Заключительное слово

илософия – это теоретическое ядро мировоззрения, форма самосознания общества, основа его самоидентификации. Именно в философии общество пытается понять само себя, выразить свои чаяния и надежды, определить опасности и артикулировать опасения, сформулировать прогнозы и наметить программы действий. Философия – это та идеология, в которой выражен менталитет человечества.

Современное человечество – весьма противоречивая общность: в многоголосый и разноречивый хор вступают расы и нации, религии и конфессии, метрополии и колонии, буржуа и пролетарии, Запад и Восток, Север и Юг, деспотизм и свобода, тоталитаризм и анархия, варварство и цивилизация – и несть им числа. Вместе с тем усиливается понимание той непреложной истины, что у нас, людей, один на всех мир, одна планета, один социум, одна история и одна судьба. Никакой человек и никакая общность не могут сказать: остановите земной шар, я хочу сойти.

Глобальная тенденция современной истории человечества, признаваемая всеми, – это интернационализация общественной жизни. Атомная бомба, транснациональные корпорации и спутниковая связь явились тремя китами формирующегося человеческого единства. Просматривается якобы историческая магистраль: объединенное человечество. С другой стороны, мы видим и мощные процессы дезинтеграции и сепаратизма. Можно понять активное неприятие таких процессов. Так, А. Печчеи в своей острополемической книге «Человеческие качества» даже называет сохранение национального суверенитета «синдромом ненормального культурного развития». Вместе с тем простое отрицание не снимает проблемы объяснения исторических и политических реалий.

Тенденция исторической интеграции человечества оценивается, с одной стороны, весьма оптимистически, в форме идейной конструкции мондиализма. Так, к примеру, американский политолог и футуролог Ф. Фукуяма в работе с претенциозным названием «Конец истории», как у знаменитой книги Д. Белла, рисует образ будущего единого общества, в котором процесс истории приобретает характер однонаправленного: мировая организация нормализует конфликты, и хотя различные события, даже бурные, могут и будут происходить, но кроме рыночной модели с либеральной идеологией – на базе идеала свободы – ничего нового уже не будет. Схема достаточно проста: интеграция есть прогресс, а прогресс – это распространение на весь мир сегодняшней «передовой» модели.

О подобной методике известный российский философ М. А. Киссель писал, что история, понятая в натуралистическом духе, как исключительно объективная цепь событий, сама по себе есть иллюзия позитивистски мыслящего ума, абстракция, отождествленная с реальностью. Человечество отнюдь не марширует стройной колонной в светлое будущее коммунистического или либерального рая, кто бы к нему ни призывал.

Историческое мессианство – известная болезнь. Ею страдали такие религиозные идеологии, как христианство и ислам; такие этнические движения, как расизм, национализм и шовинизм; такие светские экономические и политические доктрины, как коммунизм или фашизм. Похоже, что этой болезнью в эйфории от победы в «холодной войне» заразилось западное «общество свободного предпринимательства». Именно в этом ключе трактуется процесс синтеза общечеловеческой цивилизации как процесс унификации жизни народов и государств, подгоняя их под общий шаблон, на роль которого претендует современный Прокруст за океаном, на сегодняшний день самый сильный и самый богатый, и все, что под этот шаблон не подходит, объявляется «тупиками» исторического развития.

Расхождение позиций и оценок исторической реальности и перспектив ее модификации раскладывается на полярно-двойственные, экстремальные тенденции, наблюдаемые в историческом процессе. Это интеграция и дезинтеграция человеческих общностей в любом масштабе от регионального до глобального, своего рода притяжение и отталкивание, а также унификация, стандартизация социальных субъектов и ценностей культуры и в то же время обособление, самобытность, своеобразие – своего рода рост энтропии и обеднение культуры и, напротив, рост информации, обогащение содержания социальной жизни различными ценностями.

Утверждение в духе культурно-исторического релятивизма о принципиальном различии путей истории культур и народов, помимо фактологического и эмпирического несоответствия действительности, сталкивается с проблемой целостности социума. Ярко выраженная в поэтической форме сентенция Р. Киплинга: Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись – она разверзает между человеческими общностями пропасть такую же, если не более глубокую, чем между людьми и дельфинами или людьми и Океаном Соляриса.

Однако совершенно очевидно, что людей объединяет в социальную систему отнюдь не возможность биологического скрещивания, а сам способ существования, смысл которого заключается в культурной деятельности, в созидании мира ценностей, искусственного мира ноосферы, техногенной цивилизации. В отношении «культуры» к «натуре», в отношении «исторической» природы к «доисторической» и «внеисторической» природе все люди тождественны друг другу, невзирая на всю массу внутрисоциальных различий.

Аналогичным образом обстоит дело с унификацией и самобытностью. Общее и особенное – это пределы, к которым можно сколько угодно стремиться и даже приближаться к ним, но достижение которых столь же невозможно, как квадратура круга или шаг за горизонт.

Мы можем неограниченно заимствовать и перенимать друг у друга, но никому из нас не дано стать кем-либо другим, ибо соответствующее место в социальном пространстве уже занято, и каждый должен разработать свой участок, прожить индивидуальную жизнь, будь то человек или народ. И наоборот: можно всячески подчеркивать своеобразие той комбинации, в которую сложились элементы социума, породив ту или иную душу или культуру, но разница будет не больше, чем между картинками калейдоскопа, составленными из тех же самых стекол.

Интересно, на наш взгляд, и то, что между указанными парами социальных асимптот, экстремальных состояний, имеет место вполне определенный параллелизм.

Усиление тенденции интеграции в той или иной социальной среде с необходимостью влечет возрастание унификации и нивелировки, что приводит к упрощению, даже примитивизации соответствующего социального субъекта и застою в его развитии. Такими чертами отличаются и мономан, фанатик – на уровне личности; и замкнутая каста, исповедующая принцип автаркии – на уровне массы; и тоталитарное государство, стремящееся насадить стандартную модель поведения граждан – на уровне общества.

Усиление же тенденции разделения, автономии социальных субъектов, оцениваемое негативно в силу нарастания массы различий и установления искусственных перегородок между людьми, имеет своим следствием рост разнообразия, возникновение множества вариантов и альтернатив, а следовательно, возможность свободного формообразования и заготовки впрок оригинальных моделей исторического развития.

Такова печальная диалектика истории: быть единым человечеством, но при этом пить кока-колу, жевать сникерсы, танцевать ламбаду и смотреть новости CNN, или же сохранять самобытность, пить квас, хлебать щи, плясать камаринскую, слушать сообщения Информбюро и при этом ощетиниваться ракетами, вести идеологическую борьбу и воздвигать «железный занавес». Увы: и то, и другое – одинаково
плохо.

Философия должна помочь людям научиться говорить друг с другом, понимать друг друга, соседствовать на земле и в душе, сравнивать свой опыт с чужим, обогащать свою жизнь ценностями других культур, хранить наследие прошлых поколений и умножать добро, которое можно будет завещать детям и внукам. Такова моральная мудрость, которая есть дополнение и другая сторона мудрости интеллектуальной: не плакать, не смеяться, а понимать.