Дженнилин вернулась

— Шея! Они кусают мне шею!

Красные муравьи расползлись по всему телу. По спине. По рукам.

Бобби смотрел, как насекомые копошатся в тя­гучем меде, ежесекундно ощущая боль тысяч уку­сов.

Отчаянно извиваясь, корчась от дикой боли, Бобби вдруг почувствовал, что ему не хватает воз­духа. Он судорожно вдохнул.

— Я... я не могу дышать!

Он снова попытался освободиться. Стал раскачиваться из стороны в сторону — деревянный стул перевернулся, и он закричал еще громче.

Лежа на боку в растекающейся под ним луже теплого меда, он дергался во все стороны. Муравьи ползали по шее. Он чувствовал, как крохотные лапки щекочут подбородок.

Бобби сплюнул, сдув муравьев с губ. Но едва он вдохнул, в открытый рот с потоком воздуха попа­ло несколько насекомых. — О-о, о-о-о, о-о-о...

С его губ срывались приглушенные стоны, но он даже не сознавал этого.

Ему казалось, что он ощущает одновременно каждый из тысяч укусов. Муравьи кусали ему пятки, колени, руки. — О-о, о-о-о-о...

Лежа на боку, он корчился, ерзал, извивался несколько часов. По крайней мере, так ему каза­лось. Муравьи заползали ему в уши, на веки, в нос.

— О-о, о-о-о-о...

Во рту пересохло, из горла его вырывались жи­вотные вопли. Он отчаянно дергал руками и нога­ми, пытаясь ослабить узлы. Но залитые вязким медом веревки развязать было труднее.

И тут ему вдруг чудом удалось высвободить од­ну ногу. Сначала он даже не поверил в это. И, что­бы убедиться, резко выбросил ее вперед. Да!

Лежа на боку, он изогнулся и освободил вторую ногу.

Не умеет Дженнилин узлы-то завязывать, по­думал он. Если бы они не слиплись от меда, я бы уже давным-давно развязался.

Громко застонав, он встал на колени. Грудь его разрывалась. Муравьи шевелились на шее, в ушах, на коже головы.

Потом ему удалось высвободить руки. — О-о. Вот так. Так.

И он принялся стряхивать с себя муравьев. Он лихорадочно тер лицо, лоб, бил себя по коленям, сметал насекомых с рук и ног.

— Когда же кончится этот зуд? Похоже, ни­когда!

Нужно было бежать. Позвать на помощь. Он поискал в комнате свои носки и кроссовки. Не нашел.

— Забудь о них, — сказал он вслух. — Беги от­сюда. Выбирайся на дорогу. Зови на помощь.

Сердце его бешено колотилось. Он повернулся и направился к выходу.

— Ой! — Поскользнувшись в луже вязкого ме­да, он упал, больно ударив спину и локоть.

— Беги отсюда. Спасайся!

Бобби с трудом поднялся на ноги и бросился к двери.

Уже совсем стемнело. Стало холодно. Сколько же он пробыл здесь? К перемазанным медом ногам липли травинки. Бобби бежал к дороге.

— Нужно позвать на помощь. Нужно поймать машину. Только бы добраться домой.

— Ой! — Он поранил ногу о камень. Но продол­жал бежать, стряхивая с себя муравьев влажны­ми, липкими руками, весь в меде с ног до головы.

Едва он выбежал на дорогу, как увидел впереди два белых луча света. Фары.

Фары приближались: подпрыгивая на ухаби­стой тропе, машина ехала прямо на него.

— О господи!

Он понял, что это возвращается Дженнилин.