Пель Мария

Ольга Васильевна вошла в мою детскую беззаботную жизнь совершенно обычным образом: сменила в четвертом классе очередную учительницу по английскому языку, однако впечатление, произведенное ею на меня, осталось неизгладимым.

В истории нашего общения было много смешных и интересных моментов, некоторые из них я опишу ниже.

Надо отметить, что Ольга Васильевна, будучи человеком наблюдательным и остроумным одновременно, заметив мою к ней привязанность (выражавшуюся в восторженных взглядах, счастливых от ее похвал улыбках, старательном выполнении всех домашних работ), начала подтрунивать над ней.

Всем известно, что очень неприятно иметь конкурента в чем бы ни было. А особенно в делах сердечных. Ольга Васильевна-тонкий психолог, любящий играть на струнах детских сердец, прекрасно это понимала и пользовалась этим. Вызывая кого-то, она обращалась к нему уменьшительно ласкательно, и с улыбкой наблюдала за моей реакцией. Было у нее и другое развлечение: она называла меня Машкой, а когда я пыталась возражать-«огрызком».

Трудно вспомнить какие-то смешные истории, происходившие во время учебного процесса (их слишком много), а вот просто связанных с именем Ольги Васильевны-сколько угодно. Например моя репетиторская деятельность.

Когда мой младший брат Ваня учился в третьем классе, у него не складывались отношения с английской грамматикой. Чтобы поправить сложившуюся ситуацию, мама попросила меня позаниматься с ним. Я обрадовалась предстоящей возможности частично перевоплотиться в Ольгу Васильевну, и взяла инициативу в свои руки.

Мы закрывались в комнате, садились за стол, и урок начинался. Через минуту после моих объяснений, Ваня начинал плакать, не понимая, откуда в моем голосе появлялись холодные нотки, и вообще вся я становилась строгой. Маме, которая сначала обрадовалась моей инициативе, теперь очень не нравились наши занятия, она сердилась на меня за непонятно откуда взявшуюся строгость. Зато Ваня с тех пор стал приносить четверки и учится хорошо до сих пор.

В восьмом классе я написала поэму про Ольгу Васильевну, схожую по конструкции с романом «Евгений Онегин». Так в ней описывалась наша первая встреча:

Во грозном всем великолепье

Сидели вы, (в руках журнал)

И, трепеща, молчали дети,

Никто читать не начинал.

И наше дальнейшее общение:

Что было дальше? К сожаленью,

Вас слишком сильно полюбя,

Ходила я за Вами тенью

Вас не жалея и себя.

Один раз Ольга Васильевна взяла меня с собой на каток, чтобы я научила ее дочь азам фигурного катания.

Наша поездка оказалась замечательной и незабываемой по нескольким причинам.

Во-первых, когда мы встретились и уже были в пути, Ольга Васильевна дала мне задание: смотреть на светофоры у перекрестков и сообщать ей о зеленом свете. Я гордилась своей обязанностью и от переполнявших меня эмоций, в нужный момент забывала о ней.

Во-вторых, я познакомилась с ее дочкой Катей, которая в виду своей молчаливости общалась со мной в форме интервью («вопрос-ответ»), из чего я сделала вывод, что власть Ольги Васильевны распространяется не на одних школьников.

В-третьих, когда мы приехали на каток и уже вышли на лед, Ольга Васильевна обнаружила, что забыла что-то в машине. Не растерявшись, она взяла нас с Катей за руки и мы прямо в коньках побрели обратно. По дороге Ольга Васильевна сообщила мне между прочим, что она очень любопытна, а я смотрела на нее молча и улыбалась, чувствуя себя самой счастливой и втайне восхищаясь ее коньками.

И наконец, я никогда не забуду Ольгу Васильевну к концу нашей поездки. Высокая, в светлой шубе, со сбившимся на затылок платком и растрепанными волосами, смеющимися глазами, с задорной улыбкой и здоровым румянцем на щеках, она навсегда осталась в моем представлении именно такой.