Глава 2. Перед спальней на втором этаже Тэмсин с братом чуть не подрался

Перед спальней на втором этаже Тэмсин с братом чуть не подрался. Он собирался войти, тащил за собой чемодан на колесах, но с размаху угостился спортивной сумкой с плеча Натана.

— Ты не видишь, что я здесь стою? — нежно осведомился тот и развернулся обратно, еще раз приложив сумкой младшенького по плечу.

Этого достаточно было даже для того, чтобы Тэмсина уронить, но рядом удачно была стена, и он просто влип в нее.

— Но это моя комната.

— Это моя комната, бестолочь.

— Я всегда здесь жил, когда ездил к папе летом! — Тэмсин возмутился.

— Ты не поверишь, я тоже! А кто сюда начал приезжать раньше? Я. Поэтому вали, найди себе другую, она и так маленькая.

— Пусть папа поставит сюда вторую кровать!

Дверь закрылась у Тэма прямо перед носом, а потом приоткрылась снова и уже захлопнулась от всей души, чтобы дать понять, что Натан об этой идее думал.

— Ну хоть диван! — Тэм решил, что попробовать стоит.

Никакой «другой» комнаты в доме вообще не было. Обычный дом в пригороде, два этажа, гостиная, уборная и кухня со столовой внизу, две спальни наверху.

* * *

На самом деле, с папой у них общего языка никогда не было. Они просто понятия не имеют, как друг с другом общаться.

Этот урод любит пирсинг, татуировки и сиськи.

Папа любит пиво, футбол и работать в своем автосалоне.

Этот урод скорее сдохнет, чем полезет под машину, если только это не киборг женского пола.

Папа же скорее умрет, чем поймет, почему то дерьмо, которое он слушает, это круто.

Но в папе хорошо то, что он никогда не мечтал о сыне футболисте, качке и придурке. Он всегда мечтал о хлюпике, которого можно было бы наставлять умными речами, давать непонятные на первый взгляд советы, похлопать дружески по плечу, потрепать по волосам.

А этот урод никому не позволит трогать свои волосы, терпеть не может хлопки по плечу, сам знает, что для него лучше, а иногда у него случаются припадки такой брезгливости, что он сутки носится с гелем для рук и мажется им, как больной.

В общем, даже дебилу понятно, что меня папа больше понимает, а я его больше люблю.

И хочется думать, что он меня тоже любит больше, чем Этого.

* * *

Дверь вдруг снова открылась, и показался подозрительно дружелюбный на вид брат.

— Ты все еще здесь. Так и знал.

«Куда еще мне идти?» — подумал Тэмсин и уставился на него снизу вверх, подозревая какое-то очередное дерьмо.

— Я вспомнил, папа же специально оборудовал для тебя комнату внизу.

— У нас нет еще одной комнаты внизу. А когда папа придет, я скажу ему, что ты меня не пускаешь.

— Будешь спать с ним, вы так любите друг друга, семейные узы, все такое, — зажмурился и хлопнул в ладоши Натан.

— Нет, он выгонит тебя, потому что я не буду спать на диване, и он тоже.

— Да ладно, пойдем, я покажу тебе ее. Классная комната, просто супер. Небольшая, но очень уютная. Честно, я тебе даже завидую, я же так не люблю солнце.

— Тогда почему сам там не будешь жить?.. — подозрительно прищурился Тэм, не стал отбирать руку, за которую брат его потащил вниз по лестнице, и спустился вместе с ним.

— Потому что я не влезу весь, ноги в потолок упрутся. Да и для этого их придется согнуть, — пропел Натан.

Тэм уныло на упомянутые ноги посмотрел и испытал острое чувство ненависти еще раз. Обтянутые штанами в розовую клеточку, длинные, такими только через трупы восторженных поклонниц переступать.

А рядом — его ноги, две тонкие нитки, торчащие из широких бермудов, покрытые светлым пушком от колена и ниже. Это даже не похоже на волосы.

Это просто издевательство.

Натан тоже был рыжим, на самом деле, но так давно красил свою солому на голове, что об этом никто уже не вспоминал.

А Тэмсин испытывал все прелести светлого цвета волос, включая веснушки и склонность быстро сгорать на солнце.

Особенно бесил облезлый на жаре нос, так что новый город был просто раем — никакого солнца, сплошные сосны, сплошной туман.

— Вуаля, смотри, — Натан широким жестом руки обвел вид на...дверь чулана под лестницей. Такая же белая, как лестничная стенка, с золотой ручкой, она выглядела весьма мило.

Только и без того скептическое выражение лица Тэмсина сменилось на совсем унылое.

«Так и знал...»

— Ты только посмотри, ну. Прекрасно. Только ты, никакого меня, никто не мешает. Посторонние шумы? Ни одного. Сплошная звукоизоляция, уютно, окон нет, дверь изнутри не запирается, но это же ничего, правда? Ящики разгребешь, матрас тут есть, полок — завались и больше, а у тебя вещей все равно мало, — Натан открыл дверь и нагнулся, чтобы заглянуть. — Да и потолок здесь хоть и низкий, но тебе же много и не надо, да? Ты у нас ростом не вышел. Да и вообще ничем не вышел. Ты по сути не удался, — он гнусно посмеялся, так что выражение лица Тэмсина сменилось на брезгливо-обиженное.

— Ты так любишь мне об этом напоминать, — проворчал он.

— Ну, мы же так редко с тобой разговариваем. Мне иногда так хочется поддержать тебя. Нет, вру, не хочется. Давай, залезай, устраивайся. Почувствуй себя Гарри Поттером, — Натан волшебным жестом провел руками брату перед лицом и пошевелил пальцами. — А то ты же знаешь, каким я бываю, когда ты мне мешаешь, — он напоследок омерзительно щелкнул ему по носу пальцами.

Тэмсин молча отпустил ручку чемодана и полез в чулан, включив там свет. Было и правда неплохо, потолок не такой низкий, как казалось снаружи...

Дверь с пинка захлопнулась, послышались шлепки отряхиваемых друг о друга рук, затем шаги.

«А я почувствую себя Дадли», — подумал Натан, добравшись до середины лестницы и остановившись. Он посмотрел вниз, топнул ногой на пробу и от души попрыгал, так что Тэмсину на голову посыпалась пыль.

— Папа тебя просто убьет, — шепотом злорадно пообещал он.

* * *

Ужин прошел жутко тихо.

Ну, как обычно.

Зато пока папы не было, я успел прогуляться и вспомнить, как здесь все, посмотреть, что и где изменилось.

В общем, не изменилось почти ничего, только появился каток и пара огромных супермаркетов. Но мне того и надо.

За ужином же была та самая болотная рутина, которую я ненавижу. Как же я не люблю испытывать неловкость за чужие проступки. Как меня бесит сидеть между ними и слушать эту тишину. Хоть бы телевизор включили, что ли, или радио.

Этому хватает ума, чтобы не убежать в комнату вместе с едой, чтобы не отказаться от нее вообще. Но он в курсе, что сейчас папа заговорит о том, что мы его совершенно не напрягаем, что мама — не ветреная стерва.

Конечно, наш маменькин сынок взбесится и ляпнет что-нибудь. А папа ему ничего не ответит, только помолчит, а минут через пять спросит, нравятся ли мне спагетти. А потом Этот сделает такую рожу, как будто лимон разжевал, швырнет вилку, скажет «наелся» и свалит.

На мой взгляд, пусть валит, куда хочет. Может даже в другой город. Может в другой штат. Лучше в Сибирь, конечно, к эскимосам и белым медведям. Заведет себе упряжку с лайками и пусть живет. Он все равно людей не любит, зачем они ему.

Твоя проблема, урод, в том, что у тебя полно комплексов. Ты один сплошной комплекс. Только нормальные люди комплексуют из-за того, как на них посмотрят другие, а ты сам перед собой комплексуешь.

Мимо твоей комнаты заколебаешься проходить и видеть, как ты перед зеркалом часами торчишь, тут потрогаешь, там пощупаешь, как шмотку в магазине. Спасибо, хоть, что в бицепсы себя не целуешь, как качки.

По крайней мере, я не видел.

С какой стати психовать, если папа просто хочет нас подбодрить? Он хочет развеять твои тупые мысли, что мы ему мешаем, что он ненавидит маму. Он ее не ненавидит и нас тоже.

Но твоя сраная логика все перевирает, как обычно, и я уверен, тебе его слова кажутся отговорками. Ты больной.

...но, слава богу, папа это тоже понимает, поэтому не обижается. Какой получился, такого и терпим. И какое же счастье, что он умеет заткнуть тебя и поставить мне нормальную кровать.

Будешь терпеть меня теперь. Как будто мне очень хочется с тобой жить. Но я, в отличие от некоторых, на отсутствие личного пространства не жалуюсь. И на твою убогую музыку — тоже. И на твой хлам кругом.

И было бы совсем чудесно, если бы он не заставил нас делить еще и ванную, но их тоже только две, и ему пришлось из-за нас теперь занять ту, которая на нижнем этаже. А ты сам знаешь, что она хуже. И если ты умудришься ляпнуть, что тебе со мной тесно, надеюсь, папа тебя все-таки задушит.

Тебе семнадцать, какого черта ты еще здесь. Мог бы вообще не ехать.

Нет, я рад, что ты теперь будешь тоже париться здесь с нами и страдать в новой школе. Но было бы лучше, останься ты там, нашел бы, где жить, закончил бы этот год и валил, куда пожелаешь. Так ведь нет, как мамочка сказала, так и будешь делать.

Как ты меня бесишь, аж тошнит.

* * *

Натан, сбежав с ужина и избавившись от обязанности общаться с отцом, вернулся в комнату и увидел пакеты. Он никогда в жизни не видел таких пакетов у младшего братца. Обычно одежду тому покупала мать, очень редко он покупал ее сам, но хватал, не глядя, что попало.

И для Натана, привыкшего придираться к каждой детали, выбирать по три часа между одной дорогой шмоткой и другой, стало откровением такое обилие фирменных пакетов.

«Сколько денег эта козявка потратила...» — подумал он, сделав страшные глаза и пальцами аккуратно раздвинув пластиковые ручки пакетов. Обновки пахли так замечательно, так привлекательно, запахом магазинной свежести.

Он нашел длинный чек, в котором вычитал и две пары обуви, одна из которых заставила смотреть на нее очень долго. Этого не могло быть. К тому же, цена на все была не такая уж высокая. Скорее всего, хитрожопый Тэмсин нашел где-то в торговых рядах «псевдофирменный» магазин. Это были филиалы фирменных шмоток, но в них все было в пять раз дешевле, потому что продавались там вещи, которые по какой-то причине не попали в официальную продажу. Может, петля вылезла где-то, машинная строчка оборвалась вдруг посреди штанины, на сапоге потертость или царапина.

Но со стороны это выглядело точно так же, как если бы было куплено за настоящую цену. Натан столько раз видел, как этот трюк прокатывал у модниц в школе, что у него вырвался нервный надменный смешок.

* * *

— Пап... ты же не злишься на него? — Тэмсин повозил вилкой по уже пустой тарелке, размазывая соус.

«Ну скажи, что он тебя бесит».

— Как я могу злиться? Вырастет, поймет, а сейчас... я ему сказал, что хотел. Мне, например, в семнадцать тоже бесполезно было говорить, никого не слушал.

— А потом стал слушать?

— Нет, — Чак Тревор, отец разбитого семейства, мрачно насупился. И Тэмсин поверил бы, не знай он отца очень хорошо.

— Ну, значит, у вас есть что-то общее, — протянул он.

«К сожалению», — добавил мысленно.

— Конечно, — отец усмехнулся, будто замечание было глупым. — Мне жаль, что вам придется вместе жить, но...

— Да ладно, ты же не можешь пристроить ему отдельную комнату, — фыркнул Тэм. — Пап, я хотел спросить кое-что... мне же в понедельник в школу.

— Вам обоим, — уточнил Чак, надеясь, что разбираться с проблемами старшего сына не придется.

— Да, но я о себе. Ты же знаешь, что меня не очень любят в школе...

— Не беспокойся, — отец встал, собрал посуду и поставил ее в раковину.

— Пап, я помою, — сразу вызвался Тэмсин. — И я думаю, что от перемены школы ничего не изменится. Люди везде одинаковые.

— Я говорил тебе, если ты не хочешь меняться, не нужно этого делать ради того, чтобы все тебя любили. Будь собой.

— Это я знаю. Но я поговорил с нашим школьным психологом там... и он мне сказал, что можно провести научный эксперимент. Ну, знаешь, не всерьез пытаться измениться, а сделать вид, что изменился. Просто внешне. И посмотреть на реакцию, вдруг что-то изменится. Я от этого не поменяюсь, хуже не стану, зато смогу написать потом доклад о влиянии внешнего вида и образа на отношение общества к отдельно взятой личности. Начиная с презрения и моббинга, посмотреть, что изменится.

— О, — Чак поднял брови и замер, пытаясь уловить все умные слова сразу. — Я думаю, идея неплохая.

— Я рад, что ты так думаешь, — Тэмсин улыбнулся, готовясь сказать самое страшное.

— Но я надеюсь, что ты не будешь записываться на хоккей, как в тот раз, когда твоя мать решила сделать то же самое.

Тэмсин вспомнил, как забыл надеть капу и выбил себе два зуба, врезавшись в ограду катка. Мало того, он умудрился силой удара разбить забрало на шлеме юниора, который был положен ему по возрасту. Слава богу, зубы были молочные.

— Нет, пап, точно не это. Я не собираюсь становиться такими, как они, сказал же. Я просто внешне...чуть-чуть изменюсь...просто чтобы посмотреть, что получится. Буду записывать наблюдения в блокнот, на диктофон, потом напишу работу. Может, она поможет мне потом получить высокий балл и стипендию при поступлении. Хорошо же?

— Да, думаю, это неплохо. И что ты собираешься делать? Как измениться?

— Ну... знаешь, похожим на этих спортсменов я все равно уже не стану. А мне нужно как-то сделать, чтобы меня не презирали... пап, я все решил уже, конечно, я просто не хочу от тебя в секрете все держать. Я же всегда тебе все заранее говорю, чтобы не было недоразумений.

— Этим вы с Натаном и не похожи, — согласился Чак. — Так ЧТО ты собираешься с собой делать? — настойчиво повторил он.

— Я просто изучил по фильмам и по личному опыту в школе, что к геям относятся лучше, чем к неудачникам...

В кухне повисла тишина.

— Ты гей?

— Пап, с кем я только что разговаривал?! — Тэмсин закатил глаза и хлопнул ладонью по столу.

— Я ценю твою изобретательность, сынок, ты всегда умеешь уговорить так, что все кажется неплохим, даже конец света. Но если ты таким образом хочешь прикрыть то, что ты по-настоящему...голубой...

— Я не голубой, пап! Посмотри ты на меня! Я не похож на гея!

— Пока что, — мрачно уточнил Чак. — Но собираешься.

— Но зачем мне тогда говорить тебе, если я настоящий гей?!

— Ну, ты же у нас умный. Вдруг ты подумал, что если я подумаю, что " зачем ему говорить мне правду, если это правда", то меня это не заденет, а ты в это время спокойно будешь геем?

— А я не могу спокойно быть геем? Ты выгонишь меня из дома? — удивился Тэм.

— Нет, — Чак возмутился. — Я просто хочу, чтобы ты сказал мне правду, без этих твоих психологических вывертов! Я пойму...нет, это шок, но я пойму. Просто я должен тебе сказать, что будь с этим осторожен, это же не шутки. Черт, да даже твой брат не гей!

«Да уж, от него-то все того и ждали, так ведь нет, ни разу», — подумал Тэмсин.

— Пап, я тебе абсолютно честно говорю. Я не гей. И не собираюсь им быть. Меня просто достало, что все меня достают и ненавидят. То есть, я-то от этого не страдаю, вешаться не собираюсь, но хотелось бы, чтобы этого больше не было. А раз хуже все равно уже не станет, то почему нельзя попробовать?

— И тебе не противно будет?.. — Чак удивился. Он сам бы на такое никогда не пошел.

— А что, станет хуже? Это не противнее, чем выглядеть, как лох, и постоянно получать пинка, пап. Переживу. К тому же, если из этого можно сделать отличный проект и даже получить шанс заработать баллы на будущее, почему нет?

— Ты вечно все выставляешь так, что даже отвратительное кажется гениальным, — согласился Чак. — Весь в мать.

— Я?! — Тэмсин ужаснулся.

— Ты уже все решил, смотрю. Может, и «маскировку» для проекта приобрел?

— Да, — сдержанно, со скромной улыбкой признался Тэм. — Нет, пап, я мог, конечно, держать все в тайне, это же сугубо мое дело... но ты знаешь, что я не люблю от тебя все держать в секрете. Мне спокойнее, если ты обо всем знаешь, чтобы потом тебе не было обидно. Только ведь меня все будут видеть. И они не должны знать, что это не по-настоящему, они должны думать, что все взаправду. И Натан тоже.

— А он-то почему?

— Ну...возможно, я включу в доклад пункт о том, как меняются отношения в семье с переменой образа. Мы с ним редко общаемся, и он ненавидит меня за то, что в школе я лох, и меня никто не уважает. Может, если в школе будет иначе, то...

Чак уловил у него в голосе странную унылую надежду, которую сам Тэмсин даже не замечал.

— Ладно, ему я не скажу. Надеюсь только, что от этого с ним хуже не станет. Я не думаю, что он одобрит.

— Меня больше волнует, пап, что ты будешь делать с соседями. Это не город, а что-то непонятное. Ты тут всю жизнь живешь, тебя все знают. Тебе точно не будет неудобно, что все будут про меня так думать? И говорить? А вдруг спросят?

Чак задумался, посмотрел на него, оценил возможный ущерб своей репутации. Взвесил его на весах против плюсов для самого Тэмсина.

Ради него можно было и пережить глупые расспросы.

— Это не их дело. Я здесь и правда всю жизнь живу. Кто друг, тот другом и останется, ты сам знаешь. А кто отвернется, зачем такие нужны?

«Да, черт возьми, с Натаном вы иногда просто слово в слово говорите», — подумал Тэм опять.

— Если спросят, скажу, что так надо. Ты уже взрослый, сам решаешь. И вы из большого города, никто и не удивится, — отец в шутку пихнул Тэмсина в плечо кулаком.

«Только скажут, что мать нас испортила. Ну и плевать. Зато папу в этом никто не обвинит, подумаешь, соседи...»

— То есть, можно? И тебя не будет нервировать мой вид?

— Так, я разрешил уже. Не надо выпрашивать согласие и на такие мелочи. Да, мне это не будет нравиться, но я переживу, если ты считаешь, что так надо. И пообещай, что...

— Пап, — Тэмсин буркнул оскорбленно. — Я не буду по-настоящему с кем-то что-то...просто ради эксперимента погуляю... не ближе, чем на десять сантиметров, конечно.

— Это хорошо.

— И не говори Этому!

— Ладно, — Чак вздохнул.

Тэмсин сделал вид, что этого разговора только что не было, сдержал радость, которая охватила его полностью. Самым главным препятствием к «мечте» был отец, которого ни за что не хотелось обидеть или задеть. Но теперь это препятствие было пройдено, и оставалось только дело техники.

Он вымыл посуду за пять минут и убежал по лестнице наверх.

Натан, услышав топот по ступенькам, швырнул всю одежду по пакетам, запихал чек обратно и бросился на свою кровать, на ходу надевая наушники. Он даже успел схватить какой-то журнал до того, как дверь открылась.

Тэмсин осмотрел привычный вид «мне плевать на тебя, на отца, на все, что происходит в мире», пожал плечами и подошел к пакетам, чтобы найти нужный.

Натан осторожно перевернул журнал, когда понял, что держит его вверх ногами, а потом снова уставился брату в спину.

«Маленький, коварный гомик...я так и знал... нет, я точно знал! Переехал к папочке, теперь думаешь, что все, свобода, конечно...»

Тэмсин вышел с пакетом за дверь и заперся в ванной.

«Я слежу за тобой, сопля голубая», — прищурился Натан и принялся думать, что ему делать. Сказать отцу? Тогда противному братцу точно влетит.

Но нет, это же их отец, он обожает своего младшего сыночка-неудачника. Он только выговор ему сделает строгим тоном, стараясь при этом не обидеть, но даже кричать не станет.

Тогда лучше последить и поймать на деле, а потом предоставить отцу доказательства? Тогда-то козявке обязательно попадет. И уже не просто выговор.

06.05.2012