Глава 4. «Но она ведь бессмертна, — напомнил себе Робин

«Но она ведь бессмертна, — напомнил себе Робин. — Я не смогу ее задушить. Она не умрет».

Он ослабил хватку. Меган ему улыбнулась.

«Она думает, что я так ее приласкал. Не догадывается, что хотел сделать с ней на самом деле».

Он наклонился и поцеловал ее в лоб — быстро чмокнул.

— Ты правда это сделаешь? — спросила Меган, прижавшись лбом к его плечу.

Он кивнул.

— Когда буду уверен, что парк в безопасности, —сказал он ей. — Когда буду уверен, что Брэдли больше не грозит проклятье моего отца, тогда я найду заклинание. Я обещаю. Я найду для нас с тобой способ стареть вместе.

— О, Робин, спасибо! — воскликнула она, благодарно обняла его и поцеловала.

Робину этот поцелуй показался кисловатым на вкус.

«Наверное, есть заклинание, которое поможет мне от нее избавиться, — подумал он. — Я был бы счастливее, если б ее не было рядом».

«Хотя хорошо, что она продолжает мне доверять, она верит моим словам», — думал он, возвращая ей поцелуй.

«Но она мне больше не нужна. Я найду способ убить ее — как только разделаюсь навсегда с Парком Страха».

У Дайдры пощипывало кожу. Специальной салфеткой она вытерла пот со лба.

Хотя вечер стоял прохладный и ясный, в их вагончике, который Джейсону Брэдли служил офисом, было очень жарко.

Дайдра застонала и закатила глаза.

— Папа, что за проблемы? Прекрасный вечер. Почему у тебя все окна закрыты?

Не ожидая ответа, она подошла к одному из окон и открыла его.

— Не знаю, — пробормотал отец. — Думаю, что так я чувствую себя в большей безопасности.

— Тебе все-таки и дышать надо, — побранила его Дайдра.

— Не знаю, буду ли когда-нибудь опять чувствовать себя в безопасности, — прошептал мистер Брэдли и опустил глаза.

Дайдра догадалась, что безобразные толстые черви, видимо, повредили его голосовые связки. Он не мог говорить громко — только шепотом. Она настаивала, чтобы отец немедленно пошел к доктору Клейнсмиту на Шейдисайд Дженерал. Но отец упорно отказывался. Он не любил докторов.

Кроме того, Дайдра поняла, что он стесняется. Как он сможет объяснить доктору, —что он вынул из своего рта дюжину червей длиной около фута каждый?

Дайдра содрогнулась и постаралась выкинуть из памяти тех скользких коричневых созданий. Это произошло вчера.

Сегодня новый день. Вечер пятницы. Праздник открытия Парка Страха.

Как только солнце опустилось за деревья, стали прибывать посетители. А когда стемнело, парк уже был полон. Радостные голоса, детский смех долетали до вагончика через открытое окно. Дайдра смотрела на своего отца. Казалось, он не слышал этих голосов. Словно пребывал в другом мире, мире своих невеселых мыслей.

Она встала позади его кресла и положила руки ему на плечи. Отец всегда выглядел большим и сильным человеком, похожим на медведя. Но сейчас он показался ей меньше, слабее. Словно все проблемы и трагедии подточили его.

— Пап, с тобой все в порядке? — спросила Дайдра. Он не ответил.

«Невыносимо видеть его таким», — горько подумала Дайдра.

— Ворота парка открылись час тому назад, — напомнила она ему, — и он уже полон посетителей.

Она крепко обняла его за плечи.

— Разве это тебя не радует?

— Не очень, — пробормотал он хриплым напряженным голосом.

Затем он повернул свой стул, чтобы видеть ее, и, глядя на нее покрасневшими глазами, прошептал:

— Я много думал о нашем вчерашнем разговоре.

— Папа, прости!

Дайдра и ее отец долго говорили прошлой ночью. Она умоляла его не возобновлять работу Парка Страха, просила, как могла доказывала, что этого не надо делать. Но теперь испытывала чувство вины за некоторые свои высказывания. Слова дочери явно ранили отца.

Но ее мольбы оказались напрасными. Джейсон наотрез отказался слушать дочь. Он не мог даже представить себе, что Парк не будет открыт.

Кончилось тем, что Дайдра раскричалась на него и выбежала из комнаты. Она чувствовала свою вину и понимала, что вела себя как капризный ребенок, во все-таки была твердо убеждена, что права.

Над парком тяготеет проклятье, неужели отец не видит этого?

Почему он так упорно стоит на своем? Разве не достаточно уже погибло невинных людей?

— Ты что же, хочешь, чтобы еще кто-нибудь погиб? — бросила она ему прошлой ночью.

Лицо Джейсона Брэдли побагровело.

Дайдра поняла, что зашла слишком далеко.

Но почему он не желает ее слушать?

А сейчас отец пристально смотрел на нее, сидя в деревянном кресле за рабочим столом. Лицо его осунулось, глаза покраснели и казались усталыми.

— Я должен тебе еще кое-что объяснить, — тихо проговорил он, и глаза его повлажнели.

— Папа, по-моему, мы все сказали друг другу прошлой ночью, — вздохнула Дайдра и отвернулась к окну.

— Нет, — возразил он. — Во всяком случае — я сказал не все.

В тесном вагончике повисло тягостное молчание. Дайдра скрестила руки на груди. Прядь каштановых волос упала ей на глаза. Но она даже не стала поправлять ее. Через окно со стороны карусели долетали обрывки какой-то мелодии. Дайдра могла различить также звук ружейных выстрелов в тире на другой стороне аллеи.

— Ты многого не знаешь, Дайдра, — наконец продолжил мистер Бредли. Он с трудом откашлялся и потер шею. — Я многого тебе не говорил.

Дайдра наклонилась над краем стола. Ее ноги внезапно ослабели, а сердце глухо застучало. Что он хочет сказать?

— Конечно, парк — моя мечта, — напомнил дочери мистер Брэдли. — Как он был мечтой моего отца и моего деда... Я сделал парк целью своей жизни. И это одна из причин, по которой я так настаивал на его открытии.

— Я знаю, папа, — отозвалась Дайдра. — Мы уже говорили...

— Но это не единственная причина, — продолжил Джейсон Брэдли. — Видишь ли, я... я, — он заколебался. Потер небритую щеку. — Мне трудно в этом признаться, Дайдра. Но лучше уж сказать все до конца.

Он посмотрел на нее.

— Видишь ли, я вложил в этот парк все до единого пенни. До единого. Если мы потеряем парк, у нас не хватит денег даже купить себе хот-дог на обед.

Дайдра открыла рот от изумления. Казалось, стены маленького вагончика приблизились к ней вплотную.

— Но как же сбережения, папа? Все те деньги, что мама оставила тебе после смерти?

Избегая взгляда дочери, очень тихо, так, что она едва его слышала, мистер Брэдли пояснил:

— Я... я и их вложил в парк... Я снял все дочиста с банковского счета и вложил в этот парк. Еще два года назад.

Дайдра с трудом перевела дыхание

— Мы действительно разорены? Мистер Брэдли кивнул и закрыл глаза.

— Мы не только разорены. Я был вынужден взять ссуду, чтобы продержаться. Несколько ссуд. Потому что инвесторы отказались и дальше вкладывать деньги. Они заявили, что парк обречен. Хотели, чтобы я выкупил их доли. Я... я..., — он виновато посмотрел на Дайдру.

— И ты вложил наши личные деньги? — мрачно уточнила она.

— И занял еще больше, — всхлипнул мистер Брэдли. Потом он прикрыл рот, сделав вид, что икает.

Из аркады до ушей Дайдры донесся звук ружейных выстрелов — тат-тат-тат-тат — как барабанная дробь. Она заскрипела зубами, чтобы заглушить этот звук и постаралась сосредоточиться на словах отца, которые ее просто потрясли.

Она вдруг осознала, что забыла дышать, и выдохнула воздух с громким звуком: у-уш.

— Я не сказал тебе самое худшее, — пробормотал мистер Брэдли, и глаза его опять повлажнели. Он тяжело провел рукой по густым волосам, вновь прочистил больное горло.

— Что еще? — спросила Дайдра слабым голосом.

— Твой счет в колледже, — шепотом произнес он.

— О нет! — вырвалось у Дайдры. — Нет, только не это! Деньги, которые мама оставила мне на колледж?!

Мистер Брэдли со стоном поднялся с кресла, пересек вагончик и обнял дочь.

— Прости меня. Прошу тебя, Ди. Я так сожалею.

— Все-все? — прошептала она.

— Боюсь, что так, — ответил отец, поддерживая ее. — Боюсь, что именно так. Все. Все твои деньги. У меня не было выбора. Мне пришлось их вложить в наш парк.

— Значит, нам теперь не на что жить? — спросила Дайдра. — У нас совсем нет денег?

Мистер Брэдли отпустил ее и шагнул к двери.

— Да. У нас больше нет денег, — прошептал он. — Если только Парк Страха не поможет нам добиться успеха.

У Дайдры перехватило дыхание. Ее руки неожиданно похолодели. Она сунула их в карманы джинсов и, глубоко вздохнув, заключила:

— Тогда у нас действительно нет выбора. Мы должны сделать Парк Страха преуспевающим.

Она даже заставила себя улыбнуться и подумала: «Эта улыбка — самая мужественная штука, на какую я когда-либо была способна».

— Мы должны сделать Парк Страха самым большим и популярным увеселительным парком в мире, — заявила она, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно.

— Да, — согласился мистер Брэдли шепотом. — Да. Да. И мы должны быть уверены, что нам ничто не помешает. Ничто. Больше никаких смертей, никаких несчастных случаев.

— Теперь все пойдет как надо! — заверила Дайдра. — Я знаю, так и будет, папа. Я знаю.

И тут они оба подскочили, услышав где-то неподалеку от вагончика жуткий крик. Кричала девочка.

Высокий, пронзительный крик ужаса.