О профессиональной этике и дисциплине

1. Bo-время приходить на репетиции. Опаздывание или ман­кировка задерживает работу многих лиц и тормозит работу всего театра и тем приносит убыток и дезорганизацию.

2. Bo-время приходить на спектакль. Опаздывание непозво­лительно, так как вносит волнение и суету. Непозволительно, так как театр имеет дело с толпой, задерживать которую нель­зя. Продавая билеты, театр обязуется перед толпой: а) начать в определенный час, б) исполнить все, что помечено в програм­ме. Актер, задерживающий спектакль, а) ставит весь театр в безвыходное положение и тем лишает возможности выполнить обязательства и б) совершает неуважительный, дерзкий поступок по отношению к обществу, так как каждый человек из пу­блики дорожит своим временем и требует к себе уважения. Нельзя помыкать людьми как пешками. Актер, поставленный на афишу, должен дорожить доверием публики хотя бы в том, что он не насмеется над ней.

3. Актер, не пришедший на спектакль, совершает преступ­ление перед театром, дискредитируя его перед обществом и перед публикой, выказывая ей презрительное пренебрежение (обманывая ее) и оскорбление (опоздать на обед — неприлич­но, а на спектакль?).

4. Актер обязан знать роль — знать указания режиссера, автора и всё до его роли и всего ансамбля относящееся. Напрас­но думают, что об этом должен заботиться один режиссер. Поэтому и получается, что режиссер должен думать о всех, а актер должен играть так, как он почувствует. Актер должен уметь чувствовать, должен искать образ, должен понять свое место в пьесе. На то он и актер. Режиссер должен только дать общее направление пьесе и работе и урегулировать гармонию всех творчеств, он должен направлять репетицию и поддерживать ее дисциплину.

5. Строгое подчинение администрации по вопросам дисцип­линарным, антипожарным, гигиеническим и другим вопросам театрального строя и порядка. Дисциплина в театре.должна быть сознательной, так как она касается в большинстве случа­ев людей интеллигентных и применяется для общей пользы, безопасности и порядка любимого дела. Театр слишком слож­ная машина. Беспорядок грозит опасностью для жизней сотен людей.

Известны случаи пожаров, падения декораций, смертельные случаи от падения в люки или с колосников. Шум, крик и дру­гие беспорядки мешают ходу спектакля и способны вызвать панику в публике. Во всяком сложном, корпоративном деле, соприкасающемся с публикой и со многими работниками этого дела, порядок возможен только тогда, когда каждый знает от­веденную ему работу и строго исполняет ее. Кроме того, необ­ходимо сознательное подчинение людям, стоящим во главе дела, так как без этого один или несколько человек не могут управлять сотнями лиц и брать на себя ответственность и обя­зательства перед обществом в их безопасности и правильности хода спектакля.

Материальная сторона требует также усиленной дисципли­ны. Нередко недобросовестность одного человека (главного актера, электротехника, машиниста, кассира, конторы по рас­сылке повесток) может поставить весь театр в невозможность выполнения своих обязательств перед публикой. Убыток от от-мененного спектакля не вернется никогда. Если театр не зара­ботал всех денег во время сезона, отведенного для его деятельности установившимися условиями городской жизни, театр никакими средствами не может вернуть потерянного. В самом деле, если б он захотел для этого играть в летнее, не­сезонное время, он понес бы убыток ввиду разъезда публики. Художник, ремесленник, ученый и прочие деятели, не завися­щие от толпы и условий ее жизни, могут вернуть пропущенную сегодня работу удвоенным трудом следующего дня.

Этого мало. Всякая отмена спектакля или опаздывание его кладет тень в глазах общества на все предприятие. Учреждение, не могущее выполнить свое обязательство, может лишиться до­верия общества.

Отменой спектакля, его заменой даже при возвращении денег или опозданием спектакля наносится непоправимый ущерб обществу. В самом деле: чем может возместить театр бессон­ную ночь, проведенную студентом, курсисткой или другим ли­цом, дежурившим на морозе ради получения билета?

Чем можно возместить потерянный вечер каждому из публи­ки, особенно в тех случаях, когда эти лица отказались от работы и заработка, чтоб побывать в театре?

Как можно возместить расходы на проезд и извозчиков, расходы на туалет, с которыми сопряжен у многих каждый выезд в театр?

Замена одной пьесы другой почти то же, что полная отмена спектакля. Не все ли равно зрителю, желающему видеть выбран­ную им пьесу, а не иную, — отменяется ли спектакль или нет. Он все равно теряет вечер и затраченные на проезд деньги.

Опаздывание спектакля нередко заставляет зрителя, торо­пящегося к известному часу на поезд или по делу, отказаться от последнего акта и уехать из театра до конца спектакля. Едва ли это приятно — не видеть конечного результата, к кото­рому стремились поэт и актеры при своем творчестве. При этом зритель не может даже получить обратно из театра денег за недосмотренный акт, так как нет средств и возможности заво­дить в театре такой обычай, могущий породить злоупотребле­ния. Подобное отношение к публике нечестно.

Кроме того, всякая общественная этика требует уважения к людям и обществу, а во всяком акте, нарушающем обязатель­ства учреждения перед обществом, скрывается неуважение к нему.

Подобные недоразумения кладут тень на весь театр. Доста­точно несколько случаев подобного рода, чтоб пресечь доверие общества к театру и тем подорвать его материально и лишить заработка сотни лиц и их семейств, кормящихся театром. Возможно ли допустить, чтоб подобные случаи в корпора­тивном [учреждении] зависели от произвола или недобросовест­ности отдельных лиц?

Чтоб избежать этого, нужна строгая дисциплина и этика, основанная на сознательном уважении если не лиц, то долж­ности, руководящей делом, а также сознательное отношение к обязанностям и ответственность каждого из участников дела.

Сложность и ответственность театрального дела значитель­но повышают ко всем деятелям дисциплинарные и этические требования. Они так велики, что граничат подчас, в силу необ­ходимости, с военной дисциплиной.

Вот почему люди, понявшие это условие театра, больше всего боятся упрека с этой стороны. Их добросовестность и сознание своей ответственности заставляют их исполнять свои обязанности, несмотря на личное горе, на. болезнь, нередко смертельную. Случаи смерти артиста на сцене, как солдата на посту, нередки в практике театра.

6. То же относится и к отношениям артиста к режиссеру и другим художественным руководителям спектакля. Раз что один или несколько человек должны управлять сотнями лиц, участвующих в репетициях и спектакле, необходимо, чтоб ка­ждый сознавал, подчинялся, поддерживал авторитет художест­венной власти. Оркестр только тогда может стройно играть, когда он беспрекословно подчиняется мановению палочки ка­пельмейстера.

Каждый присутствующий обязан тихо говорить на репети­ции (или спектакле) и вблизи ее, не нарушать ее, чтоб не отвле­кать режиссера от его художественных обязанностей и не за­ставлять его менять их на полицейские.

Манкировка репетициями наносит вред всем участвующим, мешая и режиссеру в составленном им плане работы и товари­щам-актерам, лишая их реплик и заставляя их говорить с пустым местом, а не с живым лицом.

Манкировка на спектакле доставляет нечеловеческие вол­нения и нередко непоборимые препятствия художественной администрации, то есть режиссуре, и в то же время ставит ак­теров в ужасное положение — играть роль с наскоро подстав­ленным лицом, не знающим ни роли, ни реплик. В таких случаях нельзя передать испытываемых волнений, начиная от суфлера, сидящего в будке, кончая тем актером, который берет на себя геройский подвиг замены недобросовестного ради пользы общего дела.

7. Всякая власть и доверие, переданные единичным лицам над сотнями людей, требуют от этих лиц умения, порядочности и еще большей добросовестности при пользовании ими. Это предъявляет к режиссеру и администрации театра большие и очень сложные требования.

Этика и дисциплина этих людей должны быть примерными. Начальник прежде всего должен сам уметь исполнять требова­ния дела, прежде чем предъявлять эти требования другим. Если другие ради пользы дела должны заботиться о поддержа­нии авторитета администрации и режиссуры, то тем более последние должны заботиться о том же, чтоб поддержать свой авторитет; помимо знания дела, такта, примерной работоспо­собности и прочих необходимых для начальствующих лиц досто­инств необходима идеальная беспристрастность.

В театральном деле, где самолюбие, зависть и самомнение так легко обостряются, беспристрастие должно быть особенно резко выражено. Оно больше всего может вызвать общее ува­жение в нашем деле и поддержать авторитет.

Между тем на практике театральные начальники чаще всего страдают отсутствием именно этого качества, то есть беспристрастия. У одних любовь к таланту отдельных лиц труппы выводит их из равновесия, других сама власть опьяняет, у третьих самомнение, честолюбие и болезненное самолюбие делают их пристрастными, четвертые бестактны и т. д. Не­талантливость, незнание дела, отсутствие системы и плана в ведении дела и в работе и прочие дефекты подрывают авто­ритет начальника. Но опаснее всего, когда в отношения на­чальника к труппе и подчиненным вкрадывается чувство любви к кому-нибудь из женского персонала труппы.

Любимица при всех соблазнах театральной жизни быстро превращается в премьершу и хозяйку театра. Хорошо еще, если она по своему таланту способна премьерствовать. Чаще всего бывает обратное — и этой несправедливости и поругания власти и доверия, порученных должности театральных начальников, труппа не прощает. Это условие в корне подрывает авторитет начальника и служит язвой для заражения и деморализации всего дела.

От администрации требуется еще очень точное отношение к материальным расчетам с труппой, а также уважение к добро­совестному труду сценических работников. Это необходимо ввиду того, что труд артиста совершенно исключительный, особенный. Артист работает и днем и ночью, когда все люди отдыхают. Он лишен воздуха и света, недоедает, играет больной, переутомляется. Его труд на нервах. От него требует дело не­редко невозможного для человека, он беззащитен перед неспра­ведливостью прессы и публики. Он имеет свои идеалы в искусстве, он приносит ему большие жертвы.

Если артист любит свое дело, он любит его беззаветно и бескорыстно. Такое отношение требует уважения. Нередко на­чальники упускают это из виду и слишком неосторожно поль­зуются своей властью, не щадя чувств художника, которые можно причислить к лучшим и деликатнейшим (благородней­шим) чувствам человеческой души. Имея дело с человеческим талантом, и человеческими чистыми стремлениями, и с нервами че\овека, надо обращаться с ними осторожнее.