Экскурс последний: Сказ о том, как царя

Петра хоронили"

О нем принято спорить подолгу и взахлеб, безразличной золотой середины лично мне так и не встречалось.

До сей поры мы, россияне, так и не решили, направил ли Петр I Россию к свету европейской образованности, ввел ли ее в число великих держав и открыл ли перед ней путь в блистательное будущее? Или подверг жестокому испытанию национальную самобытность русского народа, заразил его проказой подражательства чужому и влечением не к духовным ценностям, а к жизненному комфорту на западный лад? Или реформы Петра при всей их шумности и поверхностной выразительности только скользнули по глади вод русской жизни, не всколыхнув ее глубин, - подумаешь, сменили покрой кафтанов да бороды обрили?!

В мои планы не входит решать вопрос о роли Петра в истории, хотя в глубине души я придерживаюсь того мнения, что невероятный заворот мозгов, когда общество (уменьшившееся во время правления Великого... Палача на 25 %) не очень-то понимало, куда вообще следует брести по болотине жизни и на какие кочки перескакивать, - вот единственный закономерный результат всей деятельности Петра.

О нет, в настоящий момент меня интересуют его смерть и погребение.

Петр умер 28 января 1725 г. Собственно говоря, ждали этого достопамятного события уже давно и в великом нетерпении. Здоровье его, изъеденное многолетним пьянством, ухудшалось прямо на глазах. Лихорадки, простуды, приступы мочекаменной болезни терзали его беспрестанно.

В письмах императора к супруге Екатерине, будущей государыне всея Руси, довольно часто встречаются известия о его болезнях. " То он страдает " чечю-ем" [в XVIII в. так именовали " модную болезнь" геморрой. - Авт.], то завалами или расстройствами желудка, отсутствием аппетита, то припадает с ним " рее", вообще ему " мало можется" (М. Семевский. " Царица Катерина Алексеевна").

" Любящей" супруге и любящему ее светлейшему князю А. Д. Меншикову оставалось только набраться немного терпения и чуток подождать.

(И о том, что это не голословный оговор с колокольни субъективзма автора, свидетельствует сохраненный историей факт: однажды, в весенний день 1719-го тогда еще года, в кабачке при кирпичных заводах угощалось несколько человек, среди которых были и певчие князя Меншикова. Как водится, провозгласили здравицы. Крикнули тост и за здоровье царя, на что слуги Александра Даниловича спокойно ответили: " Здравствовал бы светлейший князь, а государю недолго жить! "

История " любовно" сохранила и память о 15 января 1723 г. - о разговорах уже императрицы певчих: " его императорскому величеству и нынешнего года не пережить. А как он умрет, станет царствовать светлейший", то есть князь Меншиков. Что ни говори, а вывод напрашивается сам собой: любили светлейший и императрица послушать пение певчих, а певчие их, в свою очередь, любили поговорить...)

Как бы там ни было, болезни или не болезни, но государь Петр Алексеевич был обречен уйти. Незадолго, в общем-то, до своей кончины он совершает несколько " опрометчивых" поступков, стоивших ему венценосной жизни:

1. Коронует в Москве Екатерину I. Само по себе дело очень даже неплохое: чего ж не короновать красивую женщину. Одна из надписей в коронационном фейерверке 1724 г. гласила: " Божиею милостию, Петра велением, Екатерина Алексеевна императрица Российская". Красиво! Да вот только сумма букв в словах этих, если считать по порядковому номеру каждой буквы в алфавите, равна примечательной дате " 1725". Именно в этом году Екатерина предначертала себе взойти на престол? и судьба ее была решена в день коронования: именно тогда россиянам было указано " свыше", что правление Петра приближается к своему логическому завершению1. Видимо, здорово увлекалась нумерологией и магией чисел будущая российская государыня...

2. Коронацией Екатерины Петр не " удовлетворился", и за несколько месяцев до своей смерти предает казни поэта Виллима Монса, по совместительству секретаря и доверенного лица государыни-императрицы. Поговаривали о любовной связи государыни с талантливым секретарем, но, скорее всего, дело заключалось в том, что государю на стол попали письма Монса с проектом заговора супротив его августейшей персоны.

Что бы там ни было на самом деле, мы никогда уже не узнаем наверняка: сразу после смерти Петра все бумаги по " делу" поэта попали к самому главному сберегателю высокомонаршей чести - князю Меншикову, а он приказал сжечь документы, считая, что на его любимой императрице не должно быть ни малейшей тени. После казни поэта голова его была заспиртована по всем правилам искусства и выставлена Петром на ночном столике императрицы. Современники с удовольствием сплетничали, что увидав на своем столе этот " новый предмет обстановки", Екатерина даже в лице не изменилась под пристальным взором слегка неадекватного супруга. Равнодушно скользнула взглядом, отвернулась. Думаю, в этот самый момент она зачитывала приговор неуравновешенному супругу.

3. В середине ноября 1724 г. (опять же за два месяца до кончины) указом Петра всем подданным было запрещено принимать к исполнению приказы и распоряжения Екатерины; она также потеряла право распоряжаться денежными средствами, отпускаемыми на содержание ее двора.

4. И наконец, самая большая ошибка Петра: в опалу (немилость) попадает любезный друг младых лет государя, светлейший приятель императрицы, ее " верный пес" - князь Александр Данилович Меншиков...

Приговор зачитан и обжалованию не подлежит...

После праздника Крещения 1725 г. государь слег. Последние дни он не знал ни минуты покоя: его тело сотрясалось в конвульсиях, приступы мучительной боли следовали один за другим.

" Вскоре от жгучей боли крики и стоны его раздались по всему дворцу, и он не был уже в состоянии думать с полным сознанием о распоряжениях, которых требовала его близкая кончина. Страшный жар держал его в почти постоянном бреду... Когда боль ненадолго отступала, царь жарко каялся в своих прегрешениях, - два раза он причащался из рук Феофана Прокоповича1 и получал отпущение грехов. Императрица не оставляла его изголовья три ночи сряду".

Из записок Г.-ф. фон Бассевича

Выдвинув замечательный просто аргумент, что боль отпустит бренное тело Петра, если он простит целый ряд осужденных на казнь дворян (а их, поверьте на слово, было немало), Екатерина буквально выторговала прощение всем (!) осужденным на смертную казнь дворянам, не явившимся на последний смотр пред пресветлые очи императора-эпилептика.

" Он прожил, однако ж, еще 36 часов"... боль не отступала, не отступала и жена. Улучив минуту, она просит Петра ради обретения вечного душевного покоя простить Меншикова, по-прежнему пребывавшего в немилости. Последнее прощение Данилычу было даровано. Боль отступает, сменяясь беспамятством: " он лишился уже языка и сознания, которые более к нему не возвращались...Ждать оставалось недолго. " Ждали только минуты, когда монарх испустит дух, чтобы приступить к делу"

Из записок Г.-ф. фон Бассевича

Как горевали...

Официальные источники (конечно же!) утверждают, что горе всех россиян было просто безмерным. Так, иностранные посланники при русском дворе доносили, что все, начиная с императрицы и заканчивая последним подданным Петра, переживают кончину императора как глубокое личное горе. " Легче вообразить себе, чем описать пером...крайнюю печаль и скорбь императорского семейства", - писал сразу же после смерти Петра посланник Г. Мардефельд. И далее у него же мы читаем: " не было ни одного рядового, который бы горько не плакал", " стоят раздирающие сердце плачь и вопли".

Ему вторят и другие иностранные представители. " Жалко смотреть на их рыдания и слезы", - пишет, например, Лефорт. О " плаче и воплях" писали не только наблюдатели-иностранцы, но и наши с вами соотечественники.

А. А. Матвеев в письме к А. В. Макарову из Москвы сообщает, что по получении известия о кончине императора поднялся " вой, крик, вопль слезный, что нельзя женам больше того выть и горестно плакать, и воистину такого ужаса народного от рождения моего я николи не видал и не слыхал".

Феофан Прокопович превзойдет всех в описаниях " горя" народного, сообщая о " вопле и стенании": " не было ни единаго, кто вид печали на себе не имел бы: иные тихо слезили, иные стенанием рыдали, иные молча..."

Но как все это, по-вашему, вяжется со словами: " Ждали только минуты, когда монарх испустит дух"? А очень просто. Да, конечно же, слезы, рыдания и даже вопли могут быть выражением горя. Но в данном случае необходимо учитывать традиции публичного оплакивания умерших.

" В подобных случаях у русских искони в обыкновении были громкие рыдания, плач и разные причитания"

" Записки Вебера о Петре Великом", 1872 г.

То есть речь идет о публичной экзальтации с элементами театральной постановки: смотрите, как всем нам плохо. Характерным в данном случае примером являются воспоминания И. И. Неплюева, в 1725 г. находившегося с дипломатической миссией в Константинополе:

" 1725 году в феврале месяце получил я плачевное известие, что отец отечества, Петр, император 1 -и, отыде сего света. Я омочил ту бумагу слезами, как по ДОЛЖНОСТИ моей о моем государе, так и по многим его ко мне милостям...; да и иначе бы и мне и грешно было".

Обратите внимание, здесь Неплюев черным по белому описывает свою " скорбь" не как выражение личного чувства к государю, " милости" которого он обязан своей карьерой, но как реакцию законопослушного подданного, исполнение " должности".

Ну, а идеальным образцом публичной демонстрации горя становится поведение императрицы. Екатерина появлялась на публике " вся окутанная черным крепом", " казалась убита горем и притом обливаясь слезами".

" Все страждущих и болезнующих, - велеречиво заявит Феофан, - в ней единой смешанные видеть было: ово слезы безмерныя, ово некакое смутное молчание, ово стенание и воздыхание;...иногда весьма изнемогала".

А ведь эта публичная экзальтация в театральном костюме из черного крепа была не чем иным, как " маленькой местью" Екатерины за " большие пакости" последних месяцев " трудовой деятельности Петра на личном фронте". Уж кому-кому, как не супруге почившего в бозе императора, не знать, что Петром на " похоронах строго приказано было, чтобы никто громко не плакал и не причитало (" Записки Вебера"), и что еще в 1715 г. Петр издал указ, запрещавший " выть" по покойникам.

Зная, что умершему государю ее и не только ее поведение было бы неприятно, и, вслед за Феофаном, уверенная в том, что после смерти Петр " дух свой оставил", Екатерина мстила скончавшемуся тирану, взяв на себя роль профессиональной плакальщицы. Что ни говори, а это уже нечто из разряда мистической, оккультной мести!

Не лучше себя ведет и второй выдающийся актер-плакальщик - Феофан Прокопович. И в " Слове на погребение Петра Великого", и в ряде других своих сочинений, нацеленных на публичное " воспроизведение", Феофан, вместо того, чтобы слыть безутешным, откровенно проговаривается о всенародной... радости по поводу случившегося.

Судите сами: " Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем! Не мечтание ли си? Не сонное ли нам привидение? "

Вот так так: смерть Петра видится ему как самая заветная мечта, как сон приятный! Дальше больше, для Феофана предаваться скорби по ушедшему Петру просто позорно - " позор был печали", " да отыдет скорбь лютая". В связи с чем он ставит в пример (!) любому гражданину российскому поведение императрицы, с завидной легкостью скинувшей флер печали. Феофан специально подчеркивает, что императрица не предалась " вдовьей" скорби, не забыла " высокого долженства своего".

Ну а придворные, эти милейшие " птенцы гнезда Петрова", еще больше утрируют идею скорби на общегосударственном уровне.

В один прекрасный день к непогребенному еще телу императора явится обер-прокурор П. Ягужин-ский и начнет во всеуслышанье жаловаться этому самому телу, что князь Меншиков учинял ему сегодня обиду, хотел снять шпагу и посадить под арест. Клювы " птенцов" становились все более острыми...

Россияне, оставшись сиротами без " отца отечества", ликовали тайно и явно.

- Здравствуйте] Государь ваш умер! - радостно возвещал прихожанам поп Златоустовской церкви в Астрахани.

" Смерть его... не примирила с ним народных " учителей"; они изрекли, что Петр отправился туда, где уже давно приготовлено было ему место толками народа, т. е. в ад кромешный... Но здесь, здесь-то, на земле, должна прогреметь над ним из рода в род анафема! ".

М. Семевский. " Тайный сыск Петра I"

И анафема прогремела. В самом центре Москвы, в Богоявленском монастыре. Молодой проповедник напишет:

" Злочестивый, уподобльшийся самому антихристу, мерзости запустения, стоявший на месте святе, и восхитившему божескую и святительскую власть, бывый соблазнитель и губитель душ христианских, прегордостным безумием надменный держатель всероссийского царства, попущением божиим Петр, бывый великий, ныне всескверный император... да будет проклят! ". " Сына своего [царевича Алексея, ребенка от первого брака. -Дет: ] за христианскую веру казнил", " первый император был зверь и антихрист".

Вслед за М. И. Семевским, замечательнейшим русским историком второй половины XIX в., человеком удивительной порядочности и кристальной исторической честности (и, скорее всего, именно поэтому не пользующимся даже сейчас популярностью), мы можем однозначно сказать, что " нельзя выводить того заключения, что русский народ того времени всецело видел в смерти Преобразователя какое-то испытание, ниспосланное Богом, какое-то сильное, повергающее в отчаяние несчастье. Ничего подобного со стороны массы народа не было. Мы видели противное...". Горе превращено здесь во вполне правомерный фарс, а сами похороны императора превращаются в подобие средневековых " плясок Смерти", изгнания беса из человеческой жизни.

Как хоронили...

Погребение императора было подробно описано в двух современных событиям сочинениях: в официальном " Описании порядка, держанного при погребении... Петра Великого" и так называемой " Краткой повести о смерти Петра Великого" Феофана Про-коповича. Ну, и, само собой разумеется, обо всем, что происходило в России в начале 1725 г., подробно доносили в " старушку Европу" иностранные посланники.

Это самое погребение Петра, как подчеркивают все исследователи без исключения, ни с какого боку не назовешь традиционным.

В " московский" период похороны царя назначались на день смерти или на следующий день и имели чисто религиозный характер. Именно такими уже при самом Петре были похороны царя Ивана Алексеевича (брата Петра) 30 января 1696 г. и царевны Татьяны Михайловны (родной тетки Петра) 24 августа 1706 г.

Вот как все тогда происходило: утром высшее духовенство отправлялось с иконами и крестами в царские хоромы, откуда и начиналось скорбное шествие. Гроб несли дворяне и стольники, крышку от домовины несли отдельно. На Красном крыльце гроб ставили на так называемые " выносные сани", обитые красным сукном (при похоронах вдов - черным). Затем сани вместе с гробом несли до Архангельского собора или Вознесенского монастыря. Там сани ставили на землю, гроб снимали с саней, вносили в церковь и ставили на подставку (стол). После отпевания гроб относили к месту захоронения (чаще всего это был каменный саркофаг), где умершего вынимали из гроба и клали в могилу. Гроб же уносили и ставили в звоннице под главным колоколом.

Петру I, прозванному за глаза даже самыми близкими ему людьми Антихристом, в чисто религиозном погребении было отказано.

Судите сами: тело Петра, вопреки существовавшей традиции, было выставлено на всеобщее обозрение в так называемой " печальной зале" уже в день смерти - 28 января, где и находилось вплоть до погребения, назначенного на начало марта, хотя сам Петр намеревался ввести по крайней мере трехдневный срок с момента смерти до похорон для всех классов населения без исключения, включая и членов царской фамилии.

Более того, в который уж раз подтверждается истинность фразы " ждали только минуты, когда монарх испустит дух": " печальная зала" готовилась заранее] В этой " печальной зале" не было ни малейшего намека на религиозную печаль по испустившему дух императору: все ее украшения были посвящены светской тематике - имперской и военной по преимуществу.

Начало карнавализованным " пляскам Смерти" - первому загробному наказанию Петра было положено. Организация погребения поручается Екатериной близкому ее единомышленнику и по совместительству знаменитому московскому " чернокнижнику" Якову Брюсу, человеку потрясающих знаний и талантов, ученому, составителю астрономических таблиц и календарей, которыми пользовались вплоть до конца XIX в.

Достоверно известно, что, когда Яков Брюс вручил царице прошение об отставке, она заплакала - и на этот раз совершенно искренне: " И ты, Вилли-мыч, меня покидаешь?! С кем останусь?! " Екатерине и вправду было, страшно остаться без таких, как Брюс.

И Брюс, опять же по хитроумному и весьма символическому поручению Екатерины, берет за основу образец, который использовался Петром для погребения генерала Франца Лефорта (не путать с посланником польского короля) в 1699 г.

Вы спросите, в чем символичность данного погребения? Надобно знать, кем был генерал Франц Лефорт для Петра, фигура столь же зловещая, сколь и загадочная. Выражаясь в духе братьев Стругацких, Лефорта по праву следует называть " человеком безо всякого прошлого". Человек, крайне небрезгливый, активнейший участник петровского Всепья-нейшего собора, пытавшийся даже " усовершенствовать" творящееся на нем безобразие. Сохранились довольно неприятные слухи о связях его с нечистой силой.

Вот один из слушков: за несколько дней до его смерти глухой ночью в спальне Лефорта раздался невероятный шум. Вбежали слуги и не увидели ничего и никого. Но наутро все кресла и стулья в спальне оказались опрокинуты и разбросаны по полу. Умирал же Франц Лефорт как угодно, но только не по-христиански. Священника он от себя гнал, и в последний час потребовал вина, девок-плясовиц и музыкантов. Под песни и пляски Лефорт пил вино, пока не началась агония. Присутствовали при ней многие люди, потому что Франц Лефорт не велел никому переставать играть и плясать, пока он жив. И многие видели, как труп Лефорта с зеленым оскаленным лицом сорвался с кровати и стал выписывать танцевальные па, воздевая руки.

И в тот же миг, когда труп пустился в пляс, раздался дикий свист, многоголосое уханье с чердака и из-под пола дворца Лефорта. Этому можно верить или не верить, но все равно возникает поневоле вопрос: кто же именно " колобродил" вокруг Петра?

Обо всем этом и Екатерина, и Брюс прекрасно знали и видели в последних днях Петра зеркальное отражение последних дней Лефорта. Так давайте же и мы всмотримся в эту муть исторических зеркал.

Незадолго до своей смерти (а именно на Рождество 1725 г.) Петр в последний раз собирает Всешутей-ский собор для выборов нового князь-папы, и, чтобы облегчить работу мысли и себе, и конклаву " кардиналов", он велит выпивать всем собравшимся по ковшу водки каждые четверть часа.

За день до смерти, по свидетельству иностранных послов, " с царем сделался бред, он встал со своей постели, прошел три комнаты, жалуясь, что окна были нехорошо пригнаны", лицо царя было мертвенно-бледно, глаза сверкали и блуждали, все тело сотрясалось в конвульсиях. Не произнося ни слова, он долго ходил по комнатам из конца в конец и бросал на близких страшные взгляды. Петр множество раз вынимает и кидает свой кортик - вбивает его в двери, шкафы и стол с такими страшными гримасами и судорогами, что служанка великих княжон, дочерей Екатерины, в ужасе забивается под стол. А Петр продолжает бесноваться, увеча кортиком дорогую мебель. " После такого волнения силы его начали упадать". Еще бы!

Вот почему " антихрист" -Петр в силу своей зеркальной похожести был удостоен погребальных почестей " антихриста" -Лефорта, его " любезного друга Франца".

Собственно, и черный цвет траурных одежд напрямую адресовался ко времени похорон Франца Лефорта. На похоронах своего генерала " его величество вел те три полка сам, и был в черном платье" (" Журнал государя Петра I, сочиненный бароном Гизеном").

Именно поэтому " царица приказала обнародовать распоряжение, повелевающее всем одеваться в черное, а высшим сановникам, до генерал-лейтенантов включительно, обтянуть черным по две комнаты в своих домах", - доносил ко своему двору посол Кампредон.

Но еще 30 января в донесениях иностранцев проскальзывает вот какая прелюбопытнейшая информация: " Иностранные министры хлопочут о траурных экипажах и ливреях своей прислуги, хотя нам еще не объявили ни о смерти, ни о порядке траура". Есть над чем поломать головы, господа историки?

Но вернемся, однако, к " печальной зале" - месте последней " прописки" Петра I в земном мире. Здесь было сделано возвышение (" амвон"), его покрыли " кармазинным бархатом и золотыми коврами". На этом амвоне " был поставлен одр, золотою парчею посланный, под зело богатым балдахином". Стены первоначально были украшены шпалерами, " на которых некие чудеса Христовы зело искусным мастерством истканы".

Посмотрела Екатерина I на шпалеры, посмотрела... да велела Брюсу убрать их - что-то не вязались " некие чудеса Христовы" с " плясками Смерти" Петра - и " скоро потом черным сукном все убрано было".

Но самое замечательное то, что о теле Петра забыли, да-да, его все как-то забывали похоронить, предать земле, будто она, русская землица, не принимала тело " антихриста" 1. Вот что доносит 9 февраля 1725 г. посланник Мардефельд: " Труп покойного императора лежит еще на парадном ложе, несмотря на то, что он уже позеленел и течет". Далее в донесении подчеркивается, что все с нетерпением ждут погребения (" все желают, чтобы это свершилось").

Но наказание " антихриста" этим не ограничилось. Сам Петр еще при жизни не желал, чтобы тело его бальзамировали по всем правилам тогдашней науки. Но вот что мы читаем в донесениях иностранных послов: " Несмотря на запрещение царя, его вскрыли и набальзамировали, но это было сделано тайно".

Вот так: мол, чтобы ты там ни желал, а наказан неисполнением воли последней пребудешь! Церемониал погребение-наказание продолжалось. И Петру, обожавшему публичность, было отказано даже в официальном объявлении о месте захоронения. Откажут ему и в присутствии на церемонии погребения

столь любимых императором иностранцев.

Когда тело покойного Петра было перенесено в Петропавловский собор, " иностранных министров на нее [церемонию погребения. -Авт.] не пригласили", - жалуется французский посланник. Ну, как тут не подумаешь, что богу-богову, кесарю-кесарево, а антихристу - лишь " пляски Смерти"...

Карнавальные " пляски Смерти" разворачивались по великолепно продуманному сценарию: " была сильная снежная метель с градом, и однако царица все время пешком шла за гробом", более того, погребение носило чисто символический характер: тело императора посыпали землицей (" предали земле"), закрыли гроб и... бросили на катафалке в недостроенном Петропавловском соборе.

Лучше всех карнавальность погребения почувствовал простой русский люд. " Народ, славный своим юмором... осмеял " плакунов придворных" в сатире. Народные сатирики и карикатуристы представили погребение ненавистного им Преобразователя и сетования над ним верноподданных в рукописной, потом и в печатной притче: мыши кота погребают" (М. И. Семевский. " Тайный сыск Петра I").

Целью сочинителей была не одна только забава, не одно только балагурство. Мышам были присвоены человеческие страсти: лицемерие, ненависть; радость и торжество у них прикрыты внешней печалью. Так, знатные крысы, показывая притворную грусть, хотят кота утопить в помойной яме. " В этом коте народ видел обидчика, в мышах - обиженных, в смерти же кота вообще освобождение и торжество других, отрадный конец гонениям", - пишет проф. И. М. Снегирев). Картинка, изданная вскоре после событий 1725 г., сопровождалась текстом, в котором есть знаменательная фраза: " Умер в серый месяц, в шестопятое число, в... шабаш".

Шабаш не шабаш, антихрист не антихрист, но в одном народная молва удивительно точна: как и полагается сатанинскому существу, Петр до конца не умер после своей физической смерти. Скорее всего, Екатерина об этом интуитивно догадывалась, а, может, и наверняка знала, да только как в таких случаях поступать должно - не вполне понимала. В итоге он, Петр, оказался единственным из русских православных государей, кто после своей смерти окончательно превратился в дьявола...

Маленький дивертисмент: Загробное бытие Петра I

В высокую воду, при ветре с залива и в ненастье шатался по берегам Невы высокий человек с дубинкой в руках, с безумно горящими адским пламенем глазами. Встретить его было можно и в метель, и в пургу на берегах или на тропинках, ведущих через лед Невы.

Истории эти рассказывались в 1730-1770-е гг., задолго до появления Медного Всадника. Говорили, что сей бес зашибает дубинкой, а если кого-то и не прибьет до смерти, то этим-то как раз хуже всего и придется: встреча с призраком императора Петра предвещает несчастье, преждевременную кончику самых близких и любимых людей. Ну, а в 1782 г. в Петербурге с подачи ангальт-цербстской " екатери-низированной" принцессы прочно поселится Медный Всадник.

Уверяю вас, А. С. Пушкин знал, о чем писал! С самого начала 1790-х гг. памятнику Петра приписывали способность срываться с постамента и скакать по городу в поисках кровавых жертв. Медный царь ожидал щедрых жертвоприношений.

Происходило это, как нетрудно догадаться, в темные осенние ночи, когда ветер гнал воду из залива в Неву, грозя наводнением, а низкие тучи сеяли манну дождя небесного и не подпускали к Петербургу свет звезд, свет тихой небесной надежды. Страшный всадник (если, конечно, хоть немного верить легендам, а сбрасывать их со счетов истории никогда не следует) отправлялся " на дикую охоту" за душами людскими и в метель, в пургу, когда январский день продолжался считанные часы.

Скажете, неправда? Но из густой дымовой завесы истории нет-нет да и проглянет маленький язычок адского пламени с серным душком: есть свидетельства тех, кто убегал от чудовищного всадника, слыша за собой " тяжело-звонкое грохотание копыт по потрясенной мостовой", имеются и полицейские документы, посвященные расследованию более чем странных смертей.

В двух шагах от Адмиралтейства находили трупы, буквально вбитые в землю страшной, невероятной просто-таки тяжестью, в которых не было ни одной целой косточки. И ведь дела-то уголовного по таким телам не " сошьешь": медный царь-государь Петр Алексеевич пошаливает-с!

Страшные черты черного вестника смерти, потустороннего убийцы, охотящегося на одиноких путников, приписаны историей именно Петру. Призрак Петра I встречали Петр III (внук Екатерины I) и Павел I (ее правнук). В этих встречах Петр выступает как вестник несчастий, которые должны обрушиться на царствующую династию, как носитель всевозможных ужасов.

И стоит ли удивляться, что оба императора после такой " встречи" даже заболели, и оба были убиты заговорщиками с прямого попустительства своей родни? Там, где речь заходит о Петре I, ничего другого не следует и ожидать.

Ничего другого не стала ожидать и Екатерина I, которой за пару дней до смерти Петр явился во сне и буквально силой потащил в небо от дочерей и подданных. Петр и после смерти продолжал творить зло, которым так увлеченно занимался при жизни.

На единое мгновение я предлагаю вернуться к тому моменту, когда загробный Петр еще не очнулся от почти волховских заклинаний " плясок Смерти" вокруг его умершего тела. Автору этих " плясок", Екатерине, пророчили блестящее будущее.

" Она вся безусловно проникнута одним желанием: царствовать с блеском", - писал французский посланник. И он не был одинок в своих прогнозах политической погоды.

" Царствование этой Царицы будет тихо и счастливо", - полагал посол польского короля. " Она принимает такие меры, - вторил ему Мардефельд, - которые сделают ее на целую треть могущественней и значительнее покойного императора, при котором... государство дошло до крайнего положения и клонилось к упадку".

И самое главное - Екатерина не казнила, она миловала, тем самым творя такое же, даже более сильнодействующее заклинание, направленное против " антихриста", нежели созданные по ее августейшему сценарию " пляски Смерти", то есть жизнью побеждала смерть неправедную.

Судите сами: " несколько иноземцев, затем известные " птенцы" Петра, бывшие в немилости, - барон Шафиров, Скорняков-Писарев, доктор Лесток - получили прежние чины и отличья. Протопопы, попы и дьяконы Покровско-Суздальского девичьего монастыря, всего шесть человек, страдальцы за преданность царице Авдотье и ее сыну... ныне получили право жить в каких угодно монастырях, хотя бы в московских.

...Из Сибири, по свидетельству современника, в марте 1725 г. провезли человек двести ссыльных, возвращенных на родину: то были лица, пострадавшие за непринесение присяги в 1722 г. установленному Петром порядку престолонаследия" (М. И. Се-мевский), то есть Екатерина воплощала на деле принцип не-мщения даже своим собственным политическим противникам.

На краткое время в России воцарилась тишина, заботливо охраняемая женщиной на престоле, одним из " политических" кредо которой был принцип: " Умейте жить и умирать, не скорбя о суете мира сего".

" Песня смерти" (вариация по Л. Карсавину)

В 1931 г. в Каунасе выходит в свет книга Льва Карсавина " Поэма о смерти". Медитации " Поэмы" рождаются переживаниями из-за кончины возлюбленной. Книга Карсавина о смерти имеет свою лирическую героиню, живую, реальную личность. Но вот поразительный факт: когда писалась " Поэма" о безысходной скорби и жгучих терзаниях автора, в реальности ее героиня была жива-здорова! Впрочем, смерть самого философа - самая настоящая глава из его поэмы: находясь в ГУЛАГе и предчувствуя скорую кончину, Карсавин подготавливает тайную эпитафию по самому себе и просит... похоронить ее вместе с собой.

Вот строки из воспоминаний его ученика А. Ванеева: " У него заранее был припасен флакон из темного стекла... В акте вскрытия, в этом акте врачебной некромании, флакон... был вложен в разрезанный труп. С этого момента и навеки прах Карсавина имеет в себе памятник, стеклянная оболочка которого способна противостоять гниению и разложению". Сжатая формула мысли философа осталась слита с его прахом; и духовно-телесное единство не разорвано смертью.

Смерть вовсе не принадлежность каких-то отдельных воплощений, не один из промежуточных моментов, это момент завершающий, итоговый, а потому не просто необходимый, а имеющий смысловое первенство над другими. Смерть первее жизни... Или же это умение жить через смерть? Так, значит, смерть не зло? Напротив, зло и есть нехотение умереть, уйти вовремя.

Смерть - жертва, созидающая жизнь. Она - оброк греха, но сразу же и врачевание.