ГЛАВА 8. Драки в Ориент Экспресс случаются не часто

Драки в " Ориент Экспресс" случаются не часто. - Красно-бело-голубой торт и пятьдесят зажженных свечей в нем. - Бенгальские огни и игра в " молнию". - Посыльный снимает кепку, очки и... усы. - Капрал не желает называть свое имя командиру полка. - Счастье не может быть построено на лжи.

Марк Маккормик сидел в " Ориент-экспресс" за отдельным столиком и неторопливо поглощал свой завтрак. Во время завтрака он просматривал утреннюю газету.

Марк настолько был поглощен этим занятием, что не заметил, как в ресторан ворвался Мейсон. Скорее всего он и заметил бы того, если бы не держал газету в левой руке, заслоняя себе обзор.

Пока Мейсон стремительно шел среди столиков, посетители изумленно смотрели на небритого мужчину, который решительно двигался по залу.

Мейсон опустился в кресло напротив Марка и резким движением вырвал газету из его рук.

Марк вздрогнул и чуть не подавился маслиной.

Несколько мгновений мужчины напряженно смотрели друг на друга, понимая, что разговор, который сейчас произойдет, возможно, будет последним.

Вслед за Мейсоном в " Ориент Экспресс" вбежала Мэри, она заспешила к столику и облегченно вздохнула, увидев, что мужчины пока еще мирно сидят и смотрят друг на друга.

- Мейсон, - вскрикнула Мэри, подбегая к своему возлюбленному и кладя ладонь на его плечо.

Она надеялась, что своим прикосновением сможет остановить Мейсона. Марк злорадно усмехнулся, облизывая губы, перепачканные соусом.

Он взял чистую салфетку, промокнул губы и посмотрел на Мейсона.

Мейсон, не поворачивая головы, попросил:

- Мэри, уйди, я не хочу, чтобы тебя обижали.

- Но, Мейсон, - воскликнула Мэри, - я тоже не хочу чтобы кого-нибудь обижали и поэтому я останусь.

Дуэль взглядов Мейсона и Марка продолжалась. Брови Мейсона сошлись над переносицей, губы нервно подрагивали. Глаза постепенно темнели. Марк побледнел, он не знал, куда спрятать руки, потому что пальцы начали предательски подрагивать.

- Ты просто животное! - первым прервал затянувшееся молчание Мейсон, - ты - скотина, Марк!

- Мейсон, ты можешь говорить все, что угодно, но это ничего не изменит.

- Почему ничего не изменит? - процедил сквозь зубы Мейсон.

- А потому что ребенок мой, я в этом уверен, - отчеканил Марк.

- Не надо, не надо, - чувствуя, что сейчас может произойти непоправимое, попросила Мэри.

- Не может быть судьба такой жестокой, - твердо проговорил Мейсон.

- Может, это - мой ребенок, - отрезал Марк, - и ты меня, Мейсон, так просто - одним движением руки, не зачеркнешь. Не забывай, что я женат на Мэри.

Улыбка искривила губы Мейсона, но это была очень недобрая улыбка.

- Ты хочешь сказать, что она для тебя много значила, мерзавец? А ты хоть знаешь, что такое уважение, согласие, любовь?

- Не знаю, Мейсон, - заторопился с ответом Марк, - не знаю, что она сказала тебе, но у нас все было по согласию.

- Что? Что ты сказал? - Мейсон сжал кулаки, а его глаза налились кровью. - А ну-ка, повтори!

- Марк, замолчи! - взмолилась Мэри.

- Она сама этого хотела, - спокойно сказал Марк Маккормик.

- Ты врешь, это наглая ложь!

- А как ты думаешь, Мейсон, почему она тебе не сказала об этом сразу?

Марк резко встал из-за стола, но Мейсон вскочил раньше, его правая рука, описав дугу, ударила Маккормика в челюсть. Тот отлетел в угол зала и рухнул на пол. Мейсон, опрокинув столик, бросился на Марка и стал наносить один удар за другим.

Если бы не управляющий " Ориент Экспресс", то, возможно, Мейсон избил бы Марка до смерти, так неистово колотил он своего соперника. Управляющий схватил Мейсона за руки и оттащил к стене.

- Мистер Кэпвелл, мистер Кэпвелл, успокойтесь. Держите себя в руках.

Мейсон крутил головой и пытался вырваться. Марк поднялся на четвереньки, потом - во весь рост. Он достал из кармана носовой платок, вытер окровавленные распухшие губы и кровоточащий нос.

- Отлично, отлично, Мейсон! - как бы радуясь тому, что произошло, негромко проговорил Марк.

И вдруг заорал на весь зал ресторана:

- Отлично, Мейсон! Теперь моего согласия на развод вы не получите никогда!

Мэри испуганно прикрыла лицо руками, а Мейсон, негодуя, пытался вырваться из цепких рук управляющего, чтобы еще раз ударить Марка.

- И что тогда будет, Марк?! - выкрикнула Мэри, - что?! Ты можешь себе представить?

- Конечно, я прекрасно все это понимаю. Тогда он, - Марк указал рукой на Мейсона, - он не сможет растить моего ребенка. Вот что будет.

Мейсон стоял, понурив голову, а Марк злорадно смеялся окровавленным ртом.

- Это мой ребенок, Мэри! Запомни, это мой ребенок. И я его хочу... я выращу его, - грозя всем кулаком, выкрикивал Марк.

Мэри побледнела, губы ее затряслись. Она отпрянула к Мейсону, прижалась к нему спиной. Мэри явно испугалась, услышав подобное из уст своего мужа.

- Нет Марк, это мой ребенок! - выкрикнул из-за плеча Мэри Мейсон.

- Нет, Мейсон!.. Хотя анализы покажут, чей он. Это не займет много времени, - Марк, с презрением посмотрев на Мейсона и Мэри, быстро вышел из " Ориент Экспресс".

Мейсон хотел рвануться за ним вдогонку, но Мэри и управляющий удержали его.

В комнате для свиданий психиатрической лечебницы доктора Роулингса нервно расхаживал СиСи Кэпвелл. Он то и дело подходил к зарешеченному окошку и смотрел в коридор, но тот был абсолютно пуст. Лишь откуда-то из глубины доносились приглушенные голоса.

- Когда же она придет? Я уже устала ждать, - нервничала София, - у меня нехорошие предчувствия.

- А какие тут еще могут быть предчувствия? Откуда взяться хорошим? - сказал СиСи. - Мне сказали, что у них сейчас общее собрание пациентов и наша Келли скоро освободится.

- Мне так тяжело, - сказала София, - казалось, приедем сюда и на душе станет легче. А сейчас какое-то волнение...

СиСи подошел к Софии и обнял ее за плечи.

- Успокойся, дорогая, конечно, лечебница - это не лучшее место, чтобы успокоить нервы.

- А ты можешь себе представить, СиСи, каково ей здесь? Изо дня в день...

- Но что я могу сделать? - развел руками СиСи, - ты же сама понимаешь, по-другому - нельзя.

- Да, понимаю, - кивнула София.

В ее голосе было столько горечи, что СиСи еще сильнее обнял свою жену.

- Я вижу, София, ты уже смирилась с мыслью, что Келли с нами не отпустят.

- Да. Но я до сих пор не могу понять, почему доктор не согласен отпустить ее с нами хотя на денек, хотя бы на праздник. Ведь это бы пошло ей на пользу.

- Не знаю, наверное, у доктора Роулингса есть какие-то соображения на сей счет.

- Мне он не очень нравится, - призналась София.

- А почему он должен тебе нравиться? Мне, например, никогда не нравились ни хирурги, ни психиатры. У них у всех одинаковое выражение лица, к тому же- выражение не из приятных.

- Я этого не замечала, - задумалась София, - хотя теперь, когда вспоминаю тех врачей, которых я знала, то, думаю, ты прав.

- Ты всегда соглашаешься со мной. София тряхнула головой.

- СиСи, у тебя все-таки, чудовищная сила воли. Ты так умеешь влиять на людей. Видишь, и я начала подстраиваться под тебя. Говорю лишь бы с тобой согласиться, хотя на самом деле у врачей такое же выражение лиц, как у всех остальных людей. И я многих из них вспоминаю с большой благодарностью. Да и тебя подняли на ноги врачи.

- Да ладно, София, это я так, сболтнул глупость, - признался СиСи, - нервы на пределе.

В глубине коридора раздались тихие шаги. СиСи и София насторожились. София своим материнским чувством ощутила, поняла - это идет Келли.

Шаги приближались к двери, а СиСи не мог заставить себя подняться и заглянуть в небольшое квадратное зарешеченное окошко.

Наконец, дверь со скрипом отворилась и на пороге возникла Келли. Ее лицо было ужасно бледным, волосы не причесаны, губы подрагивали. На ней была теплая вязаная кофта, но девушка зябко поеживалась.

- Папа... мама... - растерянно проговорила она.

- Привет, - София бросилась к дочери.

- Привет, дорогая, - сказал СиСи.

Мать и дочь обнялись. СиСи смотрел на двух таких дорогих ему людей и у него защемило сердце.

" Боже мой, - подумал он, - неужели я так и не смогу ничего сделать для них обеих? Ведь я их так люблю, а стою сейчас с таким спокойным выражением лица... хотя должен плакать. И откуда у меня эта черствость? Права София - нужно быть мягче".

- Девочка моя! - шептала София. Келли нервно вздрагивала.

- Мама, - отвечала она, - как я рада, что вы приехали.

Наконец, София отпустила Келли и та тут же бросилась к отцу.

СиСи прижал ее к своей груди. В этот момент он вспомнил, какой маленькой и трогательной была Келли в детстве, как он ее любил. Он вспомнил, как они катались с ней на лошадях, как гуляли по берегу океана. Он вспомнил, как забавно Келли выговаривала слова и улыбнулся. Ему казалось, что он прижимает сейчас к себе не взрослую женщину, а маленького ребенка.

- Келли, - шептал он, - мы так с мамой по тебе соскучились.

- Я тоже, - отвечала Келли.

- Мы так соскучились по тебе, что сели в машину и приехали.

Келли улыбнулась.

- Спасибо вам, мне так было тяжело без вас. А сейчас стало немного легче.

София взяла дочь за руку.

- Врачи на нас с папой в большой обиде за то, что мы не предупредили их о приезде. Но ты же знаешь своего папу, если он что задумал, то не остановится. Он не терпит, когда кто-то становится поперек его пути.

- Келли, ты сегодня такая красивая, - сказал СиСи дочери.

- Нет, - резко ответила дочь и прикрыла лицо руками, - я безобразна. Не нужно мне врать, я прекрасно понимаю, как выгляжу.

София с горечью посмотрела на свою дочь. Если бы это было в ее силах, она бы тут же забрала ее с собой.

- Что ты, Келли, ты не можешь быть безобразной, - София бросилась к дочери и погладила ее по волосам, - ты такая же как прежде, только немного бледная.

- Нет, мама, не нужно меня обманывать - я безобразная.

- Ты просто, наверное, устала и нервничаешь.

- Нет, я в самом деле безобразная, - твердила Келли, - не уговаривайте меня.

София поняла, что дальше продолжать этот разговор бессмысленно и поэтому решила сменить тему.

- А ведь скоро будет праздник! - радостно проговорила она.

Келли воодушевилась.

- Да, в самом деле, четвертое июля.

- Да, дорогая, очень скоро, - сказал СиСи.

- Мы с папой как раз недавно вспоминали о наших прежних вечерах, которые мы устраивали в этот праздник. Помнишь, как нам всем было хорошо и весело. Как мы развлекались, шутили, смеялись...

Келли угрюмо молчала.

Неужели ты не хочешь вспомнить о празднике? - спросил СиСи.

- Мы устраивали эти вечера с кучей гостей, с фейерверками. Ты помнишь, Келли?

София говорила и гладила дочь по волосам.

- Кажется, помню, - измученным голосом ответила дочь и робкая улыбка пробежала по ее бледным губам.

Выражение лица Келли было таким, как будто она напряженно пыталась что-то вспомнить. Как будто она пыталась ухватить тоненькую ниточку дрожащими пальцами, а та ускользала и ускользала от нее. И Келли делала одну за другой попытки, но все они оставались безуспешными.

А мистер Кэпвелл вскинул правую руку и с пафосом воскликнул:

- Помнишь, Келли, как ты любила фейерверки? Помнишь, как ты любила ракеты? Но больше всего ты обожала бенгальские огни. Помнишь, как они сверкали, а ты бегала с ними вокруг дома? Вспомни, Келли, как разлетались в стороны сверкающие искры...

Робкая улыбка вновь тронула губы Келли, ее взгляд стал осмысленным.

- Как будто, отец, я улавливаю какие-то вспышки, молнии, но их тут же затягивают темные тучи. Только иногда, когда тучи разлетаются, я вновь вижу сверкание огня.

- Ты тогда так и называла бенгальские огни, детка! - воскликнула София, - ты говорила, папа, дай мне молнию и СиСи давал тебе бенгальский огонь. Ты называла это игрой в молнию.

- У нас тогда был красно-бело-голубой большой торт. Он стоял посреди стола и в нем горело пятьдесят свечей. Да? - Келли повернулась и пристально посмотрела в глаза своей матери.

- Да, - кивнула в ответ головой София, - правильно, дочка, у нас был огромный торт и все мы тогда были счастливы.

Келли улыбнулась.

- Все-все были счастливы, - повторила она, - и смеялись...

Наступило странное молчание. Все боялись его нарушить. Келли как будто напряженно пыталась вспомнить что-то очень важное, настолько важное, что могло изменить всю ее жизнь. Все молчали и каждый боялся прервать это напряженное состояние.

Первой не выдержала София.

- Ангел мой! - тихо прошептала она у самого виска дочери, - когда ты выйдешь из больницы, мы обязательно устроим такой вечер.

София нежно погладила дочь по плечу.

- Устроим фейерверк, а ты будешь бегать с бенгальскими огнями.

И вдруг спокойное лицо Келли исказила гримаса боли. Она резко обернулась к Софии и дрожащим голосом выкрикнула:

- Мама, мамочка! А можно, ты заберешь меня домой сейчас, прямо сейчас? - она схватила Софию за руки, крепко сжала пальцы.

София едва удержалась от слез, столько мольбы было во взгляде дочери и так дрожал ее голос.

- Мамочка, мамочка! Я хочу домой!

СиСи прикрыл лицо руками, он едва сдерживал себя, чтобы не броситься к Келли, не схватить ее на руки и не бежать вместе с нею из этой чертовой клиники.

- Папа, папочка! - поняв, что мать не может помочь ей, повернулась к нему дочь, - пожалуйста, заберите меня отсюда!

София в это время промокнула слезы, побежавшие по щекам.

СиСи взял руку дочери и принялся нежно перебирать ее пальцы.

- Келли, маленькая моя, пойми, еще рано, еще не пришло время...

София опомнилась, пришла в чувство, собралась. Она обняла дочь и повела ее в глубину комнаты.

- Келли, - уже спокойно и уверенно сказала София, - давай поболтаем о чем-нибудь веселом и радостном.

Она понимала, сейчас нужно отвлечь дочь от мыслей о доме. Нельзя позволять Келли зациклиться на воспоминаниях, ведь тогда пребывание в лечебнице станет совершенно невыносимым и тягостным.

София усадила дочь на низкий диван и, не выпуская ее руки, принялась уговаривать:

- Келли, Келли, дорогая, мы с отцом по-прежнему очень любим тебя.

СиСи тоже подошел и уселся рядом с дочерью.

- Да, доченька, мы тебя очень любим, - с придыханием говорил он.

Знаешь, что я делаю каждое утро, - спросила София у дочери, но та промолчала, - я встаю и сразу же начинаю думать о тебе, моя Келли, о том, как сильно я люблю тебя, о том, какая ты сильная и красивая девушка.

Губы Келли дрогнули.

- И я стараюсь из всех сил передать эти хорошие мысли тебе.

Келли медленно повернула голову и пристально посмотрела в глаза матери.

- Я хочу, чтобы ты услышала эти мысли здесь в больнице. И у меня появляется надежда, что это поможет тебе побыстрее выздороветь, прийти в себя и выбраться отсюда.

Келли хотела что-то сказать, но только, как рыба, открыла и закрыла рот. Ее брови странно изогнулись, глаза наполнились слезами.

- Келли, - тут же обратился к ней СиСи, - я говорил с врачами, они утверждают, что тебе уже стало гораздо лучше.

Мистер Кэпвелл принялся гладить дочь по волосам. Он отбрасывал длинные русые пряди за спину, нежно прикасаясь к ним.

- Нет, нет, - заупрямилась отцу Келли.

- Успокойся, Келли, успокойся, - попросил отец.

- Нет, мне здесь не лучше. Здесь я никогда не поправлюсь, - Келли нервно дернула головой.

София внутренне собралась, боясь, что сейчас может расплакаться и дочь это увидит.

- Доченька, папа абсолютно прав, поверь мне. Я ведь тоже вижу, что тебе стало лучше, - проклиная себя за ложь, сказала София.

Но иного выхода она не видела.

- Келли, мы будем тебя навещать часто, очень часто. Мы скоро опять приедем, - говорили, не давая дочери опомниться, то СиСи, то София. - Может, тебе что-нибудь привезти из дому? Или еще откуда-нибудь, а?

Но Келли оставалась безучастной ко всем словам, она смотрела на белую стену.

- Нет, - вдруг коротко сказала она.

- Келли, Келли, ты должна о чем-то подумать, о хорошем, - бодрым голосом попросила София, - у меня появилась блестящая идея. Хочешь, мы привезем тебе целую гору печенья, которое печет Роза?

- У нас есть печенье, - холодно и равнодушно сказала Келли.

- Правда? Это хорошо... - не нашлась сразу София. Но тут же сказала:

- Это очень хорошо, что вы здесь не скучаете.

- Я помогаю украшать зал, - каким-то бесцветным голосом произнесла Келли, поднялась с дивана и пошла к двери.

СиСи и София рванулись за ней.

- Куда ты?

- Мне надо идти, - спокойно ответила Келли, едва обернувшись к отцу и матери.

- Я люблю тебя, доченька, - СиСи Кэпвелл подался вперед и распростер руки.

Келли вздрогнула и неуверенно двинулась к нему в объятия. Она прижалась к груди отца и закрыла глаза. Ее дыхание было ровным и спокойным.

- И мама тоже тебя любит, - София бросилась к дочери.

Келли обняла и мать. Так они стояли несколько мгновений, обнявшись втроем.

- Повеселитесь хорошенько, доченька, - попросила София.

Та медленно оторвалась от родителей и пошла к двери. Когда дверь скрипя отворилась, Келли повернулась:

- Бенгальских огней там не будет.

Дверь закрылась. София дала волю слезам, она бросилась на грудь СиСи и безудержно зарыдала. Он как мог пытался ее утешить.

Они еще долго стояли в комнате для свиданий. Наконец, София понемногу успокоилась, вытерла глаза, СиСи нежно и трогательно поддерживая ее под руку, вывел на крыльцо больницы.

Они сели в машину и уехали.

Перл зашел в свою палату, посыльный, которого он пять минут тому назад втолкнул в дверь, сидел на краю кровати. Перл приложил палец к губам.

- Тише, - прошептал он и повернул дверную защелку.

Посыльный осмотрелся и только тогда снял дурацкую кепку. Из-под нее вывалилась копна густых темных волос, которые рассыпались по плечам.

- А что, ты со мной так и будешь целоваться в усах? - поинтересовался Перл.

Девушка отрицательно качнула головой. Парень подошел к ней и ловким движением сорвал накладные усы.

- Вот теперь все в порядке. Осталось только снять черные очки.

Перл двумя пальцами подцепил очки за дужку и сбросил на кровать.

- Перл, - сказала Кортни, обнимая парня, - мне очень не нравится, что ты здесь.

- Не волнуйся, Кортни, все в порядке. Дай-ка я лучше тебя поцелую.

Девушка согласно кивнула.

- Я ради этого, честно говоря, и приехала. Пробралась сюда под видом посыльного.

- Вот за это признание я тебя люблю.

- Думаешь, мне легко было долго говорить мужским голосом.

- Не думаю, Кортни, что бы это у тебя хорошо получилось.

- Но меня же не раскусили. Я пробралась к тебе.

- Хватит пустых разговоров. Давай о деле. Кортни хотела еще что-то сказать, но губы Перла не дали ей сказать ни слова. Поцелуй был долгий, Перл принялся расстегивать пуговицы на блузке девушки. Та, поняв чего он хочет, резко отодвинулась.

- Не хватало, чтобы я занималась любовью с сумасшедшим, - засмеялась она.

- Но ты-то знаешь, что я нормальный. Только по утрам иногда у меня слишком сильно отрастает борода.

Перл потерся своей небритой щекой о плечо девушки. Та даже сквозь ткань блузки почувствовала уколы двухдневной щетины.

- Ты уже достаточно успел сделать. Тебе больше нет смысла оставаться здесь. Перл, я боюсь, что если ты задержишься еще немного, то может случиться беда.

- Да нет, Кортни, я здесь не только из-за Келли. Мне нужно навести справки о своем брате.

Перл вскочил с кровати и нервно заходил по своей палате.

- Этот доктор Роулингс просто тухлое яйцо. Я должен, обязан оторвать от него Келли. Я обязан ее спасти, Перл нервно и патетично взмахнул руками.

Кортни сидела на кровати и не знала, как ей уговорить Перла покинуть клинику. Ведь она так боялась за него. Но сейчас она еще и восхищалась своим возлюбленным.

- Ты, Кортни, говоришь, что я сделал все возможное. Нет, я еще многого не успел, многое должен сделать. И вот когда я в самом деле совершу все возможное, тогда с чистой совестью покину это заведение. Неужели ты думаешь, мне приятно здесь находиться?

- Перл, но стоит ли ради этого так рисковать собой? - Кортни умоляюще посмотрела парню в глаза.

Тот слегка усмехнулся.

- Если бы ты знала, что произошло с моим братом, ты бы не задавала такого вопроса. Ведь это он, доктор Роулингс совершил такое с моим братом. Он ужасный человек и я должен с ним разобраться.

Перл повернулся к двери и прислушался, ему показалось, что по коридору кто-то идет. Кортни вскочила с кровати и подошла к Перлу.

- Перл, ты никогда не рассказывал мне, что случилось с твоим братом.

Кортни обняла парня за плечи и нежно поцеловала в затылок.

- Это потому, что я просто схожу с ума, когда думаю о нем, - отозвался Перл.

Тут он не выдержал, он почти закричал:

- Этого идиота Роулингса еще называют врачом! А ты мне покажи, он хоть кого-нибудь вылечил, он только загубил многих нормальных людей. Это не врач, это идиот! Он должен помогать, а кому, Кортни, кому он помог. Он только издевается над несчастными больными, которые сами не в состоянии помочь себе.

Кортни сокрушенно покачала головой, ей нечего было возразить Перлу.

- Например, Келли. Он сразу же загоняет ее в рамки правил, придуманных им самим. Он не дает ей действовать, фрейдист проклятый.

- И все-таки, Перл, ты сделал все, что мог, - вновь принялась уговаривать Перла девушка.

- И главное, дорогая Кортни, мне нужно уходить отсюда поскорее, но только после того, как я сделаю все, что нужно.

Перл нагнулся и поцеловал Кортни в губы. Та прижалась к нему и обняла за шею.

- Откройте сейчас же! - послышался из-за двери грозный голос доктора Роулингса и в дверном окошечке мелькнуло его злое лицо.

- Полезай скорее под кровать, - прошептал Перл. Кортни опрометью бросилась к кровати и быстро забралась под нее.

Перл одернул покрывало, привел постель в нормальное состояние.

- Тише, - прошептал он ей и крадучись вышел на середину палаты.

Но тут же вернувшись назад, он схватил темные очки, накладные усы, кепку и забросил их под кровать, где притаилась Кортни.

- Теперь вроде бы все, - сам себе прошептал Перл, прислушиваясь к тому, что делается за дверью.

Дверь дрогнула, доктор Роулингс сильно постучал в нее кулаком.

- Откройте, немедленно! Что здесь происходит? К доктору Роулингсу подошла Келли.

- Ты мне не можешь помочь, Келли? - попросил ее доктор.

Келли внимательно глянула на доктора и недоуменно пожала плечами.

- А что, собственно говоря, случилось?

- Мистер Капник запер дверь, а здесь это не разрешается. Я не могу попасть к нему в палату.

- У меня иногда болит голова и я засыпаю, а уснув, ничего не слышу, может быть, ему плохо и он уснул, - предположила Келли.

- Плохо?

- Ну да, возможно, ему плохо.

- Тогда мы тем более должны как можно скорее туда попасть, - доктор Роулингс подергал дверную ручку.

- Вы должны обязательно туда попасть, чтобы помочь мистеру Капнику.

- Леонард, немедленно откройте дверь! - настойчиво постучав в дверь, крикнул доктор Роулингс.

- Доктор, а может, он вас не слышит, - вновь предположила Келли.

Она пыталась в меру своих сил помочь Перлу, но ей это явно не удавалось.

- Да все он отлично слышит, - со злостью выкрикнул доктор Роулингс и навалился на дверь.

Вначале дверь не поддавалась, но потом защелка отлетела в сторону, дверь распахнулась - раскрасневшийся и злой доктор Роулингс ворвался в палату.

Его взору предстал облаченный в свой шутовской мундир с блестящими эполетами и ярко-красными отворотами Перл, который, стоя посреди палаты, простер правую руку навстречу влетевшему доктору. Больной грозно закричал на ворвавшегося психиатра.

- Вольно, капрал, назови свое имя командиру полка, - Перл подбоченился и горделиво прошелся по палате.

Келли изумленно смотрела в распахнутую дверь на сценку, происходящую в палате.

Но доктор Роулингс не обращал внимания на подобные выходки больных. Он смело прошелся по палате и заглянул под одну из кроватей.

- Я не разрешал вам выходить из строя! - выпятив нижнюю губу рявкнул Перл.

Доктор искоса взглянул на него, присел на корточки и посмотрел под вторую кровать.

- Вылезайте немедленно! - грозно заорал он, увидев, что там прячется темноволосая девушка.

Кортни обреченно вздохнула и выбралась из своего укрытия.

- Кто вы такая? И как сюда попали? - закричал доктор Роулингс.

- Я... я... - пыталась оправдаться и не знала, что сказать Кортни и, не придумав, что сказать, кротко произнесла:

- Здравствуйте, доктор.

Тут же к ней на помощь заспешил Перл.

- Несколько дней назад ее мужа ранили в тяжелом кровопролитном бою.

- Я спрашиваю, кто она? - закричал доктор Роулингс, глядя на Кортни, которая держала в руках свою идиотскую белую кепку и темные очки.

- Вы слишком недогадливы, доктор. Иногда человеку делается очень одиноко, - разведя руки в стороны сказал Перл.

- Быстренько, быстренько одевайте свою куртку и Убирайтесь отсюда, - заторопил Кортни доктор Роулингс, - если я еще раз увижу вас здесь без пропуска, а то вообще запрещу навещать мистера Капника.

Та попыталась извиниться, но ее попытка была безуспешной.

- Я, доктор, просто хотела с ним поздороваться.

- Поздороваться? - доктор взглянул на измятую кровать, - теперь это называется поздороваться?

- Да, доктор, понимаете, ситуация вышла из-под контроля и я ничего не могла поделать, - застегивая пуговицы блузки быстро заговорила Кортни. - Я думаю, доктор, что вы тоже когда-нибудь в своей жизни любили...

- Что? - вспылил доктор.

- Я говорю, что и вы когда-нибудь любили, а если не любили, то обязательно полюбите.

- Что? - вновь закричал доктор, - до свидания, миссис Левинсон.

Кортни понурив голову вышла из палаты. Проходя рядом с Перлом, она еле заметно подмигнула ему. Перл лукаво подмигнул ей в ответ и тут же вновь принял грозный вид великого полководца.

В палату вошла сестра Кейнор.

- Доктор Роулингс, что у вас здесь происходит? Что-нибудь не в порядке?

- Конечно, не в порядке. Созовите быстренько общее собрание больных.

Сестра Кейнор мгновенно удалилась исполнять приказание шефа.

- А сейчас мне придется объяснить некоторым из моих пациентов, что бывает с правилами, когда их нарушают и когда на них просто плюют.

- Вы хотели сказать, с теми, кто нарушает...

- Я так и сказал.

Взгляд доктора стал ледяным.

Лицо Перла оставалось непроницаемым. Выскакивая из палаты, доктор Роулингс тряхнул за плечи Келли и приказал:

- Ты тоже обязательно приходи.

Когда Келли и Перл остались в палате одни, лицо великого полководца вновь приобрело нормальное выражение. Он сокрушенно покивал головой:

- Ну что, видишь, как бывает.

- Да, вижу, - ответила Келли взглядом, - но бывает и хуже.

Перл улыбнулся, но его улыбка не произвела на Келли должного впечатления.

После драки с Марком в " Ориент Экспресс" Мейсон долго не мог прийти в себя. Он чувствовал возбуждение, беспокойство, волнение. Обидевшаяся Мэри стояла, повернувшись к Мейсону спиной.

- Извини меня, - наконец прервал молчание Мейсон, - ты должна меня понять, Мэри, ведь я не мог ему позволить, издеваясь над нами, рассиживать здесь как ни в чем не бывало безнаказанным.

- Все хорошо, все позади, - вспылила Мэри и скрестив на груди руки отошла от Мейсона.

- Рано или поздно, Мэри, но это должно было случиться. Я должен был указать этому мерзавцу его место. Он пытается сделать вид, что его очень беспокоит судьба ребенка. Но теперь мы с тобой знаем, что он замышляет, можем предположить его дальнейшие действия и вовремя предпринять ответные ходы.

- Но, Мейсон, что мы можем сделать? Как мы можем подготовиться, если Марк подаст в суд? - Мэри смотрела на своего возлюбленного растерянно, она то и дело пожимала плечами, вскидывала голову.

Мэри предчувствовала, что это дело может окончиться печально.

- Мэри, ты должна понять, что отцовских прав Марку никто не даст. Но для этого мы должны доказать, что он тебя изнасиловал.

- Нет! - воскликнула Мэри и в ужасе закрыла лицо руками.

Мысль о том, что может состояться публичный суд пугала ее больше всего на свете.

- Неужели вы не могли вести себя тихо? - нервно заламывая руки закричала Мэри. - Зачем нам публичные разбирательства? Зачем нам грязь?

- Ты привыкла бегать от жизни. Это неправильно, Мэри - нравоучительно произнес Мейсон, пытаясь заглянуть своей возлюбленной в глаза.

Но Мэри все время смотрела в сторону, боясь взглянуть правде в глаза.

- Мейсон, пойми, я не хочу делать так, чтобы кому-нибудь было плохо, - голос Мэри дрожал, на глаза то и Дело наворачивались слезы. - С ребенком я тоже хотела, Мейсон, защитить тебя и только тебя, - раздосадованно произнесла Мэри.

- Суда теперь не избежать, но я надеюсь, что он сможет установить истину, - Мейсон отвернулся и принялся расхаживать по комнате.

- Мейсон, ты вновь заговорил о суде? Ты не думаешь как избежать его, а настаиваешь на своем.

- Это единственный наш шанс - доказать, что Марк тебя изнасиловал. И зря ты этого боишься.

- Я понимаю, тебе придется нелегко, ведь Марк станет утверждать, что ты не сопротивлялась, не боролась и сама этого хотела. И знаешь, Мэри, я временами начинаю сомневаться...

- Мейсон, как ты можешь!

- Я начинаю сомневаться, - вновь повторил Мейсон Кэпвелл.

- Неужели ты мне не веришь?

- Конечно верю, иначе бы я уже не был с тобой.

- Но я вижу по глазам - ты мне не веришь.

- Мэри, успокойся, я видел тебя после этого, ты была не в себе. Но ты почему-то никому не сказала, не заявила в полицию.

- Я не могла этого сделать, - Мэри вытерла слезы. - Марк потом мне внушил, что я сама виновата во всем, внушил, будто пошел на этот шаг, чтобы наказать тебя, Мейсон. Теперь я так не думаю, но тогда... это какое-то умопомрачение, наваждение, и я тогда решила никому ни о чем не говорить. Ведь все-таки он официально считался моим мужем, да и сейчас считается. И к тому же он мой старый друг - друг детства.

Мэри говорила все это повернувшись к Мейсону спиной, ей страшно было встретиться с ним взглядом.

- Мэри, ты вновь терзаешь себя.

- Я должна выговориться, иначе ты меня не поймешь. Я страшно терзалась, я сама мучила себя воспоминаниями, каждый раз возвращалась в мыслях к этому дню, но ничего мне не помогало. И тогда я полностью запуталась, одна ложь всегда тянет за собой другую и этот узел невозможно распутать. Мейсон, я больше не хочу об этом говорить, не хочу в этом разбираться. Не нужно мучить меня. По-моему, Мейсон, тебе доставляет какое-то садистское удовольствие копаться во всей этой истории, ты получаешь от этого истинное наслаждение.

- Нет, Мэри, ты ошибаешься. Я ищу истину и я хочу счастья для тебя, а счастье никогда не может быть построено на лжи.

- Мейсон, неужели ты думаешь, что от правды кому-нибудь станет легче?

- Марк должен заплатить за все, и я этого добьюсь, чего бы это мне ни стоило. И ты, Мэри, мне обязана помочь, - голос Мейсона звучал настолько зло и в нем было столько убежденности, что Мэри вздрогнула и поняла, - остановить Мейсона не удастся, он будет идти до конца.

- Мейсон, все-таки зря ты ударил Марка.

- Ты его жалеешь?

- Нет, но это повлечет за собой большие неприятности для тебя и для меня. Ведь признайся, ты всего лишь не сдержался.

- А что, я по-твоему, должен был молчать и слушать его мерзости?

- Это был бы лучший выход, Мейсон. Лучше один раз стерпеть, но потом выиграть. А теперь мне кажется, мы с тобой проиграли.

- Мы это еще посмотрим, Мэри. Ты еще скажи, что я должен был позволить ему ударить меня.

- Нет, этого я не хотела сказать, но я думала, что ты более дальновидный и более сдержанный. Ты посмотри на себя, Мейсон, ты небрит, ты опустился за эти несколько дней, ты не умеешь переживать несчастья.

- Да, я не умею, но зато я умею бороться, а этого не умеешь делать ты.

- Значит, мы с тобой хорошая пара, - попробовала улыбнуться Мэри, - мы дополняем один другого.

- Мэри, но я же все-таки нашел в себе силы извиниться перед тобой.