Часть первая. Грезы о материальной сокровенности

Глава I

Грезы о материальной сокровенности........................... 11

Глава II

Распри в сокровенности................................................. 59

Глава III

Воображение качеств. Ритмический анализ и нюансировка................................................................... 78

Часть вторая

Глава IV

Родной дом и дом онирический.................................... 93

Глава V

Комплекс Ионы........................................................... 123

Глава VI

Грот............................................................................... 170

Глава VII

Лабиринт....................................................................... 195

Часть третья

Глава VIII

Змея.............................................................................. 241

Глава IX

Корень.......................................................................... 267

Глава X

Вино и лоза алхимиков................................................ 299

Б.М. Скуратов

Башляр и психология

Несколько соображений переводчика.............................. 309

Предисловие

Земля — это стихия, весьма подходящая для того, чтобы скрывать и являть вверенные ей предметы.

«Космополит»

I

Мы начали изучение материального вооб­ражения земной стихии в только что вы­шедшей книге «Земля и грезы воли». В ней мы рассматри­вали преимущественно динамические впечатления или, точ­нее говоря, динамические импульсы, пробуждающиеся в нас, когда мы формируем материальные образы земных суб­станций. По существу, представляется, что стоит нам при­коснуться к различным видам земной материи с любозна­тельностью и смелостью, как они пробудят в нас волю к их обработке. Итак, мы полагали, что можем говорить об акти­вистском воображении, и привели множество примеров воли, которая грезит и, грезя, наделяет свои действия будущим.

Если бы можно было систематизировать все импульсы, доходящие до нас из материи вещей, то на наш взгляд, удалось бы выправить слишком формальные элементы пси­хологии намерений. Мы отличали бы замыслы мастера от замыслов рабочего. Мы поняли бы, что homo faber — это не просто наладчик, но еще и формовщик, литейщик, куз­нец. Под выверенной формой он стремится обнаружить не­обходимую материю, материю, которая может действитель­но стать опорой формы. В воображении он переживает та­кую опору; он любит материальную жесткость, которая толь­ко и может придать форме длительность. И тогда человек как будто пробуждается для противодействия, для деятель­ности, предощущающей и предвидящей сопротивление ма­терии. На этом и основывается психология предлога про-

тив, движущегося от впечатлений непосредственно данно­го, неподвижного и холодного против в сторону против со­кровенного, защищенного множеством окопов, никогда не прекращающего сопротивление. Итак, изучая в предыду­щей книге психологию противления, мы начали рассмотре­ние образов глубины.

Но образам глубины присущ не только этот признак враждебности; для них характерны и аспекты гостеприим­ства, аспекты приглашения, а также прямо-таки динамика привлечения, привлекательности, призыва к легкому обез­движению с помощью мощных сил земных образов сопро­тивления. Стало быть, наше первое исследование вообра­жения земли, написанное под знаком предлога против, сле­дует дополнить исследованием образов, находящихся под знаком предлога внутри (dans).

И как раз изучению образов последнего типа мы посвя­щаем настоящую работу, которая, следовательно, предста­ет естественное продолжение предыдущей.

II

Впрочем, когда мы писали эти две книги, мы не стреми­лись к абсолютному разделению двух точек зрения. Ведь образы — не понятия. Они не изолируются в своих значе­ниях. Они именно стремятся преодолеть свои значения. И тогда воображение становится многофункциональным. Не успели мы различить два аспекта, как их уже надо объеди­нять. Фактически в весьма многочисленных материальных образах земли можно ощутить действие амбивалентного син­теза, диалектически объединяющего против и внутри и де­монстрирующего несомненную слитность процессов экст-равертирования и интровертирования. Начиная с первых глав нашей книги «Земля и грезы воли», мы показывали, с какой яростью воображение стремится копаться в мате­рии. Все значительные силы человека — даже когда они развертываются вовне — воображаются в сокровенности.

А следовательно, в той же степени, в какой в предыду­щей книге мы отмечали во встреченных образах все, что относится к сокровенности материи, в настоящей работе мы

не преминем подчеркивать то, что относится к воображе­нию враждебности материи.

Если бы нам возразили, что интровертивность и эк-стравертивность следует характеризовать, исходя из субъек­та, мы ответили бы, что воображение и есть не что иное, как субъект, перенесенный внутрь вещей. В таких случаях образы несут на себе «клеймо» субъекта. И клеймо это на­столько отчетливо, что, в конечном счете, именно посред­ством образов можно провести самую несомненную диаг­ностику темпераментов.

III

Впрочем, в этом кратком предисловии мы хотим попро­сту привлечь внимание к обобщенным аспектам наших те­зисов, и лишь при встрече с конкретными образами — про­яснить более частные проблемы. Итак, наскоро продемон­стрируем, что всякая воображаемая материя, всякая мате­рия, о которой размышляют, сразу же становится образом сокровенности. Сокровенность эта считается отдаленной; философы втолковывают нам, что она скрыта от нас на­всегда, что стоит приподнять над тайнами субстанции одно покрывало, как тут же натягивается другое. Но эти доводы здравого смысла не останавливают воображение. Оно тот­час же находит ценность всякой субстанции. Стало быть, материальные образы немедленно трансцендируют ощуще­ния. Образы формы и цв е та вполне могут быть преобразо­ванными ощущениями. Материальные образы приводят нас к более глубокой эмоциональности, и именно поэтому они укоренены в более глубинных слоях бессознательного. Ма­териальные образы субстанциализируют некий интерес.

Эта субстанциализация сгущает многочисленные и раз­нородные образы, зачастую рождающиеся в ощущениях, столь отдаленных от явленной реальности, что кажется, буд­то внутри воображаемой материи содержится целая ощути­мая вселенная хотя бы в потенции. И тогда для того, чтобы вывести всю диалектику грез, касающихся внешнего мира, уже не будет достаточно стародавнего дуализма Космоса и Микрокосма, вселенной и человека. Тогда речь пойдет об

Ультракосмосе и Ультрамикрокосме. Мы грезим по ту сто­рону мира и по сю сторону наиболее четко определенных человеческих реалий.

Стоит ли тогда удивляться, что материя влечет нас в глу­бины своей малости, внутрь своей зернистости, к сам о й изначальности своих зародышей? Нам понятно, почему ал­химик Жерар Дорн смог написать: «Нет никаких границ для центра, бездна его качеств и арканов беспредельна»¹. Это происходит потому, что центр материи становится цент­ром интересов, входящих в царство ценностей.

Разумеется, при таком погружении в бесконечно малые области субстанции наше воображение доверяет самым что ни на есть необоснованным впечатлениям. С этой точки зрения материальные образы у людей, руководствующихся рассудком и здравым смыслом, считаются иллюзорными. Тем не менее, мы проследим перспективу этих иллюзий. Мы увидим, как совершенно наивные и реальные первооб­разы недр вещей, взаимовложения зерен, способствуют на­шим грезам о сокровенности субстанций.

И как раз грезя о такой сокровенности, грезят о покое бытия, об укорененном покое, о покое, обладающем на­пряженностью, а не просто представляющем собой чисто внешнюю неподвижность, которая царит между инертны­ми предметами. Именно поддаваясь соблазну этого сокро­венного и напряженного покоя, некоторые души определя­ют человека через покой, через субстанцию, в противопо­ложность усилиям, затраченным нами в предыдущем тру­де, чтобы определить человеческое существо через внезап­ность и динамизм.

Из-за невозможности вывести в книге о стихиях мета­физику покоя мы предприняли попытку охарактеризовать его наиболее непреложные психические тенденции. Если взять покой в его человеческих аспектах, над ним с необхо­димостью будет доминировать инволютивная психика. Уход в себя (le repliement sur soi) не может оставаться абстракт-

¹ Цит. по: Jung C.G. Paracelsica, p. 92.

Арабскими цифрами в книге обозначены примечания автора, а буквами латинского алфавита — примечания переводчика.

ным понятием. Он наделяется повадками свертывания, тело становится объектом для самого себя и касается самого себя. Стало быть, для нас оказывается возможным привести об­разы этого свертывания.

Мы рассмотрим образы отдыха, убежища, укорененности. Несмотря на весьма многочисленные их разновидности, воп­реки очень важным различиям в их внешнем виде и фор­мах, мы призн а ем, что все эти образы являются если не изоморфными, то, по крайней мере, изотропными: все они советуют нам произвести одно и то же движение возвраще­ния к истокам покоя. Например, дом, чрево и пещера от­мечены одной великой чертой возвращения к матери. В этой перспективе повелевает и руководит бессознательное. Они­рические ценности становятся все более стабильными, все более регулярными. Все они устремлены в сторону абсолю­тизации ночных, подземных сил. Как пишет Ясперс, «под­земные силы не желают, чтобы их считали относительны­ми, и если они, в конечном счете, торжествуют, то без по­сторонней помощи»².

Именно этими ценностями абсолютного бессознательно­го мы руководствовались в поисках подземной жизни, кото­рая для стольких душ является идеалом покоя.

² Jaspers К. La Norme du Jour et la Passion pour la Nuit. Trad. Corbin // Hermes. I, janvier 1938, p. 53.