ГЛАВА 16. Восстановление справедливости может причинить боль

Восстановление справедливости может причинить боль. - Клиенту не обязательно говорить правду своему адвокату. - Стараниями СиСи над Лайонелом вновь сгущаются тучи. - Президент, кажется, попал под подозрение. - Мейсон получает пощечину. - Келли не может отказаться от таблеток. - Огромная реклама на крыше отеля - мечта СиСи Кэпвелла.

Расстроенная Мэри сидела в уголке дивана. Она буквально вжалась в него и крепко, до боли сцепив руки, смотрела все время в пол.

Мейсон тихо подошел к своей возлюбленной и опустился рядом с ней.

- Мне очень жаль, Мэри, - Мейсон положил руку на плечо Мэри и нежно погладил. - Мне очень жаль, - повторил он.

Мэри медленно подняла голову.

- Что толку, Мейсон, в твоих извинениях, если ты все равно продолжаешь делать свое дело?

- Что? Что я продолжаю делать? - вопросительно заглянув в темные глаза Мэри спросил Мейсон.

- Все, все, все, - прошептала она.

- Неправда, - возразил Мейсон.

- Все, все, все... - прошептала она.

- Неправда.

- Нет, правда, правда. А когда уже поздно, только тогда ты начинаешь извиняться.

- Но ведь я же искренен... - прошептал Мейсон.

- Что, по-твоему, это все - вот так вот сразу, за несколько мгновений может исправиться? Или ты уверен, что твои действия все исправят и переиначат? - Мэри на этот раз уже сама вопросительно заглянула в глаза Мейсону, лицо которого стало растерянным, а взгляд виноватым.

- Мэри, а что еще можно было сделать? - спросил Мейсон.

Но Мэри уже устала от всех этих разговоров. Она резко, немного вспыльчиво сбросила руку Мейсона со своего плеча, встала с дивана и прошлась по комнате.

- Я не понимаю, почему ты сразу не потребовала, чтобы восторжествовала справедливость? - вслед ей выкрикнул Мейсон, подхватился с дивана и заспешил к Мэри.

Мэри, не оборачиваясь к Мейсону, быстро прикрыла лицо руками.

- Почему ты не потребовала справедливости ни тогда, ни потом? Что это - любовь к Марку Маккормику? - задумался Мейсон.

- Ты прекрасно знаешь, Мейсон: ничего подобного, - Мэри обернулась, на ее лице было негодование.

- Но тогда почему? - спокойно спросил Мейсон. Мэри опустилась в глубокое кресло и, прикусив губы, задумалась.

- Есть только одно объяснение, - присел на подлокотник кресла Мейсон, - ты боишься, наверное, того, что ребенок может быть от Марка? Но я же тебе, Мэри, говорил, что признаю его независимо от того, кто его отец, - Мейсон опустил руку на плечо Мэри. - Запомни, я буду относиться к нему как к нашему.

- Я тоже! - воскликнула Мэри, резко оборачиваясь к Мейсону. - Но почему все должны об этом знать? Скажи мне, почему все должны страдать? Почему я должна унижаться? Почему должен страдать ты?

- Мэри, сейчас необходимо защитить малыша, защитить его от Марка, особенно, если это его ребенок. Я хочу быть уверенным, что Марк не станет хлопотать об опекунстве. Я уже не говорю о том, что он совершил преступление.

Мэри сокрушенно покачала головой, слушая слова Мейсона. А он продолжал:

- Я буду бороться за это.

- Мне этого не нужно, - вспылила Мэри и вскочила на этот раз уже с кресла.

Мейсон тяжело поднялся за ней.

- Мне этого совершенно не нужно, ты понимаешь? - говорила Мэри.

- Я не собираюсь этого добиваться для Марка любой ценой, - сказал Мейсон, - я абсолютно уверен, что он представляет угрозу и для меня, и для тебя, и для нашего будущего ребенка. И цель у меня только одна - защитить нас от его посягательств.

Несколько секунд Мейсон напряженно молчал, потом изменившимся, немного дрожащим голосом произнес:

- Мэри, я люблю тебя и нашего малыша.

Мэри, увидев взгляд Мейсона, тихо прижалась к его груди и из ее глаз покатились слезы.

- Но послушай, Мейсон, ведь должен же быть и другой способ?

- Должен, - ответил Мейсон, - но его, к сожалению, нет. Есть только этот. Так что будь сильной, Мэри, - Мейсон взял ее за плечи, посмотрел в лицо. - И запомни, Мэри, это никакая не месть - это справедливость. Справедливость и только.

Мэри так внимательно смотрела в глаза Мейсону, что тот немного подался от нее.

- Справедливость... твоя справедливость, - прошептала Мэри, - но почему же тогда мне от нее так больно, от этой справедливости?

Но Мейсон не услышал шепота Мэри.

Марк Маккормик уже с полчаса сидел в пустом кабинете. Он терпеливо ожидал, когда же, наконец, придет Джулия, чтобы от нее получить информацию. Он нетерпеливо поглядывал на дверь, то и дело одергивая рукава пиджака, поправляя галстук, приглаживая волосы.

Наконец, дверь распахнулась и в кабинет вбежала улыбающаяся Джулия. Она нисколько не была похожа на классического строгого адвоката, настолько веселым было ее лицо и сияющим взгляд. От ее оранжевой блузки блики буквально запрыгали по всему неуютному кабинету. Маккормик даже немного прикрыл глаза, - такой ослепительно-яркой показалась ему Джулия.

- Марк, имей в виду, я поручилась за тебя.

- Спасибо, - воскликнул Марк, вставая с кресла и подходя к Джулии.

Та стояла в одном шаге от огромного американского флага.

- А теперь скажи мне, пожалуйста, что же будет делать мой адвокат, ведь я тебе плачу за работу?

Джулия немного смутилась.

- Я не твой адвокат, Марк, пока. Я просто думала, что может быть, чем-то смогу помочь тебе.

Марк слегка пожал плечами. Его взгляд стал настороженным.

- Но для того, чтобы я согласилась помогать тебе, Марк, я должна знать абсолютно все - от начала и до самого конца.

- Я расскажу тебе, почему бы и нет, - тут же согласился Марк.

Эта его поспешность вызвала некоторое изумление Джулии Уэйнрайт, но она сдержала свое замечание и скрыла удивление.

- Но если я узнаю, что ты обманул меня, то я даже и не подумаю защищать тебя, Марк, запомни это, - Джулия потрясла указательным пальцем, - запомни, я в этих вопросах поступаю всегда очень строго.

Голос Джулии показался Марку слишком уж официальным и холодным, поэтому он постарался своему придать как можно больше теплоты и убедительности.

- Мне нечего скрывать, Джулия, а потом, ты ведь мне друг? - заглядывая в глаза девушке сказал Марк.

Та немного скованно усмехнулась.

- А Мэри - моя подруга, между прочим, - сказала Джулия.

- Не волнуйся, чего ты нервничаешь, я все расскажу тебе без утайки.

- Хорошо, - ответила Джулия и прошла к письменному столу.

Она положила на него свой аккуратный портфель из крокодиловой кожи, потом взяла папку, перелистнула несколько страниц, что-то прочла, папку резко захлопнула и бросила на стол.

Она оперлась на крышку и пристально посмотрела в глаза Марку.

- Когда-нибудь - до или после свадьбы - ты принуждал Мэри к близости силой?

Марк неопределенно пожал плечами. Тогда Джулия уточнила свой вопрос.

- Скажи, ты насиловал Мэри?

- Джулия! - воскликнул Марк очень взволнованным голосом, - за то долгое время, что мы знакомы с Мэри, мы были близки всего лишь один раз, - Марк опустил глаза. - И то, тогда у нас было все по согласию. Я, Джулия, даю тебе свое слово.

Марк говорил настолько убедительно, что ни малейшего сомнения не могло возникнуть в том, что он врет. Джулия потерла ладонь о ладонь, нервно прошлась по кабинету, потом поправила полотнище звездно-полосатого флага, посмотрела на свой адвокатский диплом.

- Ну что ж, Марк, мне хочется тебе верить.

- Но почему, собственно говоря, ты не должна мне верить?

Джулия сцепила • пальцы и хрустнула суставами.

- Почему? Почему... Я и сама не знаю, Марк. Мне хочется верить и я как всякий адвокат, должна верить своему клиенту. Честно говоря, адвоката вообще не должно интересовать: правду говорит клиент или врет. Адвокат получает деньги только за защиту, за хорошо выполненную работу, а все остальное - это, в принципе, неважно.

- Ты что, Джулия, мне не веришь? Почему? Джулия пожала плечами.

- Разве я сказала, Марк, что не верю тебе?

- Джулия, у тебя такое лицо, что мне на какой-то момент показалось - ты мне не веришь.

- Лицо... Марк, это у тебя должно быть такое лицо, чтобы тебе верили, а мне это ни к чему, тем более, сейчас, в этом кабинете. Я просто хотела задать тебе вопрос и я его задала. А ты ответил. А все остальное, Марк, будет на твоей совести. Если соврал, то это может всплыть, если сказал правду, но не всю, это тоже обязательно всплывет. И тогда что-либо предпринять будет уже поздно или совершенно невозможно. Понимаешь меня, Марк?

- Да, да, Джулия, я тебя прекрасно понимаю. Но ты не забывай, что я твой друг, настоящий друг.

- Друг... У меня был один друг, - прошептала Джулия, - и как же он со мной обошелся... Хорошо, друг, - сказала адвокат, - значит, ты себя виноватым не считаешь?

Марк пожал плечами и спокойно произнес:

- Нет. Нет. Нет. Я могу в этом поклясться.

- Клятвы твои, Марк, пока еще никому не нужны. Я тебе не предлагаю положить руку на библию. Все это ждет тебя впереди.

- Джулия, но мне не хочется, чтобы меня кто-нибудь допрашивал.

- Этого, Марк, избежать не удастся, здесь я бессильна. Здесь закон не на моей стороне. Так что придется потерпеть.

- Ну что ж, если нет другого выхода - потерплю, - Марк уселся в кресло, положил руки на подлокотники, обтянутые кожей.

И здесь Джулия заметила, как мелко подрагивают его ухоженные пальцы и у нее появилось подозрение, что Марк врет. Но подозрение было настолько неопределенным, что Джулия побоялась признаться себе в этом.

" Да черт с ним, может, он и врет, все вскоре выяснится", - подумала Джулия и принялась складывать бумаги со стола в папку.

А в баре " Ориент-Экспресс" все так же нервно продолжался разговор СиСи с Лайонелом.

- Неужели ты и в самом деле веришь в то, что состряпал? - воскликнул Лайонел Локридж и погрозил СиСи пальцем.

- Конечно верю, иначе бы не говорил, - ответил СиСи Кэпвелл.

- Неужели ты думаешь, что я убил Мадлен? - с нескрываемым презрением к СиСи спросил Лайонел.

- Лайонел, - невозмутимо ответил СиСи, - сестра твоей жены высказала эту мысль на процессе и тебя спасло только то, что Августа лжесвидетельствовала.

- Неправда, она не была под присягой, - сказал Лайонел.

Если посмотреть со стороны на СиСи Кэпвелла и Лайонела Локриджа, беседующих в баре, то никто бы не смог подумать, что это два заклятых врага, желающих уничтожить друг друга.

Они казались друзьями или добрыми знакомыми, которые не виделись некоторое время, а вот сейчас случайно встретились и обмениваются новостями. Но это было бы только поверхностное впечатление. На самом деле, между Лайонелом и СиСи шла напряженная борьба.

- Да, я помню, что она не присягала, но это, как ты понимаешь - простая формальность и учти, полиция сможет проверить, я думаю, все ее показания, - голос СиСи был твердым и казалось, он ни секунды не сомневается в виновности Локриджа.

- Ты что же, хочешь заставить полицию заниматься этой историей? - Лайонел глянул в глаза СиСи.

- Я заинтересован только в том, чтобы был найден убийца Мадлен, - коротко произнес СиСи.

- Я не могу поверить, что ты так сильно ненавидишь меня и мою семью, СиСи, что готов даже обвинить меня в убийстве.

- Для меня, Лайонел, это своего рода игра. Если ты невиновен, то живи спокойно, живи своей обычной жизнью, но теперь она не будет столь приятной. Ты помни, что мы с тобой - враги, - СиСи улыбнулся очень странно, его улыбка была одновременно учтивой и злобной, - и как сказал Наполеон - " Бог всегда на стороне сильнейшего"! - сверкнул глазами СиСи и посмотрел вверх.

Но на Лайонела эта фраза не произвела должного впечатления, он тут же отпарировал:

- Ну, раз ты, СиСи - Наполеон, то я - Веллингтон и мы будем драться.

- Ты-то как будешь драться, Лайонел? - возмутился СиСи, - ведь ты приносишь в жертву своих детей.

Лайонела это задело. По его лицу пробежала судорога, он стиснул зубы.

- Я не забыл. СиСи, что ты сделал с Уорреном, - выдавил из себя Лайонел Локридж.

- Это не я! - воскликнул СиСи, - это он сам с собой сделал.

- Ты ответишь за это, СиСи, ответишь, даже если потребуется вся моя жизнь!

СиСи горделиво откинулся, опираясь на стойку бара локтем.

- Может, потребуется, Лайонел, вся твоя жизнь. Но у тебя слишком маленькое поле деятельности, - СиСи Кэпвелл казался невозмутимым, а вот Лайонел нервничал, хотя всячески пытался скрыть свое состояние, но то, как он нервно барабанил по стойке костяшками пальцев, выдавало его сильное волнение.

- Так что, СиСи, ты хочешь такую войну? - сокрушенно закивал Лайонел, - ты хочешь втянуть в нее всех наших детей? Ну что ж, ну что ж... - прошептал Лайонел, - теперь ты можешь жить с полной уверенностью в том, что сам виноват, что сам втянул детей в нашу войну. И теперь Мейсон, Иден, Тэд будут моей законной добычей, - зло прошептал Лайонел Локридж.

Бармен с изумлением смотрел на двух уважаемых в городе людей, которые, казалось, вот-вот были готовы броситься друг на друга и развязать страшную драку. Бармен даже разволновался: чего-чего, а вот такого он не ожидал от двух солидных господ.

Лицо Лайонела Локриджа сделалось багровым от злости, а СиСи Кэпвелл побледнел. Но они еще долго не отходили друг от друга, стоя рядом, буквально в двух шагах, пристально разглядывая друг друга, разглядывая так, как будто не видели друг друга сто лет или видят впервые. Но они знали друг о друге все, каждый знал о каждом мельчайшие подробности жизни, самые скверные привычки, все провалы и взлеты.

СиСи и Лайонел могли написать книги друг о друге, биографические книги с тысячами мельчайших подробностей. Сейчас они застыли друг перед другом, готовясь к последнему роковому прыжку, готовясь вцепиться друг другу в горло и вырвать победу.

Каждый считал, что правда на его стороне, каждый был уверен, что судьба на сей раз улыбнется ему и поможет уничтожить врага. А если и не поможет уничтожить смертельного врага, то пусть подарит красивую гибель.

Так думал Лайонел Локридж, так думал СиСи. Правда, СиСи был уверен в своей победе, был уверен, что сейчас Локриджи не устоят перед ним, что их план рухнет. А он, СиСи Кэпвелл, сможет отомстить за все то плохое, что сделала семья Локриджей семье Кэпвеллов.

Это могло показаться даже смешным, что двое взрослых мужчин, у которых уже взрослые дети, готовы драться друг с другом, готовы бороться и доказывать друг другу свою правоту. Но в Санта-Барбаре, наверное, уже никто не помнил из-за чего началась эта извечная вражда Локриджей и Кэпвеллов.

Наверное, не знали этого и Лайонел с СиСи, они просто боролись друг против друга, боролись, надеясь победить и этой победой искупить весь тот позор, который одна семья причинила другой, расплатиться победой за все.

Бармен, чтобы не быть свидетелем чего-нибудь уж очень страшного, спрятался за стойку и принялся расставлять бутылки на стеллажи.

Перл в инвалидной коляске сидел у письменного стола доктора Роулингса, в его кабинете.

Он смело схватил со стола пачку белых листов плотной бумаги, на которой были изображены какие-то каракули. Перл с видом знатока принялся разглядывать эти рисунки, поворачивая голову то на левое плечо, то на правое. Он так был захвачен своим занятием, вернее, изображением своей занятости, что сунул в рот авторучку, тоже схваченную со стола доктора, и придерживал ее двумя пальцами, будто это была сигарета.

- Замечательно! Замечательно! А это просто восхитительно! Чудесно! А это неподражаемо! - поворачивая листы то так, то эдак выкрикивал Перл.

Сестра Кейнор пыталась вставить ключ в замочную скважину, чтобы положить в соседнем кабинете карточки больных, которые держала в руках.

- Что вы делаете, сестра Кейнор? - послышался грозный окрик доктора Роулингса и он быстро подошел к сестре.

- Я хотела убрать вот эти карты, - испуганно проговорила в ответ сестра Кейнор.

- Я сам их уберу, - доктор буквально вырвал из рук сестры тонкие пластиковые папки. - Этими папками занимаюсь только я, запомните, сестра Кейнор!

- Так же как и пластиковые папки, - доктор выхватил из рук сестры Кейнор связку ключей.

- Извините, извините, доктор, - виноватым голосом затараторила сестра Кейнор, - я хотела... я думала, так будет лучше. Так вот, думаю здесь только я.

В это время доктор Роулингс повернул голову и увидел Перла, занятого рассматриванием странных рисунков.

- Мистер Капник, - строго глянув на сестру сказал доктор Роулингс, - не должен рассматривать эти тесты.

- Извините, доктор, я не заметила.

- Положите, пожалуйста, на стол, - громко произнес доктор Роулингс, обращаясь к Перлу.

Тот вначале сделал вид, что слова доктора относятся не к нему, но потом резко обернулся.

- Извини, Генри, - патетично воскликнул Перл, - я думал, это бизнес-планы, - и небрежно швырнув листы на стол, вытащил изо рта авторучку, сделал такое движение, будто бы стряхивает пепел.

- Пожалуйста, можете идти, сестра, - разрешил доктор Роулингс.

Сестра Кейнор кивнула и суетливо покинула кабинет, не забыв прикрыть за собой дверь.

- Я рад, - закричал Перл. Чему?

- Я рад, что сестра Элеонор выписывается, - и он вновь сбил мнимый пепел на пол прямо на ковер, устилавший пол кабинета доктора Роулингса.

Но доктор Роулингс не придал всем этим движениям и восклицаниям Перла серьезного значения. Он уселся за стол, взял тесты на твердых листах бумаги, как будто колоду карт, перебрал их в руках, аккуратно сложил.

- Ну что ж, мистер Капник, сейчас мы займемся с вами своим делом.

- Конечно, - развязно выкрикнул Перл.

- Посмотрите, пожалуйста, вот на эти чернильные пятна, сосредоточьтесь, мистер Капник, скажите, какие у вас эти пятна вызывают ассоциации, - доктор повернул один из твердых листов бумаги и показал Перлу.

Тот откинулся на спинку своей коляски, прищурил глаза, будто бы рассматривал произведение искусства, переложил авторучку из одного угла рта в другой.

- Это верховный суд, это судьи, их девять. Мне очень нравится этот портрет - замечательная работа, творческая удача.

Доктор отложил лист в сторону и показал Перлу следующий.

- А это что-то уже гораздо более сложное, - Перл потянулся к рисунку.

Доктор дал его и пациент принялся более пристально рассматривать изображение трех чернильных клякс.

- Это что-то гораздо более сложное, по-моему, это похоже на Национальную Систему Пенсионного Страхования, - придирчиво вглядываясь в мелкие капли сказал Перл и вновь откинулся на спинку кресла. - Да, да, это социальное обеспечение, - Перл швырнул лист бумаги на стол прямо в руки доктору.

Доктор поставил перед Перлом следующий рисунок.

- А вот теперь я в тупике. Я действительно не могу сообразить, что же это такое. Хотя... минуточку, дайте я сосредоточусь и подумаю.

Перл вытащил авторучку изо рта, вновь стряхнул мнимый пепел и склонил голову набок.

- Да не мучайтесь, не мучайтесь, мистер Капник, итак все ясно, - пристально гладя в лицо пациенту сказал доктор Роулингс.

- Вы что-то сказали, доктор? - воскликнул Перл.

- Да, вы свободны и можете идти. Пациент сунул авторучку в рот и затянулся.

- А я надеялся, что наше заседание будет очень долгим. Ведь я собирался рассказать вам о моем детстве, - мечтательно закатив глаза Перл затянулся и несколько раз кашлянул.

- В другой раз, как-нибудь, расскажете.

- Что ж, хорошо, доктор, как скажете, - Перл взялся за колеса своей инвалидной коляски.

Увидев движение пациента, увидев как тот неуклюже разворачивается на инвалидной коляске, доктор спокойно произнес:

- По-моему, вы уже в состоянии покинуть это инвалидное кресло.

Перл горделиво откинул голову и высокомерно посмотрел на врача.

- По-моему, доктор, вы не слишком понимаете, почему я нахожусь в этом кресле. Так вы, доктор, не знаете, почему я в этом кресле?

- Вам повезло, - слегка улыбнулся доктор Роулингс, - мы просмотрели ваши снимки и не обнаружили ничего серьезного. Так что ваш паралич уже прошел, мы считаем, - доктор Роулингс принялся вертеть в руках сверкающую авторучку. - Так что, господин президент, вы можете ходить, можете ходить на своих ногах.

- Какая чудесная наука - медицина! - закатив глаза закричал Перл, оперся на подлокотники и попытался встать. - Да, доктор, я могу ходить! - воскликнул больной, сделав несколько уверенных шагов по кабинету.

- Да, конечно, можете, - ответил врач. - Можете, мистер Капник, можете, господин президент.

От тона, каким доктор Роулингс говорил последние фразы, холодок пробежал по спине Перла.

" Неужели он догадался? Неужели он высчитал, что я имитирую сумасшествие? " - сам про себя произнес Перл, но тут же напустил на себя еще более важный, еще более горделивый вид и уже чванливо и презрительно покосился на доктора, будто тот был каким-нибудь мелким и незначащим субъектом в его огромном государстве.

- И пригласите, пожалуйста, сестру Кейнор, - попросил доктор.

- Конечно, конечно, но вначале я должен найти своих товарищей, - Перл опустился на колени, принялся ползать по полу, выкрикивая:

- Ну где же вы? Где же вы, друзья мои, сограждане? Я вас ищу, я хочу вас видеть, вы что, забыли о своем президенте? - он заглядывал под стол, под кресло, даже под книжные стеллажи.

Доктор Роулингс, ехидно улыбаясь, смотрел на действия пациента.

Наконец, после того как все поиски оказались безуспешными, Перл покинул кабинет доктора Роулингса и буквально через несколько минут, тихо постучав, в него вошла сестра Кейнор.

- Прикройте, пожалуйста, за собой дверь, сестра, - вежливо обратился к ней доктор.

Сестра посмотрела на доктора и потом плотно прикрыла дверь, выглянув предварительно в коридор.

- Ну как он? - поинтересовалась сестра Кейнор.

- Он реагировал в соответствии со своим образом президента, - потирая руки произнес доктор Роулингс.

- Совсем не похоже на поведение шизофреника, - покачала головой сестра Кейнор и криво усмехнулась.

Доктор ответил очень похожей улыбкой и такими же движениями головы.

- Это означает только одно: либо он на грани помешательства или притворяется, - доктор улыбнулся с видом победителя, с видом ребенка, разгадавшего сложный ребус. - Мистер Капник загадочная личность, неправда ли сестра Кейнор? - доктор вертел в пальцах сверкающую ручку.

Сестра пожала плечами, не зная, что ответить своему шефу.

Джулия продолжала свой разговор с Марком. Они никак не могли его закончить, потому что возникали все новые и новые вопросы. Джулия пристально смотрела на Марка. Он от волнения даже принялся расхаживать по кабинету из угла в угол.

- Ничего бы этого не произошло, если бы не Мейсон. Во всем виноват он.

Марк повернулся и глянул в глаза Джулии. Та странно покачала головой, но ничего не ответила.

- Я точно знаю, я уверен - Мэри все еще любит меня, но он, он все время с ней, он ее отвлекает, он пытается настроить Мэри против меня.

От волнения Марк даже принялся размахивать руками и потрясать кулаком, как будто бы Мейсон мог это видеть и испугаться.

Джулия, склонив голову на плечо, следила за каждым движением Марка. Едва она пыталась задать какой-то вопрос, как Марк тут же перебивал ее, продолжал торопливо говорить дальше.

- Так что, ты хочешь сказать, он...

- Да, да, Джулия, он всегда стремился поссорить нас. Вспомни, что он сделал в монастыре...

- Что? - округлив от удивления глаза посмотрела на Марка Джулия, - он просто украл ее оттуда, увел. Представь себе, Джулия, ведь Мэри поехала туда для чего - чтобы побыть одной, чтобы подумать обо всем что произошло, а он едет следом за ней... а потом она возвращается и говорит, что была близка с Мейсоном. Надеюсь, теперь-то ты представляешь, как он влияет на нее?

Джулия в ответ только кивнула головой.

- И еще. Вот о чем я хотел сказать, - Марк поднял вверх правую руку и потряс указательным пальцем прямо перед глазами Джулии, - он убеждает ее, что я, Марк Маккормик, не смогу быть отцом ее ребенку. А ты знаешь, Джулия, как это больно? - дрожащим голосом произнес Марк.

Джулия даже приподняла голову и посмотрела на Марка более внимательно. Ей показалось в какой-то момент, что он переигрывает.

- Я люблю Мэри и она вольна делать в своей жизни все, что ей только хочется. Если она хочет оставить меня - она имеет на это право. Но ребенок... ребенок, Джулия, я никогда до конца своих дней не смогу простить себе, если Мейсон Кэпвелл будет растить моего ребенка, - Марк постучал себя кулаком в грудь, - моего, Джулия, моего. Теперь ты понимаешь, как нужна мне... Джулия, - Марк посмотрел в глаза своему адвокату и попытался улыбнуться, но лицо Джулии осталось беспристрастным, ни единый мускул не дрогнул, - они никогда в жизни не смогут доказать факт изнасилования, но Мейсон Кэпвелл приложит все свои усилия, чтобы очернить меня в суде. Если бы не твоя помощь, Джулия, он мог бы лишить меня практики. Представляешь, он мог бы лишить меня куска хлеба!

Когда Марк начал говорить о своей врачебной практике, его голос странно задрожал и Джулия почувствовала, что вот сейчас он не врет, это его сильно волнует.

- Он бы сделал невозможным мое опекунство над ребенком, не дал бы мне возможности видеться с ним. Ну что тебе еще сказать? - взгляд Марка стал виноватым и беспомощным одновременно.

Джулия приподняла голову и еще раз пристальным долгим взглядом посмотрела на Марка.

- Все это убедительно, ведь правда?

Джулия не ответила, а вместо этого опустила голову и принялась рассматривать свои туфли.

- Так что мне делать? - спросил Марк.

- Я уже решила, по-моему, все в порядке, - коротко сказала Джулия.

Марк обрадовано улыбнулся, но в это время распахнулась дверь и в кабинет в белом элегантном костюме, при сером полосатом галстуке, вошел Мейсон Кэпвелл. Он презрительно и брезгливо посмотрел на Марка Маккормика, стоящего перед Джулией.

- Джулия, ты поручилась вот за этого? - Мейсон кивнул в сторону Марка. - Я не думал, что ты настолько неспособна разбираться в людях.

Джулия испуганно отскочила от стола и громко воскликнула.

- Марк, подожди меня, пожалуйста, там, - Джулия кивнула на дверь, - пока я поговорю с Мейсоном.

- Ну что ж, - пожал плечами Марк Маккормик, - только смотри не поддайся на его ложь, он умеет врать как никто другой.

- Джулия, оставь это. Защита подобных мерзавцев не стоит того удовольствия, которое ты получишь, отыгравшись на мне, - попросил Мейсон.

Джулия как-то странно перевела взгляд с лица Мейсона на звездно-полосатый флаг, потом на стену, потом на дверь, за которой скрылся Марк.

- Знаешь что, Мейсон, я меньше всего думаю о тебе, когда решаю - защищать мне клиента или отказаться от защиты.

- О, извини, - язвительно заметил Мейсон, - ведь ты предъявляешь своим клиентам особые требования, не так ли? Но мне кажется, Марк Маккормик не стоит того, чтобы с ним спать.

Джулия зло захохотала, а потом резко дернулась и влепила Мейсону пощечину. Тот как-то странно-растерянно посмотрел на Джулию, но ничего не сказал, медленно развернулся, приложил руку к разбитой губе и неторопливо покинул кабинет.

Обрадованный Перл, дурачась, распахнул настежь дверь общей комнаты и влетел в нее. Келли и Элис вздрогнули, когда хлопнула дверь и одновременно повернули головы в сторону Перла.

- Вы посмотрите кто пришел, - как бы демонстрируя себя повернулся на одном месте Перл, - посмотрите какой я хороший.

- Ты в порядке? - озабоченным голосом спросила его Келли.

- Конечно, - ответил Перл.

- Но доктор Роулингс был такой невероятно злой, - сказала Келли.

- Ну и что? Всего лишь несколько палочек бамбука под ногти и на этом все закончилось.

А Перл попытался заглянуть в глаза Элис, которая стыдливо потупив взор, складывала на столе страницы разорванной книги.

- Ну как ты? А вообще, не надо говорить, сегодня ты и так очень много говорила, - ободряюще произнес Перл. - Спасибо тебе, Элис, за настоящую поддержку.

Элис немного засмущалась и суетливо покинула общую комнату.

- Какой ты молодец, - сказала Келли, - что можешь вытащить Элис из скорлупы, ведь это еще никому не удавалось сделать.

- Надеюсь, ей стало немного легче. А тебе, Келли? - вопросительно посмотрел на девушку Перл.

- Собирать скорлупу - это мое хобби.

- А что случилось с тобой, Келли? Ты подавлена последними событиями?

- Пока все это происходило, - Келли опустилась на стул, - у меня не было времени подумать. А сейчас, когда все закончилось, мне кажется, что прошлое прямо плывет у меня перед глазами.

Перл опустился на стул напротив Келли.

- Келли, дай-ка я посмотрю на твои прекрасные глаза, - Перл заглянул в прекрасные глаза Келли, потом прикоснулся к ним пальцами и чуть-чуть приподнял веки. - А ну-ка отвечай мне, честно и откровенно, ты принимала сегодня лекарство?

- Да, извини, принимала, а теперь у меня какая-то слабость.

- Это лекарство, Келли, и разбушевавшегося носорога может усмирить.

- Я не понимаю, Перл, как тебе удается не принимать его, ведь здесь такие сестры... они как совы.

- Для того, чтобы избежать этой не очень приятной процедуры, Келли, есть очень разные фокусы, есть просто замечательные.

- Как бы я хотела понимать тебя, Перл, - вдруг очень тихо прошептала Келли, - ведь ты всегда такой разный, так быстро меняешься, меняешь свое имя...

- А что имя? - шутливо поинтересовался Перл, - " как розу ты не назови, она все розой пахнет" - это Шекспир. Так и я - как меня не называй - остаюсь самим собой. Запомни это, мой друг.

- Даже когда ты президент? - уточнила Келли.

- Но ведь я увенчан благородной короной? - Перл вскочил из-за стола и вновь принял горделивую позу, - она управляет моим сердцем, - он картинно приложил руку к левой стороне груди.

Келли заулыбалась.

- Даже когда я Ричард Никсон. О, да ты улыбаешься, - Перл взял руку Келли, - да ты кое-что помнишь, - воскликнул он.

Келли улыбнулась еще шире и радостнее.

- Помню, - просто ответила девушка.

- Что именно?

- Не знаю.

- Не знаешь? Тогда иди сюда, - Перл вскочил из-за стола, взял Келли за руку и увлек за собой. - Тогда давай попытаемся вспомнить.

- Нет! Нет! Перл, не надо.

- Идем, Келли, идем, - он буквально утащил девушку за другой стол и усадил напротив себя. - Сиди спокойно, я ничего не буду делать, мы просто с тобой поиграем.

Через минуту Мейсон вновь вернулся в кабинет Джулии. Он прикладывал белый платок к разбитой губе.

- Знаешь что?

- Что? - горделиво вскинув голову ответила Джулия Уэйнрайт.

- А ведь я могу возбудить дело за оскорбление действием.

- А я - за клевету, - тут же нашлась с ответом Джулия.

- Кажется, мое замечание было бестактным, - спокойно сказал Мейсон, как будто о ком-то постороннем.

- Бестактным? - возмутилась и зло захохотала Джулия, - нет, не бестактным, а подлым, Мейсон, подлым, запомни это.

- Извини меня, Джулия, - глядя в глаза девушке сказал Мейсон, промакивая платком кровь с губы. - Но это глубоко огорчает меня, ты уж извини, пожалуйста.

- Ты никогда не знаешь, в какой момент надо остановиться, всегда заходишь слишком далеко.

- Ну извини, Джулия, ты прощаешь меня? Джулия отвернулась, надула губы.

- Пожалуй, Мейсон, прощаю.

- Сделай мне одолжение, - тут же попросил Мейсон Кэпвелл.

- Нет! - мгновенно отреагировала Джулия и отошла от стола.

- Ну зачем ты так сразу? - попытался остановить ее Мейсон, - ты ведь не знаешь, какое одолжение я хочу попросить тебя сделать?

Джулия остановилась и обернулась к Мейсону.

- Это касается Марка, - сказал он.

- Ну и что? Что дальше, Мейсон?

- Я хочу, Джулия, чтобы ты, так же как Марка, выслушала и Мэри.

- Мейсон, я не обещала слушать Мэри.

- Но это недолго, Джулия, - как бы почувствовав, что он победил, Мейсон стал более спокойным и не таким злым. - Она ждет там - в холле, - он кивнул на дверь.

- Мне кажется, ты немного поторопился, - сказала Джулия.

- Но ты должна выслушать обе стороны.

- Я ничего никому не должна.

- Но ради справедливости, Джулия...

- Хорошо, я согласна. Но только ради Мэри, а не ради тебя, Мейсон.

- Ну что ж, меня устроит и это, - он прикусил рассеченную губу.

Несколько мгновений он молчал, потом поднял голову, очень тепло и доброжелательно взглянул в глаза Джулии и промолвил:

- Спасибо, - и тут же быстро покинул кабинет.

Лайонел сидел за стойкой бара. Но сейчас рядом с ним был не СиСи, а его бывшая жена Августа. Они пили ярко-оранжевый апельсиновый сок из высоких бокалов и обсуждали последние события.

- Мне не нравится, Лайонел, эта война, - сказала Августа. - Что он еще может нам сделать? - спросила она у своего бывшего мужа.

- Меня больше заботит, что я ему сделаю, а не он, - вальяжно откинувшись на спинку кресла сказал Лайонел Локридж и отставил бокал с соком. - СиСи потеряет больше чем я.

- Еще бы, - скептично усмехнулась Августа, - ведь у него есть наш дом, наша земля, наши акции и, наконец, твоя бесценная коллекция.

Горькая улыбка тронула губы Лайонела, когда Августа вспомнила о коллекции картин, которую он собирал всю жизнь. Но такое выражение лица он сделал только для Августы.

- Извини, я и забыл о ней, - улыбнувшись уже вполне нормально сказал Лайонел.

- Но ведь ты боготворил свою коллекцию, как ты мог о ней забыть? - изумилась Августа.

- Да, да, конечно, но не стоит волноваться. Чтобы не проговориться, Лайонел взял бокал и сделал глоток ароматной жидкости.

- Что-то я тебя не пойму, не могу сообразить в чем дело, - пристально глядя в глаза Лайонелу спросила Августа.

- Да я не могу забыть о цене, которую он заплатил за эту коллекцию.

- Вскоре цена на эти картины утроится, - заметила Августа.

- Может быть - да, - флегматично заметил Лайонел, - а может быть - нет, ведь вкусы, в конце концов, меняются, - он вновь поднес ко рту стакан сока и сделал большой глоток.

- Надеюсь, ты вернешь эту коллекцию, но мне кажется, улыбаться сейчас бессмысленно. Надо хорошенько подумать, - Августа была явно огорчена флегматичным отношением своего бывшего мужа к бесценной, на ее взгляд, коллекции картин.

- Ну неужели ты забыла, что я во всем ищу только светлую сторону, только лучшие качества? - философски заметил Лайонел.

- И давно ли?

Но получить ответ Августа не смогла, потому что подошел один из официантов и положил перед Лайонелом Локриджем счет.

- Ваш счет, сэр, - сказал официант и застыл в отдалении.

- Спасибо, Джерри, можно ручку? Я его сейчас же подпишу.

- Извините, сэр, - вежливо ответил официант, - нужно оплатить наличными.

- Но раньше?..

- Это сейчас.

- В чем дело?

- Я исполняю распоряжение.

- Ясно...

Глаза Лайонела округлились от удивления. Августа поморщилась, нервно передернула плечами.

В ответ на взгляд Лайонела Джерри сказал:

- Извините еще раз, сэр, но кредит прекращен, - равнодушно сказав это, Джерри быстро удалился.

В это время в бар " Ориент-Экспресс" радостный и возбужденный вошел СиСи Кэпвелл вместе с дизайнером. Тот держал в руках большой лист ватманской бумаги с изображением рекламной буквы, которую СиСи мечтал установить на крыше своего отеля.

- Да, да, прекрасно, - рассматривая проект кивал головой СиСи, - немедленно приступайте к установке, я хочу, чтобы это было сделано как можно скорее.

- Хорошо, как скажете, - ответил мистеру Кэпвеллу художник и ушел.

Августа и Лайонел Локридж, услышав голос СиСи, тем более, радостный и возбужденный, нервно обернулись.

- Торопись, СиСи, спеши, но последнее слово будет не за тобой, - отойдя от стойки сказал Лайонел и прошелся около Кэпвелла старшего.

Келли уже полчаса пыталась нарисовать. Перла. Правда, натурщик из Перла был никудышный: он и минуты не мог просидеть спокойно, все время срывался со своего стула, пытался заглянуть через руку Келли на рисунок.

- Ну ты и молодчина, ну ты и даешь! - восклицал он.

Келли напряженно рисовала, пытаясь изобразить Перла как можно более похожим. Штрих ложился за штрихом, линия за линией.

На листе бумаги постепенно появлялось улыбающееся, немного ироничное лицо Перла с длинными черными вьющимися волосами.

- Келли, да ты настоящий художник! - воскликнул Перл, когда ему удалось заглянуть через плечо Келли на свое собственное изображение. - Я похож, почти как на фотографии.

- Да нет, Перл, что-то у меня не очень хорошо получается.

- Келли, неужели у меня такой большой нос?

- Кажется, такой, но может... извини... я не очень хорошо рисую... может, чуть-чуть не получилось... я поправлю.

- Да нет, нет, Келли, что ты, по-моему, все прекрасно. Ты мне подаришь этот портрет?

- Конечно, Перл, мне не жалко. Хочешь, я нарисую тебя еще? Только для этого надо, чтобы ты хоть чуточку посидел на месте.

Но Перлу не сиделось. Он вскакивал со стула, потом взбирался на него, принимал всевозможные позы.

- Смотри, вот сейчас я напоминаю памятник одному очень известному человеку. Попробуй отгадать какому.

- Колумбу, - вдруг сказала Келли.

- Правильно, Христофору Колумбу! - воскликнул Перл, спрыгивая со стула и вновь заглядывая через плечо на свое изображение.

- Перл, ты мешаешь, так невозможно работать, ты все время смотришь под руку.

- А что, разве нельзя?

- Я не люблю. Я не люблю, когда мне заглядывают под руку, у меня тогда ничего не получается, - обиженно сказала Келли.

- Ну хорошо, хорошо, я больше не буду, - тоном преподавателя сказал Перл и уселся напротив Келли. - А почему ты рисуешь только меня?

- Почему только тебя? Я многих нарисовала и еще многих хочу нарисовать, - спокойно ответила Келли.

- Келли, ты посмотри на эту рожу, - указывая пальцем на рисунок восклицал Перл, - по-моему, я совершенно не фотогеничен.

- Наоборот, ты что, давай, давай, - как бы подбадривала девушка Перла, чтобы он критиковал ее неудачный рисунок и дальше.

- Но больше я критиковать тебя не буду. Я лучше изменю позу, - Перл выставил вперед правую руку, левую поставил себе на бедро. - Вот так, тебе нравится?

- Нет, не нравится, - сказала Келли, бросив на него короткий взгляд, - будь естественным, Перл, это лучше всего.

- Так лучше? - Перл приделал себе рожки.

- Хуже, хуже, Перл, будь естественным, - настойчиво повторила художница. - Сиди тихо, если хочешь - можешь разговаривать, можешь рассказать, зачем ты здесь, для чего. Может быть, это поможет тебе посидеть хотя бы четверть часа спокойно.

- Я здесь, - воскликнул Перл и вновь вскочил со стула, - чтобы сагитировать своих избирателей для своего переизбрания.

- Нет, нет, ты говоришь неправду, Перл. Я хочу знать, ведь ты же, насколько я чувствую, не настоящий пациент этой клиники?

- Тише, тише, - попросил Перл и покивал на Келли указательным пальцем, - тише. Но ведь ты, Келли, тоже не совсем...

- Я? Я - совсем другое дело, - сокрушенно сказала Келли и принялась наносить на бумагу резкие штрихи. - Откройся мне, пожалуйста, - попросила девушка, прекратив рисовать.

Перл откинул со лба черную прядь волос, прикрыл глаза, задумался. Но потом шутливым голосом сказал:

- Это довольно сложная история, Келли, очень сложная и очень длинная.

- Я понимаю, я все прекрасно понимаю.

- Это напрямую связано с тобой, Келли, и еще кое с кем другим.

- С кем? - спросила девушка.

- С тем, кому я очень давно уже хочу помочь - с моим братом, - грустно произнес Перл.

Сейчас Келли почувствовала, что он говорит чистую правду.

Она посмотрела на Перла и попыталась улыбнуться. Но Перл не ответил ей улыбкой, его лицо стало очень грустным и по нему было видно, что мысли его витают где-то очень далеко.

Келли принялась быстро исправлять свой рисунок. Ей показалось, что именно сейчас, именно в это мгновение, она увидела истинное лицо Перла - очень грустное, обиженное и какое-то одухотворенное.

- Вот так, вот так его надо нарисовать, - шептала Келли, быстро исправляя рисунок.

Но как она не старалась, истинное выражение лица Перла ей не удавалось перенести на бумагу.

" Что-то я делаю не так, что-то не улавливаю. Скорее всего, дело в глазах, в выражении глаз. Они у Перла одновременно и очень насмешливые и очень грустные. Но как это изобразить? " - рассуждала сама с собой Келли, быстро работая остро отточенным карандашом, нанося на бумагу один штрих за другим.

Но потом ей показалось, что все дело даже не в глазах, а в том, как нарисовать нервный рот Перла и она принялась исправлять, но, как водится, испортила рисунок.

- Ну что, у тебя ничего не получилось? - естественным спокойным голосом поинтересовался Перл.

- Да нет, вот видишь, хотела сделать как лучше, а все испортила.

- Ничего, Келли, не отчаивайся, можно нарисовать еще раз, потом еще... Сколько нужно будет тебе, столько я и буду сидеть.

- Спасибо, большое спасибо тебе, Перл, - сказала Келли.