Глава 23. Ни Завтра, ни сегодня

Потолок. Дурацкий покрытый трещинами потолок. И лампа, то и дело мигающая, добавляющая боли к ее глазам, которые выплакали все слезы.

Все спят. Нет, серьезно — ее никто не послушал. Она могла видеть правду, могла видеть тварей, спрятавшихся среди обычных людей — но больше ничего не могла сделать.

И теперь она лежала здесь, в психушке — обессиленная, старая женщина без прошлого и будущего. Ей больше нечего терять, кроме своей жизни, которая ей и задаром была не нужна.

За дверями что-то говорили о ее реабилитации. Анна хотела рассмеяться, но сил у нее не было даже на то, чтобы выдать хоть какое-нибудь подобие улыбки. Чего они добьются своей сраной реабилитацией? Только промоют ей мозги, и лишний раз услышат то, чему все равно не поверят.

Где-то вдалеке продолжал вещать придурок Барбас. Со скуки женщина прислушалась к новостям. Говорили что-то о взрыве в западном порту города, где исчезли в огне многочисленные запасы лекарства «Шанти». Полиция уже начала проверять вероятность связи этого происшествия с убийством детектива Престона и безработного Крэйга Джерома. Также неподалеку был найден молодой человек, без сознания, который был доставлен в клинику имени Кунца.

Анна моргнула. Может ли это быть?..

Дверь в ее палату распахнулась, и в помещение вошло два санитара.

— Простите за беспокойство, мэм, но вас ждут, — густым басом сказал один из них.

Похоже, время реабилитации решили перенести уже на сегодня. Анна удивилась тому, что еще может различать понятия «сегодня» и «завтра».

* * *

Он очнулся на прохладной койке. Свет из окна бил прямо в лицо — какого хрена он не задернул занавески?

Но оглядевшись, Данте понял, куда попал, и это ему не понравилось. Знакомые стены клиники имени Кунца были последним, что ему хотелось увидеть сегодня.

Кстати, какой сегодня день?

С трудом поднявшись, парень понял, что во время взрыва на «Нике» его здорово приложило. И, судя по всему, после этого происшествия прошло не так уж много времени.

Он прислушался — за дверью было тихо. Лишь где-то вдалеке раздавались приглушенные голоса, среди которых выделялось слово «реабилитация», которое заставило Данте криво усмехнуться.

Реабилитация. Как же. Он знал, что это за процедура. Долгое сидение в пустой комнате, напротив какого-нибудь холеного мудака, который проникновенным голосом расспрашивал тебя обо всем, что взбредет ему в голову — от твоих личных кошмаров, до цвета твоих трусов. Самого Данте чаще всего расспрашивали о демонах, которых видел только он. Разумеется, никто ему не верил, и парню вкалывали дополнительную дозу лекарств, после которых он незамедлительно погружался в свои кошмары, которые он был не в силах никому объяснить. Даже себе самому.

Поняв, что никто не собирается верить его словам, Данте решил подыграть — сделал вид, что вылечился. Сбежать он не мог — слишком уж тогда он был слаб после всей той дряни, что в него закачали. Но сделав из себя пай-мальчика и сказав, что все его слова — не более чем попытка привлечь внимание, он заслужил свободу. В тот же день, когда его выписали из клиники Кунца, он напился в стельку.

А теперь он вновь вернулся в эти знакомые и бесившие его стены. Но на сей раз не как псих. Оставалось надеяться, что его мало кто помнит с прошлого пребывания.

К палате приближались шаги. Парень затаился, прижавшись к стене. За дверью шло три человека — по звуку их шагов Данте определил, что один из них тащится чуть ли не волоком. Один из пациентов. Наверняка его тащат на ту же самую реабилитацию.

— Ну, пошла! — недовольно рявкнул один из санитаров. Раздался глухой удар — и женский вскрик, знакомый Данте. Он осторожно выглянул в дверное окно и увидел ту самую полицейскую, скрючившуюся в объятиях двух здоровенных санитаров.

Решение, как всегда, пришло моментально.

— Эй! — крикнул Данте, обращая на себя внимание санитаров. Те обернулись — и им навстречу прилетела выбитая дверь. Одного из здоровяков снесло в сторону, другой успел увернуться и накинулся на парня. Тот ловко отскочил в сторону, позволив санитару влететь в свою палату, и попрощался с ним смачным пинком под зад. Дубинка санитара отлетела прямо к ногам женщины.

Анна, скрючившись от боли в животе, куда не так давно пришелся удар дубинкой, не верила своим глазам. Только что она безвольной куклой болталась в руках санитаров, а теперь ее шкуру спасает тот самый парнишка, которого она так упорно разыскивала.

Боль утихала, а взгляд женщины заметил, как второй санитар, до этого прижатый дверью, начал выбираться из-под нее. Оттолкнув кусок дерева прочь, мужчина с ревом набросился было на Данте, но его колени внезапно подогнулись от мощного удара дубинкой.

Анна не знала, откуда у нее взялись силы. Видимо, в ней уже бушевала ярость, которая зставила ее встать на ноги и обрушить на несчастного санитара целый град сокрушительных ударов. Она услышала хруст его ребер, и это придало ей сил — удары теперь пришлись на череп санитара. Но Анна так и не успела размозжить ему голову — крепкая рука схватила ее запястье:

— Хватит уже! Совсем спятила?

Данте увидел ее расширившиеся, полные звериной ярости глаза. Совсем чокнулась, заключил он, вслушиваясь в ее хриплое дыхание, и собрался было отпустить ее, но Анна перехватила его руку.

— Эй!

— Что происходит, черт возьми? — прошипела она, прижимая его к стене. — Что вокруг творится? Кто эти твари?!

«Пиздец», — пронеслось в его голове. — «И она туда же».

— Демоны, — просто сказал он. — Те, кто на нас нажирается.

Губы Анны скривились в безумной усмешке, и Данте пришла в голову мысль о том, чтобы просто дать ей по морде и убраться восвояси. После общения с девчонками, превратившимися затем в пистолеты, ему только долбанутой на всю голову полицейской не хватало.

Пистолеты.

Он моргнул, внезапно осознав, что на поясе нет привычной тяжести его новых подружек. Куда эти ублюдки могли их деть? Не в полицию же сдать?!

Коридор внезапно качнуло, и Анну отбросило на противоположную стену.

— Опять? — раздраженно сказал парень, видя, как скамейки, каталки и прочее медицинское оборудование начинают летать по коридору, как в каком-нибудь дешевом фильме про полтергейста. Женщина, не мигая, наблюдала за этим представлением.

— Это еще что такое? — тихим голосом спросила она.

— Эй! — позвал ее Данте. — Ты меня видишь?

Анна обернулась к нему и кивнула.

— Тогда слушай внимательно. Сейчас нам надо убираться из этой дыры как можно быстрее, если ты хочешь выжить.

— Ты… вытащишь меня отсюда? — в голосе женщины звучало недоверие. — Почему?

— Потому что мы влипли в одно и то же дерьмо. Такой ответ тебя устроит?.. — Из глубин коридора бешеным волчком вылетела одна из каталок. Анна и Данте прижались к стенам, уворачиваясь от препятствия. Лицо женщины побледнело:

— Ты точно сможешь нас вытащить?

— Постараюсь. Пошли! — он без лишних слов рванул к двери, ведущей на лестницу. Анна, сжав покрепче дубинку, последовала за ним.

Все вопросы вновь пришлось откладывать для более удобного случая.

Вместо того чтобы подниматься на крышу, Данте спустился на первый этаж. Убедившись в том, что Анна от него не отстает, он выскочил в коридор, внутренне приготовившись к очередной стычке с демонами.

На его удивление, там никого не было. Парень быстро побежал к кабинету, где хранились вещи пациентов. На его счастье, пистолеты и плащ были там. Пока он прятал оружие за пояс, Анна подобрала чей-то халат и затянулась потуже:

— Что дальше?

— Надо узнать, кто затащил нас сюда, — ответил парень и, встретившись глазами с недоуменным взглядом Анны, пояснил: — В Лимбо просто так не попадешь. Кто-то из нас — скорее всего, я — слишком понравился этим тварям, и надо узнать, кому именно.

— Мило, — пожала плечами Анна. — А мне-то что делать?

— А черт его знает. И не смотрите на меня так, леди! Если я знаю, что это за место, это не значит, что я в курсе того, как вас сюда занесло!

Анна осеклась. Заметив, как побледнело ее лицо, Данте усмехнулся:

— Что, я угадал? Вы считали, что я объясню вам все, что творится здесь? Дерьмо творится, вот что. И этого ни отменить, ни исправить никто не сможет. Вы довольны?

Анна кусала губы. Она ожидала, что его ответ будет таким, но не предполагала, что поверит ему. Но что-то ей подсказывало, что паренек говорит чистую правду. Люди живут в Аду, причем живут уже довольно давно, и сами об этом не знают.

Ее взгляд потускнел. Убрав руки в карман халата, женщина пошла в сторону выхода из клиники.

— Куда вы собрались, черт возьми?

— К детям.

— А? — Логика действий женщины совсем сбила Данте с толку. Да она чокнутая, подумал он.

— Вас убьют, как только вы выйдете отсюда, — сказал он, особо не рассчитывая на то, что она остановится.

— Да мне насрать, — отозвалась Анна, даже не оборачиваясь к нему. Ее не волновало, что может ожидать за дверями на улицы города, ей было плевать на предостережения этого странного парня, и что ее саму в любую секунду может ожидать смерть. Она кляла себя за то, что совсем забыла о детях — тех, ради кого она продолжала спускаться в ад и убивать свою душу.

Ее ладонь толкнула дверь, но та не поддавалась. Анна ударила ее плечом, но толку было чуть.

— Дайте-ка я, — раздался позади нее голос Данте. Она обернулась и увидела, что он выхватил из-за спины свой меч и замахнулся на дверь. Женщина отпрянула, позволив стали прорубить деревянную преграду. Нанеся пару ударов по двери, Данте попробовал выбить ее ногой — та послушно распахнулась, открыв им обдуваемый ветром пустырь, вдалеке которого виднелись кучки пригородных домов.

— Все-таки они хорошо расположили психушку, — заметил парень, выходя на улицу. — Странно, что тварей нигде нет.

— И слава Богу, — пробормотала Анна, сильнее кутаясь в халат и пытаясь определить, где они находятся. Судя по всему, это была окраина Лимбо-сити, а это означало, что до дома Эйба ей придется идти очень долго — он располагался в центре города, возле набережной.

— Может, вам вызвать такси, леди? — насмешливо предложил Данте. Женщина кинула на него неодобрительный взгляд, и он миролюбиво поднял руки: — Ладно, я провожу вас. Только учтите, что город может попытаться вас убить тогда, когда вы об этом совершенно не знаете.

— Ничего.

Чертова баба, подумал он, следуя за ней. Совершенно безумная — готова пройти сквозь ад, лишь бы увидеть своих детей.

Пальцы Данте непроизвольно потянулись к его амулету. Анна заметила его жест:

— Что это?

— Ничего особенного, — быстро ответил он, убирая руку. — От матери.

Женщина ничего не ответила, но парень успел уловить на ее лице грустную улыбку.

Две фигуры медленно побрели по пустырю в сторону города. Постепенно до Анны начало доходить, что обстановка медленно меняется — ветер стихал, изредка шелестя в листве деревьев, небо над головой мрачнело, предвещая дождь.

— Эй, — негромко позвала она спутника. — В этой дыре бывают грозы?

— В этой? — переспросил парень, подняв голову к небу. — В этой — разумеется. В Лимбо — вряд ли.

Они вернулись в нормальный мир людей.

— Думаю, теперь мы можем поехать на метро, — сказал Данте, обращаясь скорее к самому себе. Анна медленно кивнула в ответ.

* * *

Вечером никто не обратил внимания на странную парочку — парня лет семнадцати, спрятавшего лицо под капюшоном своего плаща, и тридцатилетнюю женщину с обожженным лицом, кутавшуюся в медицинский халат. Им повезло — любой здравомыслящий полицейский при свете дня мог их остановить, и неизвестно, чем бы все кончилось.

Они не разговаривали — молча ехали в полупустом вагоне метро, по соседству с каким-то темнокожим парнем, тихо игравшим на небольшом деревянном барабане и группой бедно одетых людей, жавшихся друг к другу в поисках тепла. Анна с сочувствием смотрела на них до тех пор, пока ее глаза не встретились с ярко-синими глазами старика, в упор смотревшего на нее с каким-то вызовом. Она быстро отвернулась.

— Как ты думаешь, они могут все это видеть? — спросила она Данте, не оборачиваясь к нему. Парень, казалось, задремавший, глухо ответил:

— Мне почем знать?

На этом их диалог и прервался.

Спустя полчаса поезд остановился на одной из центральных станций города. Они вышли — Анна иногда оглядывалась, чтобы не наткнуться на полицейских. Ее сердце бешено стучало — она волновалась за детей, которые недавно лишились отца и были совершенно беззащитны.

«Вам ведь еще есть, что оберегать, мисс Абернати?»

Она ускорила темп ходьбы, кулаки в ее карманах непроизвольно сжались.

— Не так быстро, леди! — Данте также ускорил шаг. Мрачный взгляд женщины ему совсем не понравился. Наворотит дел, а разгребаться придется им обоим. Такой расклад парня совершенно не устраивал.

Но Анна пока не собиралась никого убивать. Чуть ли не бегом она поднялась на пустынную ночную улицу и направилась в сторону Гиллеспи-стрит, где располагались старые кирпичные дома, построенные лет двадцать назад. В этих многоэтажках располагалось от двадцати до сорока квартир, в одной из которых и жил Эйб с детьми.

Анна знала, в каком именно доме они живут — после развода Эйб так и не смог переехать с их общей квартиры. Анна решила уйти сама, мучимая совестью перед детьми — переехала в квартиру, принадлежавшую когда-то ее матери.

С момента их развода прошло всего два с небольшим года, а внутреннее убранство дома сильно изменилось — стены претерпели ремонт, в воздухе пахло свежей краской, в глубине коридора, словно новенький доллар, сиял своими створками лифт. Женщина побежала к нему, когда неожиданно рука Данте схватила ее за шиворот:

— Тихо!

Она еле сдержалась, чтобы не развернуться и дать ему по уху, и тут до ее ушей дошли чьи-то голоса. Они притаились за углом, прислушиваясь — по лестнице кто-то спускался. Раздался детский голос:

— Няня Мэгги, а куда мы идем?

— Мы уезжаем, — раздался спокойный женский голос, но Данте ощутил в нем затаившийся звериный рык. Чертовски ему везет на демонов, подумал он.

В коридор спустились пожилая женщина и двое детей. Анна побледнела — ручки Сола и Селены были крепко сжаты когтистыми пальцами злобно ощерившейся твари с кукольным остекленевшим взглядом. Она рванулась из укрытия, но Данте одернул ее, прошипев:

— Не высовывайся!

— Пошел ты! — заявила она и, отбросив его руку, вышла навстречу детям и няньке-демону, сопровождавшей их:

— Отпусти их.

— Мама! — восторженно крикнула Селена, но тут же ойкнула: — Больно!

— Стой на месте, детка, — проникновенным голосом сказала нянька, прямо на глазах Анны теряя человеческий облик. — Ты же не хочешь, чтобы эта грязная тварь тронула тебя?

— Кто бы говорил о грязи. — Данте встал рядом с Анной и вытащил один из пистолетов: — Тебе еще раз повторить просьбу дамы, или сама все поймешь?

— Мама, кто это? — спросил Сол, сжав кулачки. Его сестра напуганным взглядом смотрела то на Анну, то на ее спутника, то на няню, лицо которой исказилось в недоброй усмешке.

— Идите ко мне, — велела женщина.

— Стойте! — крикнула нянька, но ее голос звучал словно скрежет металла по стеклу. Дети зажали уши, чем и воспользовался Данте — сделав прыжок вперед, он оттолкнул Сола и Селену от твари и выпустил в нее несколько пуль, рявкнув:

— Уводи их отсюда!

Анна схватила детей в охапку и бросилась прочь. Из ее кармана выпал пузырек с «Шанти» и укатился под ноги парня.

Демон, нашпигованный пулями, захрипел и затих. Удовлетворенно выдохнув, Данте слегка вздрогнул от мягкого удара о ботинок. Опустил голову — возле его ноги лежал белый пузырек.

— Так вот что ты за зверь, — пробормотал он, поднимая «Шанти». Потряс находку — внутри гремело несколько таблеток. Спрятав пузырек в карман, парень поспешил вслед за Анной. Стоило ему открыть двери, как до ушей раздался вой полицейских сирен.

— Мать твою!..

— Мамочка! — пискнула Селена, прижимаясь к Анне. Ее брат, увидев приближающиеся полицейские машины, также вцепился в халат женщины. Его глаза встретились с глазами матери и расширились:

— Мама, что с твоим лицом?

— Ничего, милый, просто ожог.

— Это они сделали, да? — Пальчики Селены скользнули по обожженой щеке Анны. — Те штуки из черной воды?

— Черной воды? — не поняла Анна, но тут на ее плечо легла ладонь Данте:

— Надо уходить.

— Мы не успеем!

— Ну тогда спрячемся. На крышу, бегом!

* * *

Полиция оцепила здание, как только обнаружила в вестибюле труп Мэгги Берд — престарелой няни, пользовавшейся уважением у всех соседей, и проживавшей на данный момент в семье Престонов. Тут же были проверены друзья и знакомые няни и ее работодателей, проверена квартира Престонов, где не обнаружилось ни детей, ни следов борьбы.

— А почему мы убежали? — спросила Селена, держась за руку Анны. Ее брат неотрывно наблюдал за копошившимися внизу полицейскими, а Данте, усевшись неподалеку прямо на бетон, достал помятую пачку сигарет.

— Потому что те, кто нас найдет, могут быть не людьми, — устало пояснила женщина. Вспомнив недавние слова дочери, она развернула ее к себе и спросила:

— Ты что-то говорила о черной воде…

— Папа мне не верил, — девочка опустила голову. — Он сказал, что это у меня из-за вашего развода.

— А Сол видел это?

— Не знаю. Он почти не разговаривал с папой и мной.

Бедный, подумала Анна, поглядев на сына. Мальчик сидел на самом краю крыши, удерживаемый рукой женщины, и посасывал большой палец. Анна неловко подтянула его к себе и прижала к груди.

— Мама… — пробормотал Сол. — Чем от тебя пахнет?

Она замерла — ведь на ней уже не было ее одежды, где запеклась кровь тварей, называвших себя Билли Фостером и Бобби Грейсоном. Видимо, запах их крови настолько въелся в ее кожу, что никакая одежда не могла утаить этот запах.

— Пахнешь, как няня Мэгги, — сказала Селена. Данте, спрятав так и не раскуренную сигарету обратно в пачку, подошел к ним.

— Вам лучше убраться из города, — сказал он. — Эти ублюдки попытаются найти вас, рано или поздно.

— Уехать? И куда, к черту, нам уезжать? — Анна подняла на него мрачный взгляд: — Ты ведь сам сказал, что эти твари везде, что от них никак не спастись!

Дети прижались к ней еще сильнее. Они не знали, о чем говорит мама, кто этот мрачный человек в плаще, но понимали — детство кончилось. Пару часов назад они плакали из-за смерти папы, а сейчас прижимались к своей маме, обожженной, и пахнущей чем-то неприятным, понимая — она тоже вот-вот может от них уйти.

Я ничего не могу сделать, подумала Анна, гладя по голове детей. Я не смогу защитить их от всего этого.

— Мама?..

Она вздохнула, глядя то на детей, то на возню полицейских в самом низу. Бессмысленно убегать. Бессмысленно бороться.

— Дети, — сказала Анна. — Сейчас я помогу вам спуститься, и вы пойдете к полицейским. Скажете, что не видели, что случилось, но видели труп вашей няни и убежали.

— А ты?..

— Рехнулась? — спросил Данте. — На черта ты тогда вообще сюда притащилась?

— Я… — она запнулась, кусая губы. В глазах защипало от отчаяния. Господи, подумала она, стараясь не заплакать. Господи, почему я ничего не могу сделать?

Парень смотрел на дрожащую мать двоих детей, которые держались за нее изо всех сил. Внезапно в его голове что-то щелкнуло, и знакомая горечь заныла где-то в сердце.

Что-то ему напоминала эта сцена. Что-то давно забытое.

Он нахмурился и полез в карман за сигаретами. Вместе с пачкой наружу показался пузырек с «Шанти». Анна увидела блестящую этикетку и вздрогнула:

— Откуда это у тебя?

— Это твое, — отозвался парень, протянув пузырек. Но в голове у него вновь всплыли слова Бетси: «Разберись с «Шанти».

Эта штука была опасна и для демонов, и для людей. Кто бы ее ни создал, ее необходимо было уничтожить.

— Ты тоже пьешь это лекарство, мама? — спросил Сол. Анна недоуменно посмотрела на сына:

— Что?

— Папа давал мне это, когда я говорила ему о штуках из черной воды, — пояснила Селена. — Он говорил, что они помогут. А я только видела их чаще.

— Черт… — пробормотал Данте, сжимая пузырек. Похоже, лекарство «Асклепия», которое делали, чтобы закрыть глаза людям на происходящее, произвело совсем другой эффект — те, кто употреблял его, начинали видеть правду. Но, судя по всему, это был какой-то побочный эффект — иначе бы демонов видело подавляющее количество населения города.

— Дай мне его, — попросила Анна, протягивая руку. Он оценивающе осмотрел женщину — в ней не было той жажды дозы, которая была в той же Марии. Перед ним стояла старая усталая женщина, которая просто просила назад принадлежавшую ей вещь.

— Аккуратнее с этим, леди, — сказал он, возвращая ей лекарство. — Не знаю, что это за дрянь, но она неслабо промывает мозги.

— Сам не желаешь попробовать? — хмыкнула она, убирая пузырек в карман. Данте отвернулся, увидев, как группа полицейских начинает проверять ближайшие к ним дома:

— У вас мало времени, — сказал он. — Что будешь делать?

Анна мрачно оглядела отряд, приближающийся к их укрытию. Ей некуда бежать. Детям тоже. Больше всего она боялась, что они попадут в руки какой-нибудь адской твари, прикидывающейся человеком.

На ее плечо легла мужская рука:

— Если хочешь, я уведу их отсюда.

Анна недоуменно обернулась к Данте.

— Зачем тебе это? — спросила она. Тот пожал плечами:

— Скажем так — я не хочу потом мучиться от угрызений совести. Так как?

Женщина посмотрела на детей. Стоит ли доверять их типу, который втянул ее в весь этот кошмар, и даже не потрудился как следует объяснить все происходящее? Но она ощущала, что иного выхода у нее просто нет.

По крайней мере, этот парень не был одной из тех тварей.

Она поставила детей на ноги и присела перед ними:

— Как вы думаете, что нам сейчас делать?

— Я его боюсь, мамочка, — сказала громко Селена, обернувшись в сторону Данте. Тот лишь хмыкнул и отвернулся в сторону карниза. Сол ничего не сказал, а лишь сильнее сжал пальцы Анны.

— Послушайте, — сказала она. — Сейчас я не могу вам помочь. Я не знаю даже, где вас спрятать, чтобы вас не нашли эти… создания, — тут Анна сглотнула. — А этот человек поможет вам спрятаться на какое-то время… я надеюсь.

— Я спрячу их, — глухо отозвался Данте. — Обещаю.

— Так надо, — сказала Анна, обнимая своих детей. Наблюдая за этим краем глаза, парень спрятал руки в карманы. В груди у него словно тлели угольки. Паскудное ощущение. Ему стоило бы смыться отсюда прежде, чем копы их найдут, и плюнуть на все, но он не мог оставить здесь отчаявшуюся женщину с напуганными детьми.

Дело было уже не в деньгах, не в том, что он получит взамен.

Дело было в правильности поступков. А он понимал, что если бросит их здесь, то мало чем будет отличаться от тех тварей, которых сам же и убивал.

«Я ведь все-таки человек, верно?»

— Ну что, мелюзга? — негромко сказал Данте. — Мы идем, или как?

Дети с опаской развернулись к нему, и парень попытался добродушно улыбнуться. Это сработало — Селена приблизилась к нему на один шаг. А Сол все еще неуверенно топтался на месте, пока не заметил рукоять пистолета, торчащую за поясом Данте.

— Красивый пистолет, — сказал он. — Можно посмотреть?

— Потом, если пойдете со мной, — отозвался парень. — Ну?..

Мальчик подбежал к нему, вставая на цыпочки и пытаясь разглядеть оружие полностью. Анна наблюдала за тем, как дети вновь уходят от нее, и кусала губы, стараясь не заплакать.

Прямо ей в руки полетело что-то белое:

— Ловите, леди!

Она быстро взмахнула ладонью — пальцы вцепились в помятую пачку «Лаки Страйка».

— Это зачем? — недоуменно спросила она.

— Помогает, — отозвался Данте, присев на корточки и подхватывая детей. — Если не хотите плакать — курите.

— О, — только и произнесла она. Подняла взгляд на парня: — Так ты…

— Я курю по привычке. Мне незачем плакать.

Сол и Селена вцепились в него как клещи, и Анна ощутила, как горечь поднимается из сердца прямо к горлу. Коротко вздохнула и сказала:

— Прощайте.

— С ними все будет хорошо, — ответил Данте. Покрепче взял детей и побежал прочь по крыше.

Анна молча глядела вслед убегающему парню, а ее пальцы сами собой нащупывали сигарету и зажигалку. По забавному совпадению, женщина вытащила ту самую сигарету, которую до этого так и не выкурил Данте — оберточная бумага до сих пор хранила тепло его пальцев.

Женщина закурила, не обращая внимания на текущие по щекам слезы. Может этот парень и мог заменить когда-то слезы курением, но она была простой женщиной. И могла позволить себе наплевать на маскировку, когда никто не видит.

Плачущую и одновременно с этим курящую Анну так и не нашли полицейские — им пришлось вернуться в участок из-за зверского убийства детектива-стажера Роберта Грейсона.

В какой-то мере ей чертовски повезло.

Сигарета догорала в ее пальцах, и тлеющий огонек почти добрался до кожи…

* * *

— Черт!..

Выругавшись, женщина выронила догоревший до самого фильтра окурок и прижала его ботинком. Затем подула на пальцы, чуть подрагивающие от зимнего холода.

Как забавно, подумала она. События, о которых она вспоминала только что, тянулись двое суток, а воспоминания о них уложились всего в одну выкуренную сигарету.

Он сдержал свое обещание — спрятал детей так хорошо, что даже она сама так и не смогла их найти вплоть до глобальной катастрофы, разрушившей Лимбо-сити. Она тогда чуть с ума не сошла, бродя по руинам и охрипшим сорванным голосом взывая к детям.

Тогда Анна впервые встретила Эммериха Доусона — странного слепого, который сказал ей, что приютил ее детей. Не помня себя от страха и чувства надежды, она согласилась пойти с ним — и попала в Паству.

В тот момент Анна и поняла, почему с ней происходил весь этот ужас.

Она была ясновидящей, как и ее дети и многие другие люди, попавшие в Паству. «Шанти» оказался катализатором ее способностей.

Но это не отменяло случившегося во всем мире коллапса, когда все твари, которых она видела, лишь приняв «Шанти», всем скопом вывалились в реальный мир. Она не знала причины этого кошмара, не знала, как с этим быть. Этого не знал никто.

Но Доусон уверял всех своих последователей, что так и должно быть. Мир увидел правду, говорил он, и ему нужно время на осмысление. тогда кто-то из Паствы задал вполне закономерный вопрос — в чем будет заключаться переосмысление? В борьбе за выживание среди других несчастных и адских тварей? В дележке более-менее безопасных территорий? Тогда Доусон ничего не ответил.

Холод проник под куртку Анны, и она поежилась. Быстро посмотрела на запястье, где поблескивали наручные часы — была почти полночь.

Надо бы погреться.

Она зашла в палатку, где Чарльз Баклер и Кэт заканчивали перевязывать раны бессознательного Данте. Сглотнула, увидев окровавленную грудь парня:

— Как он?

— Трудно сказать, — пробормотал Чарльз, отмывая руки в ведре. — Крови он потерял достаточно, а переливание, сама понимаешь, нам не сделать. Так что шансы маловероятны.

— Он выживет, — надломленным голосом отозвалась Кэт, перевязывая предплечье Данте. Ее брови были нахмурены, губы плотно сжаты.

Сдерживается, поняла Анна. Пытается не плакать. Она подошла к девушке и протянула ей «Бонд»:

— Вот, возьми. Здорово помогает, если не хочешь плакать при всех.

— Я не курю.

— Но сдерживать слезы — тоже не выход, милая, — Анна оглядела бледное лицо девушки, и понимание пришло к ней:

— Любишь его, да?

Вместо ответа Кэт промолчала, заканчивая перевязку. Женщина слабо улыбнулась, а Чарльз, вытерев руки, сказал:

— Не знаю, как вы, а я пойду вздремну.

— Спятил? — обернулась к нему Анна. — А если ему станет хуже?

— Ты ведь здесь, верно? Сама же сказала, что хочешь разыскать его — вот, пожалуйста, парнишка перед тобой, на блюде. Вернее, на койке, но тебе-то какая разница?.. — с этими словами Чарльз вышел из палатки.

— Ублюдок, — сплюнула Анна, и тут ее запястье схватила прохладная ладонь:

— Вы искали Данте? Зачем?

Она обернулась к Кэт, взгляд которой стал настороженным. Постаралась улыбнуться как можно мягче, насколько позволял ей давний ожог на лице.

— Это долгая история, детка. Хочешь послушать — присядь.

Пока Кэт искала, где может сесть, Анна подошла поближе к парню. Его дыхание было слабым и размеренным — ловкий Чарльз даже надел на него где-то раздобытую кислородную маску. Женщина недоуменно нахмурилась, увидев побелевшие волосы Данте и тонкий шрам, рассекающий его правую бровь. Шрам, который она же сама и оставила ему при их первом столкновении.

«Шрамы — они как дополнительная память», — как наяву услышала она далекий голос покойного мужа. — «Какие-то заживают, какие-то нет. Человек порой сам решает, что именно он хочет запомнить, но зачастую и сам этого не понимает».

Она судорожно вздохнула и, услышав, как Кэт устроилась на перевернутом жестяном ведре, начала рассказ со своего знакомства с Эйбом.