Глава 45. На другом конце территории Братства, находясь, примерно в сорока футах под землей, Джон сидел за столом офиса в тренировочном центре

На другом конце территории Братства, находясь, примерно в сорока футах под землей, Джон сидел за столом офиса в тренировочном центре, уставившись в компьютер перед ним. Он чувствовал себя так, будто должен был что-то делать, чтобы заслужить свои деньги, но в занятиях на неопределенное время наступил хиатус[88], и бумажной работы совсем не было.

Он любил канцелярскую работу, поэтому ему нравилось его дело. Обычно он проводил время, заполняя файлы учеников, внося информацию об травмах, отслеживая успехи в учебной программе. Было приятно приводить хаос в порядок, раскладывать все там, где оно должно находиться.

Он посмотрел на часы. Блэй и Куин занимались в тренажерном зале, и будут там как минимум еще полчаса.

Чем бы заняться… чем бы заняться…

Поддавшись случайному импульсу, он открыл справочник и нашел папку «Сообщения о происшествиях». Открыв ее, он запросил информацию на ту запись, которую внес Фьюри относительно нападения на дом Лэша.

Господи… Боже. Трупы его родителей были рассажены за обеденным столом, перенесенные из гостиной, где их и убили. Больше в доме ничего не тронули, кроме шкафа в комнате Лэша, и ниже Фьюри подписал: «Личные вещи? Но какой ценности, принимая во внимание то, что украшения оставили на месте?».

Джон запросил другие отчеты о домах, на которые совершили нападения. Куина. Блэя. Трех других одноклассников. Пяти аристократов. Общие потери: двадцать-девять, включая додженов. Мародерство было колоссальным.

Очевидно, это была наиболее удачная серия налетов со времени нападения на фамильное поместье Рофа, еще в Старом Свете.

Джон попытался представить, через что прошел Лэш, прежде чем все эти адреса сорвались с его губ. Он был козлом, но лессеров ненавидел.

Пытки. Он должно быть мертв.

Без особой причины, Джон запросил досье на парня. Фьюри или кто-то другой, уже заполнили свидетельство о смерти. Имя: Лэш, сын Айбикса, сына Эбиксиза, сына Торнсрайя. Дата рождения: 3 марта, 1983. Дата смерти: приблиз. Август 2008. Возраст на момент смерти: 25. Причина смерти: не подтверждена; предположительно – пытки. Нахождение тела: неизвестно, предположительно – у Общества Лессенинг. Останки отправлены: нет данных.

Остальная часть файла была внушительной. У Лэша было полно дисциплинарных наказаний. И не только в тренировочной программе, но и от глимеры. Было удивительно обнаружить их в досье, учитывая, как ревностно аристократия относится к дефектам, но, с другой стороны, Братство требовало полного раскрытия информации относительно истории учеников, прежде чем включить их в программу.

Так же была представлена копия свидетельства о рождения. Имя: Лэш, сын Айбикса, сына Эбиксиза, сына Торнсрайя. Дата рождения: 3 марта, 1983, в 1: 14 ночи. Мать: Рэйэлл, урожденная дочь солдата Нельшена. Свидетельство о рождении подписано: Хэйверсом, сыном Хэйверса; Доктор медицины. Ребенок выписан из клиники: 3 марта, 1983.

Так странно, что парень исчез.

Джон подпрыгнул, когда зазвонил телефон. Сняв трубку, он просвистел, на что донесся голос Ви:

– Через десять минут, в кабинете Рофа. У нас собрание. Чтобы были все трое.

Телефонная линия отключилась.

После минуты восклицаний в духе «Срань Господня!», Джон побежал в тренажерный зал к Куину и Блэю. После аналогичной паузы в стиле «ни хрена себе», они помчались в кабинет Рофа, причем парни остались в тренировочной форме.

В бледно-голубом кабинете короля собралось все Братство, заполняя комнату, вытесняя из нее изящность и красоту: Рейдж у камина разворачивал чупа-чупс, в этот раз виноградный с фиолетовой оберткой. Вишес и Бутч сидели рядом на антикварном диване, заставляя беспокоиться о его тонких ножках. Роф - за столом. Зи стоял в углу, скрестив на груди руки, а его взгляд уперся прямо в середину комнаты.

Джон закрыл дверь и замер. Куин и Блэй стояли прямо за ним, и все они едва ли находились в комнате.

– Итак, что мы имеем, – сказал Роф, положив ботинки на заваленный бумагами стол. – Главы пяти семей-основателей мертвы. Большая часть тех, кто остался от глимеры, разбежались по восточному побережью в свои укрытия. Наконец-то. Общее число жертв достигает тридцати. И хотя в нашей истории раз или два имела место резня, эти нападения носят беспрецедентный уровень тяжести.

– Им следовало быстрее уносить ноги, – пробормотал Ви. – Чертовы бестолочи не хотели слушать.

– Верно, но разве можно было ожидать иного? Итак, как обстоят дела. Нам следует ожидать негативную реакцию от Совета Принцепсов в виде прокламации против меня. Думаю, они попытаются начать гражданскую войну. Пока я жив, никто не сможет стать королем, но они могут помешать мне править должным образом и поддерживать порядок. – Когда Братья дружно начали клясть глимеру, Роф поднял руку, останавливая разговоры. – Хорошие новости – у них проблемы организационного характера, что обеспечивает нам немного времени. Устав Совета Принцепсов гласит, что он физически должен располагаться в Колдвелле и собирать заседания здесь же. Они вписали правило пару веков назад, чтобы убедиться, что политическая опора не уйдет куда-то еще. Так как никого из них нет в городе и – привет-привет – телефонные конференции не существовали в 1790 году, когда они приняли этот устав, они не могут собрать встречу, чтобы изменить устав или избрать нового Главу, не притащив свои жалкие задницы в Колдвелл, по крайней мере, на один вечер. Учитывая все смерти, пройдет время, но мы говорим о неделях, а не месяцах.

Рейдж вгрызся в свой чупа-чупс, и треск рикошетом пронесся по комнате.

– Мы знаем, на кого еще не нападали?

Роф указал на дальний угол своего стола.

– Я сделал копии для всех.

Рейдж подошел к столу, подхватил стопку бумаг и раздал их всем… даже Куину, Блэю и Джону.

Джон посмотрел на столбцы. В первом были имена. Во втором – адреса. Третий содержал данные о числе домочадцев и додженов. Четвертый – приблизительную стоимость того, что было в домах, рассчитанную исходя из данных налоговых деклараций. И в последнем – покинули ли семьи свои дома, а также состояние мародерства в них.

– Я хочу, чтобы вы посетили тех, от кого не поступало никаких известий, сказал Роф. – Если кто-то остался в домах, я хочу, чтобы вы вытащили их оттуда, за волосы – если понадобится. Джон, и ты, Куин, отправляйтесь вместе с Зи. Блэй, ты – с Рейджем. Есть вопросы?

Непонятно почему, но Джон обнаружил, что уставился на отвратительное кресло цвета авокадо, которое стояло за столом Рофа. Кресло Тора.

Точнее, было когда-то его.

Он бы хотел, чтобы Тор увидел его с этим списком в руке, готового выйти на поле боя и защитить свою расу.

– Хорошо, – заключил Роф. – А сейчас – проваливайте, и сделайте то, что я от вас хочу.

***

На Другой Стороне, В Храме Изолированных Летописиц, Кормия свернула пергамент с набросками домов и зданий, и положила его на пол, рядом с табуреткой. Она не знала, что делать с ним. Может, сжечь? В Святилище не существовало корзин для макулатуры.

Поставив хрустальную чашу, наполненную водой из фонтана Девы-Летописецы, она вспомнила ту вазу с горохом, что принес ей Фритц. Она уже скучала по этому хобби. Скучала по дворецкому. Скучала по…

Праймэйлу.

Обхватив чашу двумя руками, она начала потирать хрусталь, создавая рябь на поверхности воды, которая улавливала блики свечей. Тепло ее рук и медленные движения создали эффект водоворота, и на нежных волнах появился образ того, кого она хотела видеть. Когда появилось изображение, она перестала взбалтывать воду, позволяя поверхности разгладиться, чтобы она смогла созерцать, а потом – записать увиденное.

Это был Праймэйл, и он был одет так же, как и в ту ночь, когда встретил ее на лестнице и смотрел на нее так, будто не видел ее неделями. Но он был не в особняке Братства. Он бежал по коридору, покрытому пятнами крови и грязными отпечатками ног. По обеим сторонам лежали тела, останки вампиров, которые были живы всего мгновение назад.

Она смотрела, как Праймэйл собрал маленькую группу мужчин и женщин и затолкал их в подсобку. Она видел его лицо, когда он запирал их там, видела ужас, печаль и гнев в его чертах.

Он боролся, чтобы спасти их, найти безопасный выход, позаботиться о них.

Когда изображение потускнело, она снова обхватила чашу ладонями. Сейчас она уже увидела то, что произошло, и поэтому могла вызвать видение снова, наблюдая за его действиями еще раз. И еще раз.

Оно напоминало фильмы на той стороне, но было настоящим; это – случившееся прошлое, а не вымышленное настоящее.

Потом она увидела другие вещи, сцены были связанны с Праймэйлом, Братством и расой. О, ужас этих убийств, мертвых тел в роскошных домах… трупов слишком много, это не укладывалось у нее в голове. Одно за другим, она увидела лица тех вампиров, что были убиты лессерами. Потом увидела, как сражались Братья, их было так мало, что пришлось втянуть в войну Джона, Блэя и Куина раньше времени…

Если это продолжится, лессеры одержат победу…

Она нахмурилась, еще ниже склоняясь над чашей.

На поверхности воды она увидела светловолосого лессера, который ничем не отличался от остальных… кроме клыков.

Раздался стук в дверь, и когда она подпрыгнула от испуга, изображение испарилось.

По другую сторону двери в храм раздался приглушенный голос.

– Сестра моя?

Это была Селена, предыдущая изолированная летописеца.

– Приветствую, – крикнула Кормия.

– Твой завтрак, сестра, – сказала Избранная. Раздался царапающий звук, когда поднос просунули через дверной люк. – Угощайся.

– Спасибо.

– У тебя есть ко мне какие-нибудь просьбы?

– Нет. Спасибо.

– Я вернусь за подносом. – Волнение в голосе Избранной подняло его вверх почти на одну октаву. – После его появления.

Кормия склонила голову, потом вспомнила, что сестра не могла видеть ее.

– Как пожелаешь.

Избранная ушла, без сомнений, готовить себя для Праймэйла.

Кормия склонилась над столом и посмотрела на чашу, вместо того, чтобы смотреть в нее. Такая изящная, хрупкая вещь, исключая основание, где хрусталь был тяжелым и толстым. Края чаши были острыми, как нож.

Она не знала, сколько просидела в таком положении. Но, в конце концов, она вырвалась из оцепенения и заставила себя положить ладони на чашу.

Когда всевидящие воды снова показали Праймэйла, она не удивилась…

На нее накатил ужас.

Он лежал без сознания на мраморном полу, около унитаза. Прежде, чем она успела подскочить и сделать одна Дева знает что, изображение сменилось. Он был на кровати, на бледно-сиреневой кровати.

Повернув голову, он посмотрел на нее прямо сквозь воды и сказал:

– Кормия?

О, Славная Дева-Летописица, от звука его голоса захотелось плакать.

– Кормия?

Она вскочила на ноги. Праймэйл стоял в дверном проходе, одетый в белое, его медальон висел на шее.

– Воистину… – Она не смогла закончить. Ей хотелось кинуться вперед, обхватить его руками и прижать к себе. Она видела его мертвым. Она видела его…

– Почему ты здесь? – спросил он, разглядывая полупустую комнату. – Одна-одинешенька.

–Я изолирована. – Она прокашлялась. – Как я и говорила.

– Значит, меня не должно быть здесь?

– Ты – Праймэйл. Ты можешь быть, где пожелаешь.

Когда он зашел в комнату, у нее возникло так много вопросов, которые она не имела права задавать.

Он взглянул на нее.

– Остальным запрещено сюда входить?

– Только если одна из моих сестер присоединится ко мне, став изолированной летописецей. Хотя, в храм может входить Директрикс, если получит мое разрешение.

– Почему изоляция так обязательна?

– В дополнение к регистрации общей истории расы, мы… Я вижу события, которые Дева-Летописеца желает оставить… в тайне. – Когда желтые глаза Фьюри сузились, она поняла, о чем он подумал. – Да, я видела, что ты сделал. В той ванной.

Его проклятье эхом отдалось от белого потолка.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Да. Я в норме. – Он скрестил руки на груди. – С тобой здесь все будет хорошо? В полном одиночестве?

– Со мной все будет в порядке.

Он посмотрел на нее. Пристально, жестко. На его лице читалось страдание, боль и сожаление.

– Ты не причинил мне боли, – сказала она. – Когда мы были вместе, ты не ранил меня. Я знаю, ты думаешь, что причинил мне вред, но это не так.

– Жаль, что… все не может быть иначе.

Кормия грустно рассмеялась, и внезапно прошептала:

– Ты – Праймэйл. Измени все.

– Ваша Светлость, – голос Директрикс, который казался озадаченным, донесся сквозь открытую дверь. – Что вы там делаете?

– Общаюсь с Кормией.

– О, но…. – Амалия, казалось, собралась с мыслями, будто вспомнила, что Праймэйл мог входить туда, куда пожелает и видеть, кого пожелает, а термин «изолирована» относился ко всем, кроме него. – Но, конечно, Ваша Милость. Эм… Избранная Лейла готова для вас, она ожидает в вашем храме.

Кормия опустила взгляд на чашу с водой. На этой Стороне период плодовитости Избранных был очень коротким, поэтому, вероятно, Лейла уже была готова к зачатию, либо вот-вот станет таковой. Без сомнений, очень скоро Кормия будет записывать известия о беременности.

– Тебе нужно идти, – сказала она, посмотрев на Фьюри.

Его взгляд сверлил ее глаза.

– Кормия…

– Ваша Светлость? – вмешалась Директрикс.

Жестким голосом, он крикнул через плечо:

– Я приду туда, когда, блин, сочту нужным.

– О, прошу, простите меня, Ваша Милость, я не хотела…

– Все нормально, – устало ответил он. – Просто передай ей… что я приду.

Директрикс мгновенно исчезла, и дверь в храм закрылась.

Глаза Праймэйла не отрывались от Кормии. И потом он пересек комнату с мрачным выражением на лице.

Она была шокирована, когда он рухнул перед ней на колени.

– Ваша Светлость, вам не следует…

– Фьюри. Зови меня Фьюри. Никогда – «Ваша светлость» или «Праймэйл». С этого момента я хочу слышать от тебя только свое имя.

– Но…

– Никаких «но».

Кормия покачала головой.

– Хорошо, но ты не должен становиться на колени. Никогда.

– Перед тобой я всегда должен стоять на коленях. – Он нежно взял ее руки. – Перед тобой… я всегда должен кланяться. – Он взглянул на ее лицо и волосы. – Послушай, Кормия, Я хочу, чтобы ты кое-что знала.

Кормия посмотрела на него, и его глаза были самым прекрасным, что она когда-либо видела, гипнотизирующие, они были цвета цитринов в сиянии огня.

– Да?

– Я люблю тебя.

Ее сердце сжалось.

– Что?

– Я люблю тебя. – Он покачал головой и отклонился назад, сев по-турецки. – О, Господи… Я испортил все, что можно. Но я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты знала, потому что… ну, черт, потому что это важно, и потому, что это значит, что я не смогу быть с другой Избранной. Я не смогу быть с ними, Кормия. Либо с тобой, либо вообще ни с кем.

Ее сердце запело. На какое-то мгновение оно затрепетало в груди, паря от счастья. Именно этого она хотела, этого дара, этой реальности…

Ее безграничная радость потускнела также быстро, как и вспыхнула.

Она вспомнила образы павших, замученных, зверски убитых. И сколько сейчас осталось Братьев? Четверо. Всего четверо.

Столетия назад их было около двадцати-тридцати.

Кормия посмотрела на чашу перед собой, потом – на перо, которым писала. Была велика вероятность того, что в какой-то момент, в не столь отдаленном будущем, не будет истории, которую нужно будет записывать.

– Тебе нужно идти к ней, к Лейле, – сказала она ровным, как пергамент, голосом. – Тебе нужно идти к ним.

– Ты не слышала, что я сказал?

– Да, слышала. Но это больше, чем просто ты и я. – Она поднялась на ноги, потому что если она не будет двигаться, то просто сойдет с ума. – Я больше не Избранная, не в моем сердце. Но я видела, что происходит. В таком состоянии раса не выживет.

Праймэйл, морщась, потер глаза.

– Я хочу тебя.

– Я знаю.

– Когда я буду с другими, ты сможешь это вынести? Не уверен, что я смогу.

– Боюсь… что не смогу. Поэтому я выбрала все это. – Она обвела рукой комнату. – Здесь я нашла покой.

– Но я смогу приходить к тебе. Верно?

– Ты – Праймэйл. Ты можешь делать все, что пожелаешь, – она замерла у одной из свеч. Глядя на пламя, она спросила, – почему ты сделал то, что сделал?

– В смысле, стал Праймэйлом? Я…

– Нет, наркотики. В ванной. Ты чуть не умер. – Когда Фьюри ничего не ответил, она посмотрела на него. – Я хочу знать причину.

Наступила длинная пауза. И потом он сказал:

– Потому что я – зависимый.

– Зависимый?

– Да. Я безусловное доказательство того, что можно выйти из аристократии, иметь деньги и положение в обществе, и при этом оставаться наркоманом. – Его желтый взгляд был невероятно ясным. – И по правде, я хочу быть достойным мужчиной, сказать, что брошу, но я не знаю. Я и раньше многое обещал себе и остальным. Мои слова… они больше не стоят и гроша, ни для кого, включая меня самого.

Его обещание…

Она подумала о Лейле, об Избранных, обо всей расе ожидающей Праймэйла. Они ждали его.

– Фьюри… мой дорогой, любимый Фьюри, выполни одно из своих обещаний сейчас. Иди и возьми Лейлу, привяжи себя к нам. Подари нам историю, которую мы запишем, проживем и будем преуспевать в ней. – Когда он открыл рот, она подняла руку, останавливая его. – Ты знаешь, что это – правильно. Знаешь, что я права.

После напряженного мгновения, Фьюри поднялся на ноги. Он был бледен и дрожал, расправляя свои одежды.

– Я хочу, чтобы ты знала… Даже если я буду с кем-то, в душе я – с тобой.

Она закрыла глаза. Всю жизнь ее учили делиться, но отпустить его сейчас к другой женщине означало бросить что-то драгоценное наземь и растоптать.

– Иди с миром, – тихо сказала она. – И возвращайся с тем же. Даже если я не смогу быть с тобой, я никогда не отвергну твое общество.

***

Фьюри поднялся на холм перед Храмом Праймэйла, казалось, что его ноги обвивали цепи. Цепи и колючая проволока.

Господи, наряду с гнетущим ощущением, его настоящая ступня и лодыжка горели так, будто их обмакнули в чан с аккумуляторной кислотой. Фьюри никогда бы не подумал, что будет рад, не имея полноги, но, по крайней мере, не нужно было чувствовать эту боль в стерео-эффекте.

Двойные двери в Храм Праймэйла были закрыты, и, открыв одну створку, он уловил аромат трав и цветов. Зайдя в здание, он замер в вестибюле, чувствуя Лейлу в главной комнате. Он знал что она, так же как и Кормия в тот раз, лежала на кровати, а белая занавесь спускалась с потолка, укрывая ее голову до шеи так, что было видно только тело.

Он уставился на белую лестницу, ведущую к тяжелой шторе, которую должен будет отодвинуть в сторону, чтобы войти внутрь, к Лейле. Ступеней было три. Три ступени вверх, и он попадет в отрытую комнату.

Фьюри развернулся и присел на лестницу.

В голове было как-то необычно, вероятно потому, что он не курил уже двенадцать часов. Необычно… непривычно ясно. Господи, он на самом деле, был в трезвом рассудке. И как побочный эффект этой ясности, в его голове возник новый голос, который говорил с ним. Новый и отличный от того, каким говорил колдун.

Это был… его собственный голос. Впервые за долгое время, он едва ли знал, что это было.

Это – неправильно.

Он поморщился и потер имеющуюся икру. Жжение, казалось, поднималось от лодыжки, но, по крайней мере, когда он массировал мускулы, становилось чуть легче.

Это – неправильно.

Было сложно не согласиться с собой. Всю свою жизнь он прожил ради других. Своего близнеца. Братства. Расы. И вся хренотень с Праймэйлом – из той же пьесы. Он потратил всю жизнь, пытаясь стать героем, и сейчас он жертвовал не только собой, он также приносил в жертву Кормию.

Он подумал о ней, сидящей в той комнате, наедине с теми чашами, перьями и пергаментом. Потом увидел ее, рядом со своим телом, живую и теплую.

Нет, сказал внутренний голос. Я не сделаю этого.

– Я не сделаю этого, – сказал он, потирая обе своих икры.

– Ваша Светлость? – донесся голос Лейлы по другую сторону занавеси.

Он было собрался ей ответить, когда внезапно жгучее ощущение пронеслось по всему телу, овладевая им, съедая живьем, поглощая каждый дюйм. Он вытянул дрожащие руки, чтобы не свалиться назад, когда его желудок скрутило в узел.

Задыхающийся звук зародился в его горле, и потом ему пришлось работать над тем, чтобы вдохнуть немного воздуха.

– Ваша Светлость? – голос Лейлы был взволнованным… и звучал ближе.

Но она не получила ответа. Внезапно все его тело превратилось в «снежный шар». Внутренности искрились и сотрясались о боли.

Что за х…

Детоксикация, подумал он. Это должна быть чертова детоксикация, потому что впервые за, типа, лет двести, его организм был не на красном дымке.

Он знал, что у него было два варианта: сигануть на Ту Сторону, найти другого дилера, а не Ривенджа, и вставить наркотический штекер в нужную розетку. Или стиснуть зубы.

И завязать.

Колдун замаячил в его воображении, призрак стоял на переднем плане среди пустоши. Эй, напарник, ты не сможешь сделать это. Сам знаешь, что не сможешь. Зачем вообще пытаться?

Фьюри начало тошнить. Черт, казалось, что он сейчас умрет. На самом деле.

Все, что от тебя требуется, – это вернуться в мир и достать, что тебе нужно. Чиркни зажигалкой и, тебе станет лучше. Всего-то. Ты можешь прекратить все это.

Дрожь была столь сильной, чтобы зубы Фьюри начали стучать, как кубики льда в стакане.

Ты можешь остановить это. Нужно только прикурить косяк.

– Ты уже солгал мне однажды. Ты сказал, что я смогу избавиться от тебя, но ты никуда не делся.

О, напарник, что значит маленькая ложь для друзей?

Фьюри подумал о ванной в сиреневой комнате и о том, что там сделал.

– Все.

Когда колдун начал психовать, а тело затрясло, словно молочный коктейль в шейкере, он в полный рост растянулся на мраморном полу вестибюля, и приготовился отправиться в никуда.

– Дерьмо, – сказал себе Фьюри, впадая в ломку. – Дело дрянь.