произвести сразу глубокое и эмо­ционально яркое впечатление.

Если в спектакле театра или в художественном фильме режис­сер, создавая образы героев и наделяя их индивидуальными качествами, разрабатывает их характеры, пользуясь тончайшими психологическими нюансами, мотивируя их поступки прослеживает взаимоотношения персонажей, последовательно выстраивает ход событий, то в любом массовом действии столь же глубокую и зна­чительную тему он раскрывает через отдельные эпизоды, разножанровые номера, объединяя их общей идеей, целью, к которой они направлены. Здесь режиссер действует на сознание и вообра­жение участника и зрителя общими понятиями, крупными сценическими символами. В этом и заключена главная сложность режис­суры массовых форм искусства, имеющей дело с особым родом драматургии.

Вместе с тем при всех специфических особенностях массового праздника самым важным и решающим фактором в нем, как и в любом другом виде искусства, является гражданская позиция режиссера, его личное отношение к избранной теме, способность его подняться до нее и отразить в празднике не только факты и свое отношение к ним, но и свое мироощущение, свою идейную убежденность и взволнованность.

Лишь с этих позиций 'возможно размышлять и говорить о тех многообразных способах решения темы, о тех выразительных сред­ствах, которыми мы пользуемся при постановке массового действия и из которых нам нужно отобрать самое важное, самое интересное и живое, чтобы придать ему черты подлинной художественности.

Вот маленький рассказ, свидетельствующий об этом. Он связан с моим приобщением (более тридцати пяти лет назад) к искусству массовых зрелищ. Я тогда имел большое счастье работать с К.С.Станиславским и под его руководством совместно с режис­сером М.А.Мельтцер ставил оперу композитора Л.Степанова «Дарвазское ущелье». Одна из основных задач режиссуры заклю­чалась в том, чтобы в музыку органически вписать все внутренние и внешние действия и поступки актеров. Станиславский требовал, чтобы мы добивались от них соразмерения посылов их поведения с музыкой, чтобы отыгрыши и проигрыши между репликами за­полнялись той логикой мысли, действия и поступка, которая была органична, характерна именно для данной музыкальной темы, фразы, ритма.

Спектакль, сделанный с такой скрупулезностью, был выпущен после смерти К.С.Станиславского. Вы понимаете, какое удивитель­ное, трепетное отношение вызывал в нас этот спектакль и как бережно мы относились ко всем тем находкам, ко всему тому интимному и дорогому, что было заложено в него великим мастером.

Константин Сергеевич умер. Главным режиссером театра стал В.Э.Мейерхольд. Однажды он предложил перенести «Дарвазское ущелье» на сцену Зеленого театра Центрального парка культуры и отдыха им. А.М.Горького. Нам это предложение показалось не­вероятным: спектакль, который создавался в студии с такой дове­рительной интонацией, вдруг перенести на сцену Зеленого театра! Я искренне думал, что это невозможно и просто кощунственно по отношению к памяти Константина Сергеевича. Участвовать в пе­ренесении спектакля я отказался.

Тогда В.Э.Мейерхольд взял это на себя. Я, как и многие, пре­клонялся перед режиссерским мастерством и талантом Всеволода Эмильевича и, независимо от разногласий, которые произошли по поводу переноса спектакля, решил пойти на первую репетицию как зритель.

В парке стоял совершенно невообразимый шум. Здесь собрали огромное количество людей, машин, животных. Действие оперы происходило в Таджикистане, и все, кто учился в студиях, инсти­тутах и школах из среднеазиатских республик, были привлечены к участию в массовых сценах. Броневики, грузовики, мотоциклы, кавалерия, ослы и верблюды скапливались за кулисами Зеленого театра. Все это кричало, шумело и пело. Казалось, что организо­вать все это невозможно. И вдруг узнаем, что В. Э. Мейерхольда на репетиции не будет, и что проводить ее все-таки придется мне. В первый момент я был ошеломлен и растерян. Но неумолимость театральной дисциплины и ответственность за выполнение обяза­тельств, взятых на себя театром, были так велики, что я начал ре­петицию. Когда же через какое-то время в спектакль стали вхо­дить те новые компоненты, которые раздвигали привычные рамки оперного спектакля, когда я понял, что это вавилонское столпотво­рение, эту махину, огромное количество всего того, что здесь было собрано, организовать трудно, однако возможно, я осознал пра­воту В. Э. Мейерхольда, понял, что спектакль, приобретя необыч­ную масштабность, может заиграть неизвестными гранями, полу­чить новое звучание и особую значительность. Спектакль прошел несколько раз с большим успехом. Вот тогда я оценил всю ши­роту творческих возможностей в постановке массовых представле­ний и стал убежденным приверженцем этого вида искусства. Я до­рожу этим воспоминанием, тем более, что тогда, 35 лет назад, се­годняшнего опыта в постановке такого рода представлений у нас еще не было, и поэтому перенос спектакля на сцену Зеленого те­атра был актом, требовавшим поиска абсолютно новых приемов и решений.

Сегодня массовые представления, спектакли под открытым не­бом, театрализованные концерты и зрелища прочно вошли в наш быт, стали неотъемлемой частью каждого советского праздника, всегда предусматривающего разнообразный комплекс политиче­ских, культурных и художественных действий.

Для правильной ориентировки режиссер должен четко представлять разницу между понятиями «праздник» и «массовое пред­ставление» любого вида.

Понятие «праздник» — более широкое, чем представление. Праздник всегда отличается широким, активным и творческим участием массы — поэтому и называется массовым. Он рассредо­точен на обширной территории, не предусматривает локальной сценической площадки и по существу не имеет границ. Представление же, в отличие от праздника, всегда вписывается в опреде­ленную сценическую площадку, локализуется четкими, границами и предполагает разделение массы на исполнителей и зрителей.

Массовый праздник предполагает одновременное возникнове­ние, наличие многих очагов художественного действия, и каждый из его участников должен сам выбрать себе объект внимания, то­гда как представление этот объект внимания предопределяет.

Массовое представление может явиться театрализованной частью праздника и занять важное место в его структуре.

Сложный характер массовых праздников требует от режиссера высокого профессионализма и ставит перед ним ряд художественно-творческих проблем, которые должны найти свое отражение в драматургии праздника.

Драматургия праздника... Это, прежде всего, чёткое понимание идеи праздника, осознание того, что этот праздник должен ут­верждать, какую основную тему он должен поднять и для чего, каковы его задачи: призыв народа к новым победам, раскрытие величия того или иного явления, стремление мобилизовать лю­дей на решение важного вопроса. В каждом празднике есть «сверхзадача», которую ставит перед собой режиссер: для чего он проходит, во имя чего создается, к чему стремится.

Возьмем, например, праздники, посвященные замечательным историческим датам. Годовщина Великой Октябрьской социалисти­ческой революции. В этот день люди узнают себя в революцион­ном движении страны, в перспективах развития, через возникаю­щие аналогии они как бы оглядываются во вчерашний день, чтобы лучше увидеть завтрашний.

Или день рождения В. И. Ленина. Этот праздник требует, не­смотря на свою всенародность, если можно так сказать, интимной обстановки. Люди хотят услышать о Ленине самое сокровенное, хотят увидеть, узнать ранее неизвестное для них в характере Ленина.

Оба эти праздника общенародны по своему значению, но раз­личны по темам, а, следовательно, и по своей драматургии.

Драматургия массового праздника зависит, кроме того, от це­лого ряда обстоятельств. Одно из них — место действия праздника. Праздник может быть и общегородским, и общенацио­нальным, он может проходить на стадионе, в клубе, парке, в го­роде, сельской местности. Надо знать место действия праздника.

Совершенно естественно, что надо знать и те средства, кото­рыми вы располагаете, т. е. те художественные силы, возможности, с помощью которых будет выражена идея праздника

Итак, знать, о чем праздник, во имя чего он создается, где бу­дет проходить и какими художественными выразительными сред­ствами располагает режиссер, это — основа, без которой нельзя приступить к созданию драматургии праздника и его режиссер­скому воплощению. Причем, и драматургия, и режиссура должны приспособиться к творческим возможностям, месту действия, а не подчинять все это заранее созданным режиссерским замыслам.

Под словом драматургия чаще всего понимают пьесу. Конечно, в массовом празднестве это другая драматургия. В ней нет подробно разработанных взаимоотношений, углубленного психоло­гического развития образов. Драматургия массового праздника ближе к сценарию кинофильма, но и они существенно различны. Так, например, в киносценарии большое место отводится слову. Специфика же массового праздника требует чрезвычайно эконом­ного обращения с ним. Здесь нужны иные средства выразитель­ности, иное воздействие на зрителей. Такие компоненты, как песня, танец, живокартинная композиция заменяют в массовом представ­лении психологическое обоснование поведения героев. Свойствен­ная этому жанру эмоциональность предполагает мгновенное пере­ключение внимания зрителей с одного объекта на другой без де­тализации и психологических мотивировок.

Иначе говоря, драматургия массового действия должна стро­иться так, чтобы во внешней форме подачи материала найти внут­ренний образ, соответствующий его идее, ритму, дыханию.

Конечно, было бы хорошо, если бы в создании праздника при­нимали участие драматург или сценарист — профессионалы, кото­рые знают законы массовых праздников и предугадывают реакцию зрителей. Надо стремиться к той идеальной форме, когда создание сценария является совместной работой драматурга и режиссера.

Но, к сожалению, специально подготовленных драматургов и сценаристов массовых праздников нет. Поэтому пока режиссеру чаще всего приходится быть и драматургом. Во всяком случае в настоящее время почти всегда режиссерской группе вместе с ху­дожниками приходится самим создавать сценарный план массо­вого праздника.

Но создание сценария — это обязательный этап подготовки массового праздника. На практике же часто недооценивается зна­чение четкого, действенно-активного сценария. Какой бы ни была тема, масштабы и границы проведения массового праздника, его содержание непременно должно быть, прежде всего, выражено на бумаге. Всякого рода упования на стихийность в проведении мас­сового праздника — попросту говоря, несостоятельны. Драматур­гия, продуманная с позиций вышеизложенных принципов, должна найти свое письменное выражение в сценарии. Он определяет пути реализации темы, идеи, «сверхзадачи» массового праздника.

Создавая сценарий праздника, необходимо также решать во­прос индивидуализации каждого праздничного театрализованного действия.

Опыт показывает, что однородные по идейно-тематической ос­нове праздники могут быть по-разному решены режиссерски путем конкретизации для каждого в отдельности случая документальной основы. Самым ярким примером тому могут быть совершенно раз­личные сценарно-режиссерские решения одного и того же празд­ничного действия — торжественного открытия Всемирного фести­валя молодежи и студентов.

Я принимал участие как режиссер в подготовке и проведении семи таких фестивалей, проходивших в Берлине, Бухаресте, Москве, Варшаве, Хельсинки, Вене, Софии. И каждое новое открытие фестиваля не было простым повторением предшествующего, а от­личалось новизной, своеобразие которой определялось сложив­шейся к тому времени конкретной политической обстановкой, ат­мосферой вокруг него и т. д. Все семь праздников открытия фести­валей были яркими, непохожими друг на друга.

В 1951 году фестиваль проходил в Берлине. В то время Берлин был еще разрушенным городом. Не было ни одной улицы без раз­валин. Над стадионом, где проходило открытие фестиваля, летали самолеты из другого сектора, разбрасывали листовки антикомму­нистического содержания. Обстановка была напряженной. Весь фестиваль шел в «солдатской шинели», хотя боролись за мир, за то, чтобы не было войны.

Открывали фестиваль немецкие товарищи, подготовившие боль­шое тематическое действие. Это была физкультурно-художественная пантомима на музыку А.Александрова «Священная война».

На поле 10 тысяч гимнастов, одетых в костюмы белого, черного и желтого цветов. Игралась тема самоутверждения человеческих рас, их борьбы за свободу и независимость.

Началось с того, что центр поля заняли белые. Расправив плечи, расставив ноги, они властно стояли на земле. Вокруг них расположились, полусогнувшись, желтые, символизировавшие на­роды Азии, и на коленях — черные, еще не проснувшаяся Африка.

Но вот желтые расправляют спины, им помогает часть белых, черные поднимаются с колен, желтые начинают двигаться, черные встают во весь рост... Конфликт развивался бурно. Свободолюби­вая тема равноправия людей разных цветов кожи, несмотря на то, что была выражена специфическими средствами гимнастических упражнений, достигла огромной художественной выразительности. Она нашла путь эмоционального воздействия на многие тысячи зрителей, тем более, что эта тема, тема освобождения народов, в то время была особенно актуальна.

А через два года — IV Всемирный фестиваль молодежи в Буха­ресте. Только что окончилась война в Корее, окончилась именно в тот день, когда открывался фестиваль. И все было иначе: над стадионом летали белые голуби, а на его поле ликующая моло­дежь приветствует товарищей из Корейской Народной Республики. Все танцевали, всем было весело!

VI Всемирный фестиваль молодежи проходил в 1957 г. в Москве. Опять все было иначе, в полном соответствии с духом между­народной обстановки и с тем, что проходил он в Советской сто­лице.

Улицы Москвы были празднично украшены, был декорирован и переименован (конечно, временно) весь маршрут от Сельскохо­зяйственной выставки (ВДНХ) до Дворца спорта в Лужниках, по­строенного специально к этому дню. Вместо Первой Мещанской стала улица Мира, Большой Садовой — улица Счастья, появилась улица Дружбы и т. д. (проспект Мира с тех пор так и сохранил новое наименование). Все участки пути были оформлены красоч­ными панно, надписями в теме названий улицы; колонны делега­тов были декорированы по темам девизов и лозунгов, отражавших идеи, во имя которых молодежь собралась на фестиваль.

35 тысяч иностранных делегатов встречала в те дни Москва. 1200 грузовиков и автобусов, окрашенных в цвета, символизирую­щие пять континентов, представленных на фестивале, грандиозной колонной двигались по улицам столицы. В них разместилось почти 12 тысяч делегатов со всех концов мира. У всех значок фести­валя — цветок из 5 разноцветных лепестков, символизирующих цвета пяти континентов, все в национальных костюмах, с нацио­нальными инструментами в руках. А если к этому прибавить сотни тысяч празднично одетых москвичей, эстрады с духовыми оркест­рами на всех больших перекрестках и площадях, звучание музыки и песен по городской радиосети, мотоциклистов со стягами, то мо­жно себе представить, какое грандиозное незабываемое зрелище возникло на улицах Москвы. Оно предрасполагало к излиянию дружеских чувств, братанию, знакомствам и приподнятому настро­ению, которое потом сохранялось в Москве в течение всего фести­валя.

И само открытие праздника в Москве было более значитель­ным, более масштабным. Оно отличалось глубиной философского обобщения.

Советские гимнасты, начав свое выступление, превратили поле стадиона в карту мира. Специально подобранные цвета костюмов и расположение фигур спортсменов придали этой карте необходи­мый рельеф и резко очертили границы материков и океанов. И вот на карте возникает хищный контур атомной бомбы. Она зловещей тенью легла на континенты планеты. Но слово «НЕТ», появивше­еся вдруг на карте и повторенное на многих языках как протест против возможности атомной войны, перечеркивает крест-накрест энергичными линиями силуэт бомбы. Символика была ясной, чет­кой, она точно доходила до сознания зрителей и вызвала их одобрение.

Примеры подобного рода можно было бы продолжить, но мысль ясна: когда создается тот или иной праздник, даже если его темы однородны, то в зависимости от обстоятельств надо находить разные средства выражения, иные ритмы и приспособления, непо­вторимый образ данного, конкретного праздника. Находить в каж­дом празднике свой характер, собственную индивидуальность» собственное неповторимое решение — насущная задача режис­сера.

Однако нельзя забывать при этом, что есть и общие для всех праздников законы. В соблюдении их состоит другая важнейшая задача режиссера.

Например, закон коммуникаций, действующих сил праздника. Как взаимодействуют друг с другом эти силы, определяющие весь ход праздника?

Вы знаете, что есть две силы — активная (исполнители), она воздействует, и пассивная (зрители), воспринимающая это воздей­ствие. В какой-то момент эти силы объединяются, и тогда устанав­ливается контакт между силами действующими и воспринимаю­щими, между действием и его восприятием.

Значит, надо предвидеть распределение сил в пространстве. Но, к сожалению, иногда режиссеры и сценаристы не придают этому должного значения. А ведь приблизить праздник к массе зрителей, найти средства стать ближе к ним — это очень важная задача, во многом определяющая успех.

Если в театрализованном концерте необходимо сфокусировать внимание зрителя на сценической площадке, номере, то в массо­вом празднике, наоборот, надо искать как можно больше рассре­доточенных центров, надо искать возможность органично разводить в разных направлениях массы людей, пришедших на праздник. Это необходимо, во-первых, для максимального приближения к зри­телю воздействующей силы, а во-вторых, во избежание несчастных случаев.

Таким образом, в празднике вы ищете большое количество центров, чтобы дать возможность массе людей, которые приходят сюда, рассредоточиться. В связи с этим необходимо учитывать не­которые законы психологии. Непродуманное и неуправляемое скоп­ление людей опасно.

Такого рода обстановка возникла однажды во время концерта-митинга на Манежной площади в Москве. По сценарному плану приход зрителей на митинг был организован очень точно и проду­манно. Колонны демонстрантов собирались далеко от места ми­тинга. Возглавляемые отрядами факелоносцев, неся в руках транс­паранты, они должны были вливаться на площадь в установленном порядке и занимать заранее отведенные для каждой колонны сек­торы. Однако получилось иначе. По подсчетам милиции, на митинг собралось около 500 тысяч человек, количество, намного превыша­ющее предполагаемое. И когда прибывали новые колонны, они тес­нили впереди стоящих и вся ранее пришедшая толпа надвигалась на сцену. Наступил опасный момент. Но тут на помощь пришли комсомольцы из отрядов охраны порядка, которые самоотвер­женно врезались в толпу, разделили ее и тем самым ослабили на­тиск. Просчет заключался в том, что режиссеры и соответствую­щие службы не предусмотрели возможности такого наплыва людей и не были до конца готовы к их организации. Но винить в этом ни режиссеров, ни кого другого нельзя, ибо такого рода и масш­таба митинг проводился впервые.

Однако из этой ошибки надо делать вывод. Мы, режиссеры, яв­ляемся людьми, решающими структуру праздника, а поэтому мы обязательно должны быть его организаторами. Ни один режиссер не может стоять в стороне от вопросов организации любого театрализованного действия, тем более массового.

Так, в Москве во время Всемирного фестиваля молодежи, согласно режиссерскому плану одна колонна карнавального шест­вия двигалась от Сокольников, другая — с противоположного конца города, из ЦПКиО им. А. М. Горького. Подобная организация дви­жения колонн предотвращала скопление массы людей в одном ме­сте, вбирая и рассредоточивая их по мере продвижения.

Многоцентровость массовых праздников приобретает особый смысл во время карнавалов, которые требуют боевого ритма, про­стора для проявления веселья, площадок для плясок, аттракци­онов, свободы для движения людей в театральных костюмах, прохождения декорированных машин и всего того, что составляет карнавальное действие. Все это можно организовать, построить, под­чинить единой воле, если четко определить все коммуникации, ко­торые связывают между собой части праздника. Все это надо пре­дусмотреть в сценарии массового праздника.

Специфика массового праздника предопределяет в его сценарии и режиссуре особое значение логики развития действия, логики сцепления образного строя, логики композиции. Начало, развитие, кульминация, финал — все это обязательные части сценария массо­вого действия, в их рамках определяется степень эмоционального накала каждого эпизода, ритмичная их контрастность и строгое взаимодействие.

Сконцентрировать внимание зрителей, заставить их заинтересо­ваться праздником, а их тысячи, неизмеримо больше, чем на лю­бом театральном спектакле или концерте, — важнейшая задача сценария.

Режиссер с помощью сценария должен объединить эту массу зрителей, помочь им сосредоточиться на стержневой теме действия. Ее начинает пролог праздника, в этом его назначение. Затем ре­жиссер и сценарист должны повести зрителя по логике развития сюжета, режиссерской мысли, выраженной в каждом эпизоде, на каждой площадке.