Среда международной безопасности том 10. Номер 2(29). Май

Среда международной безопасности том 10. Номер 2(29). Май–август 2012

Панова В. О ПОЛЬЗЕ КЛУБНЫХ МЕХАНИЗМОВ: «ГРУППА СЕМИ» И БРИКС В СРАВНИТЕЛЬНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ

Фиксируем тенденцию

Виктория Панова

О ПОЛЬЗЕ КЛУБНЫХ МЕХАНИЗМОВ: «ГРУППА СЕМИ» И БРИКС В СРАВНИТЕЛЬНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ

РезюмеВ статье рассматриваются и сравниваются причины возникновения и параметры успешной деятельности двух «клубных» механизмов: «группы семи» и БРИКС. Автор приходит к выводу, что, несмотря на первоначально кажущиеся значительные различия в причинах, взаимной совместимости и направлениях деятельности этих групп, можно выделить общие модули и импульсы, стимулирующие государства к сотрудничеству в рамках этих механизмов. Похожим образом работают и правила успешного функционирования в «семерке» и БРИКС. Также автор рассматривает имеющиеся ограничения на сотрудничество в рамках БРИКС и обосновывает свой оптимизм в отношении возможности укрепления сотрудничества в группе, несмотря на препятствия в виде различий в экономической, политической, идеологической и цивилизационной областях, равно как и наличие неразрешенных конфликтов между этими странами. Страны БРИКС характеризует общность подходов в определении справедливых правил игры в рамках международных валютно-финансового, торгово-экономического и даже отчасти политического режимов. Несмотря на наличие в рамках БРИКС естественного лидера (что также не является чем-то уникальным для «клубного механизма»), при использовании взаимных конкурентных преимуществ и при совместном решении общих проблем развития стран группы есть все шансы наладить взаимовыгодное сотрудничество с целью укрепления собственных государств на основе сложной взаимодополняемости. При этом автор делает акцент на необходимости выработки структурированной «позитивной» повестки дня БРИКС. Ключевые слова: глобальное управление; БРИКС; «группа семи»; «клубные механизмы»; ООН; ВТО; МВФ; Всемирный банк; международные организации; внешняя политика России. AbstractThe article considers and compares reasons for establishment of the two “club” mechanisms: the G7 and BRICS, and parameters of their successful functioning. It concludes that notwithstanding considerable initial differences, mutual compatibility and directions of actions of these groups, as well as driving force to cooperation can be singled out within the framework of those mechanisms the same. The rules of successful performance work similarly within both the G7 and BRICS. The article also examines limitations to cooperation within BRICS and makes the case for optimistic look at strengthening cooperation in the group notwithstanding a number of unsolved problems between some of the five countries as well as differences in economic, political, ideological and civilizational areas. BRICS countries very often have a common notion of fair rules in international financial, economic, commercial and to certain extent political regimes. Despite the presence of a natural leader within BRICS (which is not unique for clubs) the group has all chances to set up mutually beneficial cooperation. At the same time it stresses the need to work out structured positive agenda for BRICS. Keywords: global governance; BRICS; G7; club mechanisms; UN; WTO; IMF; World Bank; international organizations; foreign policy of Russia. Несмотря на то, что БРИКС сегодня воспринимается как интегрированное целое, способное оказывать влияние на международные политические, финансово-экономические и социальные процессы, своевременность и потенциальная целостность этой группировки продолжает вызывать дискуссии. Вопросы возникают как относительно принадлежности к группе той или иной страны, так и относительно совместимости их интересов и долговременности их совпадения. Когда говорят об отсутствии гомогенности БРИКС, общих цивилизационных, идеологических, политических и экономических предпосылок для формирования единого блока, забывают о том, что история знает подобные примеры. В частности, несмотря на кажущиеся серьезные различия, можно увидеть отчетливые параллели с созданием в середине 1970-х годов «группы семи» ведущих промышленно развитых демократий. Какие условия международной среды послужили толчком для консолидации трех центров капиталистического мира в рамках нетрадиционного механизма неформального взаимодействия, и насколько едиными были их устремления? Начало и середина 1970-х годов характеризовались набором условий, которые могли привести к определенной дестабилизации системы и, при отсутствии согласия между США и их основными союзниками, к перераспределению полномочий и пересмотру правил игры на мировой арене. Если выделять причины структурного характера, то это в первую очередь процессы, связанные с глобализацией: усиление взаимопроникновения стран и стирание границ между внутренней и внешней политикой на фоне усиления их экономической взаимозависимости. Большая экономическая взаимозависимость вела к усилению политического взаимодействия, координации внешнеполитических и внутриполитических курсов стран, задействованных в подобном механизме. Можно провести прямую параллель с процессом формирования БРИКС, когда эффективность одной лишь национальной экономики перестала быть достаточным фактором успешной внешнеэкономической деятельности, а усилия одной страны, несмотря на значительный экономический прогресс, не позволяют добиться изменения правил игры на международной арене в благоприятном для всех пяти стран направлении. Как период 1960–1970-х годов, так и 2010-е годы характеризуются относительным снижением мощи США (особенно в сравнении с десятилетием 1990-х, характеризовавшимся практически полным доминированием этой державы), а также необходимостью создания механизма коллективного управления. В соответствии с теорией гегемонистического транзита после поражения США во Вьетнаме возможности Вашингтона по осуществлению безусловного глобального доминирования значительно сузились. Если в 1965 г. экономическая мощь США составляла 46% от потенциала 9 крупнейших держав мира и 57% потенциала будущей «семерки», то ко времени создания «клуба» эти цифры снизились до 38% и 46%, а еще через пять лет – до 35 % и 41% соответственно¹. Создатель акронима БРИК Джим О’Нил подсчитал, что страны к 2050 г. превзойдут всю «семерку». По показателям 2011 года, объем ВВП США (по ППС) составлял порядка 19, 1% от мирового ВВП (у всей «группы семи» – 38, 4%), а объем ВВП стран БРИКС – 26, 6% от мирового (из них на КНР приходится 14, 3%)². Соответственно, динамика показывает не количественное и качественное изменение соотношения сил внутри ведущих экономик (распределение мощи осталось примерно на том же уровне), а рост конкуренции со стороны восходящих гигантов. Поэтому, если 37 лет назад США признали необходимость поделиться властью и начать координировать свою политику с двумя центрами капиталистического мира³, то сегодня изменение мировой конъюнктуры привело к возникновению новых механизмов. Таким механизмом стала «двадцатка», способная сохранить лидирующую роль США при учете мнений остальных ставших системными экономик, и БРИКС как группа с формирующейся общей идентичностью в рамках более широкого собрания двадцати участников. Наконец, еще одним системным признаком того периода стала излишняя бюрократизация международных отношений – беда, с которой попытался бороться Валери Жискар д’Эстен, предложив формат «встреч у камина». Создание неформального механизма «семерки» позволяло лидерам восстановить контроль над сетью чиновников более низового уровня, которые по корпоративным интересам или в результате конфликта между различными ведомствами одного государства зачастую тормозили эффективное международное сотрудничество по тому или иному направлению. Аналогичные проблемы отсутствия возможности решать вопросы в рамках многочисленных международных и национальных бюрократий привели ко все большему использованию в XXI веке неформальных механизмов, где лидеры государств или их непосредственные представители имеют возможность обойти существующие барьеры и при наличии политической воли выйти на взаимоприемлемые решения той или иной проблемы. Кроме того, в оба периода была продемонстрирована ограниченность возможностей де-юре существующих международных институтов. В рамках относительного упадка американской гегемонии и тогда, и сегодня существовала как позитивная, так и отрицательная повестка дня для консолидации в рамках неформальных механизмов. С точки зрения формирования «группы семи» позитивным моментом стало признание американцами растущей роли Западной Европы и Японии и необходимость учета их мнений. Кризис Бреттон-Вудской системы и односторонние действия США в этой области, приведшие к обострению общей валютно-экономической ситуации в мире, а также энергетический и последовавший за ним экономический кризис⁴ явились непосредственными предпосылками начала деятельности «семерки»⁵. Позитивной повесткой дня современности в противоположность устоявшемуся треугольнику геополитического Запада является подъем быстро развивающихся экономик Азии и Латинской Америки. Немаловажной причиной создания механизма «семерки» была и необходимость координировать политику в отношении своего основного идейного и политического соперника, СССР и советского блока. Неслучайно идея встреч именно на высшем уровне окончательно оформилась у будущих участников по итогам подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), когда возникла достаточно реальная опасность размывания и без того более аморфной, нежели в рамках социалистического блока, солидарности капиталистических стран. Причем опасения существовали с двух сторон: у европейцев – относительно потенциального советско-американского кондоминиума за счет безопасности европейского театра (по итогам договоров ОСВ-1, ПРО и ОСВ-2), у американцев – относительно сближения Франции с СССР или «новой восточной политики» ФРГ. Процесс взаимодействия в рамках СБСЕ без должной более тесной координации с основными союзниками представлял, таким образом, прямую угрозу с точки зрения ослабевания блоковой солидарности и превалирования национального прагматичного подхода над более идеологизированным коллективным. Дополнительную опасность с учетом активности СБСЕ создавал и рост экономических и политических противоречий и недовольства в рамках самого Западного блока, а также опасность усиления протекционистских тенденций в международной торговле. Изменялась структура торговых потоков между странами Запада, создавая дефицит в торговом балансе Западной Европы и Северной Америки с Японией (экспорт Японии в США в период с 1960 по 1985 годы возрос в 69 раз, а в страны Западной Европы – в 115 раз). В политической сфере проблемы касались не только отношений между геополитическим Востоком и Западом и войны США во Вьетнаме, но и укрепления идентичности (в частности, требование установления нового международного экономического порядка, НМЭП) недавно освободившихся стран, большинство из которых ранее являлись колониями стран «группы семи». Все эти обстоятельства привели к созданию неформального механизма «семерки», деятельность которой осуществлялась в соответствии с разработанной американскими теоретиками концепции «трилатерализма», учитывающей потерю абсолютного превосходства США на фоне сохраняющихся превалирующих военного и экономического потенциалов. Аналогичные подходы (противодействие неприемлемой мировой тенденции) демонстрирует и группа стран БРИКС. Если enfant terrible 1970-х годов и «страшилкой» для коллег был Советский Союз и его потенциальные шаги по размыванию западной солидарности в рамках «разрядки», то в 2010-х годах тенденцией, которой активно противодействуют формирующиеся центры силы, является склонность США к односторонним действиям. Каждая из стран-участниц БРИКС выступает за формирование многополярного мира с опорой на многосторонние институты, прежде всего ООН, и за верховенство международного права. Другим неприемлемым для БРИКС моментом является насильственное размывание суверенитета других государств и потенциальное вмешательство США и их союзников в их внутренние дела. Как и в 1970-х годах, современный этап характеризуется затяжным многофазовым кризисом в сфере валютно-финансового регулирования и экономики, высоким уровнем протекционизма, хотя и более искусного, чем ранее. Экономическая система с тех пор претерпела значительные перемены. Международные золотовалютные резервы в основном сосредоточены в новых динамично развивающихся странах: абсолютным лидером является КНР (порядка 3, 5 трлн. долл. США), а на 4-м, 6-м и 7-м местах соответственно находятся Россия, Бразилия и Индия. Значительно за последние десятилетия изменились и направления товарных потоков, усилилась торговля по линии Юг-Юг. По данным ЮНКТАД, экспортные потоки из развивающихся стран за период с 1980 по 2010 годы выросли в 10, 5 раз с 21, 5% доли мирового экспорта до 41, 7%⁶. В то же время передовые экономики увеличили аналогичные показатели лишь в 6 раз, и их доля в мировом экспорте снизилась с 66, 3% до 54, 1% (при этом увеличение импортных потоков составило соответственно 12 (с 23, 9% до 39%) и 6 (с 72% до 57, 7%) раз)⁷. Важным показателем стал рост потоков инвестиций, где уже не первый год значительную динамику демонстрируют именно страны БРИКС. Совокупный объем прямых иностранных инвестиций в целом в мире в 2011 г. достиг 1, 5 трлн. долл. США, хотя и остался на 20% ниже пика 2007 года. При этом приток инвестиций в развивающиеся страны составил порядка 45% мирового (684 млрд. долл. США), а в странах с переходной экономикой – 92 млрд. долл. США. Приток инвестиций в развитые страны начал расти, но при этом остался примерно на четверть ниже среднего докризисного уровня. Не менее важным моментом является создание фактически конкурирующей схемы оказания международной помощи. Хотя реальные подсчеты затруднены ввиду того, что «новые доноры» Юга не принимают стандартов определения и типов помощи Комитета помощи в целях развития ОЭСР (КПР), а также по причине отсутствия транспарентности в финансовых потоках содействия слаборазвитым странам со стороны новых доноров⁸. В связи с этим сильно разнятся методологии оценки размеров такой помощи. Так или иначе, в 2009 году объемы помощи со стороны не-членов КПР оценивались в промежутке от 11 до 41, 7 миллиардов долларов США, или от 8% до 31% общей официальной помощи развитию доноров КПР, причем на страны БРИКС приходилось до 32, 5 миллиарда долларов США, при том что общая официальная помощь стран – доноров КПР составила 133, 2 миллиарда долларов США⁹. Все эти моменты ведут к объективной необходимости признания более высокой роли наиболее динамично развивающихся стран и стран с переходной экономикой, исключенных из схем принятия решений ведущих международных валютно-финансовых и экономических институтов в годы «холодной войны». Анахронизмом на сегодняшний день является принцип занятия высших должностей в МВФ и Все-мир-ном банке только европейцами и американцами. Интересно изменение обоснования для сохранения такого порядка странами ЕС. Так, в пользу назначения на пост директора-распорядителя МВФ гражданки Франции Кристин Лагард высказывалось мнение о том, что, так как сейчас проблемы испытывают прежде всего страны ЕС, именно они и должны руководить процессом. Ранее же, когда проблемы случались в других частях света, руководство Фондом европейцами обосновывалось как раз противоположным – тем, что валютно-финансовая система в ЕС не испытывает затруднений. Поэтому именно ее представители смогут наилучшим образом руководить средствами МВФ. В этот раз страны БРИКС не смогли прийти к единому мнению по поводу того, кого они выдвинут в качестве кандидата на освобождающееся место главы ВБ, что наглядно показал саммит в Дели. При этом кандидатурой от США стал гражданин Америки корейского происхождения. Похоже, в ближайшем будущем мы станем свидетелями постепенно слома этой традиции. Аналогичным образом интересам стран БРИКС не отвечают параметры определения квот и веса стран – участниц МВФ и ВБ, а также механизмы деятельности организаций. Важно понимать, что именно на изменении условий своего участия в этих структурах и направлены основные дипломатические и иные усилия стран-членов из числа стран развивающегося мира. БРИКС не является уникальным механизмом, скорее, он построен на уже известных принципах использования неформальных механизмов в международных отношениях. Еще в конце 1980-х годов именно по отношению к «семерке» канадский исследователь Джон Киртон выработал шесть условий успешного функционирования подобных объединений¹⁰: – относительное равенство участников и их потенциалов; – ограниченное участие; – общие принципы; – твердый политический контроль; – осознание взаимозависимости и общей уязвимости в условиях глобализации. Если говорить об относительном равенстве, действительно, в обеих группировках есть явный лидер, который по общему потенциалу значительно превышает возможности других членов, в первом случае – это США, во втором – КНР. Причем в обеих группировках инициаторами их создания выступили относительно менее сильные страны, а именно: Франция для «семерки» и Россия для БРИКС. К тому же видимый отрыв лидера компенсируется кумулятивным весом остальных участников во всех сферах мировой политики и экономики. Возвращаясь ко времени образования «группы семи», мы можем увидеть, что, несмотря на лидерство США, Вашингтон к середине 1970-х годов потерял абсолютные рычаги воздействия на своих союзников. Если рассматривать БРИКС, отрыв Китая также не кажется исключительным. ВВП КНР, действительно, значительно превышает валовой продукт любого из остальных членов, но если брать в расчет подушевой показатель и качество жизни населения, то здесь лидирует Россия, а за ней следует Бразилия. По демографическому признаку с Китаем напрямую соперничает Индия. По наличию ресурсов, не только минеральных, но и водных, лесных и почвенных, мировыми лидерами являются Бразилия и Россия. Список можно продолжать и далее. Таким образом, в рамках созданной «семерки» США уже не чувствовали себя абсолютным гегемоном, а КНР в рамках БРИКС еще не чувствует себя таковым. Как следствие, обе эти страны используют указанные механизмы для укрепления собственных позиций и достижения тех результатов, которых они не в состоянии добиться без поддержки соратников по «клубу». Эмпирические наблюдения позволяют говорить о том, что готовность идти на компромиссы и проводить нужные решения через многосторонние неформальные механизмы растет в периоды ослабления страны-лидера. Вот почему, с учетом текущей экономической ситуации в КНР, есть основания рассчитывать на еще большую заинтересованность Пекина в успешной деятельности БРИКС. Очевидны преимущества ограниченного количества членов в обеих группировках. В более крупных объединениях (будь то универсальная ООН, или гораздо более ограниченная по членству и аналогичная «клубная» структура «двадцатки») прийти к единому мнению с определением конкретных мер затруднительно. В результате в них, во-первых, неизбежно начинается процесс фрагментации и образования более мелких коалиций и групп по интересам. Во-вторых, приходится жертвовать качеством принимаемых решений в пользу общих фраз и деклараций. В неформальных механизмах, напротив, всегда есть возможность склонить несогласные страны к принятию того или иного решения. В качестве примера можно вспомнить принятие «группой семи» Вильямсбергской декларации 1983 года, когда Япония изменила свою позицию и опосредованно была подключена к общему пространству безопасности стран Запада. А в случае гораздо более молодого БРИКС достаточно вспомнить модификацию ЮАР своей позиции по Ливии по итогам саммита в Санье (КНР). Для успешной деятельности любой структуры, тем более такой аморфной, как неформальный механизм, важным является наличие общих принципов стран-участниц. В случае с «семеркой» все достаточно просто: это демократическое управление, приверженность рыночной экономике и глобальная ответственность. В рамках БРИКС, несмотря на разницу в подходах, устройстве и традициях входящих в нее стран, им все же удалось сформировать общую идентичность. Среди определяющих его черт можно отметить то, что все страны БРИКС относятся к быстро развивающимся или переходным экономикам, обладающим системной значимостью. Каждая из них является неоспоримым лидером в своем регионе¹¹, но одновременно стремится к достижению или восстановлению роли ведущей державы на мировой арене с глобальной ответственностью. Практически у всех стран БРИКС есть проблема несоответствия реального статуса и своей значимости в глазах других стран. Еще одной немаловажной составляющей успеха таких объединений является твердый политический контроль внутри стран-участников, в случае «семерки» – обязательно демократически избранными лидерами. Если руководитель одного из государств – членов клуба не пользуется поддержкой избирателей и неспособен проводить непопулярные решения, то реальная польза от встреч на высшем уровне, по крайней мере, в случае важности выполнения условий всеми участниками, окажется нулевой. Для стран БРИКС подобное условие имеет еще большую важность, так как все эти страны занимают значительные территории, являются многонациональными и мультикультурными сообществами. Следовательно, необходима поддержка принимаемых решений большинством населения, особенно в аспекте их имплементации. Недостаточная централизация в этом случае может играть против эффективности принимаемых в группе решений. Например, в Индии достаточно большая автономность штатов может привести к дезавуированию решений федерального правительства¹². Наконец, необходимым условием продолжения функционирования и принятия решений в подобных группах является осознание существующей взаимозависимости и общей уязвимости, а также общей стратегической цели и относительно совпадающего видения оптимального решения проблем. Несмотря на существенные различия стран БРИКС, в том числе по признаку политического устройства, их объединяет общая цель реформирования существующей экономической, финансовой и отчасти политической системы мира в пользу большего учета веса и мнения каждого из этих государств. При этом важную роль играет их стремление привести в соответствие существующий и желаемый статусы с целью преобразованию собственного положения региональных держав в глобальные. Для всех стран БРИКС представляет значительную ценность, так как он в разы увеличивает вес каждого члена в деле достижения общих целей. Именно поэтому страны БРИКС на настоящем этапе предпочитают не затрагивать спорные темы с тем, чтобы не подорвать хрупкие связи и групповую солидарность. Именно поэтому итоговые документы встреч «пятерки» фактически являются перечислением консенсусных позиций участников. Именно благодаря усилиям пяти стран удалось сдвинуть с мертвой точки вопрос распределения квот в международных финансовых институтах, когда в рамках саммита «двадцати» в 2009 году было согласовано перераспределение «не менее 5%» в пользу развивающихся стран. В результате в случае ратификации¹³ доля развивающихся стран во Всемирном банке должна вырасти с 43, 97% до 47, 19%, а в МВФ – с 39, 5% до 42, 29%, что определит присутствие четырех стран БРИКС в первой десятке акционеров МВФ¹⁴, а также позволит им совместно приблизиться к коллективному праву вето¹⁵. Еще одной общей, хотя и не краткосрочной целью для стран БРИКС является изменение ситуации, в которой доллар США играет роль единственной мировой резервной валюты. Страны БРИКС приняли ряд важнейший решений в отношении открытия кредитных линий друг с другом и осуществления торговли в национальных валютах. Хотя на практике пока такая схема на пятисторонней основе не применяется, на двусторонней основе подобные соглашения заключены у Китая с Россией и Бразилией. Кроме этого, все страны БРИКС объединяет признание отсутствия альтернатив верховенству международного права и необходимости соблюдения его положений. Это же касается проблематики международной безопасности с точки зрения важности неприменения силы и осуждения использования ее в Ливии, использования средств многосторонней дипломатии и мягкой силы в отношении Сирии, Ирана. Каждая из стран имеет собственные проблемы и осознает важность борьбы с агрессивным национализмом, ксенофобией, сепаратизмом и политическим экстремизмом, а также с международным терроризмом, пиратством, коррупцией и наркотрафиком¹⁶. При этом в рамках группы существует негласное правило не оказывать друг на друга давления по важным для сторон вопросам. В этом коренное отличие от взаимоотношений между каждой из стран БРИКС и их западными партнерами. Пожалуй, единственным исключением из правила «изначально консенсусных решений» является постепенное введение возможностей торга по политической проблематике, примером чего и стали результаты переговоров по Ливии. Так, в отсутствие возможностей нахождения единого подхода к проблеме нераспространения ядерного оружия и разоружения страны БРИКС предпочитают концентрироваться на отдельных аспектах безопасности и общих подходах в области информационной и кибербезопасности, использования общих пространств (в частности, космоса и открытого океана). Перспективным можно считать инициирование на конференции в Женеве переговоров по Договору о запрете на производство расщепляющихся материалов для ядерного оружия и ядерных взрывных устройств, а также совместное российско-китайское предложение о заключении договора по неразмещению оружия в космосе¹⁷. К темам, которые на этапе становления и укрепления БРИКС стоит избегать, относится вопросы реформирования Совета Безопасности ООН. Это находит отражение в том, что на саммитах БРИКС принимаются общие положения, не содержащие указаний на конкретные действия по проведению реформы. Различны подходы стран БРИКС и к проблеме обеспечения на международной арене прав человека. Каждая страна из этой «пятерки» не приемлет интервенционизм западных держав и является приверженцем сохранения суверенитета. При этом, например, Бразилия, пытается выступить посредником по этой проблеме, продвигая достаточно аморфную концепцию «права в ходе защиты» вместо «права на защиту» («right while protecting» vs. «right to protect»). Отсюда и разница в толковании текущего кризиса в Сирии и участие ряда стран БРИКС во встречах так называемой «Группы друзей Сирии». Выше уже упоминалась проблема изменения климата и был отмечен подход всех стран БРИКС, кроме России, к этому вопросу, реализуемый в виде концепции «общей, но раздельной ответственности». Сохраняется соперничество стран БРИКС в Африке, различаются интересы в ряде общих пространств (Арктика, Антарктида), нет единых подходов к трактовке энергетической безопасности. * * * БРИКС – неоднородная группировка. Много вопросов продолжает возникать на предмет совместимости интересов и возможностей входящих в этот механизм стран. Ни для кого не секрет, что ЮАР ни по одному из показателей не соответствует остальным странам БРИКС и стала членом клуба лишь по политической воле Китая, председательствовавшего в группе в 2011 году. Их общей платформой пока выступает недовольство существующим порядком и желание увеличить степень их контроля над мировыми процессами. Ощущается нехватка «позитивной» повестки дня. При этом страны БРИКС еще долгое время не будут обладать достаточными силами для изменения правил игры без согласия ведущих игроков, в первую очередь США. Насильственный слом системы не входит в интересы ни одной из этих стран. Примечания ¹ Kirton J. Canadian Foreign Policy in a Changing World. Nelson, 2007. P.127. ² World Economic Outlook. April 2012. International Monetary Fund. https://www.imf.org/external/pubs/ft/weo/2012/01/pdf/statapp.pdf. ³ Предложенная Г. Киссинджером идея «Года Европы» не оказалась успешной. ⁴ В этих странах был зафиксирован резкий спад производства, инфляция в среднем по капиталистическим странам достигла 13, 5%, безработица увеличилась практически на 70% (с 9 миллионов в 1973 году до 15 миллионов в 1975 году). ⁵ Кстати, интересен факт, что эти кризисы проявили и различные подходы к кризисному урегулированию по обе стороны Атлантики. ЕС и Япония очень быстро приняли условия ОПЕК, фактически, вопреки США. Впоследствии общего согласия не было и в отношении схем сотрудничества по предотвращению подобных ситуаций. В 1974 году по инициативе США под эгидой ОЭСР было создано Международное энергетическое агентство, объединившее страны – потребители энергии, при этом французская сторона придерживалась диаметрально противоположного подхода, пытаясь способствовать созданию всеобъемлющей организации и поставщиков, и потребителей энергии и повышая в то же время уровень европейско-арабского диалога. Сегодня французская сторона исподволь практически повторяет аналогичный сценарий. Именно в антиамериканском ключе можно истолковать попытки создания процесса Евро-БРИКС. ⁶ В Китае за 30 лет экспорт вырос в 87 раз, хотя при этом стоит учитывать стартовую позицию, которая составляла всего лишь 18 млн. долл. США в 1980 г. При этом импорт увеличился в 70 раз со стартовой позиции в менее 20 млн. долл. США. ⁷ UNCTAD Handbook of Statistics, 2011. URL: https://unctad.org/en/Docs/tdstat36_en.pdf. ⁸ Хотя, с чем соглашаются многие эксперты, не вполне корректно называть страны БРИКС и другие страны, не являющиеся членами Комитета помощи в целях развития ОЭСР, новыми донорами. Что касается России, то значительные объемы помощи развивающимся странам направлялись в годы холодной войны Советским Союзом. Истоки такой помощи со стороны Бразилии, Индии или Китая стоит искать еще во времена Бандунгской конференции и последующей активности этих стран в рамках Движения неприсоединения и развития горизонтального сотрудничества по линии Юг-Юг. Впоследствии, в 1980-е годы, ввиду проблем с долгом, высоким уровнем инфляции и другими экономическими императивами эти страны резко сократили объемы помощи. В связи с этим в 1990-е годы страны Комитета ОЭСР распределяли средства помощи практически единолично (до 95%), однако в последнее время по мере усиления своего экономического роста быстро развивающиеся страны вновь стали играть важную роль в области оказания международной помощи. ⁹ Более подробно эти проблемы рассматриваются в исследованиях Walz J., Ramachandran V. Brave New World. Center for Global Development, Working Paper 273, November 2011; Coleman I. Foreign Aid III: BRICS as Donors. Democracy in Development, Council on Foreign Relations, April 2012; Troilo P. The Building BRICs: Analyzing the Role of the BRIC Countries in Foreign Aid and Global Development, DEVEX, October, 2011 и проч. ¹⁰ Подробнее на эту тему см.: Kirton J.J. Con-temporary Concert Diplomacy: the Seven-Power Summit and the Management of International Order. Paper for the annual ISA – British Inter-national Studies Association, London, 1989. URL: https://www.g8.utoronto.ca/scholar/kirton 198901/index.html. ¹¹ Попытки более слабых стран этих регионов противостоять такому лидерству через развитие контактов друг с другом или с внерегиональными крупными игроками, скорее, дополнительно свидетельствует в пользу объективного ведущего положения каждой из стран БРИКС. ¹² Здесь достаточно вспомнить историю соглашения с Бангладеш и его срыв в результате несогласия одного индийского штата. ¹³ Впрочем, ратификация этого соглашения необходимым количеством голосов (количество стран и их вес) до установленного срока до конца 2012 года маловероятна как ввиду позиции европейских стран, так и ввиду того, что в преддверии президентских выборов ожидать проведения этой проблемы через Конгресс США было бы нереалистично. ¹⁴ КНР в таком случае займет третье место, а Индия, Россия и Бразилия – 8, 9 и 10 места соответственно. ¹⁵ С учетом необходимости голосования не менее 85% голосов после реформы общий процент стран БРИКС вместе с Южной Африкой составит 14, 68%. ¹⁶ Хотя в практическом плане в рамках БРИКС подобная работа не ведется, здесь скорее можно назвать действующие рабочие механизмы в рамках РИК и ИБСА. ¹⁷ Ульянов М. Дальнейшее разоружение вряд ли возможно в формате только России и США.[ Ul'janov M. Dal'nejshee razoruzhenie vrjad li vozmozhno v formate tol'ko Rossii i SShA] 9 фев-раля 2012 г. https://www.interfax.ru/txt.asp? id= 230110.

1. Порівняйте між собою особливості появи і функціонування ініціатив БРІКС і G7? (10-20 реч)

<== предыдущая лекция	\|	следующая лекция ==>
Lesson 4.	\|	Ф.И. студента___

© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.