Часть первая. Чего боится ребенок, зовя маму посидеть рядом с кроваткой, пока он не уснет.

1.

Чего боится ребенок, зовя маму посидеть рядом с кроваткой, пока он не уснет? Чего боится кошка, распушая хвост и выгибая спинку, усердно стараясь казаться больше и сильнее? Чего боится студент, заходя в экзаменационный зал, четко понимая, что знает он лишь половину билетов? Чего боится мать, отправляющая сына в армию; а сам юноша, выходящий за порог родительского дома на пару лет? А вон тот человек, невзначай посмотревший в открытую шахту лифта, побледневший - да, тот, который теперь всю жизнь будет ходить пешком на тринадцатый этаж? Чего именно они боятся?

Смерти? Но с ней они знакомы понаслышке.

Боли? Но любая боль рано или поздно кончается.

Вечности? Но их умы не вмещают ее целиком.

Неизвестности?..

Нет больше мира в их сердцах...

Ярослав нервно теребил уголок посадочного талона. Он дико боялся летать. От одной мысли о самолетах ноги бессильно подкашивались, под волосами пробегали гадкие мурашки, он был готов сесть на пол и никуда-никуда не двигаться с места, весь мир переставал существовать. Самолет, увиденный в рекламном проспекте, заставлял изорвать несчастную глянцевую бумажку. А сейчас, в зале ожидания, его окружали зловещие звуки информатора, сообщающего о рейсах; отдаленный гул прокрадывался через открытое окно в самую душу мужчины. Запахи аэропорта липли к носу, а уж эти крылышки на значках персонала... Хотелось убежать, сесть в такси и уехать на край света, по твердой земле, подальше от жутких летающих машин.

Ссутулившись в кресле, Ярослав стучал носком ботинка по рюкзаку - единственному, что брал с собой в это безумное путешествие. На вид лет тридцати, спортивного сложения, аккуратно одетый человек с густыми русыми волосами привлекал внимание не столько сдержанной мужской красотой, сколько почти болезненной бледностью.

- Вам помочь? - участливо спросила подошедшая девушка с ненавистными крылышками на лацкане форменного пиджака.

Ярослав окинул ее отчаянным взглядом, чуть не плача.

- Вы нездоровы? - настаивала служащая аэровокзала. - Вы говорите по-русски?

- Да, - тихо ответил Ярослав. - Да, говорю. Нет, вы мне не поможете.

- Вы нездоровы? - повторила неизменно участливым тоном девушка.

- Я... я здоров, - понуро утверждал Ярослав.

- Вы бледны.

- Да, наверное...

- Вы боитесь летать? - чуть тише спросила девушка.

- Ага... - Ярослав кивнул, слегка замешкавшись, и снова уперся взглядом в уголок истрепанного посадочного талона.

- Какой у вас рейс? - Ярослав протянул служащей свой талон, девушка записала данные о боязливом пассажире в блокнот. - Все будет хорошо, Ярослав, - уверенно проговорила она многократно отрепетированную фразу. - Вы летите с опытным экипажем, на комфортном и надежном самолете. Ваш авиаперевозчик один из лучших в мире. Я предупрежу борт-проводника о вашей проблеме, к вам будут особенно внимательны.

Ярослав кивнул, забирая обратно свой талон.

- Все будет хорошо, - повторила настойчиво девушка с крылышками, обнадеживающе улыбнулась и заспешила по залу ожидания, осматривая других пассажиров.

" Все будет хорошо", - мысленно отозвался Ярослав.

" Фейс контроль", - усмехнулся он. Что толку, что предупредят стюардов. У них же нет таблетки от страха. Вакцины от нервных спазмов в желудке. Они не понимают, хотя и делают понимающие лица - эти люди ежедневно на " ты" с небом. Они не понимают.

А лететь необходимо, потому что нужно как можно скорее добраться до Франции. Потому что упустить возможность сейчас - это упустить ее навсегда. Информатор равнодушно пригласил на посадку. Ярослав собрался с силами, поднялся из кресла и отправился к стойке гейта, где уже выстроилась приличная очередь.

Говорят, самое безопасное место - прямо над крылом, сюда и попросился Ярослав, когда получал посадочный. Усевшись подальше от иллюминатора, мужчина попросил задвинуть шторку, пристегнулся покрепче еще до того, как расположились остальные пассажиры, и пообещал себе не вставать с кресла, пока не подадут трап. Когда стюардесса начала положенный инструктаж по технике безопасности, Ярослав достал журнал и постарался не видеть и не слышать слов об аварийных выходах и спасательных жилетах. Не слышать, забыть, не думать, что он сидит в самом чреве летающего железного монстра. Стюардесса прошла между кресел, проверяя ремни безопасности. Подойдя к Ярославу, она наклонилась и тихо сказала:

- Постарайтесь уснуть, вам будет легче. Наш авиалайнер очень комфортен, вы практически не почувствуете взлета и посадки. Хотите, я принесу вам наушники?

- Да, спасибо, хорошая идея, - согласился Ярослав.

Разум поддакивал: " Все будет хорошо". Страх вертелся: " А вдруг нет? Во сне ты не сможешь ничего сделать! " Разум настаивал: " Ничего не придется делать. Лучше спать, чем спорить с собой. Во сне не страшно..."

Ярослав одел плотные мягкие наушники, звуки включившихся двигателей отодвинулись на второй план. Да, так лучше. Он стал читать скучный рекламный туристический журнал про разные страны, про отели и рестораны. Сердце бешено стучало на взлете, но Ярослав заставил себя не отрываясь читать навязчиво-пестрые рекламные тексты. Когда самолет набрал высоту и плавно лег на курс, мужчина задремал. Нечего бояться. Совершенно нечего. Все будет хорошо.

***

Природа страха созвучна человеческой беспомощности. Если ты маг, ты не способен бояться. Если ты маг и боишься... Страх гулким эхом несся вдогонку, холод смерти пронизывал настойчивее, чем Тьма. Сердце мага металось в беспамятстве - словно птица в клетке, стоящей посреди пожара. Увидеть смерть и уйти, уйти из чужой стихии, уйти в другой мир, бежать!

Именно страх - холодный колючий страх выплеснулся на Анну в этот переход. Не изнутри, как это могло быть во время путешествия в библейское прошлое, когда человеческие чувства проросли в стойкую душу мага. Не тот дурно-пахнущий застарелый страх, который мог бы исходить от находящегося рядом человека. Страх - блестящий, густой, ледяной - наполнял все пространство, в которое попала Анна, приближался, окутывал.

Девушка стояла, не открывая глаз, понимая, что ушла от собственной гибели; определяя, что подстерегает ее теперь. Здесь ли ее дом? Или придется снова уходить во Тьму, искать, угадывать, надеяться. Снова петлять среди миров в поисках самой себя, бояться и бежать. Дыхание выравнивалось...

Дождь прохладными струйками стекал по лицу. Дракон был где-то рядом. Сила указывала, что Анна выбрала верный путь. Анна открыла глаза и облегченно вздохнула.

Милый двухэтажный домик на самой окраине Монпелье, что на юге Франции, не привлек бы особого внимания прохожих - обычный дом, выкрашенный в светло-серый тон, окруженный традиционной лужайкой и живой изгородью. На узенькой веранде в солнечные дни так приятно было работать за мольбертом. Так часто по этой улочке проходили дети, направляясь в парк неподалеку - чистые искренние души, которым всегда хотелось улыбнуться и подарить кусочек светлого чувства, как пирог со свечкой. А серыми дождливыми днями уютно потрескивал камин в гостиной, заходили соседи и приятели. В получасе прогулки - милое кафе, где всегда узнают Анну и завяжут приветливую беседу. Этот очаровательный уголок вселенной был домом самого Золотого Дракона, здесь не было места ссорам и ненависти. Лишь когда Хранительница пропадала в долгих поездках, горожанам становилось немного грустно.

Анна не верила своим глазам - судьба вернула ее в Монпелье, это совершенно точно. Не хотелось сомневаться, уточнять, проверять - сейчас хотелось просто закрыть за собой дверь, пройти в гостиную, зажечь камин и сидеть на бежевых шерстяных подушках, потягивая какао. Крупные капли, словно хрустальные шарики, падали на асфальт и перешептывались о поднебесье. Анна стояла с промокшими волосами под проливным дождем и улыбалась.

- Доброе утро, мадемуазель Анни! - окликнул знакомый голос почтальона. Из ровного шуршания воды по асфальту едва различимо прорезалось жужжание мотороллера.

- Привет, Жан, - весело отозвалась Анна. - Как дела?

- Все хорошо, спасибо! Погода не для прогулок, вам не кажется? - полюбопытствовал Жан.

- Великолепная погода! Самая замечательная погода, Жан! - Анна рассмеялась, встряхнув длинными мокрыми локонами.

Жан немного удивился - только немного, он ведь привык, что хозяйка этого дома может вести себя странно. Это не выглядело глупо или смешно, в Анни был особенный шарм, завораживающее очарование милых безумств. Как и сейчас - постоять под проливным дождем ранним августовским утром.

- Вам только газеты, мадемуазель! - отдал Жан почту Анне. - Хорошего дня!

- Удачного дня, спасибо!

Мотороллер прожужжал дальше по улице, скрывшись в серой влаге. Анна поспешила по выложенной камнем тропинке мимо изгороди и лужайки. Она нашла запасной ключ в тайнике под половицей веранды, открыла дом и вдохнула сухой воздух покоя. Слишком многое произошло с тех пор, как она последний раз была дома, просто дома.

С тех пор...

Анна на ходу стянула промокший свитер, стерла влагу с ресниц и всмотрелась в газету в поисках даты. 23 августа). Анна перечла дату на других ежедневных газетах. Она стала мысленно восстанавливать события. С этого дня должна бы пройти пара недель до Самары; потом расследование; поезд в Москву, из которого Элида, Шандор и сама Анна перенеслись в прошлое, уйдет 5 сентября. Значит, либо она вернулась немного назад, либо... Нет, просто Тьма переместила ее в критическую точку, после которой события начнут развиваться иначе - решила Анна.

А вдруг...

Нет, никаких вдруг, она дома, это ее мир, Анна чувствовала это. Тьма не могла ошибиться; Хранительница доверилась Тьме, как наставляла Элида. С этого дня все пойдет по-другому, правильно. На всякий случай Анна достала из кармана джинсов потертый замусоленный железнодорожный билет. Память ей не изменяет. Отправление 5 сентября 16: 07.

Сомнения все же копошились в усталом сознании...

Анна разожгла камин, рассуждая, как проверить достоверность событий, точнее - места своего пребывания. Вдруг еще одна Анна уже заспешила в аэропорт, в направлении Веллингтона. Нет, она уехала после полудня. Хранительница раскинула альбом воспоминаний - такой измятый после путешествий во времени и столкновения со своей смертью. Этим утром она была дома, значит, нужно проверить дом в поисках двойника. Анна решительно поднялась и направилась через все комнаты, в которых могла бы найти саму себя.

Не то, чтобы она боялась ошибиться; это все неведомый страх извне, надвигающийся неумолимо и приближающийся с каждой секундой, снова заполнил гулом слух и сознание. На смену ликованию пришла привычная холодная осторожность.

2.

Ходить по знакомым улицам без цели однообразно, но сейчас это было приятно. Всматриваться в хмурые лица утренних прохожих, разглядывать трещины на асфальте, прикасаться к кирпичным стенам и чувствовать их шершавый холод. В этом был некий особый смысл, неразгаданный, который не хотелось тревожить объяснениями. Просто изучать, впитывать, осязать. Прозрачный свет раннего солнца. Ветер из переулка. Лай собаки. Ветер доносит запах. Запах настойчиво вторгается в сосредоточенное созерцание. Запах пыли и гари. Из переулка вслед за ветром доносится чей-то голос: " На помощь! " Бежать туда, вдруг там беда, помочь - срабатывает инстинкт. Бежать - и навстречу вырывается облако дыма, едкое, смешанное с цементной пылью. Ничего не видно, сквозь дым прорезываются редкие языки пламени. Туда - закрыв лицо воротником свитера. Дом. Дом рухнул, что-то горит. Кто-то кричит. Какой знакомый голос... Марина?! Как она здесь оказалась? Марина! Я тебя вынесу, я иду, Марина. Балка падает прямо перед носом. Голос пропал, где голос? Где ты? Я иду, Марина! Я иду - и на мгновение среди клубящегося чернью воздуха мелькает обезображенное лицо, такое милое и родное лицо... Нет! Марина, нет...

- Нет... - кричал Ярослав.

- Проснитесь!

- Нет, Марина. Я иду!... я...

Ярослав открыл глаза, непонимающе оглядываясь. Сердце бешено колотилось, ледяные пальцы судорожно вцепились в подлокотник. Ярослав разжал руки, и напряжение неминуемо перетекло во все тело. Его с любопытством рассматривали десятка два незнакомых людей, будила стюардесса. Увидев, что пассажир очнулся, она сунула ему стакан воды:

- Вот, попейте, не переживайте, все в порядке, мы подлетаем. Вы слышите?

- Да... - Ярослав вспомнил, где находится, и ему едва не стало еще хуже. - Рухнул. Он рухнул... - забормотал он, часто мотая головой. - Он снова рухнул...

- Кто? - скрипуче забеспокоилась пожилая женщина, сидящая впереди.

- Самолет... То есть дом... В первый раз был самолет, а теперь всегда дом. Я не смог ее спасти. Он рухнул.

На Ярослава уставились втрое больше глаз, чем когда он кричал во сне - с сочувствием, с недоумением, со страхом - но смотрели все. Он виновато ссутулился:

- Простите, это сон, просто мой кошмар. Извините...

Пассажиров попросили пристегнуть ремни и оставаться в креслах, самолет заходил на посадку. Люди были неслыханно послушны, воцарилось молчание, только где-то позади плакал ребенок. Даже те, кто летал так же часто, как ездил на автобусе, волновались в этот раз. На пассажиров и экипаж навалилась густая напряженная меланхолия. Гигантская машина мягко прикоснулась к асфальту, замедлилась, остановилась и начала руление по полосе. Пассажиры зааплодировали - так неистово и честно, что Ярослав еще глубже вжался в кресло, молясь, чтобы о нем забыли.

Покидая салон, он на всякий случай еще раз извинился перед стюардессой. Получив в ответ ободряющую улыбку " согласно штатному расписанию", Ярослав ступил на французскую землю.

***

Анна прошла все помещения и вернулась в гостиную с чуть окрепшей уверенностью. Конечно, нужно позвонить Марку, это многое расставит по местам, но сначала - высохнуть и какао. Расслабиться мешал все тот же фон - низкочастотный гул чужого страха, отдающийся в затылке и животе. Только теперь Анна различила, что у чувства есть источник, что не само пространство гудит; что это чей-то личный страх вырос до таких размеров и надвигается лавиной, сотрясая землю и воздух. В этот момент и простые люди должны бы уловить странное явление - настолько оно мощно - впасть в уныние, внезапно потерять волю и внимание, стать рассеянными, словно пьяными. Чужое чувство такой силы могло бы натворить бед, пожалуй. Анна вздохнула, понимая, что выходной отменяется, отодвинула приятно пахнущую чашку какао, призвала Дракона, чтобы начать поиски источника.

Фон перемещался и приближался. Страх был похож на ком сахарной ваты - почти прозрачный и большой снаружи, и уплотняющийся к середине. Пока Анна видела только внешнюю часть, ужасаясь, какой же интенсивности чувство должно быть в центре, как человек-источник еще не сошел с ума. Анна различала тончайшее волокно, скрученное в нити, спутанное с другими более слабыми переживаниями. Волокна страха жили своеобразной жизнью, двигались, шевелились, меняли плотность, цеплялись за окружающий мир. Там, где они соприкасались в людьми, случайные прохожие впадали в депрессию, отрезанные от естественной атмосферы эмоций. Нет, страх не проникал в них, только задевал - он полностью принадлежал своему хозяину, он питался хозяином и, вроде бы, оберегал его. Казалось, это чувство вопреки своей природе стало самостоятельным, словно обрело собственное сознание и волю. Блестящие темно-металлические волокна, холодные и цепкие. Что это может значить?

Анна все глубже забиралась в исследуемое явление, погружалась в чужое чувство - уже привычно осторожно и бережно, несмотря на усталость. Страх, как растение, потянулся к ней; Хранительница - сквозь кокон к центру. Она была почти уверена, что незнакомец едет именно к ней, он был сейчас не более, чем в сотне километров, и мыслями стремился к самой Анне. Кто же это? Его образа не было в ее памяти, где хранились эмоциональные отпечатки всех людей, с которыми Анна когда-либо встречалась. Волокна страха пронизали дом Анны, словно зацепились, дальше они не двинулись - да, значит, незнакомец едет именно к Хранительнице.

Анна стряхнула липкое настойчивое " растение". Будет время познакомиться, пока нужно подготовиться к встрече. И желательно разрешить личные сомнения до появления незваного гостя. Позвонить Марку? Анна протянула руку к телефону как раз в тот момент, когда раздался звонок. Девушка вздрогнула, невольно посмотрела на часы. Не в это ли время Марк должен сообщить о вызове в Веллингтон? Очень похоже. Анна подождала два сигнала, проверяя линии вероятности, но собственное волнение мешало определить, кто и зачем звонит. Она резко подняла трубку:

- Алло! - как можно уверенней и спокойнее сказала она.

- Анна? - прозвучал незнакомый голос с русской интонацией. Не Марк. Ну и хорошо.

- Да.

- Анна Нежина?

- Да, это я. Кто вы?

- Я,... меня зовут Слава... - вдруг занервничали на другом конце провода. - Ярослав. Я... Я еду к вам... Понимаете... Я все объясню. Мне нужно с вами увидеться. Это очень важно... Я прилетел из России. Я вас искал... Анна, простите, мне нужно...

- Записывай адрес, - резко оборвала Анна, моментально сообразив, в чем дело.

3.

Анна не стала медлить и набрала номер " Грааля". Если все-таки ошибка, то ей не следует встречаться с этим Ярославом. Ее вмешательство может принести больше вреда, чем пользы. Нужно срочно выяснить, в свою ли линию реальности она попала. Опрометчиво было тянуть так долго, обращаться к Дракону, не удостоверившись в правильности последнего перемещения.

Долгие гудки, никто не берет трубку. Но Анна чувствовала, что в Москве кто-то подойдет к телефону, она ждала.

- Клуб изящных искусств " Грааль" к вашим услугам, - донесся барочный голос Мадам Анри.

- Мадам, приветствую, - Анна была рада слышать знакомый торжественный тон.

- Анна, здравствуйте! Как ваши дела? - оживилась Мадам.

- Все хорошо. Я надеюсь. Мадам, я спешу, мне нужно говорить с Марком.

- Я не смогу его пригласить, Анна. Его нет в Клубе. Он уехал, поручив основные дела мне. Я могу вам помочь?

Анна снова оказалась в плену сомнений. Куда он мог уехать? Не в Веллингтон ли?

- Где его можно найти?

- Кажется, в Новой Зеландии. А что случилось, Анна?

- Надеюсь, что ничего. Спасибо, Мадам. Я попробую позвонить ему на сотовый.

Анна повесила трубку, забыв попрощаться; в другой руке уже лежал мобильный телефон, она быстро нашла в списке контактов привычно пустую запись " М.Карацци". Ожидание, пока сервера сотовых операторов разных стран соединятся в необходимой последовательности, показалось вечностью. Новая Зеландия. Это может и ничего не значить. Мало ли у Марка дел по всей планете. " Абонент вне зоны действия..." Анна не дослушала. Звонить, спрашивать, удостовериться. Кому? Элиде. Она наверняка знает. Анна набрала номер Хранительницы, но он тоже молчал. Кому? Шандору? Нет, в это время он был недосягаем даже для Марка и проводников... Идея.

Гудки...

- Привет, Анна, - отозвался Нид.

- Нид! Как я рада тебя слышать! С тобой все в порядке? - обрадовалась Анна, отбрасывая одну из неприятных версий.

- Эээ... Да, а что, ты за меня волнуешься? - кокетливо удивился ветреный юноша.

- Немного... Прости, не хотела пугать. Как ты выступил на чемпионате по кайтингу вчера? - полюбопытствовала Анна.

- Отлично, как всегда, - Нид не скрывал изумления. - Не знал, что ты следишь за моей светской частью жизни. Приятно...

- Ну, иногда, - увильнула Анна и решила не вдаваться в подробности своих опасений и интересов. - На самом деле я ищу Марка или Элиду.

- О, это просто, - Нид был несколько разочарован быстрой сменой темы разговора. - Трубку передать?

- Да! Спасибо, Нид! - юноша не слышал последней фразы, в телефоне раздалось шуршание, потом знакомый и столь необходимый голос Марка:

- Привет, Аннушка!

- Марк! Почему у тебя выключен телефон, - сразу набросилась Анна, но не стала ждать ответа и попыталась аккуратно сформулировать главный вопрос: - Марк, у нас все в порядке?

- Насколько мне известно, да. А у тебя есть другая информация? - насторожился Мэтр.

- Марк, я не знаю, как объяснить. Мне нужно разобраться, в какой я нахожусь реальности.

На другом конце провода повисла пауза. Анна понимала, что события, уведшие ее в прошлое, попросту не случились; что Марк может и не знать ничего о другой реальности. Наверное, он сейчас думает, что Анна сошла с ума. Пока девушка пыталась придумать, как смягчить и конкретизировать нелепый разговор, Марк уже среагировал:

- Ты ставишь меня в тупик. Ты была в прошлом?

- Да.

- Так. Ты ушла далеко?

- Да, на две тысячи лет.

- Ничего себе! Расскажешь потом, что тебя увело в такую даль?

- Расскажу, Марк, мне сейчас важно знать, туда ли я вернулась.

- Сложный вопрос, - вздохнул Марк, Анна четко представила, как он выпускает волшебный дымок из трубки. - При таких расстояниях... Главный критерий - сила. Если ты чувствуешь полную силу, и если у тебя нет здесь двойника, то...

- Это я знаю, - оборвала Анна.

- Но у тебя есть сомнение? - осторожно уточнил Марк.

- Да.

- Ты уже промахивалась?

- Да...

- С кем ты перемещалась?

- С Элидой и Шандором.

- Они должны помнить перемещение, в отличие от всего остального Мира, просто живущего по другому сценарию, понимаешь?

- Да, мне нужно их срочно найти. Ты поможешь?

За окном раздался свист тормозов и глухой удар, Анна выглянула между штор. Машина такси вписалась прямехонько в дерево. Хранительница проверила невидимое облако на улице: водитель был рассеян и подавлен, и вдобавок сильно удивлен. Волокна страха же обрели почти видимую плотность, из машины выбрался спортивного сложения симпатичный русоволосый мужчина. Сомнений не возникало, кто это.

- Марк, я не могу больше говорить, я перезвоню. Найди, пожалуйста Элиду или Шандора. Пожалуйста.

- Конечно, Аннушка! - уже привычно задорно ответил Марк, и Анна бросила трубку, зная, что он выполнит обещание. От этого зависело общее равновесие.

Усатый водитель такси истово извинялся перед пассажиром; он повторял, что сам не заметил, как потерял управление. Он искренне недоумевал и отмахивался от чаевых, но Ярослав все равно вложил таксисту в руку нужное количество купюр и монет. Пассажир-то сам виноват в аварии. Он только не понимал, почему все так происходит, и как это объяснить окружающим.

Подхватив рюкзак, Ярослав неуверенно пошел по каменной тропинке, блестящей от недавнего дождя, к серому домику. Анна спешно создавала " колпак" - несложную, но трудоемкую магию, отрезающую человека со всеми его эмоциями от внешнего мира. Это первое, что она сделает. Хоть на какое-то время мирные люди будут оптимистичны и рассудительны. Уже раздался звонок в дверь. Анна поспешила отворить, схватила опешившего Ярослава за плечо, оглядела улицу, резким движением втолкнула гостя в дом и захлопнула дверь. Вместе с дверью защелкнулся невидимый для Ярослава замочек на " колпаке". Его охватило странное чувство, на миг закружилась голова, но он не подал вида.

- Ну, здравствуй, Ярослав, - Анна окинула любопытным взглядом бояку.

Она удивилась своей новой манере быстро переходить на " ты", приобретенной, судя по всему, в путешествии. Какая мелочь - социальный ярлычок человека, когда нужно не сходя с места прочитать надпись величиной с земной шар: " Мир Номер...". Хранительница мысленно усмехнулась, снимая липкие блестящие волокна со своей рубашки. Гость не понял жеста, но на всякий случай оглядел и свою одежду.

- Я вас нашел! - с искренним восторгом выговорил Ярослав, когда к нему вернулся дар речи.

4.

Страшно... или скорее бесконечно тоскливо. Страшно было раньше, когда оставалась надежда. Ушли упования - ушел и страх. Осталось едкое одиночество - в толпе и пустой комнате, в солнечный день и дождь, среди смеющихся и плачущих. Жуткое, раздирающее душу чувство. Некуда идти, нечего ждать, за каждым поворотом - тени, за каждым вдохом - смерть. Давно хотелось прервать всю эту нелепицу одним махом - чтобы не приходилось надевать резиновую улыбку по утрам, чтобы не плакать в подушку по ночам, чтобы не... Почему-то это естественное желание казалось болезненным, от него приходилось лечиться; лечиться от того, чего не избежит никто; бежать от собственной смерти. Как глупо... Только сегодня стало понятно - умиротворенно и просветленно понятно! - что перерождение спасет одинокую душу. Только так. И как же светло на душе стало, когда разум принял естественное желание; как легко дышать, как приятно впитать звуки и запахи привычного городка - в последний раз. Как здорово пройтись мимо фонтанов, когда после дождя в водную пыль вплетается радуга. Как хорошо унести с собой именно это светлое примирение, а не скорбь. Унести с собой - и начать все заново...

- Рассказывай, - приказала Анна, когда Ярослав переоделся и стал немного уверенней в чужом доме.

Надо сказать, в этом доме люди быстро обвыкались. Стоило переступить порог - и все заботы оставались где-то за дверью, на той самой лужайке, которую сегодня так обильно полил дождь. Сдержанный, почти аскетический интерьер не создавал впечатления пустоты. Напротив, каждый гость мысленно дополнял дом какой-то деталью, которая особенно дорога для него лично. Большая старинная кукла в кружевных платьях, как в детстве - как раз для нее место на каминной полке, она словно бы и сидит там. Китайская напольная ваза около низенького стеклянного столика, какое от нее исходило бы тепло, нужно обязательно подарить ее хозяйке. Шкура, леопардовая шкура, и чучело над камином - о, это было бы главным элементом дизайна. А вон та ниша словно специально приготовлена для маленького пуфика с атласными подушками и бахромой... На самом деле не было ни подушек, ни чучела, ни вазы с куклой - ни десятков других предметов, которые так ярко воображались посетителям. Свою творческую лепту гости уносили с собой, долгое время сохраняя уверенность, что особенный предмет был на самом деле. В их памяти дом оставался именно таким уникальным местом, где на удивление спокойно и комфортно себя чувствуешь. Сомнения закрадывались, когда ваза находилась в чулане собственного жилища, отнюдь не подаренная Анне, запылившаяся и унылая. Но стоило вернуться в этот волшебный дом, и чудо повторялось.

В гостиной не было картин. В гостиной висел самый обыкновенный морок.

А вот в мастерскую Анна не впустила бы даже самого доверенного гостя. И сейчас тяжелая деревянная дверь была плотно закрыта, что придавало помещению таинственность - особенно на фоне отсутствия в доме других дверей. Некий сундук с сокровищами среди прозрачного светлого терема.

Ярослав покосился на дверь, но не решился спросить, что там.

- Рассказывай, - настаивала Анна. - Что привело тебя ко мне, а не в клинику. Все-все рассказывай, времени у нас мало.

Ярослав рассыпал горсть воображаемых прозрачных камешков и ракушек на стол, улыбнулся их спокойному очарованию и ответил:

- Я не уверен, с чего начать. Чего я боюсь? - риторическим тоном спросил гость, осторожно усаживаясь в лаконичное прямоугольное кресло напротив Анны, не отрывая взгляд от столика.

- Ну боишься ты всего, - едва заметно усмехнулась хозяйка, про себя отметив до боли знакомую игривую манеру Мэтра.

- Да, наверное, так и есть. Чего-то больше, чего-то меньше. Не конкретных вещей, а я просто боюсь... - сбивчиво объяснял Ярослав.

- И это мешает тебе жить.

- Точно. Очень мешает. Но это не все... - замялся Ярослав.

- Тебя смущает, что ты приносишь людям несчастья. - Анна совершенно открыто читала мысли гостя, хотя что-то не пускало ее в глубину этой души, поэтому приходилось задавать глупые вопросы.

Для Ярослава вопрос был не глупым. Молодой человек был просто ошарашен такой проницательностью. Он ведь не рассказывал еще ничего о себе. Откуда...

- Пей чай, не переживай, - Анна прервала мысленный поток хлопающего глазами Ярослава. Она указала на столик, где дымились две чашки ароматного чая, возникшие вроде бы из ниоткуда. - Так какая из проблем для тебя важнее?

Гость проглотил комок собственного удивления, протянул руку за чаем и заодно прихватил со стола крошечную ракушку - бежевый завиток с темно-коричневыми крапинками. Он стал накладывать сахар, но ложка дрожала в неуверенных пальцах, белые крупинки просыпались прямо на умиротворяющие сокровища. Справившись с чаем, Ярослав рассматривал ракушку, катал ее между пальцами - это помогало сосредоточиться.

- Этот вопрос мне уже задавали, - вздохнул он. - И я не смог на него ответить, поэтому поехал искать вас.

- Рассказывай подробнее.

- О вас я узнал случайно. Уже побывав в клинике, у лучших специалистов по фобиям, поняв, что они не помогут мне, я стал искать другие пути - ну вы понимаете. Я обращался к экстрасенсам и бабушкам, везде происходило одно и то же - я просто не видел смысла и эффекта. Однажды я нашел бабку, которая была очень проницательна - почти как вы. Именно она задала мне вопрос, какая из проблем меня больше волнует. Я не знал, и мне пришлось уехать. У нее в доме была стопка старых журналов и газет. Она почему-то притягивала мое внимание, и я наобум вытащил один древний журнальчик. Ничего особенного, глянцевые сплетни. Но на обложке был анонс статьи про вас, что-то подсказало мне, что мне поможете именно вы - хотя я ни капельки не знал тогда, кто вы.

- А сейчас знаешь? - не сдержала усмешку Анна.

- Нет, - совершенно серьезно ответил Ярослав. - Но тогда я знал еще меньше. Я прихватил журнал с собой, прочитал статью про вашу живопись. Стал искать вас - но тот журнал был слишком старым, поэтому пришлось перекопать кучу материала в Интернете и прессе. Надо сказать, о вас говорят много, но эти разговоры пусты, как эта ракушка. Все же меня не покидала безосновательная уверенность, что именно вас необходимо найти. Я проследил график ваших выставок, узнал, что последняя была в Питере, приехал в галерею. На удивление быстро мне согласились дать информацию о вас - город и телефон. Так я оказался здесь.

- Н-да, главное вовремя, - для себя прокомментировала Анна.

Ярослав непонимающе смотрел на нее, хозяйка невозмутимо продолжила допрос:

- Так ты говоришь, что жил отшельником пару лет?

- Я... я этого не говорил, - замялся Ярослав.

- Но так было?

- Да, когда вокруг меня стали твориться беды, я не нашел другого выхода, как уйти от людей. Я устроился работать лесником в заповедник, где общения был бы минимум. Но меня самого это сводило с ума. Словно все зло, которое обычно выливалось на мое окружение, теперь скапливалось. Те редкие встречи с людьми, которые происходили, заканчивались неминуемо трагедиями. Когда вокруг не было ни души около полугода, меня преследовали кошмары не только во сне, но и наяву, я не представляю, как это объяснить. Я не понимаю, как это происходит, но меня окружает и преследует некое зло. И я боюсь не только опасностей, я боюсь самого себя. Я чуть не покончил с собой, но в последний момент даже на это не хватило мужества...

Ярослав понуро разглядывал столик с камешками, все крепче сжимая в кулаке ракушку. Необычное ощущение сопровождало воспоминания - холодные мурашки вдоль позвоночника и на затылке.

- Мне нужна помощь... - почти шепотом признался молодой человек.

Ракушка хрустнула в напряженных пальцах, Ярослав вздрогнул и разжал руку. Сокровища не было, и осколков не было, только след от острого края завитка, отпечатавшийся на указательном пальце. Гость посмотрел на столик - камешки тоже пропали. Лишь овальные чистые следы остались среди рассыпанного сахарного песка. Ярослав не хотел удивляться, он хотел просто верить в чудо, ему только и оставалось, что ждать волшебства. Поэтому он всеми силами сопротивлялся накатывающему удивлению.

Анна просмотрела основные воспоминания гостя за последние годы по время разговора. Она растягивала нити чувств, проверяла их на прочность, выманивала кусочки жизни и мыслей на поверхность. Но что-то мешало проникнуть в самую глубину. Даже не волокна страха, которые сейчас собрались вокруг хозяина, не в силах выйти из-под " колпака". Не они мешали, был и другой незримый барьер, скрывающий центр этого сердца. Придется работать через слияние - от одной мысли Анну передернуло, таким мерзким был сидящий напротив эмоциональный кокон, но деваться некуда. Как еще с ним работать? Выкорчевав страх, она рискует отставить неизгладимые раны на душе Ярослава - ведь страх составляет самую огромную часть его личности. Заполнить образовавшуюся пустоту светлыми ростками? Они не приживутся, им будет нечем питаться в этом человеке. Но сомнений нет - именно металлические тонкие волокна вмешиваются и в жизни окружающих. Обе проблемы - одной природы. Нельзя сделать выбор, какая из них важнее. В этом Ярослав прав. Но есть еще что-то, о чем не подозревает и сам гость.

- Предлагаю прогуляться, - неожиданно сказала Анна. - Тебе понравится Монпелье. Сейчас должно быть много радуг; пройдись. Мы продолжим позже.

Ярослав не очень то хотел гулять; он мечтал не сходить с этого места, пока не свершится долгожданное чудо. Но он не смог бы ослушаться Анну. Он смотрел на нее, как безнадежный больной смотрит на священника. Покорно, преданно, смиренно.

Он медленно поднялся с кресла, обернулся на залитое вечерним солнцем окно и направился к выходу. Уже почти в дверях гость услышал оклик хозяйки:

- Возьми его с собой, на всякий случай. Пусть он пропитаются радугами. Сохрани его.

Анна протянула гостю полупрозрачный синий камешек, один из тех, которые рассыпало по столу воображение Ярослава. Он был близок к ступору, увидев мечту снова, но послушно взял свое сокровище. Удивляться? Нет уж. Верить...

5.

Радуги и впрямь буквально наполнили городок. Солоноватый чистый воздух был пронизан яркими ароматами тысяч цветов, холодным дыханием металла и камня, теплыми сладкими запахами из кондитерских магазинчиков. Ярослав шел, не зная дороги - куда ноги принесут. Улочка вывела его на площадь перед собором. Темный от влаги камень подчеркивал торжественный силуэт на фоне чистого голубого неба. Но более всего на площади взгляд притягивали цветники, буквально усыпанные ярко-красными, желтыми и розовыми пятнами.

По другую сторону от цветника стояла девушка и наблюдала ароматное великолепие так же восхищено, как и сам Ярослав. Казалось, весь мир для нее отступил на шаг, остались цветы и радуги, и чистое влажное небо. Девушка с оранжевым легким шарфом улыбалась так искренне, как улыбаются только дети. Ярослав пытался понять, о чем она думает. Наверное, она влюблена. Или узнала какую-то невообразимо приятную новость. Кто знает... Свет буквально струился из ее глаз, рук, сердца - на секунду Ярослав даже подумал, что это видение святой, вышедшей из собора поприветствовать цветы. Девушка с шарфом заметила, что за ней наблюдают, приветливо помахала рукой и заспешила прочь по площади.

Ярослав опомнился, когда незнакомки уже не было. Он огляделся - ни души. Словно он совершенно один остался в этом свежем, умытом мире. Он достал из кармана заветный прозрачный камешек, тот засиял синими бликами в лучах солнца - собственная фантазия Ярослава, таинственным образом обретшая неповторимо прекрасную плоть. Камень как будто просился в воду, в нем самом переливались все океаны мира, мерцая и уговаривая - отпусти. Не долго думая, Ярослав подчинился внутреннему голосу и бросил маленькое чудо в синюю рябь фонтана. Амулет сверкнул на прощание и плавно опустился на дно. Ярослав был даже рад расстаться с камешком, необъяснимое появление которого все-таки теребило упрямый разум. Мурашки пробежали по затылку. Молодой человек оправил волосы, поежился и побрел дальше.

Оставшись одна, Анна стала раскладывать информацию в привычном порядке. Она снова и снова просматривала кадры из жизни Ярослава - те, которые успела выманить из его памяти. Она чувствовала, что недостающее звено мозаики лежит дальше, в том уголке души, который гость не хочет или не может открыть. Событие? Проклятье? Слово? Больше всего волновало, что одно только слово могло стать замочком на этом сердце. Люди так непоследовательны в своих чувствах, так мягки и податливы, что это доводит до беды - уж после истории Сехмета Анну не требовалось убеждать.

Слияние может ничего и не дать, если Ярослав сам не подозревает о третьем элементе своей шарады. А может и дать, если удастся проникнуть в истоки страха. Возможно, найти корень получится и через простые беседы, но на это может уйти немало времени, которого у Анны нет. Ей нельзя было забывать, что ее собственная судьба еще не подтверждена. Но испытывать Тьму сейчас опасно. Если Анна войдет во Тьму и вынырнет в другом мире, то в этой реальности Ярослав окажется брошен, и может натворить бед. Нет, Тьма не помощник пока.

Только слияние - со вздохом заключила Анна, сотворив уже четвертую чашку крепкого кофе. Слияние безопаснее всего во сне, поэтому ей самой спать сегодня снова не предстоит. Спать? Какое отдаленно знакомое слово - мысленно усмехнулась Анна, в очередной раз сравнив себя с Мэтром. Марк сейчас затянулся бы трубкой, сверкнув глазами. Анна же плотнее сжала в руках чашку, постепенно осознавая, что усмешки Мэтра вовсе не игривой природы, а ироничной. Анна же была близка к сарказму от новых и новых перипетий и банальной усталости.

Ну, шутки в сторону. Нужно как следует подготовиться к сегодняшней ночи.

Как светел день,

Когда так близко ночь!

Увы, никто не сможет мне помочь.

Лишь я сама - без сожаленья тени -

Должна ступить на путь, ведущий прочь...

Сумбурно получилось... Но вы поймете... Уснуть, нужно просто уснуть, вспоминая этот великий день просветления. Боже, спасибо, что ты отпускаешь меня...

Анна дождалась, когда ореол чувств Ярослава стал переливаться медленнее, почти замер. Гость уснул. Хозяйка осторожно прошла по коридору до гостевой спальни. Все спокойно. Тихо-тихо Анна отодвинула прозрачную панель, напоминающую купе поезда. Да, неспроста в доме не было привычных хлопающих дверей и замков. Анна вошла в залитое лунным светом пространство комнаты, с минуту наблюдала за спящим Ярославом и привычно раскинула альбом на незримом мольберте.

Хранительница сделает слепок с образа Ярослава, чтобы пока не вторгаться в его собственную душу. Для работы было все готово. Анна еще раз проверила чистоту подготовленного листа и поставила прозрачную мерцающую стену спокойствия между собой и гостем, чтобы не разбудить его. Едва различимые в лунных лучах сновидения вились мотыльками над спящим Ярославом. Анна бережно расправила копию гостя на белоснежную бумагу, излучающую ровный серебристый свет.

Словно на кальке, образы Ярослава проступили четче, стали податливее. Анна снимала слой за слоем нагромождение суетных впечатлений, спутавшиеся волокна страха, пытаясь добраться до источника ощущений. Тончайшие металлические нити почти везде сопровождались темно-синими. Анна присмотрелась внимательнее: это было чувство вины, мрачное, давящее. Там, где страх смешивался с некими внешними образами, непременно возникало и чувство вины - более тонкое на дальних слоях памяти, тяжелое и грубое на ближних. Анна взяла кисть и осторожно собрала на нее один из таких узелков. Нити послушно растаяли, растеклись, впитались в нежнейший белый ворс, превратившись в обычную на вид краску. Хранительница положила на мольберт второй лист, поменьше, рядом с первым, и прикрыв глаза сделала росчерк на чистом листе. Серо-синие потеки затанцевали на бумаге, постепенно складываясь в картинку.

Поляна - большая зеленая поляна, кое-где усыпанная желтыми крапинками одуванчиков. Словно кусочки солнца, случайно отколовшиеся и упавшие с небес, цветы покачивались в легком ветерке. На краю поляны стоит человек в охотничьем плаще, сапогах, широкополой шляпе. Совершенно серый человек в совершенно серой одежде, лицо заросло пепельно-русой бородой, кожа бледная, как у мертвеца. Рядом лежит затертый рюкзак из плащевки. Руки бессильно брошены вдоль сутулого тела. Если бы не знакомый кокон серо-металлических волокон, Ярослава было бы не узнать. Но несомненно именно он стоял на краю сверкающей одуванчиками поляны. " Я же просил..." - вслух сказал Ярослав, хотя никого не было вокруг: - " Ну я же просил не приезжать. Что ты наделал. Что я... наделал..." В голосе не было укора, сожаления, только беспомощность, и синее чувство вины выползало змеями из серого рта вместе со словами. В деревьях на краю поляны мелькнул силуэт, очень знакомый Анне, но она не успела определить, кто это. Ярослав же был словно прикован к месту. Он не отрываясь смотрел в высокую траву.

Анна провела кистью еще раз, чтобы уточнить картинку. В траве лежал человек, обезображенный, изгрызенный, растерзанный. Анна содрогнулась, невольно вспомнив психолога из своего детства. Почти такая же отвратительная смерть.

Но Ярослав не был причастен к этому происшествию. На нем самом не было следов смерти. Видимо, он только что нашел труп в лесу. Анна провела еще раз по изображению мертвого тела, словно призрак, на нем отпечаталась огромная фигура волка - оскаленная, мощная. Этот зверь не охотился - его вела неведомая сила, приказавшая убить чужака.

Ярослав уже весь был опутан синими змеями, они душили его, их шершавые тела царапали сердце, он был все бледнее. Вдруг некая фигура снова мелькнула среди деревьев, на этот раз Ярослав услышал шорох и вздрогнул, испустив целую плеть серого страха. Цепкий страх сорвал синих змей: Ярослав боялся, что хищник нападет и на него. Он хотел смерти, но и смертельно боялся. Его воображение создало несметное множество хищных тварей, таких ярких образов, что даже на картине они появились призраками без вмешательства Анны. Они окружали серого человека, выли, рычали, скалили окровавленные пасти. Это был один их кошмаров наяву, которые приведут Ярослава к психиатру. Действительно потрясающе осязаемое воображение, подстегнутое страхом, граничащее с галлюцинациями.

Ярослав бросился бежать через лес, напролом, бросив тело среди поляны. Когда он скрылся из вида, Анна хотела уже сменить картинку, но вдруг из-за деревьев вышла... Сита. Печальная девушка плавно прошла к мертвому телу, наклонилась и протянула руку. Призрак мужчины отделился от исковерканного тела, взял за руку Ситу, с усилием поднялся. Он осматривал себя удивленно, потом спросил: " Я что, умер? ". " Да", - ответила Хранительница Смерти: - " Пойдем, я провожу тебя". " Он будет горевать", - растягивая слова произнес покойный: - " Он предупреждал, мол, отец, не приезжай, здесь волки. А я не поверил. Он будет горевать..."

6.

Анна скомкала лист, здесь было все понятно. Она проверила еще несколько узелков судьбы: на бумаге всякий раз растекались образы смерти, болезни, несчастья. Они буквально сопровождали Ярослава, преследовали его близких и малознакомых людей, но не наносили вреда ему самому, только укрепляли страх, подпитывали вину и влекли за собой новые и новые беды. Да, интересная шарада получалась.

На полу валялся уже десяток скомканных этюдов из памяти гостя, но они подтверждали друг друга, ничуть не приоткрывая более важную завесу. Анна снова начала кропотливо и осторожно снимать слои памяти, уходя все дальше и дальше в прошлое, пока путаница серых нитей не закончилась. Да! Она просто закончилась, не оказавшись ни к чему прикреплена! Невероятно! Словно и не было некоего события или поворота в судьбе Ярослава, породившего этот патологический страх. Как будто серый кокон просто свалился на голову несчастному посреди белого дня. Что-то неправильно. Нужно смотреть тот день, где нить появилась, тот период, хотя бы приблизительно.

Анна отделила тончайший хронологический слой, до которого ни капли серой краски не было. Она расправила его на отдельном листе, рассматривая миллиметр за миллиметром. Выбранный день был отвратительно суетливым, здесь смешались сотни оттенков и текстур, примешалась дикая усталость и раздраженность. Среди нелепых пятен все же нужно было найти некую зацепку, или если придется - разобрать этот период, прожить вместе с Ярославом, ведь интуиция подсказывала, что именно здесь есть недостающее звено.

Анна положила ладонь на лист суетного дня, приготовившись к слиянию, но тут же отдернула, заметив неладное по другую сторону от стены спокойствия. Мотыльки видений Ярослава испуганно метнулись прочь в залитое лунным светом окно. На их месте возник яркий и осязаемый сон - не кошмар, просто очень реалистичный сон, граничащий то ли с воспоминанием, то ли с предчувствием. Ярослав заворочался в постели. Из нелепого калейдоскопа образов сложился собор, окруженный яркими пятнами цветов. Цветы танцевали, их становилось все больше, оранжевые и красные блики заполняли все пространство сновидения, выползали за его пределы. Ярослав мирно улыбался бесконечным ароматным цветам. Сплошной хоровод растений закружился и превратился в оранжевый легкий шарф - Ярослав по-прежнему улыбался. Шарф покачивался в ночном мерцающем воздухе, и вдруг набросился на спящего гостя и начал душить - словно змея, обвил шею, стягивался и сплетался все плотнее. Ярослав захрипел, не просыпаясь, лицо исказила гримаса ужаса. Анна разбила стену спокойствия, бросившись к гостю, сорвала обманно-красивое сновидение, освободив Ярослава. Оранжевый шарф послушно растворился в руках Хранительницы, как и положено бесплотному видению.

Анна не знала, как объяснить произошедшее - даже из прекрасных образов чудовищное воображение Ярослава создавало опасности. Гость ворочался, его неровное дыхание перебивалось всхлипами. Слияние придется отложить. Ровный лунный свет уже нехотя уступал место желтым далеким предрассветным оттенкам. Анна вздохнула, щелкнула пальцами - магические предметы исчезли из комнаты. Тихо прикрыв за собой дверь-купе, хозяйка удалилась в мастерскую. Оставшиеся пару часов до утра Анна будет снова и снова рассматривать этюды из памяти Ярослава, тот суетный день, когда еще не было коварной паутины в его душе, пытаться связать все воедино.

7.

- Страх отступил, как свободно дышится! Навстречу новой жизни спешу! - твердил все громче смутно знакомый голос.

Анна вздрогнула - в дверь стучали. Девушка непонимающе оглянулась. В огромное, во всю стену, окно мастерской уже бил золотой свет, с улицы доносились звуки проезжающих машин и детские голоса. Пока задремавшая Анна приходила в себя, гулким эхом разносился по дому стук в дверь, пиликал телефон в гостиной, шаркающие неуверенные шаги гостя приближались по лестнице, непривычно громко жужжал ороситель на лужайке. Казалось, все звуки стали вдруг невообразимо громкими, назойливыми. Буйные цвета, раззадоренные утренним солнцем, превращали мир в произведение безумного импрессиониста. Анне это пробуждение напомнило прыжок в прошлое. Голова была тяжелой после короткого сна. " Навстречу новой жизни..." - вертелась в голове фраза из сна. Или это был кусочек воспоминаний Ярослава, смешавшийся с дремой?

Анна собралась с силами и вышла в гостиную; Ярослав радостно поприветствовал хозяйку; телефон перестал трезвонить, как только Анна протянула к нему руку. Хранительница бросила гостю сухое " Доброго утра", и направилась к двери.

- Доброе утро, мадемуазель Анни, - традиционно непринужденным тоном сказал почтальон.

- Привет, Жан! - Анна не была расположена к веселой беседе, в сознании не замолкал голос из сна. - Что-нибудь особенное сегодня?

- О, да, мадемуазель, - только сейчас Анна заметила, что Жан чем-то озабочен и нервничает. - Что-то сплошные напасти на наш тихий городок со вчерашнего дня. Что ни заметка, так несчастья в новостях. Вон и нашей улочки не миновало, - махнул рукой Жан куда-то в сторону соседского дома.

Анна рефлекторно повернулась в указанную сторону - на дом Андре и Клер. В глаза бросилось густое облако печали.

- Что там случилось? - спросила Анна, не сводя взгляда с милого особняка с красной кровлей, заросшего виноградом.

- А вы не слышали ночью? О, бедный месье Андре, он до сих пор сидит на веранде. Даже не замечает ничего. Его супруга этой ночью повесилась. Он вызвал скорую, но спасти ее не успели. Почему - пока никто не знает, месье Андре ни с кем не говорит. Сидит только и плачет, уткнувшись лицом в оранжевый шарф жены - она на этом шарфе и повесилась. Сидит и плачет. Жуткое зрелище, мадемуазель, душераздирающее...

Анна ни разу не оглянулась на Жана, пока тот сумбурно пересказывал новость. Ее взгляд был прикован к поросшему виноградом домику, точнее к веранде. Несмотря на приличное расстояние, безошибочно был различим оранжевый шарф в руках Андре. Тот самый шарф, который преследовал Ярослава во сне. На жизнерадостного цвета вещице отпечатались липкая боль и дыхание смерти. Но и это было не главное - Анна внезапно поняла, чей голос звучал в ее собственном сновидении. Это был голос Клер, только искаженный, словно пьяный и удаляющийся. Хранительница закрыла дверь перед еще не умолкающим почтальоном, не попрощавшись и не дослушав. Жан не обиделся, у него было много дел - еще полсотни домов ждут от него газет и свежих сплетен, все более четко отрепетированных фраз, для каждого слушателя со своими неповторимыми колоритными акцентами.

Анна прошла в гостиную, перебирая газеты.

" Автобус перевернулся в 12 километрах от Монпелье..."

" Массовое самоубийство в студенческом общежитии..."

" Сгорел дом престарелых, есть жертвы..."

Анна швырнула стопку на стол и набросилась на настороженного и смущенного Ярослава:

- Это все я еще могу понять, это было вчера. Но это? - Анна махнула рукой в сторону входной двери.

Ярослав непонимающе, но привычно виновато попятился, съежился, в одно мгновение как бы став в полтора раза меньше ростом, по лицу расползлись серо-синие краски. С мутным взглядом он невнятно забормотал:

- Я ведь для этого... я к вам... я не знаю... я не виноват, что они все...

- Ты не виноват, - взяла себя в руки Анна, стараясь сдерживать собственное негодование. - Ты не виноват, конечно. Но я не представляю, как могло все продолжиться ночью! Я ведь дала тебе вчера амулет, ты был под колпаком, а сейчас я не вижу на тебе ни тени ограждающей магии. Где амулет, Ярослав?

Гость по-прежнему подавленно хлопал глазами.

- Где амулет? Это не игрушки, человек! - грозно требовала ответа Хранительница.

- К-какой амулет?

- Синий прозрачный камень из твоих фантазий, который я дала тебе вчера!

- Я... я его выбросил, - признался гость.

- Зачем? Я тебе велела хранить его. Шутки шутить поздно, Ярослав... - печально сказала Анна, когда из памяти гостя выплыл образ с тонущем в фонтане амулетом. - Что ты наделал. Что же ты наделал, глупец! Где ты видел Клер?

- Кого? - тихо прошипел Ярослав.

- Клер, девушку с оранжевым шарфом. Ведь ты же видел ее, не правда ли?

- Да, - признался гость. - Вчера на площади. Как раз когда бросил камень в воду... Я не думал, Анна, я не виноват! Простите... Я не понял...

Анна не слушала серо-синюю тираду. То ли страх совсем ослепил Ярослава, то ли он действительно был близок к сумасшествию - но с ним придется возиться, как с ребенком. Не дай бог сейчас упустить его из виду, ни на минуту. Анна не хотела даже предполагать, что опасения ее собственной судьбы вернутся сейчас. Ярослав был опасен для себя и окружающих. Найти источник его страха быстро вряд ли получится. Запереть его в доме, под колпак, и планомерно искать поворотную точку? А вдруг необходимого времени просто нет в распоряжении Анны. Выкорчевать страх и позволить Ярославу сойти с ума? Нет гарантий, что этот шаг не обернется еще большими бедами, ибо природа странного металлического чувства была не совсем привычна и предсказуема.

Звонок на сотовом выдернул Анну из размышлений. Ярослав сидел, прижав колени к подбородку, на прямоугольном бежевом кресле, покорно и виновато ожидая своего вердикта. " Да он и так на шаг от психушки" - мысленно проворчала Хранительница и взяла телефон.

" Входящий вызов: М.Карацци."

- Привет, Марк! - Анна постаралась освободить мысли для беседы с Мэтром.

- Аннушка, что у тебя случилось?

- Интересное дело само пожаловало.

- Да? Сама справишься?

- Думаю, да, Марк. Это по моей части. Быть бы уверенной в.. эээ - оглянулась Анна на гостя. - В том, о чем мы вчера с тобой говорили.

- Девочка, я же тебе уже сказал, где встретиться с Шаном и Элидой, это все прояснит, - немного насторожился Мэтр.

- Да? - Анна тоже заволновалась.

- Ну да, минут двадцать назад тебе звонил сказать, что Элида и Шандор приедут в Москву в ближайшие дни, чтобы ты никуда не уезжала.

- Откуда не уезжала, Марк, - со слезами в голосе вымолвила Анна.

- Из Москвы, - но Марк уже тоже все понял. - Я не дозвонился в Монпелье, проверил твое присутствие в пространстве, нашел тебя в Московской квартире. А сейчас звоню на сотовый, потому что связь оборвалась в первый разговор. Анна...

- Что, Марк, - гулко звучал голос девушки, словно из погреба.

- Аннушка, ты не в Москве? - риторически спросил Марк.

- Нет, я в Монпелье.

- Это ТЫ звонила вчера с просьбой... сама знаешь какой.

- Я, Марк.

- Но ты не говорила со мной сегодня утром с московского телефона?

- Нет, Марк.

- Нет, ну я так и подумал, - внезапно рассмеялся Мэтр, но в голосе бренчали не радостные колокольчики, а склянки иронии и сочувствия.

- Что мне делать, Марк? - взмолилась Анна. - Я не могу уйти сейчас. Это дело, этот человек, который сейчас у меня в работе - он очень опасен. Я не могу его бросить, Марк.

На другом конце линии Мэтр печально вздохнул и задумчиво выпустил клуб дыма.

- Да, задачка. Тебе другой нельзя с тобой столкнуться, ты знаешь.

- Марк, но необходимо передать подопечного. Или закончить работу. А здесь.... Все надолго, - витиевато объясняла Анна бессильным голосом.

- Аннушка, ты итак уже не в своем мире больше суток. Не переживай. Я поговорю с Элидой и перезвоню, мы что-нибудь придумаем.

Анна уже положила палец на красную кнопку " завершить вызов", но услышала голос Марка и снова поднесла телефон к уху.

- Аннушка! - уже игриво и подбадривающее сказал Мэтр.

- Да, Марк...

- Ну вот,.. ну не можешь ты без приключений, да?

Анна грустно усмехнулась и отключила телефон. Ждать. Ждать решения. Охранять Ярослава. Передать его и уйти - снова на поиски настоящего дома. Скитаться между мирами, опасаясь встретить саму себя. Выполнять свою миссию и бежать дальше. Анне хотелось плакать - теперь она понимала, почему чувства так ярки и человечны. Просто дикая усталость снова свалилась на плечи и загудела в висках. Просто обида перехватила дыхание, такая похожая на обиду Сехмета. Просто в человечески-несовершенной шкуре было особенно тяжело бремя мага. В кресле напротив медленно переливался серым и синим ком металлического страха. Ненавистный камень на шее мага, тонущего в несостоявшейся реальности. Именно сейчас Анна почувствовала себя совершенно бессильной что-то исправить.