Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Психологическое направление в языкознании






 

§1.Общая характеристика. Лучше всего сущность психологического направления осмысливается в сопоставлении с логическим, поскольку само возникновение этого нового направления происходило в конфронтации с логическим направлением, в отталкивании от него.Всех представителей этого направления объединяет следующее:

1)В отличие от логического направления, подчеркивание национальной специфики языков, связи языков с ментальностью того или иного народа, с народной психологией.

2)Подчеркивание роли бессознательного в возникновении и развитии языка. Происхождение языка – естественный эволюционный процесс, связанный с развитием мышления, психики, «духа», а не результат «изобретения», «социального договора», как у «логиков».

3) Нетождественность логических категорий и языковых форм: а) логические категории универсальны для всех народов (понятие, суждение, умозаключение), а языковые категории национальны; б) логические категории рациональны, а в языке много иррационального: нелогичностей, исключений. Представители логического направления тоже показывали различия между логическими категориями и лингвистическими, но для них гораздо важнее было увидеть общность, а для представителей психологического направления вся соль – в различиях. Некоторые представители этого направления вообще обходились в определении языковых единиц без логических категорий, используя категории психологические, напр.: предложение – это связь, ассоциация двух представлений и более.

4)Связь языка не только с мышлением, но шире – с психикой. Использование методов психологии в языкознании (ассоциативный эксперимент и др.).

5)Для психологического направления в большей степени, чем для логического, был характерен историзм: языковые категории в разные эпохи нетождественны друг другу. Ср. определения предложения у Ф. И. Буслаева (логическое направление) и А. А. Потебни (психологическое направление). Буслаев дает определение предложения, верное для всех времен и всех языков: суждение, выраженное словами. Потебня считает, что такое универсальное определение бессодержательно: для каждого языка и каждой исторической эпохи будет свое определение предложения. Так, индоевропейское предложение можно определить как такое соединение слов, в котором обязательно присутствует verbum finitum. Языковые изменения объясняются психологически: корни их – в психике индивида (развитие мышления, бессознательные ассоциации, мутации, аналогия, экономия произносительных усилий и проч.).

6)Формируется принцип антропоцентризма: в центр лингвистических исследований должен быть поставлен говорящий человек. Реально существуют языки отдельных личностей, а национальные языки (как и более мелкие подразделения – языки той или иной деревни, области, жаргоны) – научная фикция. Люди стремятся к взаимопониманию, и поэтому между «языками» двух общающихся личностей устанавливается общность; аналогичным образом складываются и более крупные языковые общности. Однако, как заметил еще Гумбольдт, говорящий и слушающий всё равно до конца не понимают друг друга.

7)Психологическое направление весьма разнородно, но условно в нем можно выделить два основных течения: а) социально-психологическое, в большей степени ориентированное на идеи В. фон Гумбольдта и не отрицающее социальную (национальную, коллективную) сущность языка (Вильгельм Вундт, Александр Афанасьевич Потебня, младограмматики); б) индивидуально-психологическое, рассматривающее язык как особый механизм деятельности индивидуальной психики (Хейман Штейнталь, Бенедитто Кроче, Карл Фосслер).

 

§2.Хейман Штейнталь. Основоположником индивидуально-психологического понимания языка считается профессор Берлинского университета Хейман Штейнталь (1823-1899), языковедческие взгляды которого во многом сформировались, с одной стороны, под влиянием идей В. фон Гумбольдта, с др. – под влиянием ассоциативной психологии Иоганна Фридриха Гербарта (1776-1841). Основные сочинения Штейнталя: «Произведения В. Гумбольдта по философии языка» (1848); «Классификация языков как развитие языковой идеи» (1850); «Грамматика, логика, психология, их принципы и взаимоотношения» (1855); «Характеристика важнейших типов строя языка» (1860); «Происхождение языка» (1880) и др.

1.Отношение языкознания к логике и психологии

1) Отношение языкознания к логике. Штейнталь считал, что логические и грамматические категории не тождественны и вообще не соотносимы друг с другом: «Категории языка и логики несовместимы и так же мало могут соотноситься друг с другом, как понятие круга и красного». Существуют разные типы мышления, и у каждого типа своя логика, язык же не соотносим ни с одним из типов мышления; языковое мышление – это особое мышление, развивающееся по присущим только ему одному законам. Именно благодаря Штейнталю в языкознании появляется учение о «языковом мышлении», отличном от логического.

2) Отношение языкознания к психологии. Так как речь – это духовная (психическая) деятельность, то языкознание относится к числу психологических наук. О чем бы ни писал лингвист: о происхождении языка, о его сущности, о законах развития языка, о различиях между языками – он всегда должен находиться «в границах психологии». Вслед за Гербартом, Штейнталь различает индивидуальную психологию и этнопсихологию (психологию народов). Этнопсихология изучает явления «народного духа»: мифологию, нравы, традиции, религию, фольклор и, конечно, язык. Следовательно, языкознание – важнейшая часть этнопсихологии. Центральное место у Штейнталя, как и Гумбольдта, занимало учение о языке как выжении «духа народа».

2.Сущность языка

Штейталь понимает язык как индивидуально-психологическое явление, но если это так, то каким образом объяснить существование этнических языков? Это противоречие разрешается им следующим образом: 1) Штейнталь определяет язык как «выражение осознанных внутренних, психических и духовных движений, состояний и отношений посредством членораздельных звуков». Как видим, это понимание, очень близкое к гумбольдтовскому. Как и у Гумбольдта, на первом плане здесь когнитивная функция языка, а не коммуникативная. Всё психическое, по Штейнталю, совершается внутри отдельной психики, по законам индивидуальной психологии: «Так как дух народа живет только в индивидах и не имеет существования, особенного от индивидуального духа, то в нем естественно совершаются только те же основные процессы, которые ближе разъясняет индивидуальная психология». Однако воздействие одного человека на другого, перенос содержания представлений от одного индивидуума к другому не могут быть осуществлены психическим путем. Это может быть осуществлено только опосредованно – при помощи языка, звуковой материи.

2) Единство этнического языка объясняется Штейнталем генетически. По его мнению, люди первоначально мыслили только сообща, каждый связывал свою мысль с мыслью соплеменника, и возникающая мысль принадлежала как тому, так и другому, подобно тому как дитя принадлежит отцу и матери. Сходная физическая организация и сходные впечатления, получаемые извне, возбуждают в душах индивидов сходные чувства, эмоции, а эти, в свою очередь, – сходные мысли и сходный язык. В индивидууме возникают психические образования, которые без влияния других людей или вовсе не возникли бы в нем, или же возникли бы очень поздно (как, напр., доказать теорему Пифагора самому или же выучить доказательство по учебнику).

3.Учение о внутренней форме языка

Штейнталь развивает учение Гумбольдта о внутренней форме языка. По его мнению, внутренняя форма исторически изменчива и пережила в своем развитии три этапа: 1) древнейший этап, когда нет слов-названий, а есть лишь междометия; 2) доисторический – этап расцвета внутренней формы – появление мотивированных слов (подснежник, мямлить); 3) исторический – этап угасания внутренней формы, когда внутренняя форма многих слов стирается, забывается; звук и значения начинают соединяться без посредника в виде внутренней формы – этап нулевой внутренней формы.

 

§3.А. А. Потебня. Александр Афанасьевич Потебня (1835-1891) – великий русско-украинский лингвист, глава Харьковской лингвистической школы. Основные сочинения: «Мысль и язык» (1862), «К истории звуков русского языка» (1876), «Из записок по русской грамматике» (4 тома, 1874-88), «Из лекций по теории словесности» (1894) и др. Во многих вопросах Потебня близок Гумбольдту, однако в целом его лингвофилософская концепция глубоко оригинальна. Основная заслуга Потебни перед языкознанием в разработке вопросов исторической семантики и исторического синтаксиса.

1.Общая характеристика научного метода Потебни

Научный метод Потебнихарактеризуется следующими основными особенностями:

1) психологизм: понимание языка как психической сущности; постоянное внимание к тому, как мысль проявляет себя в слове;

2) генетизм: проблема генезиса (происхождения) языковых явлений всегда в центре внимания ученого;

3) историзм: по мнению Потебни, «всякое языкознание, будет ли оно называться историческим или не будет, необходимо должно быть историческим. Всякое объяснение, которое мы можем представить для объяснения данного явления в языке, непременно сводится на то, что прежде было иначе»;

4) логоцентризм («словоцентризм»): в центре всех исследований Потебни находится слово; в изучении происхождения и истории слов ученый видел ключ к решению всех важнейших теоретических проблем языкознания: проблемы происхождения языка, связи языка и мышления, становления частей речи, развития предложения и др.;

5) функционализм: рассмотрение языковых явлений в динамике, в процессе функционирования, употребления, т. е. в речи, отсюда – неактуальность противопоставления языка и речи для Потебни; Потебня постоянно держит в поле зрения речемыслительную функцию языка, т. е. то, как в слове осуществляется мысль; для него язык – не мертвая совокупность знаков, а функционирующая система: «Язык не есть совокупность знаков для обозначения готовых мыслей, он есть система знаков, способная к неопределенному, к безграничному расширению»; Определяя язык как деятельность, в процессе которой беспрерывно происходит обновление языка, его развитие, Потебня рассматривал язык как поток беспрерывного словесного творчества. Именно поэтому для Потебни нет противопоставления языка и речи. Основной объект его внимания – функционирование языковых единиц в речи, поскольку реально нам дана только речь. Значение слова реализуется только в речи, изолированное слово мертво, оно не обнаруживает ни своих семантических, ни формальных свойств. Отсюда проистекает отношение Потебни к многозначности: «Слово в речи каждый раз соответствует одному акту мысли, а не нескольким, т. е. каждый раз, как произносится или понимается, имеет не более одного значения». Таким образом, многозначных слов не бывает; многозначное слово у Потебни расщепляется на омонимы.

6) восхождение от абстрактного к конкретному: в системе, созданной Гумбольдтом, сравнительно-исторический метод был методом частного языкознания (методом изучения родственных языков: индоевропейских, семитских и т. д.), общая же теория языка строилась на других методологических основаниях. Потебня соединил сравнительно-исторический метод с философией языка: в его системе впервые общая теория языка не отрывается от анализа конкретных языковых фвктов. С одной стороны, все общие выводы о природе и сущности языка, происхождении языка, связи языка и мышления базируются на анализе конкретных языковых фактов; с другой стороны, все конкретные языковые явления объясняются им с позиций общей теории языка.

2.Сущность языка

Потебня, вслед за Гумбольдтом, определяет язык как деятельность, соединение мысли с членораздельным звуком. Отсюда важнейшая функция языка – речемыслительная: облечение мысли в словесную форму. Потебня утверждал, что «определение языка как работы духа, представляя существенным признаком языка движение, прогресс, возвышает Гумбольдта над всеми предшествующими теориями».

3.Язык и мышление

Язык, по мнению Потебни, не является средством выражения уже готовой мысли, мысль совершается в языке: «Язык мыслим только как средство (или, точнее, система средств), видоизменяющее создание мысли: его невозможно было бы понять как выражение уже готовой мысли». Потебня подчеркивает нетождественность мышления языку: «Область языка далеко не совпадает с областью мысли. В середине человеческого развития мысль может быть связана со словом, но в начале она, по-видимому, еще не доросла до него, а на высокой степени отвлеченности покидает его, как не удовлетворяющего ее требованиям, и как бы потому, что не может вполне отрешиться от чувственности, ищет внешней опоры только в произвольном знаке». Тем самым Потебня ставит вопрос о доязыковом и внеязыковом мышлении. Понимать это положение Потебни следует так:

1) Язык мог появиться только тогда, когда мышление уже достигло определенной степени развития, т. е. предок человека, человек «безъязычный», уже обладал какими-то несовершенными формами мышления, которые не нуждались в слове.

2) На определенной стадии развития человеческое мышление настолько усложняется, что уже не может обойтись без слова; так рождается слово, человеческий язык. Эта стадия осознанного, языкового мышления. Потебня утверждает, что «если принять дух в смысле сознательной умственной деятельности, предполагающей понятия, которые образуются только посредством слова, мы увидим, что дух без языка невозможен, потому что сам образуется при помощи языка, и язык в нем есть первое по времени событие».

3) Постепенно человеческое мышление становится всё более отвлеченным, и слово уже становится «помехой» для выражения сложных и очень отвлеченных мыслей, и тогда мышление ищет способа освобождения от «оков» слова, пытается заменить слово условным, произвольным знаком (ср., напр., математические символы). В последнем пункте позиция Потебни противоречива, хотя он и признает, что столь высокая степень развития мысли может быть достигнута только посредством языка.

4.Происхождение языка

Эту проблему Потебня рассматривает прежде всего как проблему происхождения слова. 1) Образование слова – весьма сложный процесс. Сначала возникает простое отражение чувства в звуке (междометие). Потебня полагал, что первые слова возникают в языке вследствие перехода инстинктивных выкриков в полноценные слова. Переход междометий в слова произошел за счет того, что с развитием мышления первобытные люди стали связывать те или иные междометия не только с определенными чувствами, но и с предметами, которые эти чувства вызывали: «Междометие под влиянием обращенной на него мысли изменяется в слово». 2) Внешнее отличие человеческого слова от выкрика-междометия – в членораздельности. Членораздельность звучания человеческого слова Потебня объясняет членораздельностью мысли. Животная эмоция нечленораздельна, мысль членораздельна: она анализирует предметы и явления окружающей действительности, вычленяя их существенные признаки. Нечленораздельной эмоции соответствовал нечленораздельный выкрик, членораздельной мысли стало соответствовать членораздельное слово.

5.Происхождение частей речи и развитие предложения

В центре лингвофилософского учения Потебни находятся проблемы генезиса языковых единиц. При этом центральные единицы, вокруг которых вращаются все его теоретические построения, – слово и предложение. Поэтому в его системе оказываются тесно увязаны и переплетены: а) этимология и историческая семантика – учение о происхождении и семантической эволюции слова; б) историческая морфология – учение о происхождении и развитии частей речи; в) исторический синтаксис – учение о происхождении и развитии предложения.

Предложение, по Потебне, основная речевая единица, в которой происходят все семантические сдвиги и формируются все категории языка. Слово живет только в предложении; изолированного слова в реальности не бывает; слово, вырванное из предложения, мертво и не обнаруживает никаких формальных и семантических свойств. Части речи – это морфологизировавшиеся члены предложения. Поскольку Потебня последовательно стоит на генетических, исторических позициях, он полагает, что нельзя дать единого, универсального для всех периодов и языков определения слова, предложения, части речи.

В отличие от Боппа, который интерпретировал первые слова как глагольные, Потебня считал, что первое слово не было ни именем, ни глаголом – это была семантическая синкрета, совмещавшая именные и глагольные признаки, слово, в чем-то схожее с причастием. Первобытные «причастия» выполняли функции простых предложений, являясь одновременно подлежащим и сказуемым, т. е. синтаксической синкретой. В первобытных языках господствовал именной строй предложения, в дальнейшем в индоевропейских языках усиливается глагольность предложения. Иначе говоря, конструкции типа Кий (был) перевозник постепенно стали уступать место конструкциям типа Кий перевозил. Глагол, таким образом, рождается из именного сказуемого. Наиболее древняя форма глагола – инфинитив (форма, не имеющего ни лица, ни числа, ни времени; по происхождению – застывшая форма имени). Со временем развиваются личные формы глагола; имена, в свою очередь, дифференцируются на существительные и прилагательные. Таким образом, развитие частей речи связано с развитием структуры предложения; развитие предложения, в свою очередь, связано с развитием слова, и всё это вместе обусловлено постоянным прогрессом мышления.

6.Учение о внутренней форме слова.

Потебня конкретизирует учение Гумбольдта о внутренней форме языка. Подобно тому как проблема происхождения языка упирается для него в проблему происхождения слова, так и внутреннюю форму языка Потебня сводит, прежде всего, к внутренней форме слова.

Слово есть единство звучания (членораздельного звука) и значения. За счет чего же обеспечивается это единство? Звучание слова – это его внешняя форма. Значение слова – это представление, возбуждаемое в нашей душе звучанием данного слова, его внешней формой. Внутренняя форма слова – это связь между звучанием и значением; это причина, по которой данное значение закрепилось именно за этим, а не за каким-либо другим членораздельным звуком. Так, ребенок называет шаровидный абажур арбузиком на основе сходства по форме между двумя предметами (арбузом и абажуром). Славяне назвали змею змеею, потому что она ползает по земле (наименование по смежности), окно – на основе сходства с оком (сходство по функции) и т. п. Таков механизм процесса именования, образования новых слов. Внутренняя форма слова в этом процессе играет главенствующую роль. Можно поэтому сказать, что внутренняя форма – это признак, положенный в основу наименования, с той только разницей, что внутренняя форма – это не признак, взятый сам по себе, а признак, которому найдена аналогия в мире звуков, признак обозначенный.

Внутренняя форма слова может быть совершенно ясна (как у слова подоконник), может быть частично затемнена (как у слов змея и окно) или полностью забыта (как у слова дом), но она обязательно есть; она необходимое условие рождения слова. Именно поэтому Потебня утверждает, что любое значение слова является производным. Категория «внутренняя форма» соотносима у Потебни с такими категориями как этимологическое значение слова, образ, представление; иногда они выступают как синонимы.

Как и Гумбольдт, Потебня показывает, что именно с внутренней формой связана национальная специфика языка. Напр., содержание, мыслимое при словах жалованье, annuum (лат.), pension (фр.), gage (нем.), имеет много общего и может быть подведено под понятие «плата»; но нет сходства в том, как изображается это содержание в названных словах: annuum – это то, что отпускается на год (годовое); pension – то, что отвешивается; gageручательство, результат взаимных обязательств, в англ. – залог; жалованье – действие любви, подарок, но никак не законное вознаграждение (жаловать – миловать, жалеть, любить).

7.Значение слова

Категорию «лексическое значение» Потебня выводит из внутренней формы слова: 1) Критикуя логическое направление, он выступает против отождествления лексического значения и понятия: «Слово не одним присутствием звуковой формы, но всем своим содержанием отлично от понятия и не может быть его эквивалентом или выражением уже потому, что в ходе развития мысли предшествует понятию». Понятие – это совокупность существенных признаков предмета или явления в нашем сознании. В основу же лексического значения кладется один какой-то признак предмета или явления, попавший в светлое поле сознания (змея – земляная, корова – рогатая). Тем самым лексическое значение первоначально тождественно внутренней форме, ибо внутренняя форма – это и есть признак, положенный в основу наименования. В книге «Мысль и язык» Потебня пишет: «В слове есть… два содержания: одно, которое мы выше называли объективным, а теперь можем называть ближайшим этимологическим значением слова, всегда заключает в себе только один признак; другое – субъективное содержание, в котором признаков может быть множество. Первое есть знак, символ, замещающий для нас второе». Развитие лексического значения слова непосредственно связано с прогрессом мышления и заключается в том, что лексическое значение «растет» в сторону понятия, стремится к понятию как к своему пределу.

2) В то же время лексическое значение никогда не сливается с понятием. Чтобы показать это, Потебня проводит разграничение ближайшего и дальнейшего значений слова. В работе «Из записок по русской грамматике» (Т.1), говоря о лексическом значении, он пишет: «Что такое значение слова? Очевидно, языкознание, не уклоняясь от достижения своих целей, рассматривает значение слов только до известного предела. Так как говорится о всевозможных вещах, то без упомянутого ограничения языкознание заключало бы в себе, кроме своего неоспоримого содержания, о котором не судит никакая другая наука, еще содержание всех прочих наук. Напр., говоря о значении слова дерево, мы должны бы перейти в область ботаники, а по поводу слова причина или причинного союза – трактовать о причинности в мире. Но дело в том, что под значением слова вообще разумеются две различные вещи, из коих одну, подлежащую ведению языкознания, назовем ближайшим, а другую, составляющую предмет других наук – дальнейшим значением слова. Только одно ближайшее значение составляет действительное содержание мысли во время произнесения слова».

Таким образом, ближайшее значение – это и есть ЛЗ слова, а дальнейшее значение – это понятие. Ближайшее значение опирается не на все существенные признаки предмета, а сначала на какой-то один, случайно попавший в поле сознания носителей языка в процессе познавательной деятельности. Напр., корова (праславянское *korva)первоначально значило рогатая (ср. лат. corvu – рог). И постепенно в процессе познания оно обогащается новыми признаками. Именно в этом смысле следует понимать и тезис Ю. С. Степанова, что «значение слова стремится к понятию как к своему пределу». Иногда для «ближайшего значения» используют термины «бытовое понятие», «наивное понятие», а для «дальнейшего значения» – «научное понятие»; но это не совсем точно и искажает мысль Потебни. Под «дальнейшим значением» Потебня понимал всю совокупность существенных и несущественных признаков данного предмета или явления, не только открытых наукой, но и верой, интуицией, опытом, в том числе – личным опытом, всю совокупность наших (и моих личных) знаний о данном предмете. Поэтому «ближайшее значение слова народно» (является общим для всех представителей данного народа), «между тем дальнейшее, у каждого различное по качеству и количеству элементов, – лично».

3) Итак, категория лексического значения у Потебни, как и все прочие лингвистические категории, исторична. Потебня не пытается дать универсального определения лексического значения, верного для всех этапов исторической жизни слова; но он намечает, как рождается лексическое значение (проблема генезиса) и в каком направлении оно эволюционирует (проблема семантической истории слова), что гораздо важнее для науки, чем догматическое определение.

8.Учение о грамматической форме.

Для Потебни грамматическая форма – это не звучание, а особый тип значения, отличный от лексического (вещественного), добавочный к лексическому: «грамматическая форма есть элемент значения слова и однородна с его вещественным значением». Из этого общего тезиса вытекают следующие положения учения Потебни о грамматической форме слов:

1) Потебня выступает против отождествления грамматической формы с аффиксами (флексиями), поскольку грамматическая форма может и не иметь материального выражения (напр., глаголы женить, казнить имеют вид, но он никак материально не выражен). Поэтому присутствие грамматической формы в слове узнается не иначе, как «по смыслу, т. е. по связи с другими словами и формами в речи и языке».

2) Поскольку грамматическая форма есть, прежде всего, значение, то количество грамматических форм в языке определяется количеством грамматических значений. Так, «всякое новое употребление творительного падежа есть новый падеж, так что собственно у нас несколько падежей, обозначаемых именем творительного» (рубить топором – орудийный, порхать бабочкой – сравнительный, идти лесом – пространственный, покусан собакой – субъектный и т. п.).

3) На основании своего учения о грамматической форме Потебня критикует учение ранних компаративистов (Я. Гримма, А. Шлейхера и др.) о двух периодах в развитии человеческого языка – периоде роста, расцвета и периоде разрушения, старения, упадка. Уменьшение числа флексий компаративисты рассматривали как старение, упадок языка. Потебня утверждает, что уменьшение количества окончаний не приводит к уменьшению числа значений, а значит, и числа форм; прежние грамматические значения просто получают иное выражение (в порядке слов, сочетаемости и т. п.). В отличие от ранних компаративистов, Потебня говорит о прогрессе языка в связи с прогрессом мышления.

9.Учение о семантической эволюции слова

Семантическая эволюция слова заключается в вечном движении отобраза (образного значения) к понятию. Семантическую эволюцию слова Потебня связывает с эволюцией мышления, выделяя три исторически сменяющих друг друга типа мышления – мифический, поэтический и прозаический:

1) Мифическое мышление строится на простом сравнении-отождествлении (солнце= колесо, отсюда – небесная колесница); это мышление не метафорично, а метонимично: оно исходит не из сходства сопоставляемых объектов, а из их действительного родства, по мнению носителей языка.

2) Поэтическое мышление строится на сравнении как способе познания неизвестного через уже известное. Различие между поэтическим и мифическим мышлением – в отношении сознания к образу: в первом случае солнце отождествляется с колесом, и говорящий верит, что по небу действительно катится небесная колесница; во втором случае солнце-колесо – образ, внутренняя форма, способ представления значения, но говорящий при этом осознаёт нетождественность двух объектов (солнца и колеса), выделяя общий признак этих объектов – округлость. Поэтическое мышление – громадный скачок вперед в сравнении с мифическим. Этот тип мышления метафорический.

3) Прозаическое мышление имеет место при забвении внутренней формы, когда «слово с представлением» («поэтическое» слово) превращается в «слово без представления» («прозаическое» слово). Причиной такого превращения является расширение значения слова (или сгущение мысли), однако «самое расширение значения происходит при помощи поэтической формы». Иначе говоря, утрачивая прежнюю «поэтичность» (прежнюю внутреннюю форму) слово тут же обретает новую. Таким образом, по Потебне, в языке имеет место постоянная смена поэтического и прозаического мышления, причем эта смена «идет без конца назад и вперед».

Высшую ступень прозаического языка представляет собой язык науки. Он оперирует уже не словами-образами, а словами-понятиями. Прозаическое слово отличается от поэтического тем, что непосредственно сочетает звуковой комплекс со значением (внутренняя форма как посредник исчезает); перед нами – слово-термин.

10.Эстетика Потебни

Эстетика Потебни представляет собой распространение учения о внутренней форме слова на произведения искусства, прежде всего, словесного искусства. Художественное произведение, по Потебне, аналогично слову: «В поэтическом, следовательно, вообще в художественном произведении, есть те же самые стихии, что и в слове: содержание (или идея), соответствующее чувственному образу или развитому из него понятию; внутренняя форма, образ, который указывает на это содержание…, и, наконец, внешняя форма, в которой объективируется художественный образ». Но, с другой стороны, «слово само по себе есть уже поэтическое произведение». Вся разница между словом и поэтическим произведением заключается в большей сложности последнего.

Говоря о сложности, многозначности художественного образа, Потебня опять-таки проводит аналогию со словом: «В слове с живым представлением всегда есть и до самого забвения представления увеличивается несоразмерность между этим представлением и его значением… Так и поэтический образ, каждый раз, когда воспринимается и оживляется понимающим, говорит ему нечто иное и большее, чем то, что в нем непосредственно заключено. Таким образом, поэзия есть всегда иносказание, аллегория в обширном смысле слова». О разнообразных типах этого «иносказания» Потебня говорит далее: оно может быть выражено непосредственно, как аллегория (басня, стихотворение типа «Анчар»), проявляться как художественная типичность (Молчалин) или как изображение общего через единичность (синекдоха). Потебня дает самую общую классификацию «типов иносказания», которая совпадает для него с классификацией тропов, понимаемых «в обширнейшем смысле».

Таким образом, учением о внутренней форме слова Потебня связывает воедино лингвистику и литературоведение как отрасли филологии, предлагая единый метод для исследования языка и художественного произведения. Филологии возвращается внутреннее единство, а языкознанию – филологический статус.

 

§4.Младограмматики. В 70-е гг. XIX в. в Лейпциге формируется влиятельная лингвистическая школа, получившая название младограмматической. Основные ее представители: Карл Бругман, Георг Остгоф, Бертольд Дельбрюк, Август Лескин, Герман Пауль. Суть младограмматизма – в соединении сравнительно-исторического метода с психологическим пониманием языка. Основные особенности нового взгляда на язык:

1.Понимание языка как психического явления

Существенным недостатком логического и натуралистического направлений было, по мнению младограмматиков, то, что лингвисты слишком много изучали языки и слишком мало – говорящего человека. Язык «по-настоящему существует только в индивидууме, тем самым все изменения в жизни языка могут происходить только от говорящих индивидов» (Бругман, Остгоф).

2.Принцип историзма

Вместе с тем признается и социальная природа языка. Г. Пауль: «Лишь общество создает культуру, лишь оно делает человека историческим существом». А язык – часть культуры, поэтому языкознание – это социальная, гуманитарная или, как говорит Пауль, «культуроведческая» дисциплина. Любая культуроведческая дисциплина является исторической, поэтому подлинно научным может считаться только исторический взгляд на язык: «Как всякий объект человеческой культуры, язык – предмет исторического рассмотрения». Так называемое неисторическое рассмотрение языка, по мнению Г. Пауля, «есть по сути также историческое, но не совершенное его изучение». Для Пауля, как и для других младограмматиков, языкознание = истории языка, поэтому свою книгу по общей теории языка Г. Пауль называет «Принципы истории языка».

3.Фонетические законы

Главной заслугой младограмматиков считается открытие фонетических законов. Уже ранние компаративисты обратили внимание на регулярность звуковых соответствий между родственными языками, на их закономерный характер и открыли некоторые фонетические законы, действовавшие в индоевропейских языках (закон Гримма и др.). Младограмматики вывели формулу фонетического закона: звук [ а ]регулярно переходит в звук [ b ] в определенной позиции Р в данном языке в определенный период его развития Т. Напр., в русском языке XIV-XVI вв. действовал закон перехода [e > ’o] (е в ё) под ударением после мягких согласных перед твердыми: нести – нёс, легко – лёгок, тепло – тёплый и т. п. Важнейшим следствием из этой формулы стал постулат о непреложности фонетических законов: фонетический закон не знает исключений. Так называемые «исключения» из фонетических законов носят мнимый характер и могут быть объяснены тремя причинами: а) действием другого фонетического закона; б) аналогией; в) заимствованием. Причину фонетических изменений младограмматики видели в стремлении к удобству произношения, к экономии произносительных усилий, т. е. в говорящем индивиде. Этот фактор языковых изменений получил название антропофонический фактор.

4.Морфологическая аналогия

Помимо фонетических законов в языке действует закон аналогии. Морфологическая аналогия – это уподобление одной грамматической формы («слабой») другой грамматической форме («сильной»). Напр., в русском языке переход [e > ’o] (е в ё) под ударением после мягких согласных перед твердыми (берёза, несёт) – это фонетический закон. Но переход наблюдается в других формах и перед мягкими согласными (берёзе, несёте) – здесь вступает в действие морфологическая аналогия.

5.Семантические законы

Фонетические законы и морфологическая аналогия – это законы изменения звуковой формы слов. Семантические законы – это законы изменения значений. Г. Пауль разграничил два типа значений: а) узуальные (общенародные); б) окказиональные (индивидуальные). Изменение значений слов происходит потому, что индивидуальное употребление слова и его узуальное значение не совпадают, окказиональное значение всегда несколько отклоняется от узуального: «регулярное возобновление таких отклонений приводит к постепенному превращению индивидуального и мгновенного в общее и узуальное».

Основные виды семантических изменений: а) специализация значения – сужение объема и обогащение содержания (Glas – ‘стекло’ и ‘стакан’); б) метафоризация – перенос наименования на основе сходства (Korf – ‘голова’ и ‘кочан’); в) метонимия – перенос наименования на основе смежности, т. е. пространственных, временных, каузальных (причинных) связей (показался парус = корабль).

6.Отношение к праязыку

Младограмматики отказываются от реконструкции праязыка в пользу изучения закономерностей развития существующих живых языков. По их мнению, «ученый, занимающийся сравнительным изучением языков, должен обратить свой взор не к праязыку, а к современности, если он хочет иметь представление о характере развития языка» (Бругман, Остгоф). Отсюда и призыв меньше заниматься древними языками. Изучение живых языков обладает, по мнению младограмматиков, следующими преимуществами: а) в отличие от мертвых древних языков, живые современные языки – это языки, в которых продолжают происходить изменения, живые процессы; б) древние мертвые языки – это языки литературные, сохранившиеся только в письменных памятниках, т. е. языки «искусственные», «обработанные»; живые же языки содержат «необработанные» формы, отражающие естественные процессы развития языка; в) живые языки – это языки, обнаруживающие большое разнообразие диалектов. В этом младограмматики следовали за Я. Гриммом. Однако отказ младограмматиков от реконструкции праязыка как целостной системы («организма») привел их к эмпиризму и атомарному (изолированному) изучению языковых фактов.

7.Общая оценка младограмматизма

Основная заслуга младограмматиков заключалась в открытии фонетических законов и формулировке постулата о непреложности (безысключительности) этих законов. Сравнительно-исторический метод поднимается в их работах до уровня методов точных наук. В результате лейпцигскими учеными было сделано немало частных открытий в области германского и индоевропейского языкознания.

Основной недостаток младограмматизма – в изолированном рассмотрении языковых фактов; внимание к частностям привело к тому, что младограмматики упустили из виду язык как целостную систему. В этом отношении младограмматики сделали шаг назад в сравнении с Гумбольдтом, Шлейхером и Потебней.







© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.