Давай нальем-ка по одной, ой… Песни мене голову кружат.

А: «Гамбринус» Так называлась пивная в бойком портовом городе на юге России. Пивная состояла из двух длинных, но чрезвычайно низких сводчатых зал. Вместо столов были расставлены на полу, густо посыпанном опилками, тяжелые дубовые бочки.

Направо от входа возвышалась небольшая эстрада. Здесь каждый вечер уже много лет подряд, играл на скрипке для удовольствия и развлечения гостей музыкант Сашка - еврей, кроткий, веселый, пьяный.

Проходили года. Сменялись лакеи в кожаных фартуках, поставщики и развозчики пива. Сменялись и сами хозяева пивной, но Сашка неизменно каждый вечер к 6 часам уже сидел на своей эстраде со скрипкой и беленькой собачкой.

МИ: Впрочем, было в Гамбринусе и другое несменяемое лицо - буфетчица мадам Иванова. Саша, сыграйте что-нибудь!

- Что прикажете вам сыграть, мадам Иванова?

- Что-нибудь свое… (играет странную, тоскливую песню, собирается публика)

А: к 10-11 часам Гамбринус, вмещавший в свои залы до двухсот и более человек, оказывался битком набитым. В развале вечера гости краснели, хрипели и становились мокрыми.

Табачный дым резал глаза. Надо было кричать и нагибаться через стол, чтобы расслышать друг друга в общем гаме.

И только неутомимая скрипка Сашки, сидевшего на своем возвышении, торжествовала над духотой, над жарой, над запахом табака, газа, пива, и над оранием бесцеремонной публики.

- Сашш! С-стра-дательную… убла… убла-а-атвори!

С: Сейчас, сейчас (кивает головой, прячет монету)

- Сашка! Это же подлость! Я деньги дала и уже 20 раз прошу: «В Одессу морем я плыла»

С: Сейчас. Сейчас.

- Сашка, «Соловья»!

- Сашка, «Марусю»!
- «Зец-зец», Сашка, «Зец-зец»!

С: Сейчас. Сейчас.

- «ЧА-ба-на»

С: Сейча-аас!

А: ОН играл без отдыха все заказанные песни. По-видимому, не было ни одной, которой он бы не знал наизусть. Когда он слезал со своей эстрады, чтобы подойти к буфету, его разрывали на части.

- Сашенька… Мил`чек… одну кружечку.

- Саша. За ваще здоровье. Иди же сюда, черт, печенки-селезенки, если тебе говорят!

- Сашка-а! пиво иди пи-ить!

- Сашечка, вы должны непременно от мене выпить… Нет, нет, нет, я вас просю. И потом сыграйте «куку-вок»

(С. Улыбался, кланялся, прижимал руку к сердцу, посылал воздушные поцелуи)

А: Становилось все жарче. Всех одолевало желание петь. Сашка, размякший от пива, от собственной доброты готов был играть что угодно.

И под звуки его скрипки охрипшие люди нескладными голосами орали в один тон: «Разлука» и «Мурка»

А: Приходили гурьбой английские матросы, держась рука об руку - все как на подбор широкоплечие, молодые, белозубые со здоровым румянцем, с веселыми молодыми глазами. Они узнавали Сашку по прежним стоянкам:

- Здрайст, здрайст.

Боцман подходил к Сашке с 2 кружками. И просил сыграть джигу.

(выбили стул из-под кого-нибудь стул, Сашка вставал на стул)

Круг, били в ладоши в такт, двое в центре.

1: руки скрещены на груди, ноги выбивают дробь.

2: более сложные колена, покачиваются

3: буря - швыряет моряков, они карабкаются по вантам, тянут паруса, спускают шлюпку, гребут.

4: буря прошла, покой, дробь ногами. Руки скрещены.

А: С японцами… война…

Ив: Сыграйте. Саша, что-нибудь свое.

С: Знаете, что, мадам Иванова? Ведь меня же в солдаты забирают. На войну.

И: Да не может быть, Саша! Шутите?

С: Нет.

И: Но ведь вам лета вышли, Саша? Сколько вам лет?

С: 46. А может быть 49. Я сирота.

И: так вы пойдите, и объясните, кому следует.
С: Я уже ходил, мадам Иванова, Я уже объяснял.

И: И… Ну?

С: Ну, мне ответили: поговори еще жидовская морда… И дали вот сюда. Мадам Иванова, вы же смотрите за собачкой. Может, я и не вернусь, так будет вам память о Сашке. И еще попрошу вас, мадам Иванова, у меня за хозяином остались деньги, так вы получите и отправьте, В Гомеле у меня есть двоюродный брат, а в Жмеринке вдова племянника, Я им каждый месяц… Что ж мы, евреи, такой народ, мы любим родственников. А я сирота, я одинокий. Прощайте, мадам Иванова.

И: Прощайте. Саша, давайте хоть поцелуемся на прощание-то… Столько лет.. И - вы не сердитесь - я вас перекрещу на дорогу.

С: А что, мадам Иванова, я от русского креста не подохну?

Скрипач а идиш Моня, когда-то - бог симфоний,